Смертельный раунд
Память — книга с вырванными страницами…
Когда начинаешь листать ее, то не можешь восстановить течение некоторых событий, лица людей, которых встречал, поступки и разговоры. Как ни странно, ярко и подробно помнятся только горькие страницы.
Но вместе с ними я до мельчайших деталей восстанавливаю две главы из этой книги — военное детство и армейскую службу.
Помню, как сегодня, пот марш-бросков, преодоленный страх парашютных прыжков, пороховой запах стрельбищ.
Военное детство сделало нас, пацанов, взрослыми. Много чего насмотрелись мы за эти годы. Научились давать отпор, несмотря на разницу сил. Научились пересиливать боль. Научились командно драться с тишинской шпаной. Научились не бояться ни ножей, ни кастетов, а если подпирало — пускать в ход самодельные клинки.
Все драки начинались у входа в кинотеатр «Смена» и заканчивались в ближайшей подворотне. Кино и книги были нашей отдушиной, нашей единственной радостью. Конечно, мы любили фильмы про войну. Радостно орали, когда на экране наши подтянутые пехотинцы мощным штыковым ударом опрокидывали немцев. Но были еще два культовых фильма, которые мы могли смотреть бесконечно: «Вратарь» и «Боксеры». Последний был совсем новым, его сняли на Одесской киностудии перед самой войной.
Десятки раз мы болели за наших чемпионов, которых играли артисты Доронин и Сагал, но больше всех нам нравился их противник — буржуазный чемпион Шарль Лампье, которого играл Константин Градополов.
Тогда были два легендарных человека — Константин Градополов и его ученик, абсолютный чемпион СССР по боксу Николай Королев.
Если бы все истории, которые о них рассказывали пацаны в вечерних затемненных подъездах, можно было бы собрать и записать, то получилась бы потрясающая книга дворового эпического фольклора.
Я хорошо помню анекдот, пользовавшийся успехом в нашем дворе. Он был созвучен той криминальной эпохе.
«Приходит в ресторан Николай Королев, снимает кожаное пальто, отдает швейцару. А тот ему говорит:
— Николай Федорович, пальто хорошее, его украсть могут.
Королев пишет записку и вешает ее на пальто: «Попробуй укради. Чемпион по боксу Королев».
Поел наш герой, приходит в раздевалку, а пальто нет, зато висит другая записка: «Попробуй догони. Чемпион по бегу Знаменский».
Конечно, анекдот наивный и не очень смешной для нас нынешних. Но главное в другом. Стать героем анекдота мог только весьма знаменитый и прославленный человек.
Но вернемся в далекий сорок четвертый. Были весенние каникулы, ко мне прибежал мой дружок Игорь и сообщил сногсшибательную новость: в клубе имени Зуева в пять часов показывают фильм «Боксеры». Это уже было руководством к действию, но главное заключалось в том, что после кино будет выступать сам Градополов.
В клубе у нас все было схвачено. Контролером работала моя двоюродная тетка Аня. Вполне естественно, что мы попали на это мероприятие.
После фильма мы так волновались, что толком не поняли, что говорит подтянутый сухощавый блондин на сцене. Но окончание его рассказа запомнили. Градополов сказал, что родине нужны смелые и сильные люди.
Мы догнали Константина Васильевича на улице. Он посмотрел на нас и все сразу понял.
— Хотите стать боксерами?
— Да, — пролепетали мы.
— Отлично, ребята, приходите завтра в спортивный зал «Крылья Советов» в три часа; известный спортивный педагог Иван Степанович Богаев создает детскую боксерскую секцию. Придете и скажете, что вы от меня. А я сегодня же позвоню Ивану Степановичу.
Каково же было наше изумление, когда Богаев, встретив нас, сказал:
— Мне о вас говорил Константин Васильевич, давайте знакомиться, заполняйте карточку и идите на медкомиссию.
В сорок четвертом году, когда война была еще в самом разгаре и до победы оставался целый год, люди, занимавшиеся детской преступностью, разработали целую программу, как вырвать пацанов с улицы и приблатненных дворов. Основой должна была стать физическая подготовка. По всей стране начали работать детские и юношеские секции футбола, волейбола, бокса, легкой атлетики.
