III. Эпилог.

Письма моего брата

На этом история Пепиты и Луиса могла бы закончиться. Эпилог излишен. Но мы нашли его в общей связке бумаг и, отказавшись от мысли переписать полностью, решили дать из него хотя бы выдержки.

Ни у кого, верно, не осталось ни малейшего сомнения в том, что дон Луис и Пепита, соединенные непреодолимой любовью, оба молодые, умные и добрые, – она красавица, он стройный и миловидный, – прожили долгие годы, наслаждаясь счастьем и покоем, какие только возможны на земле. Но если для большинства людей это ясно как логический вывод, – для человека, прочитавшего эпилог, такое заключение превратится в достоверность.

Кроме того, эпилог дает некоторые сведения о второстепенных участниках событий, изложенных в повести, чьи судьбы, может быть, интересуют читателя.

Эпилог составляют письма дона Педро к своему брату сеньору настоятелю, они охватывают первые годы после свадьбы сына.

Мы помещаем лишь краткие отрывки из этих писем, не проставляя дат, хотя и следуя хронологическому порядку, и на этом закончим.

Луис был глубоко благодарен Антоньоне: без ее посредничества он не стал бы мужем Пепиты; но эта женщина, причастная к той единственной вине, которую они с Пепитой чувствовали за собой, облеченная доверием и столь обо всем осведомленная, не могла не быть им помехой. Желая освободиться от Антоньоны и в то же время оказать ей милость, дон Луис добился ее возвращения к мужу, от которого она ушла из-за его вечных запоев. Сын мастера Сенсиаса обещал почти никогда больше не напиваться, не решаясь на полное и безоговорочное «никогда». Тем не менее, поверив в это полуобещание, Антоньона согласилась вернуться к мужу. Когда супруги соединились, Луис решил для окончательного исцеления сына мастера Сенсиаса применить так называемый гомеопатический метод: услышав от гомеопатов, что кондитеры испытывают отвращение к сладостям, он заключил, что трактирщики должны ненавидеть вино и водку, и направил Антоньону с мужем в главный город провинции, где купил для них отличную таверну. Супруги быстро освоились с новой жизнью, приобрели многочисленных клиентов и, вероятно, скоро разбогатеют. Муж порой выпивает, но Антоньона, более могучего сложения, нежели он, дает ему хорошую встряску, чтобы он окончательно исправился.

Куррито, стремясь во всем подражать кузену, перед которым он благоговеет, завидуя семейному счастью Пепиты и Луиса, недолго думая подыскал себе жену – дочь богатого местного земледельца, красивую и румяную, как маков цвет; дородностью она обещает вскоре превзойти свою свекровь донью Касильду.

Граф Хенасаар, проведя пять месяцев в постели, излечился от ранения и, как говорят, в значительной степени избавился от прежней наглости. Недавно он уплатил Пепите более половины долга и просит отсрочки, обещая уплатить остальное.

У нас большое горе, хотя мы его и предвидели: отец викарий под бременем лет отошел в лучший мир. Пепита до последнего мгновения оставалась у изголовья умирающего и закрыла его глаза своими прекрасными руками. Отец викарий обрел блаженную кончину. То была не смерть, а скорее счастливый переход в место вечного упокоения. Тем не менее Пепита и все мы оплакивали его от всего сердца. Из имущества отца викария осталось не более пяти-шести дуро и скромная обстановка, ибо он все раздавал бедным. Если б не Пепита, бедняки в селении остались бы после его смерти сиротами.

Все в городке горюют о смерти отца викария; его считают святым, приписывают ему чудеса и толкуют, что надобно, мол, поставить его статую у алтаря. Насколько это верно, я не знаю, но, во всяком случае, он был превосходный человек и должен пойти прямехонько в рай, где он станет нашим заступником. И тем не менее его смирение, скромность и страх господень были так велики, что даже в час смерти он всерьез печалился о своих грехах и просил нас молиться за него господу и пресвятой Марии.

Эта примерная жизнь и благостная кончина человека – правда, скромного и не получившего блестящего образования, но зато обладавшего твердой волей, непоколебимой верой и пламенной любовью к богу, – произвела глубокое впечатление на душу Луиса. Сравнивая себя с усопшим, Луис с сокрушением признается, что ему далеко до нравственного совершенства отца викария. Эта смерть вызвала в его сердце какую-то горькую печаль, но Пепита, женщина очень умная, рассеивает ее улыбкой и лаской.

