Глава 2. Землепроходцы Европы в Новом Свете и в Азии

Назад: Глава 1. Путешественники разных стран и народов

В конце Средневековья определились два основных направления движения экспедиций из Европы. Одно – на запад, через Атлантический океан для колонизации двойного материка (Нового Света).

Первый путь из Западной Европы открыли мореплаватели. Вслед за ними хлынули толпы авантюристов, завоевателей, конкистадоров. В результате были уничтожены две крупные древние цивилизации (правда, находившиеся в стадии упадка), истреблены десятки племен.

Второй путь проходил по суше из Восточной Европы. Русские землепроходцы осваивали – не без военных столкновений – гигантские просторы северной половины Азии.

От океана к океану

В 1510 году конкистадор Алонсо де Охеда основал крепость Сан-Себастьян на берегу Дарьенского залива. Испанцы, грабившие и забиравшие в рабство местных жителей, встречали все более яростный отпор. В конце концов они были блокированы в Сан-Себастьяне, терпели лишения и вступали в кровавые распри между собой. Охеда вернулся на Эспаньолу.

Его преемником в крепости стал Франсиско Писарро. Колонисты решили отправиться на поиски более благодатных мест. Их предводителем стал Васко Нуньес Бальбоа. Они переправились на соседнюю территорию, так называемую «Золотую Кастилию», принадлежащую Диего Никуэсе. Здесь они разграбили индейское селение, обзаведясь съестными припасами, тканями и золотом. Бальбоа основал новое поселение на Панамском перешейке.

Вскоре сюда прибыл с небольшим отрядом Никуэсе и предъявил свои права на данную территорию и местное золото. Однако в этом случае, как часто бывает, сила победила право. У Бальбоа было больше солдат. Никуэсу с несколькими верными ему людьми арестовали, без припасов посадили на ветхое судно и заставили выйти в открытое море. Больше о них ничего не известно.

Бальбоа стал единственным хозяином обширной территории. Но в его распоряжении было всего триста солдат и матросов, половина которых были больны или ранены. Чтобы принудить индейцев-карибов к повиновению, Бальбоа действовал решительно и жестоко. Ужас на местных жителей наводил его свирепый огромный пес Леончилло, который «один стоил двадцати солдат».

И все-таки Бальбоа понимал, что одним лишь террором обойтись не удастся: слишком невелик его отряд. Он воспользовался враждой местных племен и стал заключать военные союзы с одними, чтобы побеждать других; разорял и убивал более слабых противников, а с воинственными сильными племенами укреплял дружбу. Продвигаясь в глубь страны, он интересовался не захватом новых территорий, а искал залежи золота.

Один из местных вождей, касик, сообщил ему, что действительно существует страна, где много золота и жемчуга, и находится она за горами там, где простирается Южное море, по которому ходят большие суда. Страна эта не только богата, но и густо населена. Это было первое известие о Тихом океане и стране Перу.

Отправиться туда Бальбоа не рискнул. Два года хозяйничал он на территории, отданной испанским королем в распоряжение другого, официального наместника. За такое самоуправство грозила смертная казнь. Но вот из Эспаньолы (Кубы) пришло известие, что испанское правительство заинтересовалось судьбой Никуэсы. Теперь Бальбоа вынужден был решиться на героический поступок, который мог спасти его от виселицы. Он снарядил экспедицию к Южному морю.

1 сентября 1513 года начался этот поход. Сначала на судах они прошли на северо-запад около 150 км. У Бальбоа было 150 самых крепких солдат, 600 индейцев-носильщиков и свора собак, умевших расправляться с людьми. Судя по всему, Бальбоа заранее разузнал, а частично разведал путь, по которому легче всего достичь Южного моря.

Памятник Васко Нуньесу Бальбоа в Панаме

В том месте, где они высадились на берег, ширина Панамского перешейка невелика – меньше ста километров. Однако его пересекают гряды гор, влажные склоны которых и долины покрыты буйной растительностью. Приходилось буквально прорубаться сквозь чащу тропического леса, преодолевать вязкие болота, где на людей набрасывались тучи москитов. Многих путников мучили лихорадка и дизентерия.

Помимо всего прочего, на отряд нападали индейцы, у которых завоеватели забирали припасы. Конкистадоры натравливали на индейцев собак, наводя ужас на местных жителей.

Переход через перешеек продолжался 20 дней. Наконец с вершины одной из гор открылась на юго-востоке бескрайняя – до горизонта – водная гладь. Это был Южный океан, впервые увиденный европейцами и получивший позже название Тихого, или Великого.

Прошло еще 4 дня, и 29 сентября отряд конкистадоров спустился на берег бухты. Бальбоа с обнаженной шпагой в одной руке и кастильским знаменем в другой вошел по колено в воду и торжественно объявил Южное море владением испанского короля. Он назвал бухту Сан-Мигель, ибо открыта была она в день святого Николая.

Бальбоа зачитал грамоту, составленную и заверенную нотариусом: «Вступаю во владение для кастильской короны… этими южными морями, землями, берегами, гаванями и островами, со всем, что в них содержится… И если иной царь или вождь, христианин или сарацин… заявит свои притязания на эти реки и моря, то я готов во всеоружии оспаривать их у него и воевать с ним во имя государей Кастилии как настоящих, так и будущих. Им принадлежит власть и господство над этими Индиями…»

О том, что это за море, он не имел представления, полагая, что южнее этих мест находится богатая азиатская страна «Сипанго», о которой писал Марко Поло. Новый Свет все еще считался Индией.

Вернувшись на берег Карибского моря, Бальбоа послал в Кастилию (Испанию) донесение о своем открытии, приложив пятую часть добытого правдами, а чаще неправдами золота и жемчуга. На освоение новых земель в Золотую Кастилию был направлен на 22 кораблях новый наместник Педро Ариас Авила с огромным отрядом авантюристов. Он передал Бальбоа королевскую грамоту, где предлагалось милостиво обходиться с открывшим Южное море.

Испанцы, преимущественно знатные дворяне, принялись грабить местное население, убивая многих, насилуя женщин. Тем временем Авила, чтобы избавиться от прославленного и прощенного Бальбоа, обвинил его в мятеже, арестовал, судил и обезглавил.

Встреча двух цивилизаций

Во время завоевания Нового Света у конкистадоров главной базой был остров Куба. Отсюда на запад направлялись военные экспедиции. Чтобы избежать войны, верховный вождь ацтеков Монтесума приказал своим подданным торговать с пришельцами, меняя золото на их товары. Однако воображение конкистадоров было возбуждено захваченными золотыми изделиями. В результате алчность испанцев только возрастала.

Впервые европейцы столкнулись с традиционными кровавыми жертвоприношениями ацтекских жрецов. Как записал один из очевидцев: «В тот день они принесли в жертву двух мальчиков, рассекли им грудь и положили их окровавленные сердца в дар пакостному своему богу». Экспедиция Хуана Грихальвы в 1518 году вернулась из Мексики с необычайно богатыми трофеями, включая изделия из золота.

Кортес и Монтесума. Гравюра XIX в.

Губернатор Кубы Диего Веласкес решил начать завоевание Мексики. Он поставил во главе экспедиции Эрнандо Кортеса. «Денег у него было мало, зато долгов много», – писал о Кортесе его спутник. Желающих отправиться в Мексику нашлось немало: полтысячи отчаянных воинов. Губернатор и его приближенные стали опасаться, что Кортес обратит это предприятие в свою пользу и станет властелином Мексики. Однако попытки его остановить оказались тщетными. Он посоветовал губернатору «не слушать наушников и помешанного старика астролога» и отправился со своей флотилией в поход.

Кортес действовал решительно и жестоко. Свергал языческих идолов, захватывал поселки. Индейцы пытались оказывать сопротивление. Испанцев было сравнительно немного, но они имели огнестрельное оружие, лошадей (вид всадников наводил ужас на индейцев, доселе не знавших коня), военную выучку. Побежденные племена поставляли пришельцам провиант, рабынь.

Испанцы основали город-крепость Веракрус. Кортес постарался завязать дружественные отношения с племенами индейцев, готовых сражаться с ацтеками, властителями страны. Так у него появились тысячи воинов, слуг, носильщиков. А чтобы конкистадоры не помышляли об отступлении, он приказал уничтожить корабли, предварительно сняв с них пушки. Вооруженные матросы пополнили ряды солдат.

Монтесума не смог организовать оборону своего государства. Испанцы подошли к его столице – Теночтитлану (Мехико). Их встретил сам Монтесума со свитой. Огромный город с большим населением привел завоевателей в замешательство. Их было слишком мало! Тогда они захватили Монтесуму в качестве заложника и стали распоряжаться от его имени.

Им досталось множество сокровищ. Львиную их долю присвоил Кортес со своими приближенными.

Тем временем к Веракрусу подошла эскадра, посланная Веласкесом для ареста Кортеса: восемнадцать судов и полторы тысячи солдат. На стороне Кортеса было втрое меньше людей (из них только половина испанцы). Он постарался поразить прибывших своими успехами: отправил к ним делегацию офицеров, увешанных драгоценностями и посуливших противникам такие же богатства.

Сражение все-таки произошло. Однако из нападавших многие переходили на сторону противника или отказывались воевать. В результате Кортес одержал победу, почти бескровную, и приобрел серьезное пополнение.

Но тут нагрянула новая беда: мексиканцы восстали против завоевателей. Немногие испанские гарнизоны были уничтожены, а отряд, оставшийся во дворце Монтесумы, едва сдерживал атаки восставших. Кортес, имея немалое войско, вновь захватил Мехико. Но вскоре и он оказался в осаде. Среди испанцев начались раздоры. Положение их стало отчаянным.

Кортес приказал Монтесуме выйти на крышу дворца и призвать подданных к подчинению. Вид верховного вождя и жреца на этот раз лишь усилил ярость толпы. В него полетели камни и стрелы. Монтесума был убит.

Положение осажденных стало безнадежным. У них не было припасов, кончался порох. Они решили вырваться из окружения. Каждый мог взять столько драгоценностей, сколько пожелает. Некоторые под грузом золота едва передвигались. За жадность и глупость они вскоре были жестоко наказаны.

Глухой июльской ночью 1520 года конкистадоры со всеми предосторожностями стали покидать крепость. Ее окружали каналы. Двигаться пришлось по шатким мосткам.

Ацтеки подняли тревогу и ударили по испанцам. Начался ночной бой. Мостки не выдерживали тяжести нагруженных лошадей и людей. Испанцы падали в воду и тонули под тяжестью драгоценностей. Лишь немногие, не поддавшись панике, пробивались сплоченно. Им удалось вырваться из окружения.

Пять дней продолжалось отступление. В результате уцелела лишь горсточка конкистадоров. Девятьсот человек было убито или взято в плен, а затем принесено в жертву и частично съедено, согласно ритуалу. Погибло более тысячи их союзников-индейцев.

Кортес не был сломлен. Он пополнил ряды конкистадоров теми, кто прибывал с Кубы и Ямайки. К ним присоединились тысячи индейцев из племен, выступавших против ацтеков. Ведя умелую политику, Кортес сплотил вокруг себя часть воинственных индейских племен и снова осадил Мехико. Взять огромный город он не смог и блокировал его, обрекая жителей на голод и жажду.

