Глава 24
В семь утра, войдя на кухню, я обрадовала всех тем замечательнейшим фактом, что через двенадцать часов у нас простенько так, по-семейному, ужинает император Фредерик Тигверд.
Честно говоря, я думала, что сейчас начнется имперский бунт — бессмысленный и беспощадный. Это со стороны женщин. Мужчины же просто напьются… И срочно свалят из дома.
Обошлось. Я выслушала все вопли и тихо сказала:
— Я все понимаю… Выручайте, милые…
Джон и Натан понеслись в деревню — за женщинами. Надо было кому-то убирать дом и помогать нам на кухне. Надо было еще докупить продуктов. И нанять официантов — подавать блюда. Даже я ужаснулась, узнав, что по протоколу должно быть двенадцать перемен блюд.
Поэтому когда милорд спустился вниз, то был неприятно удивлен тем фактом, что на господской половине присутствовало большое количество незнакомых ему женщин, занимающихся уборкой. Еще он обнаружил голодных Пауля и Рэма. И полное отсутствие даже намека на какой-нибудь завтрак. Он позвонил — его проигнорировали. На самом деле мы не слышали. И мужчины втроем отправились на кухню.
— А что у нас происходит в доме? — строго спросил хозяин.
За его спиной я заметила любопытствующих Пашу и Рэма.
В этот момент Оливия и мама Вилли лепили меленькие пирожки с разными начинками, я фаршировала перепелов — убила бы уродов, которые решили, что эту мелочь можно есть. И что именно эту живность надо подавать на парадный обед.
А Каталина резала лук. Много-много лука — как раз во все блюда… Рыдали при этом все.
Мы повернулись к милорду, оглядели его сквозь слезы. Причем нож в руках у Каталины опасно замер на секунду. Я лично напряглась. Потом наша повариха остервенело продолжила измельчать лук.
— Доброе утро, милорд, — вдруг, опомнившись, сказали мы хором.
А я добавила:
— Император прибывает на ужин.
Дети переглянулись.
— Совершенно верно, — согласился хозяин дома. — А с чего такая суета?
— Хочется произвести хорошее впечатление, — проглотив несколько неприличных слов, смогла ответить я.
— Так, может, закажем ужин в ресторане? Раз это такая морока…
Я смогла! Я ответила вежливо:
— Не стоит.
Женщины на мгновение прервались — и посмотрели на меня с возросшим уважением.
Милорд Верд кивнул милостиво и уже мудро начал отступать с кухни, как вдруг вспомнил, что его сюда привело.
— А наш завтрак?
Я поднялась. Отложила этих чертовых мелкопакостных птичек, тщательно вымыла руки. Поставила чайник на огонь. Открыла холодный шкаф, достала ветчину с сыром. Взяла хлеб. Добавила к этому нож.
— Сейчас чайник закипит, мы заварим чай — и принесем в столовую.
— Но я не пью чай, — возмутился милорд.
— Простите, милорд, — отложила Каталина нож — все вздохнули с облегчением. — Я сейчас сварю кофе.
— Мастер Рэм! Мастер Пауль! — Я вручила найденные продукты молодым людям. — Отправляйтесь в столовую — порежьте. И — приятного вам всем аппетита!
— А вы? — посмотрел на меня милорд.
— Не время, милорд, битва!
— Что? — Взгляд у него стал каким-то диковатым.
— Миледи! — ворвался на кухню Джон. — Цветы доставят к двум часам дня. Лакеев и официантов наняли. С милордом Милфордом я договорился — их проверяют.
Милорд Верд ушел. Через какое-то время Оливия отвлеклась от пирожков — и покатила тележку с кофейником и чайником.
— Миледи! — сказала она, придя обратно. — Вас милорд зовет. И вид у него… недовольный.
Я опять вымыла руки, посмотрела на птичек как на личных врагов и удалилась.
— Доброе утро еще раз! — поприветствовала я всех, когда вошла.
Пауль посмотрел на меня повнимательнее и потянул за рукав Рэма. Мальчишки быстро сообщили, что уже не голодны, схватили по куску хлеба с ветчиной — кстати, порезали они хлеб и ветчину неаристократично… толстенько, щедро так — и быстренько сбежали.
— У вас какое-то странное понимание слова «семейный» в сочетании со словом «ужин», — проворчал милорд Верд. — К чему вся эта суета?
— Хочется, чтобы все было безупречно, — пожала я плечами. — Это же твой отец.