В доме все процветает. У Луиса и у меня винные погреба, равных которым нет в Испании, если не считать хересских. Урожай маслин в этом году был превосходный. Мы можем себе позволить некоторое излишество, и я советую Луису и Пепите, чтобы они, как только Пепита разрешится от бремени и поправится, совершили хорошую прогулку по Германии, Франции и Италии. Дети могут, избегнув опрометчивых поступков, выбросить на свое путешествие несколько тысяч дуро и привезти множество прекрасных книг, мебели и произведений искусства для украшения своего очага.

Мы ждали две недели, чтобы крестины пришлись на день первой годовщины свадьбы. Мальчик хорош, как ангел, и настоящий крепыш. Я был крестным, ему дали мое имя. Мечтаю о том, как Перикито начнет говорить и скажет мне «спасибо».

В довершение всех удач влюбленной четы брат Пепиты, как пишут из Гаваны, превратился в важную особу, и нам уже не приходится опасаться, что этот бездельник опозорит семью; скорее наоборот – он может стать ее украшением, придать ей блеск. За это время, что мы о нем ничего не знали, ему привалила удача. Он получил новую должность в таможне, потом торговал неграми, потерпел крах; но банкротство действует на иных дельцов, как хорошая подрезка на деревья, – после нее они распускаются с еще большей силой; вот и он нынче так процветает, что решил приобрести титул маркиза или герцога. Пепита напугана и недовольна этим неожиданным поворотом колеса фортуны, но я ей говорю: «Не будь дурочкой, если брат плут, так не лучше ли, чтобы в его плутнях ему сопутствовала счастливая звезда?»

Мы могли бы умножить выдержки из писем дона Педро, но боимся утомить читателя. Приведем в заключение страницу одного из последних писем.

Закончив путешествие, дети вернулись в полном здравии. Перикито прелесть как хорош и большой проказник.

Луис и Пепита решили больше не покидать родных мест, хотя бы им предстояло жить дольше, чем Филемону и Бавкиде. Они влюблены один в другого, как никогда. Они привезли с собой книги, прекрасную мебель, несколько картин и множество изящных безделушек, купленных во время поездки, главным образом в Париже, Риме, Флоренции и Вене.

Как их любовь друг к другу, мягкость и сердечность обращения оказывает здесь благотворное влияние на нравы, так и изящество и хороший вкус, с которым они сейчас устраивают свое жилище, будут способствовать распространению культуры.

Мадридцы охотно называют нас, провинциалов, невеждами и дураками, но сами сидят в Мадриде и никогда не возьмут на себя труд приехать и пошлифовать нас; если же в провинции появится человек стоящий, со знаниями или делающий вид, будто он что-либо знает или чего-либо стоит, – он рано или поздно удирает отсюда, оставляя нас на произвол судьбы.

Пепита и Луис придерживаются противоположной точки зрения, и я одобряю их от всей души.

Они все улучшают и украшают, чтобы сделать рай из этого захолустья.

Но не думай, что пристрастие Луиса и Пепиты к материальному благополучию хоть в какой-то мере ослабило в них благочестие. Их вера становится все более глубокой; в каждом удовольствии, которым они пользуются сами, и в тех благах, которые они изливают на своих ближних, они видят дар неба и возносят за него благодарность. Более того: они не ощущали бы радости от этих благ и не ценили бы их, если бы не признавали непреложной воли бога и не хранили твердой веры в него.

В своем благоденствии Луис никогда не забывает, насколько выше был прежний его идеал. Бывают моменты, когда его нынешняя жизнь кажется ему пошлой, себялюбивой и прозаичной, по сравнению с самоотверженным служением богу, к которому он считал себя призванным в первые годы молодости; но Пепита со всей заботливостью рассеивает его грусть, и Луис соглашается с тем, что человек может служить богу во всех состояниях и положениях, и согласует живую веру и любовь к богу, наполняющие его душу, с дозволенной любовью к земному и преходящему. Но в эту любовь Луис вкладывает как бы божественное начало, без которого ему не милы ни светила небесные, ни цветы, ни плоды, украшающие поля, ни глаза Пепиты, ни даже невинная прелесть Перикито. Большой мир, все грандиозное здание вселенной, говорит он, без бога показалось бы ему возвышенным, но лишенным порядка, красоты и цели. А что касается малого мира, как он обычно именует человечество, то без бога он не мог бы его любить. И не потому, что бог велит нам любить людей, а потому что их достоинство и право быть любимыми зависят от самого бога, который не только создал человека по своему образу и подобию, но и превратил его в живой храм духа, общаясь с ним посредством таинств и столь возвысив его, что с ним соединяется нерукотворное слово. По этим причинам, и по другим, которые мне не удастся объяснить тебе здесь, Луис утешился и примирился с тем, что он не стал апостолом и вдохновенным мистиком; он погасил в себе чувство благородной зависти, охватившей его в день смерти отца викария, – но как он, так и Пепита по-прежнему и с великой христианской набожностью воздают хвалу богу за счастье, которым они наслаждаются, видя лишь в боге первопричину своего благополучия.

