– Добрый день, Олег Николаевич. – Ворон постарался не выдавать свою неприязнь.

Утром позвонила Алла и очень просила о встрече. Она недавно вернулась в свою квартиру и даже на бывшую работу у Дмитриева. Так что подобный звонок вызвал у сталкера чувства, очень напоминающие злорадство.

«Что, не заладилось с боссом?» – спросил он, ожидая многого, но никак не слезных просьб и дозволения привести Дмитриева в гости.

Первым порывом было отказать, но любопытство все же взяло верх, и Ворон, так и быть, назначил время визита одному из самых богатых и влиятельных людей мира. В конце концов, он ничего не терял, а узнать, зачем понадобился теперь, когда не может больше ходить в Зону, хотелось.

– Здравствуйте, Игорь. – Дмитриев вошел в кабинет и сел в кресло, специально для «высокого гостя» перенесенное из гостиной. Этакий маленький трон из темного, почти черного дерева и с резными подлокотниками и спинкой.

– Взаимно, Олег Николаевич. Алла, как вы?

– Благодарю, Игорь, и вам всего наилучшего. – Алла присела во второе, не такое помпезное, но тоже дорогое кресло.

В сравнении с гостями восседающий в черном компьютерном кресле Ворон смотрелся «бедным родственником», от чего тихо ликовал в душе. Денис проскользнул в кабинет и примостился на подоконнике, Ворон на него даже не оглянулся: с некоторых пор это было совсем не нужно.

– Признаться, не ожидал удостоиться от тебя приглашения, – признался Дмитриев.

– Ваша… – Ворон поискал подходящее слово и посмотрел на Аллу, – секретарь, – язвительно обронил он, – использовала запрещенные приемы.

Алла покачала головой.

– Секретарь? Берите выше, – усмехнулась она.

– Директор по научной работе, – проинформировал Дмитриев.

– Поздравляю с карьерным ростом, сударыня, – не менее язвительно проговорил Ворон. – Но приемы менее запрещенными от этого не выглядят. Кто сказал вам, что меня можно разжалобить слезами?

– Соседний континент на самом деле очень маленький, – заметил Дмитриев. Он нашел на потолке нечто занимательное и теперь внимательно разглядывал. – Алла чуть-чуть поговорила с вашей бывшей супругой, вот и все. Та называла вас упертым бараном, не терпящим слишком сильных проявлений эмоций.

Ворон присвистнул:

– А я-то думал, почему вы временами так сильно меня раздражаете, сударыня. Что ж, еще раз поздравляю с новой должностью.

– Спасибо. – Алла вздохнула и обратила внимание на самого безобидного хищника в этой комнате:

– Дэн, пойдем выпьем чаю?

– Только если вы его заварите. – Денис вздохнул с облегчением, Ворон – тоже, но виду не подал.

– И тебя научу, – заверила Алла. – Буду делиться секретами, так сказать.

– Может, все же поговорим нормально? – спросил Дмитриев, когда дверь за ними закрылась.

– А давай. – Ворон потянулся, разминая спину.

Дмитриев снова был одет, как любой нормальный человек. Даже костюм не напялил, и это был его неизменный плюс. Реши он строить из себя барина, Ворон собственноручно спустил бы его с лестницы. А так – рубашка, джинсы, кроссовки. А то, что стоит все это много больше минимального прожиточного минимума, принятого на днях очередной Госдумой, – не важно. Ворон и сам не одевался на барахолках.

– Я правда думал, что ты меня пошлешь, – заметил Дмитриев.

– Какая прозорливость. Лучше бы ты так думал перед тем представлением в ресторане кофейного типа. – Улыбка растянула губы. Отчего-то сегодня Ворон был вовсе не против нахальства этого типа и опасности не чувствовал совершенно. Возможно, из-за того, что именно он вышел победителем из всей этой истории, а этот тип оказался кругом не прав.

Дмитриев развел руками:

– Хочешь, еще раз повторю, что не имел к нему ни малейшего отношения? Мне не везет с умными людьми.

– Может, просто ты сам строишь из себя слишком умного?

– А ты – нет? – вопросом на вопрос ответил Дмитриев.

– Не-а, – усмехнулся Ворон. – И чего же ты хочешь на этот раз?

– Тоже мне, золотая рыбка. – Он поморщился.

– Тогда уж птичка.

– Я вспомнил тебя, – внезапно сказал он. – В один клуб ходили.

– Ух ты! Страшный и ужасный Олег Дмитриев припомнил какого-то пацана?

– Ты неплохо дрался. Уже тогда. Периодически мне на тебя показывали и говорили – «вон восходящая звезда растет».

Ворон тотчас же растерял все напускное веселье.

Лесть была приятной, но воспринималась именно как лесть и ничем большим. Не комплиментом уж точно. Просто очередная попытка вызвать симпатию.

– Тогда скажи мне, друг детства, зачем ты вообще полез во все это?

– Правду? – Дмитриев покачал головой.

– Хотя бы приблизительную.

– И ты поверишь?

– Постарайся не врать. Если ты, конечно, заинтересован в том, чтобы иметь со мной дело. – Ворон развел руками. – С некоторых пор я очень чувствителен. Особенно ко лжи.

Дмитриев молчал долго, тщательно сопоставляя все «за» и «против», а заодно и раздумывая, что можно утаить с почти чистой совестью.

– Предположим, что у нас есть муравейник посреди леса, – наконец проговорил он. – И прямо рядом с ним мы построим супер-пупер-магистраль на двенадцать полос в каждую сторону.

– Бр-р, монстр, – поморщился Ворон.

– Зато гонять классно, – рассмеялся Дмитриев.

