В гуще событий и интересов оказался один загадочный зверь, о котором почти в одних и тех же выражениях рассказывалось в трёх разных книгах. Но места происхождения сведений были разными: Либерия, лес вдоль реки Конго, горный Судан. Называли зверя тоже по-разному: большой кабан, небольшой носорог, карликовый бегемот. А книги были следующие: сообщение миссионера Даппера, записки известного путешественника Стэнли и труд российско-немецкого следопыта Африки Вильгельма Юнкера «Путешествия в Африку 1885–1886 годов».

Даппер в своей книге писал о «большом чёрном кабане», что он гораздо опаснее обычного кабана, ибо у него — большие и острые зубы, которыми он всё, что попадается на пути, прорезает и убивает. Узнал автор это от путешественников по Либерии. Стэнли писал о гигантском чёрном кабане длиной 2 метра. Юнкеру туземцы Верхнего Судана рассказывали о трёх типах кабанов: бородавчатом, речном и гиганте.

Во всех случаях речь шла об очень крупном животном. В Либерии говорили о сказочном звере «нигбве», в Восточной Либерии — о «сэнгэ», горном или карликовом носороге. Оттуда же поступили первые кости предполагаемого вымершего небольшого бегемота.

Однако была неуверенность, относился ли данный зверь к кабанам. Зоологи не хотели повторять ошибку с окапи, которого отнесли вначале к «лесным ослам».

Науке до сих пор были известны три вида диких кабанов в Африке. Во-первых, суданский кабан сенар, одомашненный — к этому же роду относятся европейский кабан и домашняя свинья.

Но для Африки типичнее бородавочник с мощными бивнями. Он заселяет саванну вплоть до Капской провинции и описан ещё Линнеем.

В тропическом лесу, однако, обитают совсем другие кабаны, от светло-жёлтого до коричневого цвета, речные, или кустарниковые свиньи. Из-за пучков волос, которыми украшены их уши, они были названы кистеухими. Смешно сказать, но эти обитатели Африки открыты были не там, а в Бразилии. Португальцы в своё время ввезли их из Африки в Бразилию, а естествоиспытатель Маркграф увидел их там и описал.

В более широком смысле к свиньям и кабанам относится и африканский бегемот, живущий на реках и озёрах. Его можно было бы назвать четвёртым видом. Этот зверь упомянут в Библии и изображался на древнеегипетских памятниках.

В отношении «нигбве» и «сэнгэ» также было высказано предположение, что это — вымерший малый бегемот. Первые сведения о нём появились в 1841 году. Вице-президент академии Филадельфии Мортон узнал это от земляка, прибывшего из Либерии. Тот рассказал ему, что в Либерии водится бегемот размерами с козу.

Ещё через два года оттуда же были доставлены кости этого животного, в том числе два черепа. Мортон установил, что это действительно бегемот небольшого роста, но гораздо тяжелей козы. Зверь получил название Hippopotamus minor.

Затем Мортон показал экспонат известному американскому знатоку ископаемых Лиди. Тот не согласился с выводом Мортона, решив, что это — промежуточный вид между бегемотом и свиньёй, который, вероятно, уже вымер, и называл его — Choeropsis liberiensis, что значит: «кабаноподобный зверь либерийский».

Однако известные европейские специалисты француз де Бленвиль и англичанин Оуэн отклонили мнение американца и заявили, что это в самом деле какой-то малый бегемот. Разрешить спор было трудно, так как новых «вещественных доказательств» из Либерии не поступало ещё лет двадцать.

Вдруг в 1870 году случилось нечто сногсшибательное. В зоосад Дублина в Ирландии поступил «бегемотыш» из Либерии, который весил всего лишь 13 килограммов. Таких малых детёнышей у бегемотов не было никогда. К тому же вёл он себя несколько необычно, редко купался и по строению тела был больше похож на тапира, чем на бегемота.

Через несколько недель он умер. Вскрыв тело, зоолог Макалистер пришёл к выводу, что это не бегемот, а… Choeropsis. Лиди был прав: либерийский карликовый бегемот был лишь отдалённым родственником большого бегемота. Скорее это было промежуточное звено между бегемотами и кабанами, хотя и ближе к бегемотам по «комплекции» — большая пасть и прочее. Но главное — зверь не вымер!

В период с 1879 по 1887 год появились новые данные. Бютикофер, работник Лейденского музея, собрал в Либерии много скелетов и кож у местных охотников и расспросил их об образе жизни животного.