В доме моих детей иные комнаты напоминают прекрасные католические часовни или благочестивые молельни; хотя надо сознаться, что есть и следы язычества или сельской любовно-пастушеской идиллии, которая, впрочем, нашла свое прибежище за стенами дома.

Сад Пепиты это уже не просто плодовый сад, а прелестный цветник, где растут араукарии и красуются под открытым небом индийские смоковницы; небольшая, хорошо устроенная оранжерея полна редкостных растений.

Беседка, где мы ели землянику в тот памятный вечер, когда Пепита и Луис во второй раз встретились и говорили друг с другом, превратилась в чудесный маленький храм, с портиком и колоннами из белого мрамора. Внутри – просторное, отлично обставленное помещение. Его украшают две прекрасные картины: на одной – Психея, освещающая тусклым пламенем светильника уснувшего Амура и восторженно созерцающая его; на другой – Дафнис и Хлоя: трепетная цикада ищет безопасного приюта на груди у нежной Хлои, чтобы снова запеть свою вечную песнь, а Дафнис протягивает к ней руку, пытаясь ее поймать.

Чудесная копия Венеры Медицейской из каррарского мрамора возвышается посреди павильона. На пьедестале золотыми буквами высечен стих из Лукреция:

Москва, Государственное издательство художественной литературы, 1958.

Nescit labi virtus – добродетель незыблема (лат.).

Паралипоменон – греческое название двух последних книг Ветхого завета, излагающих события, о которых не упоминается в предыдущих книгах.

Куахадо – блюдо из рубленого мяса с овощами, яйцами и сахаром.

Мария де Агреда (XVII в.) – испанская монахиня, славившаяся своими «видениями».

Метод рассуждений – один из методов схоластического богословия.

Непосредственное постижение – богословский термин, означающий постижение сущности бога без участия разума.

Амадис, Ориана – персонажи рыцарского романа «Амадис Галльский» (XVI в.).

Цирцея – волшебница, персонаж «Одиссеи» Гомера.

Эгерия – (миф.) нимфа, с которой советовался один из первых римских царей, Нума Помпилий.

Новена – девятидневное богослужение (исп.).

Святой Иероним – деятель римской церкви (330 – 419), автор латинского перевода библии.

Хуан де ла Крус – испанский монах (XVI в.), основал вместе с Тересой де Хесус монашеский орден кармелитов.

Царственный пророк – библейский царь-пророк Давид.

Нимврод – легендарный библейский царь; искусный охотник.

Фиваида – область в древнем Египте, куда удалялись на покаяние христианские отшельники.

Иоанн 3латоуст (347 – 407) – известный греческий церковный деятель и писатель.

Фанега – здесь: мера площади, приблизительно равная 2/3 га.

Эней – (миф.) легендарный царь, сын богини Афродиты.

Каллимах – греческий поэт и ученый (III в. до н. э).

Либуша – легендарная правительница древней Чехии.

Согласно библейской легенде, ангелы явились Аврааму и предсказали ему рождение Исаака.

Гиппокентавр – (миф.) дикий обитатель гор и рощ, изображавшийся в виде полуконя-получеловека.

Бабьека – легендарный конь Сида, героя испанских сказаний.

Буцефал – конь Александра Македонского.

Согласно мифологии, бог Солнца разъезжает по небу в колеснице, запряженной огненными конями.

Гарроча – копье пикадора (участника боя быков).

Романсы – испанские стихотворные героические сказания.

Католические короли – Фердинанд Арагонский и Изабелла Кастильская; в их царствование произошло образование единого испанского государства.

Боабдил – последний мавританский король Гранады.

Львиный двор – двор в Альгамбре, резиденции мавританских королей в Гранаде.

Иньиго (Игнатий) де Лойола (начало XVI в.) – основатель ордена иезуитов, причисленный католической церковью к лику святых.

Оглашенный – обращенный в христианство, которому предстоит церемония крещения.

Елеосвящение (или соборование) – помазание больного елеем перед смертью.

Федра – (миф.) жена царя Тезея, влюбившаяся в своего пасынка Ипполита.

Изречение из псалмов Давида; здесь означает: одна беда рождает другую.

Амнон (библ.) – старший сын царя Давида. Фамарь – дочь царя Давида от второй жены.

Дина (библ.) – дочь патриарха Иакова.

Патмосский орел. – Имеется в виду легендарный автор апокалипсиса – Иоанн Богослов, по преданию написавший эту книгу на острове Патмос в Эгейском море.

