Глава 7
По спальням они разошлись, когда за окном уже начало светать. Ворон изрядно устал, мучить его и дальше казалось неправильным, потому Денис встал, потянулся и предложил поспать хотя бы немного. Возражений, разумеется, не последовало.
Выяснил Денис немного, но пока информации было вполне достаточно: Ворон пытался подобраться поближе к Дмитриеву и использовал уже оправданную стратегию «засланного казачка». Заниматься Дмитриевым вплотную, ведя параллельно несколько дел, было нереально, потому офису в Серпухове было отдано указание в ближайшее время не заключать никаких договоров.
Сна не было ни в одном глазу, и он устроился в кресле с книгой, причем не каким-нибудь пособием по… Ворон часто заставлял его заниматься самообразованием, но Дениса не слишком интересовали теории. Какой смысл в умении брать интегралы или в знании об устройстве Вселенной, если это никак не поможет выжить в Периметре или в реальном бою?
Эта книга была интересной – про холодное оружие разного вида, начиная с древних времен и кончая современностью. Особенно понравилось ему читать про фламберги. Изящные и вместе с тем мощные клинки будили воображение. Они появились в пятнадцатом веке, когда рыцарские доспехи научились делать настолько прочными, что обычные мечи их не брали. Фламберг же вскрывал рыцаря, подобно тому, как консервный нож открывает жестяную банку.
За свою работоспособность и волнообразный клинок, напоминающий язык пламени, меч оказался проклят католической церковью и назван источающим адский огонь. Церковники, что прошлые, что нынешние, не отличались смелостью, потому если и проклинали, то вещи, никак ответить им не способные. Ведь оскорбить меч проще, нежели его владельца.
Впрочем, недавно Ворон смеялся до слез, прочитав новость про то, что очередной Собор осудил Зону с ее аномалиями как явление. Зоне уж точно не стало от этого ни тепло, ни холодно, ни жарко, и сталкерам, ее посещающим, – тоже.
– Зато нам по определению уже ничего не страшно, – заметил Ворон. – Если ад таки существует, то в нем для нас все окажется привычно, а компания будет душевнее по-любому, нежели в их раю.
Ворон любил шутить по поводу религий вообще и христианства в частности. С некоторых пор Денис начал подозревать, что его высказывания являлись своего рода защитной реакцией – слишком много нашлось вокруг людей, резко уверовавших. Свои религиозные убеждения те, будто грязное белье, пихали под носы всем, до кого могли дотянуться. При этом за осуждением в карман не лезли – готовы были предречь адовы страдания каждому и очень бесились, оказавшись не в состоянии ответить на какой-нибудь элементарный вопрос.
Судя по рисункам, фламберги не только убивали – завораживали одним своим видом. Их клинок имел ряд последовательных противофазных изгибов. У боевого оружия изгибы эти чаще всего занимали только две трети длины: острие оставалось прямым и служило для нанесения как рубящих, так и колющих ударов. По всей длине клинка лезвие затачивалось, при этом «волны» чуть разводили, как у пилы.
Часто помимо основной гарды, нужной для защиты кистей рук, фламберги имели и малую волнистую гарду, расположенную перед основной и служившую для перехвата клинка противника. Между гардами размещалось рикассо – пята клинка, незаточенная его часть, прилегающая к гарде или непосредственно к рукояти.
«Вот бы такой из «витринки», – подумал Денис и поморщился от этой мысли. – Нет уж, лучше не надо». К тому же нет смысла мастерить такой меч из материала, который и так разрезает все, что только можно вообразить. Тут действительно уместнее было бы легкое оружие: шпага или сабля.
Денис отложил книгу и потянулся за другой, но стоило глазам зацепиться за первые строчки, как литеры принялись скакать и расплываться, а веки – опускаться сами собой. Как вывалился из кресла и добрался до кровати, Денис уже не осознал, сразу же погрузившись в липкий сон.