«Он предпочитает лес и болото, — читаем в его книге „Путевые картины из Либерии“, — купающимся его как будто не видели. Он не домосед, любит странствовать. Его образ жизни напоминает кабаний. Свою пищу — траву, зелень, лесные плоды — находит в лесах и кустарниках, после чего обычно укрывается от охотников в болотах. В отличие от больших бегемотов эти звери в стада не собираются».

Однако даже эти чёткие и ясные заметки не были восприняты тогда наукой всерьёз. Так, в 1885 году в зверинце Гагенбека опять появился предполагаемый «бегемотыш», и опять наука сочла его либо представителем вымирающего вида, либо, в лучшем случае, выродившейся в условиях Либерии породой нильского бегемота.

На рубеже веков кое-кто вспомнил и снова перелистал книги Даппера, Юнкера и Стэнли. Нашлись смелые души, загоревшиеся желанием найти этих легендарных зверей. Может быть, Choeropsis ещё и не полностью вымер, ещё где-нибудь существует? Ведь именно это следует из описаний Стэнли и Юнкера, причём, возможно, не только в Либерии, но и в Конго и в Судане, на родине окапи.

Однако зоологи возражали, что бегемот, хоть и карликовый, должен быть бегемотом, то есть водолюбивым животным. А все вышеперечисленные звери являются сухопутными, живут на суше, в лесу. Никто не обратил никакого внимания на сообщение Бютикофера о карликовом бегемоте, живущем в лесу, а не возле воды.

И всё-таки в 1904 году, через три года после открытия окапи, приверженцы «кабановой теории» праздновали победу. Британский капитан Мейнерцхаген обнаружил в поселении туземцев Маунт-Кения попорченную шкуру большого чёрного кабана, чудовища величиной с телёнка. Капитан не разбирался в научных спорах, он просто рад был трофею. Позже в окрестностях озера Виктория он обнаружил череп зверя, частично покрытый кожей. Но какой это был череп! Под глазами — необыкновенные шишки и наросты; тяжёлые изогнутые бивни, массивная, почти квадратная лобовая часть. Длина головы — от пятачка до шеи — больше метра.

У капитана разгорелась охотничья страсть — во что бы то ни стало найти и убить такого зверя. И наконец это случилось. Зверь был густо-чёрного цвета, длиной два с половиной метра, ростом метр с четвертью. Охотник отделил от тела череп и кожу, послал в Лондонское зоологическое общество и стал с интересом ждать, что там скажут.

Ответ, полученный от профессора Томаса, заставил его остолбенеть. Этот кабан был назван его именем — Hylocherus meinertzhageni, «лесная свинья Мейнерцхагена». Далее было сказано, что этот вид имеет большое научное значения для определения родословной кабанов и, вероятно, связывает бородавочника и речную свинью, у него ряд признаков древнего происхождения, очевидно, это — тот легендарный зверь, о котором писали Юнкер и Стэнли, может быть, «нигбве», или «сэнгэ», или большой чёрный кабан Даппера, так что пусть капитан радуется своему трофею.

Вскоре шведский зоолог Ленберг — тот, который изучал зубы трубкозуба, во время поездки в Африку установил, что этот большой кабан водится не только в Кении, но и во всех лесах Восточной и Экваториальной Африки, хотя никто, кроме Стэнли и Юнкера этого не заметил.

Но вот в 1905 и 1906 годах зоолог Томас получил ещё ряд трофеев из внутреннего Камеруна, а также из глубинки Либерии. Это был гигантский лесной кабан. Итак, этот зверь обитал во всей Африке, а значит, видимо, он был «виновником» всех местных легенд о «нигбве».

Таков был приговор специалистов. Но туземцы настаивали, что «сэнгэ» — совсем другой зверь, чем «нигбве». А в 1910 году, после проверки, к этому мнению присоединился гамбургский торговец животными Карл Гагенбек. По его мнению, «сэнгэ» — просто западноафриканская форма гигантского лесного кабана, которого негры назвали носорогом из-за его больших клыков. «Нигбве» — это вообще не кабан. Это — карликовый бегемот, который вовсе не вымер, а обитает где-то в Либерии. Это его имел ввиду Даппер, когда писал о чёрном кабане. Гагенбек поговорил об этом с путешественником и охотником Гансом Шомбургком. И тот отважился поехать в Либерию поймать сказочного зверя.