— Это ты уже сколько времени на ногах?
— С семи утра, — не стала скрывать я.
— Я расстроился, когда проснулся и обнаружил, что тебя нет, — тихо сказал он.
— Прости, Ричард.
— Почему ты не подходишь ко мне?
— От меня луком пахнет. И кухней.
Он резко вскочил, пересек гостиную и заключил в объятия.
— Спасибо…
— Пусти… Тут полный дом народу.
— Я заметил, — рассмеялся он. — Могу я чем-нибудь помочь?
— Что любит Его Величество? Из еды?
— Если я правильно понял, то вы там делаете пирожки?
— Совершенно верно.
— Вот они точно будут восприняты с восторгом. К перепелам он, кстати говоря, равнодушен.
— Что положено подавать из спиртных напитков?
— А кто ж его знает?.. Я, кстати, как и Его Величество, пью гномий самогон.
— А при переменах блюд?
— Ладно, я свяжусь с Милфордом — пусть договорится, чтобы нам хорошего вина прислали. Что-то еще?
— Как мне положено быть одетой?
— А вот об этом я не подумал, — смутился он. — Так. Собирайся, поедем тебе платье подбирать.
— Еще чего, — фыркнула я. — У меня перепела недофаршированы, пирожки недолеплены — а я платье подбирай. Пусть пришлют что-нибудь.
Милорд потряс колокольчиком.
На этот раз его услышали — принесся Джон.
— Ваша милость?
— И снова вам, Джон, за платьем для миледи ехать. Только пусть подберут что-нибудь для званого обеда. И еще. На миледи будут фамильные сапфиры.
— А если они предложат что-то на выбор? — невозмутимо сказал старый солдат.
— Берите все — пригодится.
Джон поклонился и ушел.
— Кстати, я понял, чем еще могу помочь…
— И чем же?
— Мы с молодыми людьми удалимся на верховую прогулку. И пообедаем в деревне, — с видом добровольца, идущего на подвиг, изрек милорд Верд.
— Изумительно! — совершенно искренне одобрила я.
— Только я хочу за это благодарности, — поспешил воспользоваться ситуацией милорд.
— Какого рода благодарности? — осторожно спросила я.
— Пожалуй, я сообщу вам об этом в своем кабинете. А то здесь у нас проходной двор.
— И девушек наших ведут в кабинет, — мурлыкала я тихонько, выходя из искомого кабинета потрепанная, но довольная. По-моему, и милорд в печали не остался. А теперь работать, работать и работать!!!
Каталина сама выгнала меня с кухни часа в четыре. Оливия руководила пришлыми лакеями — накрывали на стол.
Я отправилась в свои комнаты — и обнаружила целую делегацию. Прибыли две портнихи — подогнать платье. Парикмахер — уложить прическу. И еще одна женщина — приводить в порядок лицо, как я поняла.
— Где миледи? — недовольно поприветствовали они меня.
— Это я, — честно ответила я.
— Не смешите меня, милочка, — ответила женщина помоложе. — Вы — явно прислуга.
— Слушайте, мне не до того, чтобы выяснять с вами отношения. Я в ванну. А вы все… Хотите — поможете мне собраться. Нет — обойдемся без вас.
И я пошла в спальню. А потом и в душ.
— Странная она какая-то, — донеслось мне в спину.
— Надо господина Джона Адерли позвать, он договаривался.
Когда я вышла из ванной, ситуация в корне поменялась. Во мне признали госпожу.
Мне показали несколько вариантов платьев. Я так обрадовалась, увидев не что-то светлое, а роскошное переливающееся платье темно-синего атласа, что, не раздумывая, указала на него.
— Милорд передавал, что на вас будут сапфиры. Синее платье опасно — могут не совпасть оттенки.
— Все равно, — заупрямилась я.
Ох, нелегкая эта работа… Должна признаться, я утомилась работать куклой. Меня одевали, раздевали, вертели, притирали, мазали, накручивали волосы чем-то горячим… Я устала — и у меня разболелась спина. А еще меня изо всех сил затянули в корсет. Тут я взбунтовалась, потому что поднялась, сделала несколько шагов — и поняла: я не то что есть — я дышать не могу.
— Э-э-э, нет. Так не пойдет. Любезные, перетяните меня так, чтобы можно было вдыхать и выдыхать, — приказала я.
— Но… — попробовала возмутиться та самая молодая, что не хотела признавать во мне госпожу.
— Я настаиваю.