Юдифь (библ.) – легендарная героиня, умертвившая полководца ассирийцев Олоферна.

Сисара (библ.) – ханаанский полководец, предательски убитый во время сна в шатре у Иаили.

Свирепый гиббелин – Данте, принадлежавший к партии гиббелинов – сторонников власти императоров.

Пигмалион – легендарный греческий скульптор, влюбившийся в изваянную им статую, которая была оживлена богами.

Бонавентура – итальянский церковный деятель XIII века.

Первый и последний – так апостол Иоанн Богослов называет в евангелии Иисуса Христа.

Иоав (библ.) – племянник царя Давида, один из его полководцев.

Амессай (библ.) – племянник царя Давида, один из его полководцев, предательски убитый Иоавом.

Катулл – древнеримский поэт-лирик (I в. до н. э.).

Арроба – мера веса, равная 11,5 кг.

По библейской легенде, Исав продал младшему брату Иакову свое первородство за чечевичную похлебку.

«Новый человек» (еванг.) – человек, свободный от грехов, в отличие от «ветхого человека», отягощенного грехами.

Матильда, Мален-Адель – персонажи из романа французской писательницы Коттень (конец XVIII в.) «Матильда, или Крестовые походы».

Храмовник, Ревекка, леди Ровена, Айвенго – персонажи романа Вальтера Скотта «Айвенго».

Де Лавальер – любовница французского короля Людовика XIV.

Алькальд – городской голова, староста (в деревне). Коррехидор – представитель центральной судебной власти, наделенный обширными полномочиями.

Инфанта Микомикона – героиня рыцарских романов, упоминаемых в «Дон Кихоте» Сервантеса.

Артемисия – царица Карии, в древности считавшаяся образцом супружеской любви и преданности.

Диспенсация – разрешение папы римского сделать исключение из каких-либо церковных постановлений или правил.

Исаия – один из библейских пророков.

Эдом – горная страна на юге Палестины.

Энона – сводня; кормилица Федры в трагедии Расина «Федра». Селестина – сводня; персонаж испанского романа Ф. Рохаса «Селестина» (XV в.).

Angelus Domini – «Ангел господень» (лат.). Католическая молитва.

Плектр – тонкая пластинка, употреблявшаяся при игре на струнных инструментах.

Дафнис, Хлоя – персонажи пастушеского романа греческого писателя Лонга «Дафнис и Хлоя».

Невестка Ноэмини – Руфь, героиня библейской книги «Руфь».

Лаура, Беатриче, Джульетта, Маргарита, Элеонора – женские образы, воспетые великими поэтами Петраркой, Данте, Шекспиром, Гете, Тассо.

Цинтия (Кинфия), Гликера, Лесбия – имена возлюбленных, прославлявшихся греческими и римскими поэтами.

Вашти – жена библейского царя Агасфера, Эсфирь – вторая жена Агасфера.

Суламифь – возлюбленная царя Соломона («Песнь песней»). Ревекка (библ.) – жена Исаака, мать Иакова.

Аспазия – знаменитая греческая гетера времен Перикла (V в. н. э.); славилась своим умом. Гипатия – женщина-философ в Александрии (V в. н. э.).

Стола – длинное просторное платье римских женщин. Пеплос – просторное женское платье (греч.).

То есть святому Иосифу. Пепита – уменьшительное от Хосефа (женская форма имени Хосе-Иосиф).

Дон Родриго Кальдерон – фаворит герцога Лермы, фактического правителя государства при Филиппе III; был казнен после смерти Филиппа III и отставки Лермы.

«Анабазис» – произведение Ксенофонта (IV в. до н. э.), описывающее отступление десятитысячного греческого отряда от Месопотамии к Мраморному морю; в этом походе участвовал и Ксенофонт

Ямвлих (II в.) – греческий писатель.

Аполлоний Тианский (I в.) – греческий философ-мистик.

Краузисты – последователи вульгарного немецкого философа-идеалиста Краузе (XIX в.), более известного в Испании, чем на его родине.

Санса дель Рио – испанский философ-идеалист XIX века.

«Золотая легенда» – собрание легенд о святых, написанных Якобом де Ворагине (XIII в.).

Викентий (Висенте) Феррер – доминиканский проповедник (XIV – XV вв.).

Филемон и Бавкида (миф.) – счастливая супружеская чета.

Фьерабрас – храбрый великан, персонаж рыцарских романов.

Перикито – уменьшительное от Педро.

И ничего без тебя на божественный свет не родится.

Радости нет без тебя никакой и прелести в мире (лат.).

Перевод А. Старостина