Больше трех месяцев длилась осада. Наконец, испанцы ворвались в город, буквально заваленный трупами. Уцелевшим жителям, слабым и больным разрешено было уйти. Конкистадоры овладели огромными богатствами.

Империя ацтеков рухнула. Она уже и без того находилась на стадии вырождения. Пришельцы лишь ускорили ее конец. Они принесли не только огонь и меч, но еще заразные болезни, от которых туземцы не имели иммунитета. Разразившаяся эпидемия оспы выкосила сотни тысяч местных жителей.

Конкистадоры, оставшиеся в живых, в большинстве своем разбогатели, обзавелись имениями и рабами. Христианским милосердием они не отличались, жестоко карая недовольных и непокорных.

Так произошел уникальный в истории человечества контакт двух развитых цивилизаций. Это было не просто открытие европейцами Нового Света. Обитатели этого изолированного материка в свою очередь открыли для себя представителей неведомой культуры. Открытие это стало для них роковым.

В нашу задачу не входит подробно анализировать проблему падения великой цивилизации ацтеков. Тут сказалось соединение факторов экологических (оскудение плодородия земель), духовных (нравственная и интеллектуальная деградация верховных властей), социальных (покорение и эксплуатация многих индейских племен ацтеками).

Экспедиции конкистадоров предпринимались главным образом на деньги толстосумов, ростовщиков. Они и выгадывали более всех от завоевания и разграбления колоний, сколачивали огромные капиталы, предопределяя пришествие новой эпохи – капиталистической.

Сначала преимущества получили Испания и Португалия. Они стремительно обогащались за счет ограбления колоний. Но вскоре пираты разных стран блокировали их морские пути и стали «грабить награбленное».

Неправедно разбогатевшая «элита» Испании, Португалии деградировала интеллектуально и нравственно. Вместо наиболее отважных и предприимчивых (в основном сложивших свои головы в экспедициях) выдвинулись ловкачи, деляги, прохвосты. Неслучайно в бессмертном романе Мигеля Сервантеса Рыцаря печального образа побеждает цирюльник.

В погоне за мечтой

В легендах о дальних странах есть обычно два главных подтекста. Первый: того, кто осмеливается отправиться в неведомые моря и земли, ожидают страшные испытания, смертельные опасности. Второй: отважного и удачливого путешественника после удивительных приключений ждет награда – несметные сокровища, прекрасная принцесса, волшебные зелья.

Очень показательно в этом отношении предание об Эльдорадо («эль дорадо» – по-испански «золотой»). Якобы где-то в Центральной Америке существует страна, где по утрам владыка осыпает себя золотым песком, а вечером омывает тело в священном озере. В разных вариациях эта история переходила из уст в уста, особенно среди моряков, любителей легкой наживы, искателей счастья.

Пленение Атауальпы. Гравюра XVI в.

В легенде была доля истины. У племени муисков, обитавших на северо-западе Южной Америки, существовал обряд посвящения в жрецы, связанный с жертвоприношением: золотые изделия бросали в озеро, а верховного жреца осыпали золотым песком. Но все это происходило сравнительно редко и не свидетельствовало о необычайном обилии золота в стране.

Слухи, конечно же, были далеки от реальности. Но тем более они воспаляли воображение. Подумать только: где-то там, за дремучими лесами и болотами, среди гор находится страна Эльдорадо. Ее жители не знают истинную цену этого металла, они просто осыпают себя золотым песком!

Неудивительно, что конкистадоры с маниакальным упорством стремились достичь Эльдорадо. Те немногие из первой волны завоевателей, которым удалось вернуться с награбленными ценностями на родину, подтверждали словами и личным примером сообщения о несметных богатствах Нового Света. Подробные слухи были очень полезны для колонизаторов, испытывавших нужду в людских ресурсах. Не менее заинтересованными лицами были правители и банкиры.

Так усиливалась «эльдорадомания», «золотая лихорадка». Она резко усилилась после того, как в Испанию прибыли корабли с драгоценностями разграбленной империи ацтеков.

Губернатор «Новой Кастилии» Педро Авила основал в 1519 году на берегу Южного моря город Панаму – форпост для продвижения в дебри и горы Южной Америки. Легенды о богатой стране на западном побережье Нового Света вдохновляли жителей Панамы. Конкистадоры организовали несколько экспедиций, не добившись успеха, хотя пленные перуанцы подтвердили слухи о могучей и богатой стране инков.

Конкистадор Франсиско Писарро, имевший небогатое поместье близ Панамы, стал одним из руководителей очередной экспедиции на юг, в Перу. С небольшим отрядом он отправился в плавание и высадился с группой солдат на одном из прибрежных островов, устроив здесь базу. Его компаньон Альмагро вернулся в Панаму за подкреплением. Однако новый губернатор категорически отказался поддержать авантюристов и прислал им приказ о немедленном возвращении.

Говорят, возмущенный Писарро мечом провел на песке линию и воскликнул: «Выбирайте, кастильцы. Или назад, к своим поместьям в Панаму, или вперед, к богатствам Перу!» Он перешагнул на южную сторону от черты. Лишь тринадцать человек последовали за ним. Остальные отплыли восвояси.

Полгода провели конкистадоры на острове, живя впроголодь. Наконец, компаньоны Писарро снарядили и прислали корабль, на котором он отправился дальше на юг. Упрямцам сопутствовала удача. Им встретились богатые поселения, где удалось добыть серебряные и золотые сосуды, изделия из тонких тканей. Кроме того, они захватили с собой несколько живых лам и взятых в плен молодых перуанцев.

Когда Писарро с добычей вернулся на родину, кредиторы тотчас упрятали его в тюрьму, требуя уплаты огромных долгов. Однако король Карл I приказал его освободить и назначил губернатором страны (еще не покоренной). На руководящие посты в экспедиции Писарро назначил своих братьев: Эрнандо, Хуана и Гонсало. В 1531 году из Панамы отправились на юг три его каравеллы со ста пятьюдесятью солдатами и тридцатью шестью кавалеристами.

Они высадились в заливе Гуаякиль, ведя бои с индейцами. Дождавшись подкрепления и узнав о распрях среди вождей инков, двинулись в глубь материка. Их удивили хорошие дороги при отсутствии лошадей и повозок. Верховный инка Атауальпа послал им подарки, пригласив прибыть в город Кахамарку.

Изображая дружеские намерения, Писарро пришел к верховному инке без оружия и охраны, провел переговоры и пригласил к себе. Инка прибыл в позолоченном паланкине, с ним были в гамаках и носилках старейшины и триста безоружных индейцев. Испанцы из засады набросились на них. Франсиско Писарро, схватив Атауальпу за длинные волосы, бросил его на землю и связал. Сопровождающие владыку разбежались, часть была убита.

Стоявшая в отдалении многотысячная армия инков отступила без боя. Их вождь остался заложником у конкистадоров. Говорят, на стене комнаты, куда он был заточен, верховный инка отмерил черту выше своего роста и предложил насыпать до этого уровня золотых изделий за свое освобождение.

По его приказу испанцам начали доставлять, в основном из храмов, золотую утварь. Со временем этот поток стал скудеть. Писарро понял, что основная масса богатств инков уже поступила к нему.

Обвинив Атауальпу в заговоре, идолопоклонстве, колдовстве и многоженстве, Франсиско Писарро приказал казнить его, назначив верховным инкой Манко Капака (он был сыном соперника Атауальпы в борьбе за власть). Так пала империя инков, также находившаяся на стадии деградации. Писарро отправил испанскому королю груз золота, после чего «золотая лихорадка» вспыхнула с новой силой.

Распри между начальниками конкистадоров порой переходили в смертельную вражду. Вот и Франсиско Писарро был убит в собственном доме сторонниками казненного им бывшего своего компаньона Альмагро.

Экспедиции в Эльдорадо

В то время Гонсало Писарро отправился на поиски Эльдорадо. С ним были триста сорок испанцев и вдесятеро больше индейцев, слуг и носильщиков. Они преодолели заснеженные андские перевалы, открыли многоводную реку Напо (одно из верховий Амазонки). В тропическом лесу испанцы бедствовали, голодали, болели желтой лихорадкой. Сотни индейцев умерли.

Гонсало Писарро. Старинная гравюра

Гонсало отправил вперед отряд под начальством Франсиско Орельяны на сооруженной бригантине. Им следовало разведывать путь и подготавливать провиант. Отряд направился вниз по реке, не встретившись с главной группой, Писарро вынужден был двинуться в обратный путь, еще более трудный, чем пройденный. Пережив страшные мучения, оборванные, истощенные, едва живые добрались в Перу только восемьдесят участников похода.

Новый губернатор предоставил во владение Гонсало Писарро серебряные рудники. Однако, разбогатев, Гонсало не имел желания проводить оставшуюся жизнь в трудах и заботах. Полагая, что достоин быть губернатором, он в 1544 году устроил переворот и захватил власть. Губернаторствовать ему довелось лишь четыре года. По приказу короля его арестовали и казнили. Лишь старший из братьев – Эрнандо Писарро – умер на родине в преклонном возрасте.

Франсиско Орельяне удалось совершить крупное географическое открытие. Он первым пересек с запада на восток – от Тихого до Атлантического океана – всю Южную Америку, впервые проплыв по крупнейшей из рек планеты.

Этот «научный подвиг» совершил он нечаянно. Плывя по Напо, он убедился, что берега реки безлюдны и провизией здесь не запастись. Быстрое течение уносило корабль на восток. Останавливаться и ожидать прихода основной группы было опасно. Наиболее разумно – плыть дальше. Индейское селение встретилось не скоро, и возвращаться отсюда против течения было бы безумием. Они остановились, построили еще одну бригантину и отправились дальше. Три реки сошлись в одну огромную, которую Орельяна назвал своим именем. Казалось, вот-вот откроется океан. Но проходили дни, недели, а его все не было. Встречающиеся изредка небольшие поселки они грабили, а в больших пытались торговать, выпрашивали провиант.

В одном из селений, судя по их рассказам, жили одни только женщины – воинственные и светлокожие. Тогда и возникло название: река Амазонок.

Через 172 дня конкистадоры вышли в открытое море, пресное от обилия речных вод. Сделав последнюю остановку, они оборудовали, как могли, оба судна и пошли на северо-запад. Погода им благоприятствовала. В сентябре 1541 года они добрались до испанского поселения. Сравнительно невелики были потери смелых путешественников: восемь из пятидесяти человек умерло от болезней, трое – в стычках с индейцами.

Орельяна понимал, что если Гонсало Писарро останется в живых, то обвинит его в невыполнении приказа, в измене. (Так оно и произошло.) Чтобы застраховать себя от суда и возбудить интерес к своим открытиям, он рассказал немало небылиц об Амазонке: о богатых селениях, тянущихся по берегам великой реки, о привлекательных женщинах-воинах. Не исключено, что его сообщения приукрашивались при пересказах. Ибо тогда же распространились слухи о городах на Амазонке, где крыши храмов золотые, а в домах жителей посуда только из золота и серебра.