Он прекрасно помнил, что оставил артефакт в сейфе, но, видимо, от его воздействия остался нехилый остаточный эффект. Как иначе объяснить происходящее, Денис попросту не знал. Он снова оказался в Москве. На этот раз – на перекрестке Новоясеневского проспекта и Профсоюзной улицы.
Широкие трассы без автомобилей казались неуместными и ненужными, а ведь когда-то люди простаивали здесь в пробках и теряли целые часы из-за невозможности проехать. У обочины завалился набок автобус с выбитыми стеклами. Метрах в ста справа рыскал черный быкун – опасное сильное существо, но практически безвредное. Денис мог бы отогнать его, не слишком напрягаясь, или просто стать для мутанта невидимым. Собственно, и для обычных людей встреча с быкуном была неприятна лишь тем, что требовала большого расхода боезапаса. Тупой и агрессивный, он атаковал всех без разбора, но делал это прямо в лоб и, нашпигованный свинцом, честно издыхал. Зону населяли твари, ведущие себя много хуже.
Слева закрывала серое московское небо и почти физически давила на голову и плечи туша огромной эстакады – с шестью полосами для движения. Ее построили по основному ходу Профсоюзной улицы на пересечении с Новоясеневским проспектом и улицей Теплый Стан. Ответвления напоминали кольца щупалец огромного спрута.
Когда-то этот «монстр» считался необходимым, сейчас же стоял громоздким памятником, созданным в угоду людской любви к гигантизму. Для движения транспорта с улицы Теплый Стан на Новоясеневский проспект отрядили целых три полосы. Саму улицу на подходе к Профсоюзной расширили до пяти, как и Новоясеневский проспект.
Каждый раз, находясь здесь, Ворон скептически хмыкал. «Хотели как лучше, получилось как всегда», – цитировал он и шутил – каждый раз по-разному – относительно изуверства над обликом города, который ничего плохого ни жителям, ни власть имущим на тот момент еще не сделал.
Сталкер относился к Москве словно к живому существу, и возникшая в нем Зона была здесь ни при чем. Ворон любил именно бывшую столицу – здания, улицы, парки, огромные дворы, образованные монументальными сталинками, порой тянущимися метров сто и образующими занимательные фигуры в виде латинской литеры «G», – наличие же в ней людей или кого бы то ни было считал, скорее, вредом, нежели благом.
Валентин тоже был здесь – вряд ли в сон Дениса занесло какого-то совершенно постороннего человека. Он сидел на корточках, опершись спиной на столб.
Довольно высокий, с коротким ежиком русых волос на голове и в черных очках, он скорее напоминал сотрудника спецслужб, которых любили изображать в фильмах дозонового времени, чем походил на мужа преуспевающей бизнес-леди. Бледный, с запавшими щеками и выдающимся носом – абсолютно прямым, без малейшей горбинки и очень напоминающим птичий клюв. На квадратном подбородке четко выделялся старый шрам.
Денис приблизился, намереваясь рассмотреть его лучше. На сталкера в своей нетипичной одежде Валентин не походил: камуфляжу он предпочел просторные синие джинсы и такого же цвета водолазку, небрежно накинутый на плечи пиджак из бежевой замши превращал его в какого-то сотрудника офиса, но никак не охотника за артефактами. Конечно, сон и явь – не одно и то же, но Денис привык доверять своему подсознанию, а оно выявило Валентина кем угодно, но только не человеком, связавшим свою жизнь с Зоной.
Денис двигался совершенно бесшумно, но Валентин тотчас поднял голову, стоило приблизиться к нему ближе, чем на три метра.
– Как просто, – проговорил он сиплым, словно простуженным голосом, откашлялся и снял черные очки – довольно стильные, с квадратными линзами и металлической, под платину, оправой. Даже не подходя к Валентину на расстояние меньше метра, удалось различить цвет его глаз: светло-голубых, прозрачных, словно лед, и столь же холодных.