И через минуту с облегчением вдыхала воздух. Его было не то чтобы много, но он был.
В седьмом часу ко мне в комнату постучалась Оливия. Она принесла украшения — колье и браслет. Девушки, меня собиравшие, вздохнули с облегчением — все совпало по цвету.
Я их поблагодарила и отпустила.
— Вы прекрасны, миледи, — искренне радуясь за меня, улыбнулись они.
Оглядела себя в зеркале — и ведь не поспоришь. Я просто себя не узнавала. Это платье придало фигуре утонченность, а образу законченность. Кожа словно мерцала, а высокие атласные перчатки подчеркивали нежность и изящество рук. Золото волос в высокой прическе, нежные черты лица.
— А в каком восторге милорд будет! — проговорила горничная и лукаво мне подмигнула.
— Оливия, я хотела попросить.
— Да, миледи.
— Поможете мне сегодня вечером выпутаться из этого наряда? Здесь одной не справиться.
— С удовольствием! — обрадовалась она.
Раздался стук в дверь.
— Миледи, — окликнул Джон. — Пора. Его Величество прибывают!
И я поспешила вниз. По крайней мере, попыталась поспешить. В подобном платье ступать можно было небольшими плавными шажками, безо всяких резких движений, потому что иначе кислород перекрывался намертво.
— И поесть мне не удастся, — пробурчала я. — А мы столько вкусного наготовили!
Но восторженный выдох «Ника!» в исполнении милорда Верда, когда он меня увидел, того стоил…
Я запомнила императора по той ночи, когда чуть не погиб Ричард, как странно похожего на милорда человека с неприятным, скрежещущим голосом. Сегодня же он был совершенно другой. Может, потому, что не было такой страшной ситуации, может, потому, что он был рад за сына. А может, потому, что на сегодняшний вечер он решил взять выходной.
Благодушный человек, чуть уставший. Он с радостью поприветствовал меня и мальчишек. Искренне поздравил с помолвкой, изъявив желание познакомиться с моими родителями. И наконец, благосклонно принял перед едой вожделенного гномьего самогона.
— Для аппетита, — чуть извиняясь, смутился он, внимательно поглядывая на меня.
Сегодня он мне напомнил моего отца, и я невольно улыбнулась.
— Цени ее, сын, — тихо сказал император Ричарду. — Она умеет искренне улыбаться. Только надо будет ее как-то защитить от наших… подданных.
Это прозвучало печально.
Потом Его Величество обозрел шеренгу пригнанных из столицы лакеев и попенял мне на переполох, который я устроила.
— Миледи Вероника, — улыбнулся он мне, — я ведь могу называть вас по имени, правда?
— Конечно, Ваше Величество, — склонилась я. А что — кто-то другого ответа ожидал?
— Когда я говорю «семейный обед», это подразумевает простоту. Пафоса с перепелами и двенадцатью переменами блюд мне и во дворце хватает. И ведь только присмотришь что-то вкусное, так раз — и перемена блюд. У меня такое ощущение иной раз складывается, что с кем-то из слуг мы любим одно и то же… Кстати, пока пирожки не доем — чтобы никто ничего со стола не уносил!
И он строго посмотрел на лакеев.
— Поддерживаю! — засмеялся милорд Верд.
— Не переживайте, Ваше Величество, — улыбнулась и я. — У нас их много. Их так любят милорд Верд и молодые люди, что приходится готовить сумасшедшее количество. Хватит на всех.
— Скажите, миледи, — обратился он ко мне. — А как вам наш мир?
— Интересно. Необычно. В нашем мире нет магии. А так… люди как люди. В большинстве своем — хорошие. Как и у нас. Но с таким потрясающим человеком, как милорд Верд, я встречаюсь впервые.
Его Величество прикрыл глаза и откинулся на спинку стула. Потом внимательно посмотрел на меня, пытаясь что-то найти. Улыбнулся.
— Вы знаете, что самое удивительное?
— Что, Ваше Величество?
— Ваше восхищение абсолютно искреннее.
— А почему оно должно быть неискренним? — удивилась я.
Он опять внимательно посмотрел на меня. А потом весело спросил:
— А скажите, это правда, что в вашем мире вы преподаватель? Так же как мой сын?
— Я действительно преподаю историю в академии, только не военной, а Внутренних дел. Мы готовим следователей, экспертов, полицейских… Только у меня ранг значительно ниже, чем у вашего сына. Я не руковожу академией. Просто читаю лекции, веду семинары.