А в конце ноября сорок четвертого Богаев сказал нам:
— Ребята, я достал десять пропусков в цирк. Там будут драться за звание абсолютного чемпиона СССР Николай Королев и Евгений Огуренков.
И вот 2 декабря — день этот я запомнил на всю жизнь — мы стали зрителями настоящего боксерского поединка.
Победил Николай Королев, в третий раз он стал чемпионом СССР.
Богаев провел меня и еще троих ребят за кулисы к спортивной раздевалке.
Мы стояли и с трепетом ждали. Наконец появился плотный лысый человек с веселыми глазами. Он был в зеленой гимнастерке с лейтенантскими погонами. На ней рубином переливался орден Красного Знамени и висели две медали. Серебряная партизанская и желтая «За оборону Москвы».
— Твои пацаны? — спросил он Богаева.
— Мои.
— Скоро станете чемпионами, — подмигнул он нам, — я в вас верю.
Чудовищная пропасть, глубиной в целую жизнь, разделяла нас, взволнованных пацанов в штопаных лыжных костюмчиках и многократного чемпиона, героя войны лейтенанта Королева.
Но проходит время, и пропасть эта становится все меньше и меньше. Мне было тридцать, а Николаю сорок шесть, когда мы по-настоящему подружились. Я жил на улице Москвина, а он совсем рядом, в Дмитровском переулке в коммуналке. Комната его напоминала пенал, вдоль стены которого шла полка, уставленная спортивными наградами.
Туда Коля приехал после развода с женой. Я никак не мог понять, почему наши власти не могли обеспечить нормальной квартирой «короля советского бокса», так звали моего друга.
Об этом я узнал позже.
Однажды Коля пришел ко мне и сказал:
— Слушай, издательство «Советская Россия» попросило меня написать книгу, давай ее сделаем вместе.
Мы начали работать. И тогда я узнал много интересных подробностей из биографии моего друга.
В конце сорок пятого Николай Королев попадает в Германию. В официальной командировке значилось, что он приехал организовывать спортивную работу в частях наших оккупационных войск. Но подлинная причина была иная. С группой офицеров разведки его командировал туда генерал Павел Судоплатов.
Задание было нелегким. Они должны были опознать и задержать, а в крайнем случае уничтожить наших боксеров, работавших преподавателями в диверсионных школах абвера.
Особенно МГБ интересовал бывший чемпион СССР в среднем весе по имени Олег. Фамилию я не называю специально, чтобы не травмировать близких этого человека.
Еще до войны Олег стал чемпионом СССР в среднем весе. Как мне говорили компетентные люди из контрразведки, абвер завербовал его в одном из редких в те времена спортивных турне наших боксеров за кордон. Взяли его не на деньгах и не на компре, не на страхе, а на обычном тщеславии, пообещав сделать чемпионом Европы среди профессионалов.
Не знаю, какие задания абвера выполнял Олег, но один из его знакомых боксеров говорил мне, что после той поездки Олег почему-то начал выходить на пробежку с огромной овчаркой.
Так он бегал и дрался, а тут началась война. Надел гимнастерку с лейтенантскими петлицами и ночью ушел за линию фронта.
Всплыл он в 1942 году в Одессе. Что творилось в городе дюка Ришелье в те годы, рассказал мне старейший работник Одесской киностудии.
— Вы хотите знать за Одессу при румынах? — спросил он. — Так это были счастливые времена второго НЭПа.
Немцы отдали Одессу румынам. Именно это спасло население города от массовых репрессий. В городе открылось немыслимое количество частных фирм, магазинов, ресторанов.
Появилось еще одно учреждение — частная школа бокса. Хозяином ее был бывший чемпион по имени Олег.
Школа работала как положено. Устраивались бои с тотализатором, платные спарринги, короче, все, как в Европе.
Одного только не знали любители зарядить денежки в тотализаторе и замазаться на любимого боксера: школа была филиалом учебно-диверсионного подразделения абвера. Готовила она не золотушных агентов, считающих воинские эшелоны на узловых станциях, а жестоких профессиональных убийц.
Сколько их ушло в наш тыл, сколько законсервировалось в нем до определенного времени, не знал никто, кроме чемпиона по имени Олег. По агентурным данным было известно, что после войны его пригрели, как и многих нацистских преступников, американцы.