Франсиско Орельяна, вернувшись в Испанию, нашел богачей, на средства которых организовал в 1544 году экспедицию в район «реки Амазонок». Это предприятие закончилось полным провалом. Люди гибли от болезней еще при переходе через Атлантику, шторм разметал корабли, а те, кто достиг Амазонки, почти все, включая Орельяну, умерли от тропической лихорадки.

Серьезную попытку обнаружить Эльдорадо, обследуя восточную часть Южной Америки, предпринялв 1531 году Диего Ордас. Он успешно защитил в Испании интересы Эрнандо Кортеса, не забывая при этом и о своих собственных. Кортес характеризовал его так: «Ловкий и оборотистый делец, человек великого ума и большой хитрости». Добавим: жестокости, упорства и храбрости. Все эти качества он продемонстрировал во время поисков Эльдорадо.

Ордасу удалось организовать экспедицию на нескольких кораблях сначала к «Пресному морю», открытому Пинсоном. Резонно полагая, что здесь находится устье великой реки, Ордас надеялся там же встретить богатые золотом города. Солдат у него было много, и они принялись грабить прибрежные селения. Драгоценных металлов не нашли. Внимание конкистадоров привлекли зеленоватые прозрачные камешки, похожие на изумруды. По словам индейцев, выше по течению находится скала, сложенная из этого драгоценного камня.

Ордас направил корабли вверх по великой реке. Налетевший ураган разбросал флотилию. Из всех кораблей уцелело лишь два. Ордас решил не искушать далее судьбу и приказал взять курс на северо-запад. Проходя вдоль берега, они обнаружили еще одно «Пресное море» – устье реки Ориноко. Поднимаясь вверх по реке, текущей по равнине, они, пройдя около тысячи километров, достигли нагорья (Гвианского). Отсюда повернули на запад. Там, по притоку Ориноко, судя по словам индейцев, находилось Эльдорадо.

Приток этот, ведущий к желанной цели, Ордас назвал Метой (по-испански это означает «цель»).

С огромным трудом продвигаясь против течения, они не встречали вожделенных городов. Напротив, местность становилась все более глухой, неприютной. У них кончались и силы, и припасы. Ордас подбадривал спутников: вон там, за поворотом, откроется город с домами, крытыми золотом… Напрасные надежды!

И на этот раз предприятие, обогатившее европейцев новыми географическими сведениями, в финансовом отношении потерпело крах. Вслед за Ордасом вверх по Мете прошла в 1534 году другая экспедиция, руководимая Эррерой. Встретив воинственные индейские племена, испанцы пытались продвинуться с боями далее на запад, но вынуждены были отступить, потеряв командира и большинство людей.

…Мечта об Эльдорадо возбудила многих дельцов Европы. Даже немецкие банкиры рискнули вложить свои деньги в эту авантюру. Они купили право на земли Южной Америки, примыкающие с юга к Карибскому морю. Учрежденная компания получила право распоряжаться по своему усмотрению всеми туземцами и их имуществом на данной территории.

Агент немецких банкиров Амброзии Эхингер (испанцы звали его Альфингером) с большим отрядом наемников приступил в 1529 году к покорению и разграблению территории, отданной компании. Здоровых мужчин и женщин он повально обращал в рабство, а стариков, больных и маленьких детей приказал убивать. Продажа рабов приносила большую прибыль банкирам.

Альфингер двигался на запад, опустошая селения. Слух о его зверствах быстро распространился среди индейцев. Они покидали свои поселки до прихода конкистадоров, уничтожая дома. Немецкие завоеватели нашли только «выжженную землю». Они повернули на восток.

Углубившись в горы, конкистадоры открыли хребет – Восточную Кордильеру, но не встретили богатых селений. От стычек с индейцами и от болезней их армия редела. Они пытались двигаться быстро, надеясь застать индейцев врасплох; умирающим носильщикам, чтобы снять с них ошейники, просто отрубали головы.

Постепенно вокруг головорезов смыкалось кольцо индейцев. Теперь немецкие искатели добычи сами превратились в дичь. На третий год всех их перебили местные жители.

Другой крупный немецкий отряд повел фон Шпейер на юг в 1535 году Они шли, пересекая левые притоки реки Ориноко среди зарослей, болот, возвышенностей. Путь был избран очень неудачно: пришлось преодолевать водоразделы. Одежда на них превратилась в лохмотья; прикрывались шкурами зверей. Было пройдено около 1000 км. Они добрались до самого крупного притока Ориноко – Гуавьяре. Поверни отряд на северо-запад, он мог бы достичь «золотой страны». Они ж свернули на северо-восток, вступили в схватки с индейцами, потерпели поражение и отправились в обратный путь. За три года мучительных странствий, потеряв восемьдесят человек убитыми, не достигли ничего.

Удачливей оказался еще один немецкий искатель Эльдорадо – Николай Федерман. Сначала он тоже двинулся на юг, но постепенно отклонялся на запад, поднялся на Восточную Кордильеру и обнаружил за хребтом вожделенную страну. Точнее, нечто хоть как-то напоминающее Эльдорадо. Однако по странному стечению обстоятельств примерно в то же время в то же место пришли испанские конкистадоры.

Если немцы выходили из форта Коро, расположенного восточнее Венесуэльского залива, то отправной пункт испанцев находился значительно западнее: приморские крепости Санта-Марта и, юго-западнее, Картахена. Именно в тех краях обитали индейцы племени муисков (чибчей), стоявших на сравнительно высоком культурном уровне. Педро Эредия, основав Картахену, двинулся на юг в поисках Эльдорадо.

В храмах муисков было немало золотых изделий и драгоценных камней. Но поистине сокровищницами оказались захоронения знатных вождей и жрецов. В течение трех лет Эредия совершал набеги на страну муисков. Все его подчиненные, включая простых солдат, стали богачами.

И все-таки это еще не было похоже на открытие Эльдорадо. Оставалось непонятным, где же добывают индейцы золото. Одним из первооткрывателей золотоносного района стал офицер отряда Эредия португалец Жуан Сезар. Он с группой солдат перешел из долины реки Отрато, где хозяйничал Эредия, на восток, вдолинуреки Каука, левого притока Магдалены. Здесь было много золота не только в селениях, но и в речных песках. Под натиском индейцев конкистадоры вынуждены были покинуть этот район. Однако уносили они с собой многокилограммовые котомки с золотом.

Одновременно испанцы пробивались к легендарному Эльдорадо, поднимаясь – с севера на юг – вверх по течению реки Магдалены и ее притоков, а также с юга, со стороны тихоокеанского побережья.

По Магдалене и ее притокам двигался Гонсало Хименес Кесада. Его отряду приходилось преодолевать перекаты и обходить водопады через леса и болота. Но упорство Кесады основывалось на знании: однажды он встретил судно индейцев, торговавших солью, хорошо выделанными и ярко раскрашенными тканями, а также золотыми кружочками. Ясно, что где-то в верховьях реки находится Эльдорадо!

Конкистадоры Кесады вступили наконец на плоскогорье Кунди-намарка, где среди полей маиса и картофеля раскинулись селения, между которыми были проложены хорошие дороги. Из всех полезных ископаемых муиски добывали одно только золото. Оно было для них олицетворением солнечного божества. Золотыми пластинками муиски покрывали свои небольшие примитивные храмы. Вскоре конкистадоры убедились, что в храмах имеется золотая утварь, а больше всего драгоценностей находится в гробницах вместе с набальзамированными телами.

Кесада вступил во владение этой территорией, подчиняя местных жителей силой и хитростью. К 1538 году он завоевал много селений. И тут с юга в страну вторглись конкистадоры, ведомые Себастьяном Белалькасаром.

Франсиско Писарро захватил южные районы империи инков. Белалькасар продвигался оттуда на север. А с востока, как мы уже знаем, подошли немецкие наемники Николая Федермана.

Кесада, заложив крепость Санта-Фе (теперь столица Колумбии Богота), продолжал расширять свои владения. Неожиданно он столкнулся с отрядами Белалькасара и Федермана. Испанцы, разграбившие на своем пути селения муисков, были украшены драгоценностями, тогда как измученные трудным походом немцы прикрывали свои лохмотья звериными шкурами.

Все три отряда конкистадоров были равны по численности. Никто не хотел уступать свою добычу. Но и воевать между собой не имело смысла: индейцы смогли бы расправиться с победителем. Конкистадоры смогли договориться. Федерман согласился получить выкуп, отказавшись от прав на эту территорию. Кесада и Белалькасар установили границу, разделившую их владения.

Под властью Кесады оказалась страна, богатая солью, золотыми россыпями, изумрудами. Он доставил в Испанию ценнейшую добычу. Слухи о его богатстве, возможно преувеличенные, заставили короля усомниться, что в казну поступила действительно пятая часть всей до бычи, как полагалось по закону. Кесада не получил пост губернатора. Ему запретили покидать родину. Он уверял, что Эльдорадо еще не найдено, и стремился отправиться в новую экспедицию на его поиски. Только в 1549 году ему позволили это сделать.

Семидесятилетний Кесада, как наивный юноша, все еще мечтал об Эльдорадо. В верховьях Ориноко было немало мест, куда не ступала нога европейца. Отряд Кесады из трехсот испанцев и полутора тысяч индейцев-носильщиков три года блуждал в этих краях. Умирали или разбегались индейцы, погибали от болезней и в стычках с местными племенами испанцы. На пути были только небольшие бедные селения.

С небольшой группой изможденных спутников Кесада вернулся в Санта-Фе, затем достиг морского побережья и отправился на родину. Он был одним из очень немногих конкистадоров, который спокойно завершил свою бурную жизнь: испытал необычайные приключения, сделал крупные географические открытия, добился славы и богатства, испытал жестокое разочарование и умер в преклонном возрасте на родной земле.

Но даже и его пережила мечта об Эльдорадо. Она вдохновляла искателей счастья из разных государств еще не одно десятилетие. Страну золота искали не только в Южной и Центральной, но даже в Северной Америке. Погоня за призраком золота порой приводила к неожиданным географическим открытиям и во многом содействовала освоению труднодоступных районов Нового Света.

Исступленные искатели Эльдорадо слишком редко задумывались о том, что груды золота не приносят счастья.

Поиски Страны семи городов

Сейчас трудно сказать, стихийно или нарочно распространялись легенды о существовании в Новом Свете городов и стран, богатых драгоценными камнями и металлами. Кроме Эльдорадо, бытовали предания о расположенной к северу и северо-востоку от Карибского моря богатейшей страны Сивола.

Пейзаж Вест-Индии, написанный около 1545 г. под впечатлением от экспедиции Коронадо. Художник Я. Мостарт

В 1530 году конкистадор Нуньо Гусман услышал (или утверждал, будто услышал) от одного индейца, родом из «Техоса», о семи огромных многолюдных городах– не меньше Мехико! – с дворцами, храмами, лавками ювелиров и несметными сокровищами. Добраться до этой страны Сивола с ее городами непросто: сорок дней надо идти через пустыню.