Первые полученные от туземцев сведения оказались разочаровывающими. Но один мулат в окрестностях реки Дюкея сказал, что он знает такого зверя и видел однажды, как тот лежал на краю лужи. Люди его боятся, так как он может опрокинуть лодку. Однако вскоре стало ясно, что речь шла о простом бегемоте. Впрочем, до этого не было известно, что в Либерии они водятся.

Был как раз период дождей, когда Шомбургк с группой носильщиков пересекал тропический лес в лодке. Дождь портил настроение, все труды и лишения казались напрасными. Никто из встреченных им людей не верил в существование искомого зверя. Неужели призрак?

И вдруг случилось следующее: «В метрах двухстах, в лесочке, я заметил какое-то движение… Поток нёс нас к этому месту. Вначале я не смог разобрать, кто это может быть: то ли буйвол, то ли крокодил. В это время он и вышел из тени на край берега — я застыл. Передо мной стоял зверь, ради которого я предпринял это изнурительное, тяжёлое путешествие — карликовый бегемот. Это было 13 июля 1911 года. Число тринадцать в моей жизни всегда было счастливым…»

Другой человек наверняка тут же застрелил бы зверя. Но Шомбургк не смог: «Он смотрел на меня какое-то время так же пристально и цепко, как и я на него, прежде чем скользнул в воду. Что-то во мне не позволило выстрелить». «К тому же, — рассуждал охотник задним числом, — это редкий зверь, а вдруг я уничтожил бы выстрелом последнего, а значит, и весь вид? Нет, мне достаточно было удостовериться, что зверь существует».

В столице Либерии Монровии его осмеяли. И никто не поверил, что такой заядлый охотник, как Шомбургк, растаял от нежных чувств и не направил ствол на дичь. Его сочли лгуном и хвастуном или простаком, поверившим сказкам и побасёнкам туземцев.

Только Гагенбек в Гамбурге продолжал верить ему и посоветовал через год всё это организовать снова, но получше.

На сей раз Шомбургк познакомился в Голаленде с племенем, которое отлично знало «мбе» — карликового бегемота, но все так боялись его, что помощников среди них не нашлось: «Предводитель племени смотрел на меня так, как будто я помешанный. Он ясно дал понять, что не будет содействовать такому вздорному делу — ловить опаснейшего зверя, перевозить его и, самое главное, запретить употреблять его в пищу».

Наконец один негр-полукровка решил подключиться к отряду и помог устроить поимку животного. Негры убедили охотника, что таких зверей — немало, вследствие чего он решил всё-таки убить одного и препарировать.

28 февраля 1913 года в одной прибрежной пещере был обнаружен «дьявол леса», тут же застрелен и препарирован. «Я укрылся в своей палатке, так как потекли слёзы. У меня, у отчаянного охотника. Смешно? Но нервы, перенапряжённые нервы требовали разрядки. Как я должен был радоваться сегодняшнему дню, которого дожидался, за который боролся целый год! Но радости не было, лишь горьковатое чувство воздаяния насмешникам, тем, кто мне не верил. Да, страдал я от этого, от недоверия моих земляков. Я кипел от ярости. Гнев пожирал моё сердце…»

А на следующий день в яму-ловушку попал ещё один зверь. И Шомбургк стал готовить вскрытие головы. Ведь негры гола расписали зверя как настоящего чёрта.

«Как поведёт себя пленник, когда я вытащу его из ямы? С обычными бегемотами всегда трудно. Они не переносят неволю и сперва дико бросаются на решётки клетки. Однако мой „моё“ как будто был спокоен. Он мирно лежал в яме и смотрел на меня прямо-таки дружески. Но я же не знал, что он намерен в следующий миг сделать. Ведь не исключено, что всё это — „розыгрыш“».

Зверолов уговорил африканцев построить загон вокруг ямы. Затем он стал подкармливать опасного «приятеля» кореньями и подманивать ими же в загон. Так и получилось. Камень упал с души охотника. С ближайшей станции он дал телеграмму Гагенбеку: «бегемот-карлик пойман — славный зверёныш!»

В течение следующих нескольких недель он поймал ещё четверых «зверёнышей» и перевёз их на морское побережье в больших корзинах, каждую из которых несло по 32 человека. Он постоянно смазывал им кожу вазелином, чтобы она была эластичной, и доставил в Гамбург всех пятерых здоровыми.

Измерения показали, что карликовый бегемот на три четверти метра короче и на полметра ниже гигантского лесного кабана, с которым его путали десять лет. Итак, огромные усилия зоологов были, наконец, вознаграждены открытием этих двух видов.