Книга: Новая Зона. Хрустальная угроза
Назад: Глава 2
Дальше: Глава 4

Глава 3

– Ни фига себе! – Дух вышел из «Созвездия» аккурат в тот момент, когда Ворон начал беспокоиться и уже собирался оставить свой пост возле пулемета. Собственно, никаких помех тому не было. Те бойцы, что отдыхали сейчас, сидя на асфальте, попеременно рассказывали Пуху о штурме. Учитывая прошедшее с окончания боя время, обрасти «подробностями» и приукрашиваниями истории пока не успели, и им можно было верить. Отчасти, разумеется. В полицейских и около кругах ходила поговорка: «Врет, как свидетель». Ворон слишком часто убеждался в ее правдивости.
Судя по довольным и усталым физиономиям, все прошло благополучно. А вот то, что Денис снова решил подставиться, ему не нравилось. Очень. С другой стороны, большую часть артефактов они уничтожили. Если у «белых сталкеров» и остались «радужки», то пара-тройка. С таким арсеналом не повоюешь да и собственную армию не создашь.
Однако какое-то неясное предчувствие все равно заставляло его сидеть на месте и не принимать участия в намечающемся празднике жизни. Своему чутью Ворон привык доверять, потому решил не оставлять пулемет в покое, пока не выйдут все остальные.
Они и вышли. Сначала два бойца вывели под руки бледного до зелени и понурого Шрама. Затем показался и Денис – взъерошенный, помятый и с кровавыми подтеками на щеках. Ревел он кровяными слезами, что ли?
Он тотчас подал знак «все нормально», и Ворон повел плечом. Что ж, объясняться и рассказывать они будут после: лучше дома за кофе или чем-нибудь покрепче и точно не в Периметре. Пора выбираться.
– Да пусти ты! – Шрам вырвал левую руку у одного из бойцов. – Всю дорогу до КПП так протащите? Или до ближайшей аномалии?
– Чушь не пори. – Боец, казалось, смутился и отошел. То же сделал и второй.
– Что зыришь? Пристрелить хочешь?
Ворон устало провел ладонями по лицу.
– Сейчас вроде и незачем, а вот будь я внутри… – Он специально не стал договаривать. Все было понятно и так.
– Ну, так естественно. – Шрам откашлялся и сплюнул себе под ноги желтоватый сгусток. – Ты ведь такой же, как он, – ткнул в Дениса указательным пальцем, – только маскируешься лучше.
Ворон усмехнулся:
– Я не такой же, а много хуже. В отличие от Дэна человеческую жизнь по определению не ценю.
– Угрожаешь?
Ответить он не успел. Пуля вышибла крошево в асфальте. Бойцы сориентировались мгновенно, но смысла затевать новую схватку не было никакого. Пятеро «белых сталкеров» догнали бы их играючи. Им не повезло только в одном: зайти с той стороны, в которую смотрело дуло пулемета.
Оружие оказалось очень легким в обращении и вело себя идеально. Стрелять из него было одним удовольствием. Со стороны подходящего отряда в ответ раздалось несколько выстрелов, но вскоре и они стихли. «Белые сталкеры» затаились.
– Дэн, уводи их! – Глупое, никому не нужное геройство. Ворон понимал это, но не стал ничего менять.
Зачем спасать «пушечное мясо», даденное только лишь для того, чтобы выполнить задание? Никто из этих людей не был Ворону другом, более того, все они понимали, куда шли, а шли практически на смерть. Всем им обещаны компенсации в случае гибели, а за одно их согласие идти в Зону семьям выплачены гонорары, за которые можно купить трехкомнатную квартиру в новостройке.
В конце концов, Зону в последнее время охраняют только контрактники, причем из хорошо оплачиваемых. Слишком сильно в свое время погорели на дешевой рабсиле в виде призывников и обычных частей. Чего стоил один только младший лейтенант, за бутылку водки и смехотворную плату в размере минимального оклада открывавший Периметр «диким» сталкерам. А ведь наверняка подобным заработком не только мелкая сошка занималась. Так что очень скоро на место сторожей из абы какой армии пришли часовые из элитных войск – хоть немного легче стало. Но… это не отменяет. Ничего.
Пуля чиркнула по крыше «Хантера», заставив инстинктивно дернуться. Глупые реакции – от смертельной пули не скрыться. Да и вообще, как говорил Александр Васильевич: «Пуля – дура, штык – молодец».
– Игорь!
А вот это мальчишка явно зря: не место и не время для настоящих имен. Ворон с досадой скривился и, чтобы не препираться почем зря, перешел на язык жестов. Их по крайней мере Денис слушался лучше команд, полученных изо рта в уши.
– Не мешайтесь мне под ногами! – рыкнул он напоследок, когда Денис все же смирился. – Еще полминуты, и не уйдет никто.