Предание, основанное на «магических» цифрах 7 и 40, выглядит надуманным. Однако в конце Средневековья большинство образованных людей рассуждало наоборот: магические цифры – гарантия успеха! Ктомуже, чтобы набрать отборных добровольцев для трудного и опасного предприятия, был резон приукрасить богатства Сиволы.

Гусман отправился в экспедицию, имея четыреста испанцев и несколько тысяч индейцев. Недалеко от восточного берега Калифорнийского залива он основал город Кульякан. Отсюда отряд двинулся на северо-запад вдоль западных склонов Мексиканского нагорья. Маршрут оказался слишком трудным, дружеские отношения с индейцами не сложились, никаких крупных городов не встретили. Гусман отступил.

Легенда о Сиволе получила неожиданное подтверждение. Объявились считавшиеся давно погибшими четверо конкистадоров. Они участвовали в походе Нарваэса, прошедшего с боями от Флориды до устья реки Святого Духа (Миссисипи). Здесь Нарваэс утонул в 1528 году, а его люди были перебиты. Некоторые из них оказались в плену Четверым, о которых идет речь, пришлось поневоле пересечь весь Североамериканский континент – до Калифорнии. Они лечили индейцев, за что получали награды и «передавались» от одного племени другому.

По словам этих скитальцев, им довелось побывать в городах с домами в несколько этажей, где комнаты драпированы красивыми тканями, у жителей много украшений из драгоценных камней и металлов. Значит, Сивола действительно существует!

Было решено организовать туда экспедицию. Предварительно послали на разведку одного из тех четырех конкистадоров и монаха. Через несколько месяцев вернулся один лишь монах. Он сообщил, что его спутника убили индейцы. Большой город удалось все-таки увидеть: расположен он на обширном холме посреди равнины.

Для проверки слов монаха отправили небольшой отряд. Наступила зима, и до Сиволы они не смогли дойти. Но от индейцев узнали, что семь городов в этих краях существуют.

После этого комендант Кульяка-на Франсиско Коронадо организовал крупную военную экспедицию к легендарной стране. Весной 1540 года отряд в тысячу человек отправился на север. Теперь более или менее точно было известно местоположение Сиволы. Однако на пути к ней приходилось преодолевать непростые преграды: реки, пустынные равнины, крутые холмы, болота, дремучие леса, голые горные перевалы. Почти все снаряжение, еду, не говоря об оружии, приходилось нести на себе.

Достигнув района Сиволы, они испытали жесточайшее разочарование. «Город» располагался на уступе скалы. Убогие дома из камня и глины поднимались в виде лестницы (издали это можно было принять за многоэтажные строения). Поселок – пуэбло – был сравнительно невелик, и захватить его не стоило больших усилий. Никаких богатств конкистадоры не нашли, если не считать кусков грубой ткани. Другие селения в округе были еще меньше и беднее.

Установив свою власть над Сиволой, Коронадо не потерял надежду обнаружить семь легендарных городов. Отправил небольшие отряды разведчиков в разных направлениях. Один из них под командой Карденаса, пройдя на запад—северо-запад более 400 км, оказался на краю обрыва, уходящего вертикально вниз, как показалось испанцам, на три мили!

Это был ныне знаменитый, воспетый в голливудских кинофильмах, изображаемый на бесчисленных фотографиях Большой каньон Колорадо. Он самый глубокий в мире, но все-таки примерно вдвое меньше, чем показалось конкистадорам (1800 м).

Другой отряд, который направился на восток, перейдя невысокий перевал, оказался в долине реки, текущей на юг. Начальник этой группы Харамильо сделал верный вывод: отсюда реки направляются не в Южный (Тихий) океан, а в Северный (Атлантический). Так была открыта Рио-Гранде-дель-Норте – «Великая Северная река».

Примерно тогда же было обнаружено устье реки Колорадо. Франсиско Коронадо отправил три судна под командой капитана Эрнана Аларкона обследовать восточный берег Калифорнийского залива (считалось, что в его северной части имеется пролив с выходом в Южный океан). Предполагалось, что к этим судам с провиантом придут конкистадоры после того, как покорят Сиволу.

Встреча не состоялась. Это позволило Аларкону сделать географическое открытие. Он добрался до устья реки и прошел вверх по ней, дав название Буэно-Гиа – «Добрый Вожатый» (хотя закрепилось другое имя – Колорадо – «Цветная»). Отсюда испанцы обследовали западное побережье Калифорнийского залива и впервые нанесли его целиком на карту.

Снова собрав свой отряд, Коронадо решил двигаться на восток, где еще оставались обширные неизвестные территории. Один из индейцев, родом из Флориды, сообщил, что на востоке есть долина большой реки, где водятся рыбы размером с коня, плавают крупные лодки, а по берегам много больших селений. По-видимому, речь шла о Миссисипи. В тех краях, как утверждал индеец, в стране Кивира жители пользуются золотой и серебряной посудой, лодки украшены золотыми орлами, а вождь любит отдыхать под огромным деревом, на ветвях которого позванивают золотые колокольчики.

Индеец утверждал, что получил от владыки Кивиры золотые вещи, которые отобрал у него местный вождь. Коронадо послал отряд к этому вождю, но у того никаких золотых предметов не нашлось. Испанцы обыскали все селение, а вождя арестовали и доставили Коронадо. Все жители деревни называли индейца, рассказавшего о Кивире, бесстыдным лгуном. Конкистадоры продолжали обыскивать и грабить селения, чем вконец испортили отношения с местными жителями, не раз подвергались нападениям, но так и не обнаружили никаких следов золотой страны.

Весной 1541 года Коронадо направил свой отряд на северо-восток. В прериях они впервые увидели стада бизонов. По-видимому, воины-путешественники достигли на исходе лета долины реки Миссури. Места были благодатные. Однако у местных индейцев имелись только медные украшения.

Страна Семи городов оставалась обманчивой мечтой. Приближалась зима, и Коронадо решил поторопиться в обратный путь. Через полтора месяца они добрались до Кульякана. Коронадо надеялся на следующий год повторить поход. Ему помешала болезнь. По одной версии, он вскоре умер, по другой – был отстранен от дел.

При полном экономическом провале предприятия географические результаты оказались великолепными. Удалось получить представление об огромных территориях, доселе неизвестных европейцам. Никто даже не догадывался, как велик этот континент, как разнообразны его природные условия, насколько величественны ландшафты. Но интерес испанцев к этим землям угас. Легенды о Сиволе и Кивире – злато-обильных странах – были развенчаны. Ареальные природные богатства, добываемые трудом, не привлекали искателей счастья.

Путешествие в «золотой город»

В 1596 году лондонское издательство Роберта Робинсона выпустило книгу, ставшую сенсацией. Тираж повторили, а вскоре во Франции, немецких княжествах, Голландии вышли ее переводы. Полное название книги: «Открытие обширной, богатой и прекрасной Гвианской империи с прибавлением рассказа о великом и золотом городе Маноа (который испанцы называют Эль Дорадо) и о провинциях Эмерия, Арромая, Алмапая и других странах с их реками, совершенное в году 1595 сэром Уолтером Рейли, капитаном стражи Ее Величества, лордом-управителем оловянных рудников и Ее Величества наместником графства Корнуэлл».

Автор сообщает, что вступил в «зиму жизни» своей (по нашим меркам, находился в расцвете сил, ему было 43 года) и не отправился бы на поиски счастья, будь более материально обеспечен: «Я, однако, знал когда-то лучшие времена, и мне не пристало пускаться в путешествие ради грабежа, да и не подобает мне, занимающему ныне по милости Ее Величества почетные должности в Англии, рыскать от мыса к мысу и от места к месту в погоне за заурядными призами».

У. Рэйли берет в плен испанского губернатора. Гравюра XVI в.

В названии книги упоминались экзотические страны и легендарное Эльдорадо. Для искателей богатств и приключений она могла служить пособием и путеводителем. Автор восхищался несметными богатствами Нового Света, намекая английской королеве, что пора бы прибрать их к своим рукам.

Рейли знал горное дело и минералогию. Он провел химический анализ образцов. В ряде случаев оказалось, что аборигены и колонизаторы принимают за золото желтые блестящие кристаллики сернистого железа – марказита или пирита. Рейли квалифицированно взял пробы из кварцевых жил, обнаружив немалые примеси золота и отметил трудности разработки месторождений в коренном залегании и в условиях малой освоенности тропических лесов.

Начинается его повествование просто: «Мы покинули Англию в четверг 6 февраля 1595 года и в следующее воскресенье были ввиду северного мыса Испании, так как ветер по большей части оставался попутным; мы пошли ввиду островов Берлинге, мыса Рок, направляясь дальше к Канарским островам…»

Прибыв на остров Тринидад, Рейли сначала установил дружеские отношения с испанцами (помогло вино, которого они долго были лишены) и индейцами (помогли их обиды на испанцев). Дальнейшие события он излагает эпически спокойно: «Избрав наиболее подходящее время, я вечером напал на караул и, перебив его, послал вперед капитана Колфилда с шестьюдесятью солдатами, а сам двинулся за ним, прихватив с собой еще сорок, и так на рассвете захватили их новый город». Как он сообщает, город был предан огню «по настоянию индейцев».

Впечатляюще описывает он плавание к Эльдорадо: «Всем нам пришлось и под дождем, и в непогоду, и под палящим солнцем лежать без прикрытия на голых досках и здесь же готовить пищу и везти на этих судах все снаряжение. Если добавить, что питались мы почти одной рыбой, изнывали в морской одежде, томимые зноем, в страшной тесноте, то головой ручаюсь – никогда не было в Англии тюрьмы более отвратительной и ненавистной…»

Он приводит выдержки из донесений испанского путешественника Франсиско Лопеса, посвященные фантастическим богатствам Эльдорадо, сознавая, что «эти сообщения могут показаться необыкновенными». Рассказал он и о неудачах испанцев в стремлении колонизировать данный район, в связи с чем «эта империя уготована для Ее Величества и английской нации».

Одна из упомянутых им историй очень характерна. В испанском войске, отправившемся на завоевание владений инков, был некто Агирре, авантюрист, завороженный легендами об Эльдорадо. Он поднял бунт, убил руководителей похода и провозгласил себя императором Гвианы и Перу. После мучительных странствий по лесам он добрался до побережья, разорил несколько поселков (один такой городок назвал в честь такого события портом Тирана). Окруженный испанскими частями, он убил свою дочь, сопровождавшую его в походе, сдался в плен и был казнен.

Рейли, подробно сообщая об экспедициях испанцев, то и дело упоминает о многочисленных золотых дисках и других драгоценных изделиях. Понятно, что такие свидетельства поддерживали интерес читателей надежней, чем описания природы или людей. Кстати, он достаточно высоко оценивает физические достоинства аборигенов. Одну индианку он счел настоящей красавицей, отметив, что похожую на нее женщину видел – и то лишь однажды – среди английских красоток.