– Вы видите меня? – спросил Денис. До этого с ним во сне могли запросто общаться только эмионики. Люди, на которых он временами смотрел сквозь ночные грезы, никогда такого не делали – не умели или попросту не замечали.
– А ты, пацан, еще сомневаешься? – хохотнул Валентин.
Понятие «пацан» к Денису уже не относилось, но он вовремя прикусил щеку с внутренней стороны, чтобы не сказать лишнего. Вполне возможно, Валентин видел его прежнего, будто вышедшего из тех времен, когда Ворон вытащил его из Москвы. Это несколько уязвляло самолюбие, но играло на руку. Взрослые ведь обычно не воспринимают подростков всерьез.
– Нет, но размышляю, как такое возможно и кому понадобилось.
– Полагаю, это необходимо прежде всего тебе самому, – отозвался Валентин, – считай мое появление предупреждением не влезать в это дело.
Денис покачал головой:
– Алла, ваша супруга, просила…
Валентин перебил его громким смешком.
– Да ты, пацан, совсем дурак, – заметил он. – Ты хоть мою женушку без грима видел?
Он махнул рукой, и, к немалому замешательству и ужасу Дениса, рядом с ним возник золотой шар. Он дернулся и поплыл в его сторону, и Денис поспешил отпрянуть под издевательский шипящий смех Валентина.
– Пугливый, как заяц, – прокомментировал тот.
Вообще-то зайцы в природе были еще теми зверьми. Удар задних лап, оснащенных острыми когтями, вполне мог выпустить кишки какому-нибудь неумному охотнику, решившему подержать живую добычу за уши. Да и приписываемая зайцам трусость была ничем иным, как литературным и психологическим штампом, так что Денис почти не обиделся и всмотрелся в шар, одновременно с этим стараясь не терять Валентина из поля зрения.
Золотая поверхность подернулась дымкой, а потом начала вращаться. В центре образовалось слепое пятно, а в нем – изображение стройной красивой женщины с черными волосами. Вот только одета она была не в дорогой костюм, а голубой халат. Руки прятала в резиновые перчатки. Очки на носу были не темными, а самыми обычными – от дальнозоркости.
– И что из этого?
– А ничего. Тебя развели, как дурика, – хмыкнул Валентин и поднялся.
Денис тотчас отскочил в сторону, представляя вокруг себя прозрачную скорлупу по образу той, что защищает птичье яйцо. Шар будто оттолкнулся от нее и улетел куда-то вверх.
– Вот не хотел я демонстрировать, – заметил Валентин, – но ты так забавно дергаешься.
Денис прикусил губу. Он сам до конца не осознавал, чего именно боится и почему. Даже если б Валентину взбрело в голову попытаться убить его, у него ничего не получилось бы. В самый критический момент сон распался бы и выбросил в реальность их обоих. К тому же эта встреча была предупреждением, а соответственно, не предполагала убийства или плена: ведь иначе Ворон ничего не узнает.
Валентин поднялся и принялся смотреть на Дениса очень внимательно. Сначала ничего не происходило, потом оболочка «яйца» начала медленно проминаться внутрь. Такого рода защитой – воображаемой скорлупой – Денис пользовался только во сне. Она служила больше для его личного успокоения, нежели для чего бы то ни было. Однако еще никогда ни одному из подкинутых воображением монстров не удавалось подобное.
Внезапно позади Валентина возникло сиреневое облако, Денису оно отчего-то показалось пушистым. Перемещалось оно скачками и слишком быстро, чтобы его удалось рассмотреть. Отрастило лапу и тронуло Валентина за плечо. Тот резко обернулся, и Денис получил столь необходимые для действия мгновения. Сосредоточился, мысленно потянулся вперед и ударил своего обидчика прямо через защиту.
Что случилось с Валентином, он рассмотреть не успел. «Скорлупа» посерела. По ней зазмеились трещины, а потом Дениса обожгло, словно кипятком. Он вскрикнул и сел на кровати, пытаясь выбросить из сознания мутную одурь и не провалиться в сон снова.