Вот поэтому и послали Николая Королева в Германию, именно он должен был опознать предателя. Сразу оговорюсь, что Королев не сказал мне, чем закончилась операция. Но однажды в Софии генерал Коваленко вскользь заметил, что акция прошла результативно. А как это понимать, судите сами.
Николай с товарищами ездил по боксерским залам, по барам, где были развешаны фотографии Рокки Марчиано и Джо Луиса, приходил на боксерские встречи. Однажды они попали в спортзал, где выступал американский чемпион-тяжеловес. Он проводил показательные бои с армейскими любителями. По одному раунду. Работал шутя, вполсилы, не калеча партнеров.
Чемпион был высокий, длиннорукий, прекрасно сложенный, ну прямо рекламная картинка. Николай внимательно следил за работой американца, прикидывая, что бы он сделал на месте его противника.
Слегка поучив своих соотечественников, чемпион обратился к собравшимся с предложением стать его спарринг-партнером.
И тогда Королев встал:
— Я попробую.
— Ты что, Коля, — зашептал старший группы, — ты же без тренировки.
— Ничего, полковник, не бойся.
Американцы радостно зашумели. Такой здоровый русский парень, отличный мешок для ударов.
Королеву нашли подходящую форму и боксерки, и он вышел на ринг.
— Пусть русский друг не беспокоится, я буду работать вполсилы, — перевел слова чемпиона один из офицеров.
— Пусть работает серьезно, — ответил Николай, — а то скучно зрителям будет.
Американец пожал плечами и согласился.
Первые два раунда Королев таскал противника по рингу. Он не нападал, а только уходил от ударов. Делал это так, словно все происходит нечаянно: то оступился, то случайно плечо подставил.
Зал с интересом наблюдал за странным поединком. Американец не на шутку обозлился: вылез какой-то русский парень, малоподвижный, ничего не понимающий в защите и не дает ему провести удар.
В перерыве между вторым и третьим раундом Королев сказал своим:
— Хватит, сейчас начну.
— Давай, — обрадовались чекисты.
Гонг. Он встретил американца на середине ринга. Королев уже не прячется. Бьет. Шаг за шагом. И каждый с тяжелым ударом. Американец прижат к канатам.
Зал замер.
Королев специально открылся. Американец ударил. Королев ушел и ударил вразрез левой.
Противник опустил руки, поплыл.
Теперь правой, резко. Все. Чемпион на полу. Николай наклонился, поднял его, под грохот аплодисментов отволок в угол.
Американец очухался. Смотрит изумленно.
— Кто вы такой?
— Я чемпион СССР Николай Королев.
Американец обрадовался. Он много читал о нем, даже фильм видел, снятый на Олимпиаде в Антверпене. Жаль, что не узнал, был бы осторожнее.
Попросил оставить автограф на своей двухцветной перчатке.
Видимо, этот странный бой послужил причиной появления письма, присланного позже из Америки.
Я держал его в руках. Голубоватая бумага с водяным знаком. Темно-синим цветом — название фирмы: «Спортивный клуб XX века, Нью-Йорк».
«Уважаемый господин Королев!
Слава о Ваших успехах как боксера СССР дошла до Америки. Многие американцы говорят о том, что они хотели бы, чтобы Вы продемонстрировали свои способности у нас.
В силу этого самая мощная американская организация в области бокса приглашает Вас приехать в Америку. Организация эта — «Спортивный клуб XX века», представителем которой являюсь я. Наша организация устраивает соревнования по боксу в знаменитом Медисон-сквер-гарден и на всех других больших аренах Америки.
Желательно, чтобы Вы приняли участие в соревнованиях против различных американских боксеров. Это вызовет огромный интерес, поскольку Вы являетесь первым представителем СССР, принимающим участие в соревнованиях по боксу в Америке.
Наша организация просит сообщить о том, хотите ли Вы принять это предложение. Если Вы ответите «да», то в этом случае мы проведем подготовку к Вашему приезду.
В надежде, что эта великая советско-американская антреприза состоится, мы Вас приветствуем.
Искренне Ваш Майкл Джекобс, председатель «Спортивного клуба XX века».
Но великая антреприза не состоялась. Не пришлось Королеву встретиться с Джо Луисом, а матч этот, как стало известно, планировался.
Не разрешил Сталин. Он сказал, что, в отличие от американцев, наш чемпион получил два ранения во время войны и может проиграть.