Упоминает он и о мифических безголовых (в прямом смысле) людей: «Глаза у них на плечах, а рты посреди груди и… меж плеч у них растут свисающие вниз длинные волосы… Сильнее их нет людей во всей стране». Правда, не умалчивает о своих сомнениях в реальности существования таких племен. И все-таки он полагает, что они существуют, ибо многие свидетельствуют о них. (Современный читатель мог бы припомнить бесчисленные истории о космических пришельцах, в которых порой верят даже ученые.)

В общем, экспедицию Рейли можно назвать преимущественно исследовательской. Во время ее он активно пиратствовал, но главной его целью было изучение края в надежде отыскать подступы к Эльдорадо. В том, что его совершенно необходимо найти и покорить, сэр Уолтер не сомневался. Хотя прежде всего ему следовало бы выяснить: а существует ли эта страна в действительности?

Вернувшись в августе 1595 года в Лондон, Рейли написал отчет. Если он и совершил какое-то открытие, как заявил о том в названии своей книги, то только для себя лично и для тех авантюристов, которые, прочтя ее, бросились на поиски «обширной, богатой и прекрасной Гвианской империи».

Убедительности сочинения немало способствовала приложенная к нему карта, где изображалось легендарное озеро Парима и вожделенная страна сокровищ. Хотя не вполне ясно, верил ли он сам в Эльдорадо? Ведь этот человек был очень не прост.

Немецкий историк фон Пфлуг-Гартунг назвал его «искателем приключений высшего типа», «типичным воплощением той отважной и грубой эпохи». В Советском энциклопедическом словаре уточнено: «Английский мореплаватель, организатор пиратских экспедиций, поэт, драматург, историк». По словам историка географии Я. Света, Рейли был «талантлив, дерзок, смел и не упускал ни единой возможности для самообразования: в перерывах между боями Уолтер в совершенстве овладел древними языками; он превосходно знал право, философию, историю.

Бретер, и притом опасный (его называли первой рапирой Англии), завсегдатай всех кабаков и злачных мест Лондона, игрок, душа веселых компаний, он успевал в промежутках между очередной дуэлью и попойкой набросать проект экспедиции в Северную Америку, сразить едкой эпиграммой незадачливого вельможу, часок-другой поработать над историческими сочинениями и урвать минуту для того, чтобы где-нибудь в Саутроке встретиться с неким Вильямом Шекспиром, юным актером театра „Глобус"».

… Рейли убедил королеву, что пора прибрать к рукам «золотую страну»: достаточно только содействовать его экспедиции. Когда предприятие завершилось неудачей, он приложил все усилия для доказательства ее существования, чем и объясняются, по-видимому, те легенды об Эльдорадо, которые он привел под видом достоверных свидетельств.

После смерти в 1603 году Елизаветы I король Яков I по ложному доносу подписал указ о смертной казни Рейли за государственную измену. Но все-таки решил доверить ему новую экспедицию в Эльдорадо. Однако неудачи преследовали эскадру: штормы, схватки с индейцами, растущее недовольство команды. Пришлось возвращаться, даже не войдя в устье Ориноко.

На обратном пути Рейли ограбил несколько испанских кораблей, с лихвой восполнив убытки от своей экспедиции. Но к тому времени между двумя странами существовало мирное соглашение. Яков I, забрав добычу, «для порядка» велел привести в исполнение приговор, тяготевший над Рели, которому отрубили голову в 1618 году.

Говорят, на эшафоте, глядя на топор палача, он заметил: «Лекарство острое, но зато от всех болезней». А когда палач поднял его отрубленную голову, в притихшей толпе кто-то сказал: «Не скоро еще появится в Англии другая такая голова».

Навстречу солнцу

Уральские горы – Каменный Пояс – основательно «стерлись» за многие миллионолетия усилиями текучей воды, ветра, мороза и жары, растений, гравитации. Продвижению русских на восток препятствовали не горы, а оставшееся от раздробившейся Золотой Орды ханство Казанское.

Покорение Сибири Ермаком. Художник В.И. Суриков

Московское княжество крепло, набирало силу. Казанское ханство, напротив, переживало не лучшие времена. В середине XVI века Иван IV Грозный сумел после нескольких попыток взять Казань (1552), а через пять лет – Астрахань. К России присоединилась Башкирия. Путь дальше на восток был открыт.

Сибирское ханство со столицей Чимга-Тура (Тюмень) было непрочным. Огромные пространства, дремучие леса, болота, безлюдные нагорья разобщали отдельные улусы, где властвовали местные феодалы. На северо-западе, в зоне лесотундры, жили ненцы-оленеводы, восточнее – эвенки (тунгусы), затем якуты и, наконец, чукчи. В тайге на восточных склонах Урала обитали вогулы, в долине Оби – остяки (ханты), в Прибайкалье – буряты, в верховьях Енисея – хакасы.

Население Сибири вряд ли превышало триста тысяч человек, а Дальнего Востока – сто тысяч. Они пользовались почти исключительно каменными, костяными и деревянными орудиями. Главным сибирским богатством была пушнина, определявшая интерес к этой стране.

В 1555 году «князь всей земли Сибирской» Едигер признал свою вассальную зависимость от московского царя, обещав ежегодно поставлять дань в тысячу соболей. Обещание свое он сдержал лишь отчасти, а сообщение с Москвой не наладил. С юга вторгся в Сибирь князь Кучум и сверг Едигера. Теперь он не только взимал дань с подвластных народов, но и совершал набеги на русские поселки.

На восточных окраинах России хозяйничали купцы Строгановы: ставили укрепленные посады и остроги, развивали горное и ремесленное дело; стремились получать пушнину, а также держать в своих руках торговые пути в Среднюю Азию. Они организовали поход казачьей дружины под руководством Ермака. Так началось движение русских на восток, в Сибирь, «встречь Солнцу». Это можно считать единой великой экспедицией, которую осуществляли сравнительно небольшие группы землепроходцев.

Ермак Тимофеевич (ок. 1540–1585) был казачьим атаманом. По-видимому, находился с дружиной сначала на Днепре, потом был переведен на северо-восток, в Пермь, где Строгановы снарядили большой отряд под его начальством и направили за Урал. Построили не меньше сорока стругов (небольших судов). Всего в отряде было около 850 человек.

Поход начался в 1581 году. Двигались преимущественно водными путями. Сначала поднялись вверх по реке Чусовой. Стали искать ее приток, по которому можно подойти как можно ближе к судоходному притоку бассейна сибирской реки Тобола, чтобы волоком перетащить туда суда. Разведка заняла много времени. Поздней осенью нашли подходящую реку – Серебрянку. На ее берегу построили избы и остались зимовать. Когда запасы продовольствия стали подходить к концу, казакам пришлось покупать, а чаще отнимать у местных манси сушеную рыбу, дичь.

За зиму перетащили все небольшие суда, бросив тяжелые большие струги. Соорудили плоты и справились до реки Тагила. Здесь построили новые струги и плыли до Туры. Здесь на дружину дважды нападали отряды татарского князя Епанчи. Отбив нападение, Ермак в наказание приказал разграбить и сжечь «Епанчин городок» (на этом месте построили Туринск).

Дальше до Тобола им приходилось двигаться с боями. Имея пищали и небольшие пушки, казаки побеждали без больших потерь. Ниже устья реки Тавды русских встретила татарская армия под командой племянника Кучума князя Махмет-Кула (Маметкула). Сражение длилось пять дней и завершилось полной победой казаков и бегством Махмет-Кула.

Добравшись до Иртыша, отряд Ермака двинулся вверх по течению. Захватив городок Аттик-Мурзу, расположились там в тревожном ожидании нападения неприятеля. Собрали казачий круг, чтобы решить – двигаться дальше или вернуться домой. Рассудили, что слишком опасен обратный путь зимой по местам, где население в основном настроено враждебно и все еще подчиняется хану Кучуму.

Больше месяца казаки оставались в городке, успешно отбивая нападения войска Кучума, после чего в конце октября 1582 года вступили в решающее сражение. Выбор у них был невелик: либо победить, либо умереть. Они победили благодаря сплоченности, отчаянной храбрости, отличной выучке и огнестрельному оружию, потеряв больше ста человек (почти четверть своего состава).

Уцелевшие союзники татар рассеялись по своим селениям. Кучум с остатком своего войска ушел на юг в Ишимскую степь. Он не рискнул остаться и защищать столицу ханства Кашлык-Искер (город Сибирь). Многие его вассалы подчинились русским завоевателям. Хотя некоторые сибирские беки, в частности, Махмет-Кула, временами нападали на отдельные группы пришельцев.

Вскоре после вступления казаков в столицу ханства делегация хантов привезла Ермаку пушнину, сушеную рыбу, дичь. Атаман встретил их, как гласит летопись, «лаской и приветом», отпустив «с честью». Затем к нему потянулись другие делегации местных племен с податью. Они присягали на верность царю всея Руси, а Ермак обещал защищать их от Кучума или других врагов. Однако казаков было слишком мало, чтобы контролировать огромную территорию.

К царю была отправлена делегация во главе с атаманом Иваном Кольцо (Кольцовым). Он был беглым, осужденным за разбой на смертную казнь. В сопровождении пятидесяти казаков он повез в Москву богатую дань и челобитную с просьбой простить казакам все прежние преступления. Царь взял дружину под свое покровительство. Поход на Сибирь стал государевым предприятием.

Иван Грозный послал на помощь Ермаку несколько сот воинов и наградил шубой со своего плеча и двумя панцирями. В дальнейшем Ермак подавил восстание татар, перебивших отдельные отряды казаков (погиб и Иван Кольцо), осадивших Кашлык. Но затем атамана хитростью заманили в ловушку, и темной дождливой ночью войска Кучума напали на его отряд. Ермак пробился сквозь толпу врагов до стоявшего у берега струга, но оступился, упал в воду и утонул (на нем был тяжелый панцирь). После его гибели первый поход в Сибирь завершился: оставшиеся казаки вернулись на родину.

…Французский географ Э. Реклю писал о движении русских в Сибирь: «Беглый казак Ермак, во главе своей разбойничьей шайки, проник в ее пределы». Ученый обвинял этих «разбойников» в жестокости, кровопролитии, разрушении торговых связей Европы с Сибирью, которые сложились в результате путешествий русских, арабских, английских купцов. Получается, будто Ермак был ничуть не лучше испанских конкистадоров.

Да, бывали стычки с местным населением, случались грабежи, разбои. Но не было истребления племен и уничтожения поселений, что было свойственно западноевропейским колонизаторам. Наивно думать, будто шайка разбойников способна пройти сотни верст по землям неведомым, малообитаемым, по могучим рекам, через опасные пороги, переходя по таежным тропам водоразделы, да еще не раз побеждать армию местного владыки, не только захватывая города, но и закладывая новые.

Дружина «вольных казаков» Ермака была основана на принципах коллективизма (анархии, то есть безвластия). Основные вопросы решались сообща, всем «кругом» казачьим. Были среди них и лихие разбойнички. Но не они решали судьбу всего предприятия. Им было бы достаточно разграбить город и с добычей вернуться на родину. Все сложилось иначе по воле и разумению Ермака Тимофеевича или Тимофеева (в летописях его называют Ермолаем, Ермилом, Еремеем, даже Германом и Василием: «оный Василий был силен и велеречив и остр»).