Потому что опыта у бойцов в Зоне – никакого. Потому что действительно более логично было бы уходить по отдельности. Потому что кто-то должен прикрывать отход и задержать этих тварей хоть ненадолго, а Дениса бросать на это дело нельзя: его силы не столь безграничны, как кажется даже ему самому. И наконец, потому что из них двоих по-настоящему в одиночку бродить по Зоне умеет только он. Ворон – птица-одиночка, так было, есть и будет.
– Дэн… я вернусь. – Еще одна сильнейшая глупость, которую он и хотел бы сдержать, но иной раз слова сами стремятся к произнесению помимо воли. Впрочем, раз уж пообещал, теперь придется наизнанку вывернуться, но выжить. И вернуться, обязательно вернуться.
Он стрелял и смотрел, как Денис быстро отдает распоряжения. Теперь, когда тот больше не сомневался, действовал уверенно и спокойно. Вот только о своем несостоявшемся убийце он позабыл. Шрам поглядел в сторону подбирающихся «белых сталкеров» и, стянув автомат у ближайшего бойца, метнулся к мусорным бакам.
В глубине души Ворон его даже понимал. При выходе Шрама ожидало разжалование, а то и суд. Теперь хотя бы погибнет героем. Но от осознания этого становилось гадко.
За баки, конечно, лезть не стоило – Ворон предупреждал об этом еще до КПП, – но не в подобной ситуации. Вскоре оттуда по приближающимся врагам прогремела очередь. Вот теперь Ворон начал расценивать свои шансы уйти как весьма высокие. По крайней мере их теперь не обойти так просто.
Некоторое время Ворон опасался, как бы отряд не разделился, но быстро выбросил эту мысль из головы: «белых сталкеров» осталось слишком мало, чтобы оставить часть здесь заниматься ними, а других отрядить для преследования. Да и до КПП ведь доплюнуть можно. А еще его очень занимал вопрос, где шатается Валентин, ведь в «Созвездии» его не было, да и в этом отряде он отсутствовал.
– Подпустим поближе! – прокричал Шрам.
– Согласен.
Они затаились на время, пока противник снова не подал признаков жизни. Шрам скосил двоих, Ворон зацепил третьего, а двое других предпочли отступить, видимо, не чувствуя себя достаточно уверенными для дуэли.
– И что дальше? – донеслось от баков.
– А дальше я сейчас разломаю эту штуку, и мы ноги в руки – и деру.
– Не ломай. – Голос Шрама слегка дрогнул, и Ворону это сильно не понравилось. Он осторожно подошел к бакам и зло выругался, не выбирая выражений.
Боец лежал на животе, сжимая автомат. Левая нога его ниже колена отсутствовала. То есть ее не было вообще. Спеша в укрытие, Шрам не огляделся, как следовало, и угодил ногой в «мокрый асфальт». Странно, что он не умер сразу от болевого шока или от потери крови, но, видимо, граница аномалии как-то прижгла рану.
– Черт… ну и угораздило же тебя, – прошептал Ворон. Он прекрасно знал, что до КПП Шрама не донесет. Даже если б не Зона и опасность гробануться на каждом шагу, то скорее всего просто надорвался бы.
– Не бери в голову. За парня твоего расплачиваюсь, я его зазря обидел.
– Так он не обидчивый, пережил бы.
– Зато я – нет, – сказал Шрам, потом понял, как именно это прозвучало, и усмехнулся: – Кажется, это называется каламбур.
– Не знаю. – Ворон отвернулся и посмотрел на чистенькие шестнадцатиэтажки, на деревья, на белесое небо. Доплюнуть до КПП, значит? Зона, сколько он ее знал, всегда вносила свои коррективы в чужие планы и смеялась над людьми.
– Ты меня к пулемету подтащи только и можешь топать, – разрешил Шрам. – Пистолет не прошу, самому пригодится.
Вес у Шрама был немаленьким. Ворон проклял все и облился седьмым потом, пока сумел устроить его у пулемета. Потом подумал и протянул «Гюрзу» со словами:
– Тебе нужнее.
Уточнять не стал: ведь и так ясно. Из пулемета фиг застрелишься – неудобно. А в остальном – не гиен же ждать или еще какой-нибудь пакости.
Он уходил с тяжелым сердцем, но, уже минуя двор, расправил плечи и ускорил шаг, не забывая время от времени сверяться с детектором и швырять гайки. Дениса отчаянно не хватало, но только его, любой другой попутчик только раздражал бы.
Выстрелы он услышал, выходя на Карамзина, и прислушивался к ним все время, невольно ускоряясь. Лишь едва не влетев в «соловей» (первые щелчки расслышал прежде, чем успел дернуться), заставил себя осматриваться внимательнее.