Да, он был два раза ранен. И чуть приволакивал ногу всю оставшуюся жизнь. Хотя это не помешало Королеву вновь стать чемпионом страны, выиграть международную встречу у финнов, получить ленту чемпиона РСФСР.
Но все равно война оставила свой след.
…1941 год. Стадион «Динамо». Здесь Павел Судоплатов из опытных чекистов и спортсменов-силовиков формирует специальные диверсионно-разведывательные подразделения. Позже их назовут ОМСБОН (отдельная мотострелковая бригада особого назначения НКВД).
Николая взял к себе адъютантом командир группы «Митя» — известный чекист Дмитрий Медведев.
Тринадцатого сентября 1941 года отряд Медведева с шестой попытки пересек линию фронта в Жуковском районе Брянской области. Потом, после двухсоткилометрового марш-броска, он выдвинулся в лесной массив между городами Людиново, Жиздра и Дятьково.
В этом треугольнике спецназовцы дрались почти пять месяцев. Они совершили пятьдесят диверсий, уничтожили несколько немецких гарнизонов.
Но недаром отряд именовался особым. Центр берег его для выполнения специальных операций.
Ночью Королева разбудил начальник разведки Саша Творогов.
— Коля, есть для тебя необычное дело.
— Всегда готов.
— Мы получили данные, что в Жиздре находится человек, который очень нужен Центру. Смотри, — Творогов развернул план городка, — на этой улице в доме, отмеченном крестиком. Его надо взять живым.
— Попробую.
— Пробовать будешь обед у жены. Сказано — живым, значит, живым. Нападение на Жиздру — операция прикрытия твоей группы. Чем быстрее ты возьмешь нужного человека, тем меньше людей потеряет отряд.
Николай Королев так рассказал мне об этой операции:
— Понимаешь, у меня была своя группа. Десять ребят боксеров. Они в основном все бойцы неплохие. Я проверил ребят в нескольких драках и в ликвидации начальника русской полиции в Людиново. Фамилия его была Латышев, до прихода немцев он работал в пожарной охране; когда началась война, спрятался в лесу от мобилизации. Пришли немцы, и он предложил им свои услуги. Лично принимал участие в расстрелах наших солдат, попавших в окружение, и подпольщиков.
Операцию эту Саша Творогов с Медведевым продумали тщательно. В общем, подставили ему нашего человека, красивую бабу. Жила она в деревне рядом с Людиново.
И вот когда Латышев в очередной раз приехал отдохнуть к своей даме, мы его и взяли. Приговор привели в исполнение на месте. Операция была не слишком сложной.
Конечно, я понимал Колю Королева: у войны свои критерии. Для выполнения этой операции группа спецназовцев миновала нашпигованный минами лес, пересекла совершенно открытое поле. Потом они скрытно вошли в деревню, несколько часов ждали в засаде. В любой момент могли напороться на немцев, которые постоянно патрулировали по дорогам и лесам. Но это все Королев называл не слишком сложным.
Продолжу рассказ Николая, как он записан в моем старом блокноте.
— Дом, в котором мы должны были захватить нужного Москве человека, был практически в самом центре городка. Нас вел разведчик из местных. Бывший сотрудник уголовного розыска, знавший все проходные дворы, все проулки в своем городке.
В назначенное время, без происшествий мы заняли позицию рядом с нужным домом.
А как только послышались взрывы гранат и ударили наши пулеметы, одним броском пересекли улицу и ворвались в дом. Охрану ликвидировали. В коридор выскочил офицер в форме СД с пистолетом в руке, но выстрелить не успел. Как на ринге, коронным крюком справа я отключил его. Потом дал ракетный сигнал о выполнении операции и, запаковав пленного в мешок из-под картошки, не ввязываясь в обычный бой, той же дорогой вытащили груз на окраину Жиздры, а дальше на базу.
* * *
По заданию Центра в Жиздре был захвачен некий Корзухин. Но настоящая его фамилия была Львов. Вернее, князь Львов, сын знаменитого министра Временного правительства. Надо сказать, что папенька у него тоже был человеком крутым. После ареста бежал из тюрьмы и с массой авантюрных приключений удрал за границу. В Париже он возглавил «Политическое совещание» — координационный центр по борьбе с большевизмом.
