56. КАМОЭНС
«ЛУЗИАДЫ»
Страна на крайнем западе Европы породила в XVI веке поэта, который один стоит целой литературы. Португальская словесность — это Луис де Камоэнс. Величие этого политического гения в полной мере может оценить только нация, которая сама создала величайшую литературу мира. Лучшую аттестацию дал португальцу, конечно же, наш Александр Сергеевич, поставив его наравне с Данте, Петраркой, Шекспиром.
Суровый Дант не презирал сонета
В нем жар любви Петрарка воспевал
Его игру любил творец Макбета
Им скорбну мысль Камоэнс облекал.
Трудно решить, что выше — одна поэма в десяти песнях или 356 сонетов. Поэма — целиком — золотой слиток, а сонет — каждый сам по себе — сверкающий алмаз. Поэма «Лузиады» состоит из десяти песен, содержащих 1102 восьмистрочных строфы, всего 8816 строк. Лузиады — это португальцы, потомки легендарного Луза. Воспевание героической португальской нации, ее героев, истории, природы — вот главная тема поэмы. В начале описывается экспедиция Васко да Гамы и первые контакты португальцев с Индией.
В первых песнях воспевается история Португалии в форме вдохновенных пророчеств. Из эпизодов, наиболее оживляющих восторженный стиль, всегда отмечают рассказ о гибели Инес де Кастро (в третьей песне) и появление великана Адамастpa — олицетворения мыса Бурь.
Конечно, поэма Камоэнса перенасыщена мифологическими образами, причем смешивается античная и христианская мифология. Но на языке оригинала красота ритмов и рифм, благозвучие прекрасных имен доставляет читателям необычайное удовольствие. Пересказывать сюжет поэмы сложно — много повторов, отступлений от стержневой мысли. Но все это искупается искренностью патриотического чувства, свободным владением всем богатством языка.
Известный современный писатель Жозе Кардозу Пиреи сказал о «Лузиадах»: «Этот шедевр мировой поэзии был ни только эпопеей конкистадоров, вместе с поэмой возник и сам язык португальцев, творчески закрепленный в своих границах и индивидуализированный в соответствии со взглядами гуманизма и современным состоянием страны».
«Португалия не только укротила мятежные океаны, — писал о подвиге Васко да Гамы итальянский гуманист Полициано. — Она укрепила ослабевшие узлы единства обитаемого мира. Новые народы, новые моря, новые миры вышли из тысячелетних сумерек. И сегодня Португалия — руководитель и бодрствующий часовой новой Вселенной».
Эпическая поэма Камоэнса полна возвышенной символики, вдохновенного описания португальской истории, драгоценными подробностями, связанными со «звездными часами» великого мореплавателя и жестокого завоевателя Васко да Гамы. Поэтическое повествование облачено в торжественные строфы, подобные победному звучанию духовной музыки:
Меня даруйте яростью певучей,
Не сельского рожка, простой свирели, —
Трубы военной, гулкой и могучей,
Чтоб грудь трещала и чтоб щеки рдели.
Пусть песнь моя достойна будет лучшей
Победы тех, что Марсу так радели;
Пусть ширится она по всей вселенной,
Коль стоит стих награды столь священной.
(Перевод Инны Тыньяновой)
Поэзия Камоэнса высоко ценилась и в Германии. Фридрих Шлегель говорил: «Лузиады» соединяют в себе все черты португальского языка и португальской поэзии, которыми я до сих пор восхищался: изящество, глубину чувства, нежную и почти детскую свежесть, сладкую чувственность и самую волшебную меланхолию — и все это выражено чистым, прозрачным и простым слогом, красота которого не могла быть более совершенной, а расцвет — более полным».
Поэмой Камоэнса восхищался Александр Гумбольдт. «Я могу утверждать, по крайней мере, как наблюдатель природы, — говорил он, — что в описаниях «Лузиад» нигде энтузиазм поэта, прелесть его стихов и сладкие звуки его меланхолии не погрешили ни в чем против правды изображаемых им явлений. Он неподражаем в описаниях постоянного обмена, происходящего между воздухом и морем, гармоничных форм облаков, их последующих превращений различных состояний поверхности океана. Камоэнс в полном смысле слова великий художник моря». Гумбольдт также высоко отзывался об описании Машины мира, «видении в стиле Данте», и о пейзаже Острова Любви, «самом грациозном из всех пейзажей».
«Лузиады» высоко были оценены во Франции. Монтескье писал, что «португальцы, плавая по Атлантическому океану, открыли самую южную оконечность Африки и увидели перед собой обширное море, которое привело их к Восточной Индии. Опасности, угрожавшие им на этом море, и сделанные ими открытия Мозамбика, Мелинды, Каликута были воспеты Ка-моэнсом в поэме, напоминающей прелесть «Одиссеи» и великолепие «Энеиды». Известны в высшей степени благожелательные отзывы о Камоэнсе Ламаржина и В. Гюго.
Существует предание: поправив в Индии свои материальные дела и дописав «Лузиады», поэт возвращался в Португалию, но в самом конце плавания началась страшная буря, корабль затонул, а Камоэнс выплыл на берег, держа в поднятой руке мокрую рукопись поэмы. Король за поэму наградил поэта пожизненной пенсией, но она была очень скромной, а главное, выплачивалась нерегулярно. Камоэнс часто бедствовал и умер в 1580 году.
В лучших переводах сонетов на русский язык постепенно как на проявляющейся фотобумаге, возникает волшебная благородная вязь созвучий. Процесс идет уже 400 лет.
Буря
Порывы ветра были так страшны,
Что погребли б средь яростного лона
Горой вздымающейся глубины
Огромнейшую башню Вавилона
Пред вышиной поднявшейся волны
Корабль, на склон взлетающий со склона,
Мог показаться лодкой небольшой,
Едва держащеюся над водой
На корабле большом Пабло да Гама
Наполовину мачта сорвалась,
Исторгнутая безысходной драмой,
Везде молитва к небесам неслась
Не мене слышалось людского гама
Над кораблем Коэльо, в этот раз
Настроенного боле осторожно
И парус снизившего бестревожно.
То в затемнившуюся вышину
Взлетали волны гневного Нептуна,
То сокровеннейшую глубину
Распахивали девственной и юной Нот,
Австр, Борей и Аквилон * ко дну
Все уносили яростью буруна
Ночь черною и страшною была
И полюс мертвым заревом зажгла.
(Перевод Ольги Овчаренкс
* Нот (греч) — южный ветер, Австр (лат) — южный ветер. Борей (греч)! Аквилон (лат) — северные ветры