Удивительны военные успехи его отряда. Несколько сотен казаков побеждали в десятки раз превосходящие силы противника. А продвигались они по крупным и давно освоенным людьми речным долинам. Побеждать приходилось грозного и неглупого хана Кучума, владения которого по территории составляли одно из крупнейших царств на земле.

Многие местные племена были покорены татаро-монгольским воинством и не поддерживали власть Кучума. Даже среди верных ему князей не было единства. Остатки некогда величайшей империи распадались. Крепнущее государство Российское, соединяя самобытную культуру с западной, присоединяло Сибирь к Европе. А Монгольская империя присоединяла европейские страны к владениям азиатов-кочевников.

Открытие Лены

После гибели Ермака почти все русские завоевания в Сибири были потеряны. Все как будто бы вернулось «на круги своя». Но ситуация уже изменилась. Русские получили надежную информацию о землях, лежащих за Камнем (Уралом), о путях сообщения, природе, местных жителях. А племена, живущие в Западной Сибири, узнали о мощи Русского царства.

Через шесть лет после смерти Ермака Западная Сибирь попала под власть московского царя. Были заложены новые остроги. Русских поддерживали многие местные жители, даже из числа татарских беков. Окончательное поражение Кучуму нанесла объединенная армия русских и татар. При его отступлении казаки шли вверх по Иртышу, осваивая Южную Сибирь.

После основания Сургута в 1593 году в низовьях Оби началось быстрое продвижение русских отрядов на юго-восток. Возникали все новые остроги-города: Нарым, Кеть, Томск, Кузнецк. С низовьев Оби русские достигли Мангазеи. Пройдя вверх по реке Таз, перешли в долину Енисея и основали в 1610 году Новую Мангазею (Туруханск). По реке Кеть поднялись на водораздел и спустились в долину Енисея. Поставили в 1618 году Енисейский острог, а через десять лет – Красноярский.

Проводились речные и морские экспедиции. На кочах обследовали устье Оби, откуда прошли на восток до устья Енисея и еще дальше, до полуострова Таймыр. Торговец Кондратий Курочкин и его товарищи проплыли из Новой Мангазеи на кочах вниз по Енисею, в море свернули на восток и достигли устья реки Пясиды (Пясины).

Маршрут из Мангазеи на восток по суше проторил Пенда (так называлась цветная – из собачьего меха – оторочка на куртке из оленьей шкуры). Известно, что пришел он из недавно поставленного Енисейского острога. Возможно, звали его Демид Сафонов. Но в истории географии остался он по своему прозвищу Пенда.

Вид города Мангазея. Гравюра XVIII в.

Он собрал отряд искателей легкой наживы, свободных или беглых крестьян, «гулящих людей». Они отправились вниз по Енисею в Туруханск, поставленный на Енисее возле устья Нижней Тунгуски, по пути скупая пушнину. Он знал о том, что по слухам на востоке есть большая река, которая «угодна и обильна» (то есть богата охотничьими угодьями), зовется она Елюенэ и живет там «много народов».

Со слов местного «князьца Илтика» в конце 1619 года были записаны дополнительные сведения: «Та река великая, а имени он той реке, как ее и по какому языку зовут, не знает; а ходят тою рекою суда большие и колокола на них великие есть… и из пушек с тех больших судов стреляют». Вдобавок «вода в той великой реке солона», а что в нее не кинешь, она выбрасывает на берег.

Правда, Илтик признался, что сам на той реке не бывал, а слышал о ней от других. Судя по всему, в его рассказе речь шла не только о Лене, но и об Амуре, по которому плавали китайцы. Можно лишь удивляться, как распространялись в то далекое время сведения в сибирской глухомани – по меньшей мере за полторы тысячи километров!

Из Тобольска в Енисейск и Туруханск пришла инструкция. Она предписывала построить судно и плыть по той великой реке – «проведывать подлинно, прямо ли река, или море, или переуль морская» (пролив). А если будет река, «им велеть ездить по обе стороны реки и того смотреть, каковы у тое великие реки береги, и есть ли на них какие выметы, и есть ли какие угожие места и лес, который бы к судовому и ко всякому делу пригодился, или горы, да буде горы, и какие горы, каменные ль, и сколько высоки, и есть ли на них какой лес или степные места, и откуда та река выпала и куда усьем и в какую реку или в море впала, и рыбная ль река, и какова в ней вода, и мечет ли из себя на берег какой зверь…»

Выходит, предполагалось планомерное исследование новых земель. Судя по всему, Пенда отправился на восток не только по своей инициативе и на свой страх и риск, но при поддержки властей, с определенным заданием. По этой причине его отряд снарядили, по-видимому, неплохо. Тем более что приходилось опасался встречи с хорошо вооруженными судами враждебно настроенных местных жителей.

В начале лета 1620 года Пенда со своим отрядом на нескольких стругах отправился вверх по Нижней Тунгуске. Сначала это была полноводная река в высоких берегах, покрытых лесом. Затем она начала сужаться. Появились пороги. Река резко повернула на юг. У одного из порогов путь им преградил крупный затор плавника.

Надо было решать: идти ли дальше на восток через тайгу или продолжить путь вверх по Нижней Тунгуске к ее верховью. Пришлось остановиться, поставить зимовье и провести осмотр местности. За зиму пришлось несколько раз отражать нападения тунгусов.

До Вилюя, крупного левого притока Лены, отсюда оставалось немногим более ста километров. Не исключено, что какая-нибудь группа разведчиков из отряда Пенды прошла водораздел бассейнов Енисея и Лены. Однако двигаться через тайгу с тяжелым грузом было слишком трудно.

Летом 1621 года продолжили путь по реке. Двигались медленно: река петляла, всечаще встречались пороги. Приходилось с огромным трудом тянуть суда против течения, которое становилось все сильнее. Пройдя за лето около двухсот километров, вновь остановились на зимовку.

На следующий год продолжили маршрут. В том месте, где река повернула на юго-запад, вновь поставили зимовье. Теперь надо было идти на восток – к большой реке. Скорее всего, у Пенды был переводчик, с помощью которого вели торг с аборигенами, а также уточняли свой маршрут. От того места, где они остановились, до Лены оставалось примерно 20 километров. Весной 1623 года отряд Пенды прошел это расстояние и вышел на берег «большой реки» Лены. Построив струги, поплыли вниз по течению.

Берега были преимущественно высокие, течение сильное; порой скалы стискивали русло, и стремнина грозила опрокинуть кочи или выбросить их на камни. После впадения справа крупного притока (Витима) река стала шире и спокойней.

Это действительно была великая, полноводная, могучая река, но необжитая. Через несколько недель пути началась равнина, русло стало широким, по берегам стали появляться поселения незнакомого для русских племени – якутов. Оставаться здесь на зимовку было опасно.

Путешественники повернули назад. На этот раз Пенда решил разведать новый путь и прошел дальше, южнее того места, откуда начали плавание по Лене. Пешком двинулись на запад по степи, где встретили скотоводов бурятов. Встретив реку Ангару, построили лодки и сплавились до Енисейска или даже до Туруханска.

За три с половиной года они прошли путь, преимущественно по рекам, около 8 тысяч километров, разведали речные пути из бассейна Енисея в долину Лены. По словам выдающегося советского геолога и биолога Л.С. Берга: «Это путешествие составляет поистине необычайный географический подвиг».

«И на Тихом океане свой закончили поход»

В 1632 году енисейский сотник Петр Бекетов основал Якутский острог. Отсюда начались походы на север, к Ледовитому океану, с плаваниями вдоль берегов; на юго-запад, до Байкальского хребта, и на юго-восток, до Тихого океана. В Якутск доходили слухи о существовании за хребтами и реками «теплого моря», которое тунгусы называли «Ламу».

Отряд атамана Дмитрия Копылова из Томска пришел в 1636 году в Якутск, спустился вниз по Лене, перешел в правый приток – реку Алдан – и, поднявшись вверх, в ста километрах выше впадения в Алдан реки Мая поставил «Бутанский» острог.

Отсюда на разведку бассейна Мая – на пути к теплому океану – пошли тридцать человек под командой Ивана Юрьевича Москвитина. Среди них был якутский казак Нехорошко Колобов, который позже написал доклад – «скаску» – об этом походе.

Башня Якутского острога XVII в. Реконструкция

Спустившись по Алдану до реки Мая, отряд полтора месяца двигался вверх по реке. Наиболее удобно выглядел путь по правому притоку Юдоме, текущей с северо-востока. Поднявшись вверх по этой реке, перевалили хребет Джугджур и спустились в долину реки Ульи. Здесь построили лодки и сплавились в 1639 году до «моря-окияна».

Тяжелейший маршрут по неведомым таежным рекам и через скалистые горы был пройден за два месяца!

Отряд Москвитина разделился на две группы. По суше и по воде они обследовали около 800 км западного морского побережья. Назвали море Ламским. Позже укоренилось другое имя – Охотское, несмотря на то, что река Охота невелика. По-видимому, назвали море по Охотскому острогу, поставленному в устье этой реки и ставшему опорной базой для морских маршрутов.

Зимовать близ морского побережья можно было без особых забот: реки изобиловали рыбой. Колобов писал, что жили они здесь «с проходом два года». Реки в этом крае «собольные, зверя всякого много, и рыбные, а рыба большая, в Сибири такой нет… сколько де ее множество, – только невод запустить и с рыбою никак не выволочь».

Узнали и о том, что на «Амур-реке» «бородатые люди дауры живут дворами, и хлеб у них, и лошади, и скот, и свиньи, и куры есть, и вино курят, и ткут, и прядут». Незадолго до прихода русских дауры напали с моря на гиляков и убили человек пятьсот.

Летом 1641 года отряд Москвитина вернулся в Якутск, где сдал в казну 440 соболиных шкурок – огромное богатство.

Удивительное достижение русских землепроходцев: всего лишь за 57 лет со времени начала похода Ермака (1581) они пересекли всю огромную северную часть крупнейшего Азиатского материка.

…Избегая упреков в субъективности при характеристике своих соплеменников, обратимся к свидетельству английского историка географии Дж. Бейкера:

«Продвижение русских через Сибирь в течение XVII века шло с ошеломляющей быстротой. Успех русских отчасти объясняется наличием таких удобных путей сообщения, какими являются речные системы Северной Азии, хотя преувеличивать значение этого фактора не следует, и если даже принять в расчет все природные преимущества для передвижения, то все же на долю этого безвестного воинства достанется такой подвиг, который навсегда останется памятником его мужеству и предприимчивости, равного которому не совершил никакой другой европейский народ».

Мужество, сообразительность, предприимчивость и выносливость русских землепроходцев беспримерны. А ситуация с сибирскими реками не так благополучна, как предположил Бейкер. Крупнейшие из них текут с юга на север. Если левые их притоки направлены с запада на восток, то правые – наоборот. Для путешественников, пересекающих Сибирь, местные реки особых удобств не предоставляют.

Продвижение русских через Сибирь проходило в несколько раз быстрее, чем англичан – через Канаду. Хотя в Сибири более суровый климат, обширней территория, да и шли русские на столетие раньше, чем англичане в Канаде.