Его сынок, Корзухин-Львов, стал профессиональным разведчиком службы безопасности нацистского рейха — СД. До войны он нелегально работал в СССР. В сорок первом дважды переходил линию фронта, налаживая агентурную сеть в Москве. Он знал агентов, явки, пароли. Поэтому и был нужен только живым.
В моем блокноте эта история именуется «Смертельный раунд». Надо сказать, что Николай Королев никогда не рассказывал мне подробностей этого боя. «Вынес раненого Медведева», и все.
Но от комиссара отряда, которому покойный полковник Медведев поведал подробности, я узнал многие детали.
В этом был весь «король советского бокса», человек предельно скромный, напрочь лишенный тщеславия.
Вот как все было.
* * *
В ту ночь мела пурга. Снег бешено крутился вокруг деревьев. Партизаны почти не спали. Ночь тянулась удивительно долго. Ближе к рассвету ветер утих. Стало слышно, как трещат на морозе деревья. Задымились костры. Повара начали готовить немудреный завтрак. Николай стоял у заснеженной сосны и слушал лес, который жил какой-то своей особой, мирной жизнью. Казалось, что и войны никакой нет. Просто есть тишина, синий предрассветный снег. Стук дятла и треск коры.
Взрыв гранаты был неожиданным. Он гулко раскатился по студеному лесу. И сейчас же ему ответили автоматы, зло и сердито.
— Отряд, в ружье! Тревога!
К Медведеву подбежал боец из секрета.
— Товарищ командир! Немцы! Каратели! Окружают!
— Николай! За мной! — скомандовал Медведев и побежал, на ходу расстегивая кобуру маузера.
Увязая в снегу, они добрались до гребня оврага, залегли за толстые стволы поваленных деревьев. Лежать было неудобно, снег залеплял лицо, скрипел на зубах. Николай поудобнее устроил свой автомат, вставил в гранаты запалы.
Внезапно Дмитрий Николаевич толкнул его в бок. Николай поднял голову. Вот они!
На другой стороне оврага появились черные шинели. Впереди офицер.
Сухо щелкает маузер командира. Эсэсовец катится на дно оврага. И сразу же взметнулся снег, прошитый автоматными очередями. Рассыпавшись цепью, в рост, прижав к животу автоматы, идут фашисты. Летит снег, падают срубленные свинцом ветки.
Сзади заговорили партизанские пулеметы, автоматы, винтовки. Королев, плотно прижав приклад к щеке, ловил на мушку фигурки врагов. Странное ощущение… Все время кажется, что он стреляет мимо. Все время в прорези люди в длинных черных шинелях. Но ничего, патронов хватит…
Отряд постепенно начал отходить.
Внезапно совсем рядом с Николаем разорвалась мина. Потом целый сноп черно-красного пламени. Осколки били по деревьям, срезая кору.
Королев осторожно выглянул из-за ствола дерева. Немцы близко, человек семь ползут по снегу. И тогда он вскочил — назло пулям, осколкам, смерти, бросил гранату. Прогрохотал взрыв. Но все наползают и наползают фашисты.
— Уходите, Дмитрий Николаевич, — повернулся Николай к командиру. — Я прикрою.
Перебежками, огрызаясь, уходили они в глубь леса. Бежали рядом — он и командир. Вдруг Медведев охнул, опустился на снег.
— Товарищ командир!
— Уходи, Коля! Вдвоем нам не выбраться. Я их задержу.
Дмитрий Николаевич вытер снег с маузера.
— Ну, что стоишь? — повернул он искаженное болью лицо. — Уходи!
Николай молча поднял командира.
— Или вместе выйдем, или уж…
Автоматы стегают по деревьям, пули взметают снег. Он бежал, проваливаясь по колено. Сердце стучало, рубашка стала мокрой, пот заливал глаза. Но он бежал. Били по ногам гранаты, спрятанные в карманах, прыгал на груди автомат. Но он бежал. Дыхание горячее и хриплое.
Вот, наконец, под ногами твердый наст. Николай прибавил скорость. Еще совсем немного. Поляна. Дзот. Рыло пулемета. Немцы.
Как же быть?
Он опустил командира на землю.
— Ну, Коля?… Кажется, все. — Медведев сморщился от боли.
