5
Фамилия Шурику досталась такая, что прозвища не надо: Непокатигроб – по паспорту, никаких шуток. Как только ни пытались звать его одноклассники: Могилой, Гробом, Жмурилой – ничего не приживалось. Любая кликуха меркла и съеживалась (спасибо предкам, всей этой длинной, уходящей в прошлое веренице Непокатигробов). С подобным паспортом и напиваться в морге необязательно, и на кладбище ты свой, и в крематории… Что касается Кощея (он же Костян, он же Константин Закатов), то ни имя его, ни тем более фамилия никакого значения не имеют, поскольку рассказ не о нем.
Образование эти двое получали в разных учебных заведениях: Шурик Непокатигроб – в Кораблестроительном (перешел на третий курс), Кощей Закатов – в Институте физкультуры им. Лесгафта (уже выпускник). Зато входили в одну спортивную команду, и об этом стоит сказать особо. Занимались они борьбой дзюдо, причем до последнего времени – всерьез: призовые места на городе, третьи на «це-эсах», а Костян вообще был третьим на России. Оба – кэмээсы, кандидаты в мастера. У Шурика успехи были пожиже, вдобавок весовая категория на ступень легче. Так всегда бывает – кто-то физически сильнее, кто-то слабее.
Алкоголь – враг спорту, по крайней мере борьбе, так что в свое время за нарушение режима попадало им крепко. Плохо ли, хорошо ли, но это время ушло. С некоторых пор тренер Бассарыков списал их в недостаточно перспективные – и… прощай, драконовская дисциплина. Зато здравствуй, свобода и раздолбайство.
Так или иначе, спорт помог обоим поступить в вузы практически без конкурса.
Что-то связывало этих людей, вело их по жизни вместе. Может быть, судьба. А может, наоборот – несудьба…
Собственно, работу в больничном морге им подыскал именно тренер, без протекции на это золотое местечко не взяли бы. Работали по ночам – с десяти вечера. А выполняли, помимо санитарских обязанностей, еще и весьма специфические, помогая гримеру Эдику готовить клиентов к выходу на публику. Задания на ночь получали сравнительно простые: мыть, брить и тому подобное. Правда, брить лицо наставник пока не доверял, слишком ответственно; только под мышками, лобок и в паху (это ученики уже освоили).
Сам же Эдик чего только не вытворял с усопшими, кроме приведения в порядок их внешнего вида, а также затушевывания, если требовалось, внешних повреждений. Иногда такие спецзаказы от родственников прилетали, что хоть смейся, хоть плачь. «Пусть она таинственно улыбается, сделайте ей улыбку Джоконды», – просит, бывало, безутешный супруг и сует гримеру четвертной в карман халата. И тот, бывало, делает… А учеников он вынужден был взять опять же по просьбе хозяина, то бишь заведующего, не желая ссориться попусту. Заведующий, в свою очередь, выполнял просьбу заслуженного тренера РСФСР Бассарыкова, большого человека в маленьком круге деловых людей города-героя Ленинграда.
Почему это место считалось «золотым»? Да потому, что деньги шальные. Вспомним советские времена: зарплата инженера – сто с хвостиком. В месяц. Квалифицированные рабочие – под двести или чуть за двести. А здесь? Смена, бывало, приносила до ста рублей на двоих. Одна ночь! За четыре-пять месяцев копишь на машину, за девять – на кооперативную квартиру. Сказка…
Главное, не забывать делиться с тренером, отдавая половину. Как же иначе?
Жаль только, каждую ночь работать нельзя, все ж таки учеба и тренировки требуют свое. Да и деньги у приятелей отчего-то не задерживались. Слишком инфантильны были Шурик с Костей, чтобы понимать истинный смысл жизни. Девки, шмотки, разнообразные безумства – вот и весь смысл. И то с оглядкой, иначе живо бы вылетели из команды. В своих институтах из-за вопиющих пропусков они вечно подвисали, но тренировки – нет, не пропускали (хоть это понимали, иначе конец бы всему). Плюс во время соревнований да сборов приходилось временно завязывать с халтурой…
Сейчас был август. От летней практики Бассарыков их отмазал, а спортклуб распустил рядовых бойцов на месячные каникулы. Гуляй – не хочу.
Вместо гуляний Шурик Непокатигроб и Кощей Закатов вкалывали – ночь за ночью.