– Не спорю.

– Так вот. Вопрос: «Способны ли муравьи понять, что такое это супер-пупер? Смогут ли разобраться в намерениях и технологиях существ, строящих этого монстра рядом с ними?»

– Парадокс Ферми. – Ворон взглянул уважительнее.

– Только в отношении Зоны. Меня не интересует, возможно ли уловить сигналы с планеты Х, используя наши технологии, а затем понять, кто на ней обитает и чего он хочет. Мне любопытно докопаться, что это за «магистраль» расположилась всего в сотне километров отсюда. Постичь логику этого места.

– Утопия.

– Соглашусь! – воскликнул Дмитриев увлеченно. – Это настолько вне нашего понимания, что даже если бы Зона захотела приоткрыть для нас свои тайны, это было бы сродни попыткам научить муравьев пользоваться Интернетом.

Ворон покачал головой. То, что Дмитриеву не пришло в голову вколоть себе радужную жидкость и пойти в Зону, было настоящей удачей. Не иначе от этого «подвига» отвлек его Николай, и хотя бы за это мальчишку следовало отблагодарить и вытащить из сети собственных фанаберий. Ведь в отличие от тупой солдатни, преступников и убийц, которые и стали в большинстве своем «белыми сталкерами», интеллигентный, начитанный, непредсказуемый и нестандартно мыслящий Дмитриев пришелся бы эмионикам по душе (если же душ у них нет, то по мозгам точно). А братающийся с эмиониками Дмитриев сразу превратился бы в угрозу для человеческой цивилизации номер один.

– Когда Писарро прокладывал свой путь по Перу, разве он останавливался ненадолго у муравейника, чтобы наладить контакт? Был ли он столь великодушен, пытаясь научить чему-нибудь муравьев? Проявил ли он враждебность и, приостановив свою миссию, попытался разнести муравейник? А может, муравейник был абсолютно неинтересен Писарро?

– Про Писарро я знаю побольше тебя, – проговорил Ворон, – кончай демагогию. Если ты и дальше будешь пытаться наладить контакт с Зоной, я тебя остановлю.

– Куда там. Мне бы с последствиями разобраться, – перебил Олег. – Только не угрожай.

Ворон прищурился. Чтобы Дмитриев отказался от собственной идеи? Нонсенс. По крайней мере никогда раньше ничего подобного не происходило. Однако стелкер чувствовал: олигарх говорит правду.

– Ладно, предположим, я поверил. Выкладывай дальше.

– Я пришел сделать тебе предложение, от которого невозможно отказаться. На этот раз, – сказал Дмитриев.

– Если ты не в курсе, то я больше не хожу в Зону, – ответил Ворон.

– Вот по этому поводу я и решил с тобой поговорить. А заодно хочу предложить поработать.

– Кем? Инструктором по вождению в нетрезвом виде? Так поздно. В Америке ты уже пожизненно лишен водительских прав. – Глядя на слегка дернувшийся уголок губ, недовольный прищур и сжавшийся кулак, Ворон испытал ни с чем не сравнимое удовольствие. Наводя справки о нем, Дмитриев почему-то забыл, что у Ворона за океаном тоже имеются неплохие информаторы, и не только за океаном. – Как там Николай, к слову?

– Баш на баш. – Дмитриев покачал головой и рассмеялся. – Ну, хоть появился человек, с которым я могу поговорить об этом.

– У тебя нет личного психоаналитика? – Ворон вскинул бровь.

– И именно потому я столь успешен в делах, поверь!

– Вот еще. Я об этом и без тебя знал.

– Николай так же, как и твой Андрей. Подальше отсюда. – Дмитриев вздохнул. – Кстати, спасибо. Я хотя бы теперь меньше волнуюсь.

– Не за что, – откликнулся Ворон. – У моего хотя бы мать имеется… ну, какая уж есть.

– Это у ребенка, который добился своей эмансипации в шестнадцать? Он весь в тебя.

– Вот поэтому я с ним и не общаюсь. – Ворон развел руками.

– У тебя Денис есть. – Дмитриев облокотился на спинку кресла и немного ссутулился, опустив плечи.

– Да. С ним мне повезло, но вернемся к предложению.

– О’кей, к делу так к делу. – Дмитриев прищурился. – Я могу вытравить из тебя последствия этой гадости.

– Если я при этом не сдохну, – в тон ему отозвался Ворон. – То есть побыть для тебя подопытным кроликом?

– Вороном, – поправил тот. – Месяц назад мы опытным путем получили жидкий артефакт «антидот», созданный на основе «ведьминого студня» и «сапфирового сердца» – нового, недавно открытого артефакта, защищающего от любого психического воздействия. «Антидот» безвреден, это тебе даже твой Денис подтвердит.

«Если сможет разобраться в том, что вы накуролесили», – подумал Ворон.

– Экспериментальная база хорошая. Кровь, пораженная «радужкой», полностью восстанавливается.

– Алла говорила, действие «радужки» недолговечно. Так стоит ли мне рисковать?

– Предположительно, ты подвергался многократному излучению Зоны и что-то использовал ранее. Так что изменения крови могли повлечь положительную мутацию.

– Положительную?! – Ворон покачал головой.

– Я клянусь тебе, все пройдет как по маслу.

– Какая гарантия, что все для меня окончится благополучно? – произнесли они одновременно.

– Более восьмидесяти процентов, – не моргнув глазом заявил Дмитриев.

«И ведь верит, шельмец, в то, что говорит», – подумал Ворон.

– Черта с два. Пятьдесят на пятьдесят: любо получится, либо нет, – фыркнул он. – Однако я согласен.