Из Ледовитого океана – в Тихий

Летом 1648 года из устья Колымы вышли в море семь кочей. Они повернули на восток и пошли вдоль берега. На каждом судне было 10–15 человек (всего – 90). Организовал экспедицию купец Федот Алексеевич Попов. Одно судно принадлежало Герасиму Анкидинову.

Предприятие было задумано как сугубо торговое: предполагалось по морю добраться до реки Анадырь, где можно добыть много ценного моржового клыка (была надежда и на пушнину). Сначала плавание проходило без особых трудностей. Однако у Большого Каменного Носа (ныне мыс Дежнёва) начался шторм. Два коча были разбиты льдами. Люди смогли высадиться на берег, но все они погибли: одни – от нападения коряков, другие от голода.

Остальные кочи буря разбросала в разные стороны. Два из них, по всей вероятности, отнесло к берегу Нового Света. Во всяком случае, позже эскимосы Аляски рассказывали, что в их стране жили бородатые голубоглазые люди; это подтвердили и находки в начале XX века остатков древних жилищ– из бревен с печами русского образца.

Другой коч – Федота Попова и Герасима Анкидинова – тоже был вынесен сильными ветрами в Тихий океан, попав на Камчатку. Перезимовав, по морю обогнули этот полуостров, но после второй зимовки частью умерли от цинги, частью были убиты туземцами.

Амстердамский бургомистр географ Н. Витсен в книге «Север и восток Тартарии» (1692) писал: «Однажды 7 судов с московскими военными спустились по этой реке [Колыме], чтобы обогнуть Ледяной Нос, называемый также Необходимый нос или выступ, но все погибли».

Последнее неверно. Сведения об этой экспедиции были получены от уцелевшего по счастливой случайности, а также благодаря уму и выносливости сборщика ясака Семена или Семейки Ивановича Дежнёва (приблизительно 1605–1672), одним из тех, кто остался в живых. Ему досталась слава первопроходца, обогнувшего северовосточную оконечность Азии, открывшего пролив между Чукоткой и Аляской.

В 1662 году в челобитной царю Алексею Михайловичу он сообщал: «И я, холоп твой, с ними, торговыми и промышленными людьми, шли морем, на шти кочах, девяносто человек; и прошед Анадырское устье, судом Божиим те наши все кочи море разбило, и… людей от того морского разбою на море потонуло и на тундре от иноземцев побитых, а иные голодною смертью померли, итого всех изгибло 64 человека».

С.И. Дежнев. Скульптор Б. Бродский

Дежнёв оставил сообщение о мысе, который много позже стал носить его имя: «А Нос тот вышел в море гораздо далеко, а живут на нем люди чухчи добре много. Против того же Носу, на островах [Диомида] живут люди, называют их зубатыми [эскимосы], потому что пронимают они сквозь губу по два зуба немалых костяных… А тот Большой Нос мы, Семейка с товарищи, знаем, потому что разбило у того Носу судно служилого человека Ярасима Онкудинова [Герасима Анкидинова] с товарищи. И мы… тех людей имали на свои суды и тех зубатых людей на острову видели ж».

Он докладывал о своем проходе в Тихий океан: «И носило меня, Семейку, после Покрова Богородицы [1 октября] всюда неволею и выбросило на берег в передний конец [то есть на юг] за Анадырь-реку. И было нас на коче всех двадцать пять человек. И пошли мы все в гору, сами путь себе не знаем, холодны и голодны, наги и босы. И шел я, бедный Семейка, с товарищи до Анадыря-реки ровно десять недель, и пали [попали] на Анадырь-реку вниз, близко моря, и рыбы добыть не могли, лесу нет. И с голоду, мы, бедные, врозь разбрелись. И вверх по Анадыре пошло двенадцать человек и ходили двадцать ден, людей и аргишниц [оленьих упряжек], дорог иноземских не видали и воротились назад и, не дошед, за три дня, днища [одного дня пути] до стану, обночевались, почали в снегу ямы копать».

В устье реки Анадырь они заложили острог.

Дежнёву принадлежит первое описание Чукотки: «Тот нос вышел в море гораздо далеко. А живут на нем чукчи добре много. А против того носу на островах живут люди, называют их зубатыми, потому что пронимают они сквозь губу по два зуба немалых костяных. А лежит тот нос промеж сивер на полуношник, а с русскую сторону носа признана вышла речка, становье тут у чукоч делано, что башни из кости китовой, а нос поворачивает кругом к Анадырь-реке… А река Анадырь не лесна и соболей по ней мало… а иного черного лесу нет никакого, кроме березнику и осиннику… от берегов лесу не широко, все тундра да камень».

Тем временем из Нижне-Колымска был направлен на юго-восток, к морю отряд под командованием Семена Моторы. На «захребетной реке Анадырь» он соединился с группой Семейки (Семена) Дежнёва. Они собирали с местных жителей – юкагиров – ясак и «приводили их под высокую царскую руку». По тому же маршруту двинулся отряд Михаила Стадухина, который тоже требовал от юкагиров дань, чем вызвал их недовольство. Этому отряду приходилось вступать в стычки с туземцами. При встрече с Дежнёвым Стадухин проявил свой крутой нрав и жадность. Дальше их пути разошлись.

В поисках «моржового зуба» Дежнёву в конце концов улыбнулась удача. В 1652 году он нашел на отлогом морском берегу огромную залежь ископаемых клыков моржей, всего, как сообщил один казак, более двухсот пудов.

Дежнёв несколько раз ездил из Якутска в Москву, отвозя пушнину и моржовую кость. Его щедро наградили и произвели в атаманы. Умер он в Москве.

Амур-батюшка

В Якутском остроге в 1630 годах имелись достоверные сведения о существовании на юге страны оседлых дауров в долине могучей реки. В тех краях побывал «промысловый человек» Аверкиев. Местные жители его арестовали и отвели к своему «князьку». После допроса его отпустили, обменяв его товары – бисер и железные наконечники стрел – на собольи шкурки.

В 1643 году якутский воевода Петр Головин направил в Даурию отряд Василия Даниловича Пояркова. С ним было 112 казаков, 17 охотников и торговцев, кузнец и два толмача (переводчика). «Для угрозы немирных землиц» дали небольшую пушку и сто полуфунтовых ядер.

Целью экспедиции было поставлено в инструкции: сбор сведений о реках и землях по Зее и Шилке (так называли Амур); составление чертежей (карт-схем) и описаний местности и живущих там народов; сбор ясака (дани); отыскание залежей драгоценных металлов, меди и свинца.

Из Якутска отряд Пояркова спустился вниз по Лене до Алдана, затем по его притокам Учур, а затем Гонам. В предгорьях Станового хребта на реках было много порогов: то и дело приходилось перетаскивать суда. Наступили холода. Не дойдя до водораздела, остановились и построили острог. Оставив часть отряда зимовать с основным грузом, Поярков, взяв 90 человек, налегке, имея нарты, перешел Становой хребет. Они вышли в бассейн реки Зеи, впадающей в Амур.

В долине Зеи – поселки дауров, поля и пашни. Дома в основном крепкие, просторные, с окнами, затянутыми полупрозрачной промасленной бумагой. Местные жители ходили в шелковых и хлопчатобумажных тканях китайского производства, получаемых в обмен на пушнину. Дауры занимались сельским хозяйством, имели пашни и много скота. Дань они платили маньчжурам.

Поярков требовал от дауров платить ясак русскому царю. Они отказывались. Тогда казаки стали брать их знатных людей в заложники, держа в цепях и впроголодь, пока их сородичи не выполняли все требования.

Плохие отношения с местными жителями сказались зимой. Поставив острог, казаки оказались в осаде. То и дело приходилось отбивать атаки дауров. Припасы подошли к концу. Отряд голодал. В муку стали примешивать кору, питались кореньями, не гнушались падалью. Несколько казаков умерло, многие болели. Дошли до того, что стали питаться трупами убитых во время нападения дауров.

В.Д. Поярков. Неизвестный художник

Поздней весной пришли лодки с пополнением и припасами. Поярков отправился вниз по Зее, хотя оставалось у него менее ста человек. Вокруг было много селений, но местные жители были настроены враждебно и старались не давать пришельцам сойти на берег.

Как позже докладывал Поярков, в низовьях Зеи и по берегам Амура родится шесть «хлебов»: ячмень, овес, просо, греча, горох и конопля, а также огурцы, бобы, чеснок, мак, яблоки, груши, орехи грецкие и русские.

Выйдя на Амур, отряд направился вниз по течению. Миновали правый приток Амура Сунгари. Начались земли народа дючеров, родственных маньчжурам. Их большие селения были окружены пашнями, хлебными полями. Они «такие же сидячие и хлебные и скотные, что и дауры, и рыбы у них… белуг и осетров и иной всякой много, а зверя соболя и иного всякого ж много».

Чтобы разведать обстановку, Поярков послал вперед вооруженную группу из 25 человек. Из них вернулось только двое, остальные были перебиты дючерами.

Продолжили путь по Амуру, который повернул на северо-восток. Начались владения рыболовов, охотников и скотоводов гольдов (нанайцев). Еще ниже по течению жили гиляки (нивхи), рыболовы и охотники, еще не перешедшие к производящему хозяйству. Ездили они на собаках, а ловили рыбу с маленьких берестяных лодок.

В устье Амура русских землепроходцев застала поздняя осень. Казаки отбирали у гиляков ясак соболями. Зимой опять голодали. Летом вышли в Амурский лиман, видя впереди на востоке берега Сахалина. Повернули налево, на северо-запад, и, держась берега, пересекли западную окраину Охотского моря. Во время внезапного шторма их отбросило на какой-то необитаемый остров (из группы Шантарских островов).

На северо-западном берегу моря близ устья реки Ульи встретили служилых отряда Москвитина и устроили зимовку. Ранней весной 1646 года отряд двинулся вверх по Улье, миновал водораздел и вышел в бассейн реки Лены. Летом вернулись в Якутск. Их осталось всего 33 человека. Привез Поярков чертежи (карты-схемы) и составил подробный отчет об экспедиции.

За трехлетнюю экспедицию отряд Пояркова прошел по суше, по рекам и по морю 8 тысяч километров. В своем отчете он предлагал присоединить открытые им земли к Руси. Тамошние «пашенные хлебные сидящие люди», по его мнению, надо подвести «под царскую высокую руку» и «в вечном холопстве укрепить, и ясак с них собирать, – в том государю будет многая прибыль; потому что те землицы людны и хлебны и собольны, и всякого зверя много, и хлеба родится много, и те реки рыбны».

Три года спустя в Якутске был сформирован новый хорошо вооруженный отряд под начальством Ерофея Павловича Хабарова. В 1649–1652 годах он совершил походы в Приамурье, в богатую Даурскую землю, исследовал бассейн Амура и составил «чертеж» (карту-схему) этой реки. Покорив одни племена и обложив их ясаком, с другими воевал, опустошая селения.