– Что? – спросил Ворон, ставя на стол опустевший графин из-под воды и протягивая Денису полотенце. – Ты так не орал с тех пор, как… – Он покрутил пальцами в воздухе и махнул рукой. – В общем, прецедентов еще пока не было.
Денис отер лицо и шею. Вода, стекающая с волос, оказалась прохладной.
– Не «что», а «кто», – заметил он.
Ворон выгнул бровь и поцокал языком.
– Эмионики?
– Не знаю. – Денис поморщился. Он, конечно, не помнил себя до того момента, как встретил Ворона. Зона стерла все воспоминания о детстве, родных и знакомых, но то, что просыпаться в мокрой постели неприятно, он вспомнил очень отчетливо. Это надо же было додуматься! – Ты б еще на меня ведро вылил, – зло буркнул он.
– Ведро было лень тащить, – усмехнулся Ворон. – Рассказывай.
– В таком случае я сначала в душ, а с тебя завтрак, – решив, что теперь может позволить себе понаглеть в свое удовольствие, сказал Денис и встал с постели.
Полотенце он повесил на плечо и с видом оскорбленного достоинства прошествовал в ванную. Закрыл дверь и только спустя несколько секунд услышал громкий смех Ворона. На самом деле, если бы не сталкер, то неизвестно, чем бы этот сон закончился, так что Денис был очень благодарен ему за незапланированный душ.
Завтрак по времени совпадал с обедом, но никого из присутствующих это не смущало. Денис пил кофе и поглядывал на Ворона, который отмалчивался с того момента, как узнал о сне.
– Поэтому я все же хотел бы не бросать это дело, – поняв, что реплик скорее всего так и не дождется, заявил Денис.
– Я заметил. – Ворон повертел в руках надкусанный тост и положил его на край тарелки, отхлебнул кофе. – Одно из объяснений твоего сна заключается именно в этом твоем желании заняться подкинутой Аллой проблемой во что бы то ни стало, причем немедленно. Наши желания напрямую связаны с бессознательным, а оно в свою очередь – со снами. Ну а поскольку всякие «радужки», ее последствия и собственная сущность беспокоят тебя особенно сильно, этот Валентин априори оказался сильнее.
– Ты говоришь, как яйцеголовый зануда, – упрекнул Денис.
– Разве? – Ворон усмехнулся. – Если ты так думаешь, то, значит, я никогда не толковал твоих сновидений по Фрейду. Если хочешь, могу еще и Юнга приплести, но это будет уже не столь забавно.
В щелку приоткрытого окна залетела жирная зеленая муха, ударилась о горшок с алоэ и рухнула на подоконник. Ворон потянулся, распахнул окно и смахнул ее на улицу.
– Лучше и не начинай, – попросил Денис. – Так ты действительно думаешь, будто реальный Валентин здесь ни при чем? Все дело только лишь в моем невообразимо активном воображении?
– Нет, не думаю.
– Тогда давай ближе к делу.
– Не получится: слишком уж много предположений и ни одного достоверного факта. В равной степени можно предположить и твое общение с настоящим Валентином, и кем-то, принявшим его облик. Ты ведь тоже умеешь «сниться», и не спорь. Да и если рассматривать это «предупреждение», с ним тоже все непросто. Так и неясно, предупреждающий тебя субъект действительно не хотел твоего участия в этом деле или попросту играл с тобой, заманивал? Знаешь, в свое время ходил один теологический анекдот про то, что если бы Бог не сказал Адаму и Еве, что с древа познания нельзя есть яблоки, то они на него даже не взглянули бы.
– И как мы поступим? – К своему стыду, про ловушку Денис даже не подумал. – Если тебя интересует мое мнение, то все очень странно: и с этими «радужками», и с Валентином, и с Аллой. Я не привык игнорировать сновидения.
– А у нас есть выбор, кроме как вляпаться в это дело? – вопросом на вопрос ответил Ворон и допил кофе. – Собирайся. Мы едем к Шувалову.