«Нет, не все. Есть один выход. И это может сделать только он. Только он, потому что он — боксер».
Но ведь это чертовски опасно. Один шанс из ста. Николай встал во весь рост, поднял руки и пошел. Пошел сдаваться немцам.
— Стой, — сзади хриплый, словно чужой голос Медведева.
Сухо щелкнул курок маузера.
«Неужели он выстрелит в спину? Тогда уж все… Тогда конец».
Николай шел медленно, все ближе и ближе к вражескому дзоту. Навстречу бежали немцы. Человек пять.
Вот они совсем рядом. Говорят что-то по-своему. Один снимает с него автомат.
Офицер улыбается, хлопает по плечу.
Николая подвели к дзоту, офицер и два солдата спустились вниз, видимо к рации. Остались двое. Они спокойны. Стоят совсем близко. Королев даже чувствовал, как от них тянет перегаром.
«Ну, пора. Вот этот ближе. Всю тяжесть тела в удар».
Раз! И сразу же еще. Раз! Двое лежат на снегу. Теперь гранату!
Тяжело ухнул взрыв. Осел бревенчатый накат. Из входа в блиндаж закурился синеватый дымок. Николай схватил упавший на снег автомат, дал две длинные очереди. Путь свободен!
— Молодец, Коля. А я было…
— Что, Дмитрий Николаевич?
— Да нет, ничего.
Через полчаса их встретили партизанские разведчики. Отряд прорвал кольцо. Ушел буквально из рук смерти. А ночью по рации был получен приказ: «Возвращаться в Москву».
* * *
Девятого мая в коммуналке, в узкой комнате Королева собрались его друзья спецназовцы. Николай всегда приглашал меня. За рюмкой беседа становилась оживленной, и я слушал необыкновенные истории, которые вспоминали эти отважные люди.
Они были в пиджаках, увешанных орденами и медалями, только хозяин сидел во главе стола без наград. Он вообще редко надевал их. Лично я не видел этого ни разу.
Сама жизнь этого человека была легендой. Двести десять раз он выходил на ринг и двести шесть уходил с него победителем.
Он дрался в тылу врага, работал в разведке. А потом занимал скромную должность гостренера по боксу в обществе «Буревестник».
Личная жизнь у него тоже не складывалась, только за несколько лет до смерти он встретил женщину, которая стала его нежной женой и верным другом.
Я никак не мог понять, почему власть имущие так плохо относятся к нашему великому боксеру. Узнал я об этом значительно позже, в конце 80-х.
В 1954 году был арестован генерал Судоплатов. Николай Королев написал в его защиту письмо Никите Хрущеву. Разве он мог знать, что его бывшего начальника арестовали по личному распоряжению первого секретаря ЦК КПСС?
Хрущев никому не прощал ничего. Не забыл он и о письме знаменитого боксера.
С тех пор Николая начали «затирать». Его перестали приглашать на официальные встречи, не выбирали в президиумы, не посылали за границу.
Но он все равно оставался легендой. Любимым спортсменом простых людей от Бреста до Сахалина.
* * *
Как сейчас, помню 6 ноября 1965 года. Балашиха. Вечер.
Я вместе с операми угрозыска стоял у отделения милиции, находясь в размышлении, куда пойти, чтобы досрочно встретить праздник.
Ко мне подошел директор клуба машиностроительного завода.
— Я знаю, что вы дружите с Николаем Королевым, не могли бы уговорить его выступить у нас?
— Подождите, — сказал я, зашел в отделение и позвонил Королеву.
Он с радостью согласился.
Клуб был полон. Люди стояли в проходах.
На сцену поднялся Николай Королев.
Зал встал и взорвался аплодисментами. А в задних рядах начали скандировать, как на соревнованиях:
— Король, давай! Король, давай!
Люди любили его. Он был для них символом мужества и доблести.
* * *
Книга памяти. Я листаю ее пожухлые страницы и вижу тренировочный зал и ринг, истоптанный нашими уставшими ногами.
И я вновь вижу нашего тренера Николая Королева и слышу его голос:
— Ну что? Разогрелся? Давай на спарринг.
Я приподнимаю шершавый канат и впрыгиваю в светлый квадрат ринга.
Именно там он научил нас главному, что я запомнил на всю оставшуюся жизнь: вставать до счета девять.