В долине Амура они встречали только покинутые деревни. Оставив на зимовку часть своих людей, Хабаров с остальными вернулся в Якутск и набрал новый отряд – более двухсот человек. Они грабили дауров, да и между собой не ладили. Часть отряда взбунтовалась и отправилась разбойничать самостоятельно в низовья Амура. Хабаров напал на них и заставил подчиниться, казнив зачинщиков.

Послав царю доклад о своих успехах и присовокупив к нему ценные меха, Хабаров получил от него благодарность и награды. Однако, на месте оценив обстановку, царский уполномоченный отстранил Хабарова от руководства, побил его, арестовал и повез в столицу. Дело разбиралось в Сибирском приказе в Москве. Его оправдали, пожаловали в «дети боярские» и отправили служить на Лену.

В дальнейшем царское правительство постаралось вести на Дальнем Востоке более разумную политику, налаживая нормальные отношения с живущими здесь народами.

Земля Камчатка

На чертеже Сибири, составленном в 1667 году воеводой Петром Годуновым, есть надпись «Камчатка». Однако при этом нет ничего похожего даже на самую грубую схему расположения полуострова с таким названием. Просто – небольшая территория между Амуром и безымянной речкой, выше которой находится устье реки Лены.

Картирование местности проводилось без астрономических наблюдений и без хотя бы приблизительных оценок географической широты. В результате река Оленек оказалась значительно севернее Лены, где-то в районе Чукотки, которая и вовсе отсутствовала, а Якутск расположился прямо над Камчаткой.

Начал исправлять такие «географические новости» (говоря словами Владимира Маяковского) Владимир Тимофеевич Атласов. О нем академик Л.С. Берг отозвался так: «Человек малообразованный, он вместе с тем обладал недюжинным умом и большой наблюдательностью, и показания его… заключают массу ценнейших этнографических и вообще географических данных. Ни один из сибирских землепроходцев XVII и начала XVIII века, не исключая и самого Беринга, не дает таких содержательных отчетов».

Вид на остров Атласова

Атласов был родом из Усолья Камского. До поступления в Якутский гарнизон скитался по берегам Лены, промышлял соболя; сопровождал в Москву драгоценную «государеву соболиную казну». Он выделялся даже из среды своих незаурядных товарищей смекалкой и организаторскими способностями. В 1695 году его назначили начальником Анадырского края с наказом «изыскивать новые землицы». При этом подразумевался путь на юг, в тайгу, на Камчатку.

Судя по всему, якутский воевода имел весьма приблизительное представление о том, какое расстояние от Анадырского острога до центра Камчатки. Если считать по прямой, то получается более тысячи, а реальный путь, – полторы тысячи километров. Впрочем, русские землепроходцы уже привыкли к подобным маршрутам.

В начале 1697 года Владимир Атласов отправился из Анадырска на Камчатку. При нем было 60 служилых и промышленных людей и 60 юкагиров. Двигались на оленях и за две с половиной недели пришли в долину реки Пенжины. Оседлых коряков было свыше 300 душ. За неимением соболей, собрали ясак красными лисицами.

По сообщению Атласова, коряки «пустобородые, лицом русаковаты, ростом средние». Вооружены они луками и копьями, «начального человека» над собой не имеют, а «слушают который у них есть богатый мужик». «Веры никакой нет, а есть у них ихже братья шеманы – вышеманят, о чем им надобно: бьют в бубен и кричат». Для промысла нерп и китов имеют большие байдары из нерпичей кожи, куда садится человек по 30. Из товаров им надобны ножи, топоры.

От Пенжины отряд Атласова шел две недели на оленях по западному берегу Камчатки, затем пересек полуостров до берега Тихого океана. Местные коряки никогда не видели русских. Атласов призвал их в русское подданство «ласкою и приветом», не забыв взять ясак лисицами (их было немало близ становищ коряков).

Атласов разделил отряд на две группы, из которых одна под началом Луки Морозко пошла вдоль восточного берега Камчатки на юг, а сам Атласов перешел на западный берег. Вскоре на реке Палане, впадающей в Охотское море, в отряде Атласова группа юкагиров изменнически набросилась на казаков, трех убили, 15 ранили (в том числе и начальника отряда). Они могли собрать местных жителей и уничтожить оставшихся. Пришлось звать на помощь отряд Луки.

К ним Атласов направил верного юкагира. Ему удалось перейти через Камчатку и выполнить поручение. После того как оба отряда воссоединились, вновь двинулись на юг.

О камчадалах Атласов сообщал: «Одежду носят соболью и лисью и оленью, а пушат то платье собаками. А юрты у них зимние земляные, а летние на столбах вышиною от земли сажени на три, намощено досками и покрыто еловым корьем, а ходят в те юрты по лестницам. И юрты поблизку а в одном месте юрт ста по два и по три и по четыре. А питаются рыбою и зверем; а едят рыбу сырую, мерзлую… А ружье у них – луки усовые китовые, стрелы каменные и костяные, а железа у них не водится».

В долине реки Камчатки русские встретили четыре укрепленных поселения местных жителей, которые обрадовались приходу русских и охотно заплатили ясак. Они просили защитить их от сородичей с низовьев Камчатки и морского побережья, которые время от времени их грабили, а сопротивлявшихся убивали.

Вместе с камчадалами русский отряд отправился вниз по реке. Через три дня они подошли к селению, жители которого устраивали набеги. Там было более 400 юрт. Атласов предложил им платить ясак, но те отказались. «И он де Володимер, со служилыми людьми их, камчадалов, громили и небольших людей побили и посады их выжгли».

Атласов дал первое описание камчатских вулканов: «А от устья идти вверх по Камчатке реке неделю есть гора подобна хлебному скирду, велика гораздо и высока, а другая близ ее ж – подобна сенному стогу и высока гораздо: из нее днем идет очью искры и зарево. А сказывают камчадалы: буде человек взойдет до половины той горы и там слышит великий шум и гром, что человеку терпеть невозможно».

Когда Атласов вернулся с низовьев реки, то не нашел своих оленей: их угнали кочевые коряки. Он отправился за ними в погоню, догнал у «Пенжинского моря» и после сражения отбил оленей. Затем отряд прошел до южной оконечности полуострова.

За 5 лет похода Атласов с отрядом прошел около 11 тысяч километров. Он неплохо изучил Камчатку, дав описание ее природы и населения; первым сообщил о северных Курильских островах и о Японии. Вот одно из таких описаний:

«А зима в Камчатской земле тепла против московского, а снеги бывают небольшие… А солнце на Камчатке бывает в день долго, против Якуцкого блиско вдвое…

А в Камчатской и в Курильской земле ягоды – брусница, черемха, жимолость – величиною меныпи изюму и сладка против изюму… Да ягоды ж растут на траве от земли в четверть, а величиною та иного меньше курячья яйца, видом созрелая зелена, а вкусом что малина, а семена в ней маленькие, что в малине… А на деревьях никакова овоща не видал…

А деревья ростут кедры малые, величиною против мозжевельнику, а орехи на них есть. А березнику, лиственничнику, ельнику на Камчатской стороне много, а на Пенжинской стороне по рекам березняк да осинник…

А в Камчадальской и Курильской земле хлеб пахать мочно, потому что места теплые и земли черные и мягкие, только скота нет, и пахать не на чем, а иноземцы ничего сеять не знают. А руды серебряные и иные какие есть ли, того не ведают, и руд никаких не знают».

Как видно из этих записей, русский человек вполне рассудительно и уважительно отзывается о местных жителях, не проявляя расовой или культурной, даже религиозной неприязни.

…Примерно в то же время, когда русские продвигались «встречь солнцу», осваивая Сибирь, западные европейцы завоевывали Америку в противоположном направлении, на запад. Пришельцы уничтожили два крупных местных государства с древней историей и высокой культурой. Природа новых территорий и культура местного населения были им чужды.

Возможно, именно поэтому заморские владения западноевропейских стран со временем и вполне естественно (хотя и не без борьбы) обретали самостоятельность. А Сибирь для русских сразу же стала родной землей, естественным продолжением – за Урал (за Камень) – Руси. Ведь существует на планете единый величайший континент – Евразия. Появилась и великая держава Евразийская. Адля нее стала необходима современная – по тем временам – наука и техника.

.. Легко ли было русским отрядам двигаться в неведомое, преодолевая вековую тайгу, горные перевалы, бурные сибирские реки, вязкие топи и даже таких «кровных врагов», как мошка и комары? Пришлось пересечь крупнейший континент планеты и район полюса холода Северного полушария. Отряд Стадухина, например, прошел от Ледовитого океана до Тихого, пересекая чукотские низменности и горы. Такое предприятие и в наши дни не назовешь простым.

О трудностях подвига землепроходцев можно судить по их потерям. В экспедиции Пояркова на Амур уцелело лишь около трети состава, из отряда Атласова вернулась после похода на Камчатку четвертая часть; из спутников Дежнёва и Попова, обогнувших по морю Чукотский полуостров, остался в живых примерно один из девяти человек. А сколько отрядов сгинуло без следа в студеных морях, на свирепых порожистых реках, в болотных сибирских глухоманях!

С полным основанием мужественный норвежский полярный исследователь Фритьоф Нансен писал: «Еще в XVII и XVIII столетиях русские совершали самые далекие путешествия на санях и нанесли на карты сибирские берега от границ Европы до Берингова пролива. Да и ездили они не только вдоль берегов, но и переходили по плавучему морскому льду до Новосибирских островов и даже еще севернее. Едва ли где-либо пришлось путешественникам претерпевать столько лишений и выказывать такую выносливость, как во время этих поездок».

Землепроходцам от царя и воевод давался наказ обходиться с местными жителями добром, а ясак собирать «ласкою и приветом, а не жесточью». Но стычки, порой кровавые, были неизбежны. И все-таки русские люди вторгались все дальше в глубь Сибири, открывая неведомые реки и озера, моря и проливы. Видится в этих деяниях удаль поистине молодецкая!

Немало зарубежных географов писали о Сибири как месте ссылок, каторги. Да и среди русских писателей, в народе упоминался этот край в том же смысле. Но Сибирь явилась той неведомой землей, где мощная дремучая суровая и прекрасная природа предоставляла вольнолюбивой русской душе «разгуляться на воле».

Поначалу здесь поселялись северные россияне, наиболее свободные и привыкшие к морозному климату. Их быт был уже приспособлен к местным условиям. Да и Предуралье в природном отношении мало отличалось от Зауралья. Средневековый русский человек во всех отношениях был подготовлен к жизни в Сибири. Она была ему, можно сказать, «в пору», по плечу и по душе. И он оказался для нее «своим».

Судя по документам, в 1599 году в Сибирь переселилось около тысячи крестьянских семей (правительство поддерживало их материально). Они освоились среди аборигенов, уважая их быт и нравы, их верования и привычки. Создавались города и поселки, прокладывались торговые пути, открывали месторождения драгоценных металлов. Изучались новые районы, составлялись отчеты (скаски) и карты-схемы.

Присоединение Сибири к Российскому государству – выдающееся историческое событие и серия многочисленных экспедиций, совершивших замечательные графические открытия.

Назад: Глава 1. Путешественники разных стран и народов

Дальше: Глава 3. Исследователи