— И вы действительно умеете готовить?
— Да, — рассмеялась я. — Почему-то именно это мое умение вызывает то наибольший восторг, то наибольшее недоумение.
— А зачем, если вы работаете и занимаете достаточно высокое положение в иерархии своей страны?
Я смогла лишь усмехнуться — высокая иерархия. Да уж…
— У нас все, к сожалению, устроено немного по-другому. Я достаточно скромная персона. И по зарплате в том числе. Поэтому приходится все делать самой.
— Занятно, — пробурчал Его Величество. — А танцевать вы умеете?
— Да, — кивнула я. Вот этого хоть сто порций.
— А вальс-то у вас танцуют? — ворчливо спросил император.
— Не все. Но я умею.
— И кто пойдет за рояль? — оглянулся на присутствующих отец милорда Верда.
— Вы позволите? — неожиданно для меня раздался голос Рэма.
Мальчишки до этого сидели тихо, как мыши. Старательно и аккуратно пережевывали пищу и не менее старательно делали вид, что их тут нет.
— Прошу.
Император поднялся — его примеру тут же последовали все остальные. Он подал мне руку, еще раз повторил прислуге, чтобы пирожки трогать не смели, и мы удалились в библиотеку, где был кабинетный рояль. И достаточно места для танцев.
Рэм откинул крышку рояля и легко заиграл какой-то незнакомый мне вальс.
Положенный реверанс — мой, поклон — его. И мы заскользили. Император Фредерик вел легко, двигался изящно.
— Я вам благодарен, — тихо сказал он мне, — никогда не видел Ричарда таким счастливым. Жаль, его мать не дожила.
— Не только ваш сын счастлив. Я тоже.
— Но вас что-то гнетет. Немножко. Но что-то есть.
— Я настолько счастлива, что мне страшно, — ответила я чистую правду.
— Да… — не стал спорить со мной император, — многие будут стараться вас использовать. Завидовать, плести интриги… Вам будет тяжело сохранить ваши отношения. Поэтому я прошу вас об одном — постарайтесь. Вы мудрая женщина. И, если захотите, у вас получится. Сохраните это счастье в глазах моего сына…
Музыка отзвучала. Мы опять поклонились друг другу. И Его Величество отвел меня к сыну.
— Вручаю ее тебе, — улыбнулся император Фредерик сыну и отошел.
— Вероника, — поцеловал жених мне руку.
— Мастер Рэ, — обратился неугомонный император к Рэму. — Вы позволите?
И сам уселся за рояль.
— Вы знаете, — обратился он к нам, — если бы не трон, я бы стал музыкантом. Потанцуйте, дети мои, а я на вас полюбуюсь…
— У тебя было такое серьезное лицо, когда вы танцевали с отцом, что я забеспокоился, — тихо сказал мне милорд Верд, прижимая к себе чуть сильнее, чем того требовал танец.
— Все в порядке.
— Он тебя чем-то расстроил…
— Предупредил, что у вас много недоброжелателей и нас будут пытаться поссорить.
— Не без этого, — грустно улыбнулся он.
— Давай не будем о плохом, — улыбнулась я. — Мы рядом, ты меня обнимаешь… Ведь это хорошо?
— Я тебя люблю, — прошептал он мне на ухо.
Я прямо-таки почувствовала, как он собирается, забыв о присутствующих, прикусить мне мочку уха, скользнуть по шее губами…
— И даже не думай, — яростно зашептала я ему. — На нас люди смотрят.
— Я приду ночью, — получилось у него с угрозой в голосе.
— Приходи. — Я подняла взгляд и посмотрела прямо ему в глаза. Там взвилось такое искушающее пламя, что я чуть было не потеряла голову и не начала целовать милорда сама.
— Миледи, — тихо прошептал он мне. — Когда я чувствую, что вы меня хотите, я просто схожу с ума…
— Не вы один…
Уже ночью мы проводили Его Величество и разошлись по своим комнатам. И вот после того, как Оливия помогла мне снять парадное платье и распутать волосы, после того, как ко мне пришел милорд Верд с самыми непристойными и конкретными намерениями, я поняла, что дико хочу… есть!
Мы пробрались на кухню, стараясь не гоготать в голос, и обнаружили, что съедено было все! Все, кроме тех самых злосчастных перепелов, которые я с таким усердием фаршировала. Ими я и отужинала. Кстати, получилось неплохо…