Продвижение резко замедлилось. Он, разумеется, понимал, что это нервы, но шел теперь, будто раненая черепаха, постоянно сверяясь с прибором и прислушиваясь к себе.
Пулемет заглох. Через некоторое время прозвучало несколько одиночных выстрелов и последний – поставивший окончательную точку в жизни Шрама.
Остановили Ворона уже на Голубинской и до противного легко: кинули в него светошумовой гранатой. Он, правда, то ли почувствовал, то ли заметил бросок, потому лишь мельком задел зону поражения, получил по уху какой-то резиновой хренью и словил контузию, благо достаточно легкую, чтобы не отключиться. Кидавшего снял, швырнув нож – попал, совершенно не целясь, неизвестно каким чудом. Кинулся в кусты, едва не повторив судьбу Шрама, но на этот раз никакой гадости там не подстерегало, и выстрелил несколько раз из обреза – на этот раз мимо.
– В белый свет как в копеечку, сталкер, – донеслось до него.
Определить, где затаился говоривший, не получилось: звук шел словно со всех сторон. То ли контузия на Ворона так действовала, то ли Валентин задействовал какие-то свои возможности. И то, и другое было отвратным.
– Может, поговорим? – предложил тот.
– Вряд ли, – прошипел Ворон не столько собеседнику, сколько себе самому, Валентин, однако, услышал.
– Зря, – протянул он. – Ты ведь уже понял: убивать тебя в наши планы не входит.
– Вот и катись подальше, – проворчал Ворон, доставая детектор.
Ближайшими аномалиями были «иллюз» в десяти метрах впереди, «соловей» в пятидесяти и «тень Морфея» всего в пяти слева. От первого не было никакого толку. До второго он попросту не добежал бы, а вот последний был шансом не попасть в руки тварей. В конце концов, он просто заснет. Многие из людей выбрали бы именно такую смерть, а что там дальше произойдет с телом – не важно.
Он вскочил и побежал, но вот успел ли – уже не понял. Сознание заволокло темной хмарью, и наступило беспамятство.
* * *
Он пришел в себя из-за мерной тряски. Ворон открыл глаза и тотчас пожалел об этом. Голова закружилась, и начало подташнивать.
– Плохо? – Валентин нес его на руках, не прилагая никаких видимых усилий, и даже не морщился из-за тяжести.
– Скорее скверно, – признался Ворон. То, что выжил, было самым неприятным из возможных исходов – он прекрасно осознавал это. Разумом. Но душой ликовал и готов был орать о своем счастье и великой радости. – Если не хочешь, чтобы я на тебя наблевал, опусти туда, откуда взял.
– Не могу, ты тогда умрешь.
– Тоже мне великое горе всех времен и народов. – Ухмылка получилась ненатуральной и вымученной.
– Вот именно, – неясно с чем согласился Валентин, – а нам нужны братья.
От этого заявления стало не по себе. А от того, что Ворон не мог пошевелить даже мизинцем, к горлу подкатила самая настоящая паника. Она же едва вторично не погасила сознание, но Валентин в последний момент встряхнул его со словами:
– Не спать!
Отключился Ворон все равно, а пришел в себя, когда его отхлестали по щекам, не слишком церемонясь.
– Хватит, – велел Валентин, и распустивший руки «белый сталкер» немедленно прекратил его бить и поднялся с колен.
– Это ты сделал?.. – Голос все же подчинялся. Хоть что-то ему сейчас подчинялось. Встать или хотя бы просто пошевелиться казалось выше любых сил.
– Я приказал прекратить тебя бить, – растерянно пробормотал Валентин. – Ты свихнулся и теперь не понимаешь человеческой речи?
– Скорее уж ты разучился, – проронил Ворон и поинтересовался: – Это ты обездвижил меня?
– Не я. Зона.
Ворон скептически фыркнул.
– А чего ты ждал? – внезапно обозлился Валентин. – Полез в аномалию и думал, без последствий обойдется? Чего ты только хотел? «Тень Морфея» для человека – это ж верная смерть.
– Вот ее и хотел, – признался Ворон.
– Все лучше, чем стать одним из нас?
Кивнуть не получилось, потому Ворон лишь прикрыл глаза.
– Ты ошибаешься и попросту не оценил перспектив.
– Пошел ты со своими перспективами…
Кто-то вне поля зрения недовольно пробубнил, но Ворон не разобрал слов.
Валентин демонстративно вытащил из-за пазухи «радужку» и продемонстрировал Ворону. Некто, все еще невидимый, подал ему упаковку одноразовых шприцев.
– Вот сейчас я укольчик тебе сделаю, и поговорим: один я туда пойду или с тобой вместе. – Игла легко погрузилась в такой твердый на вид хрусталь. Шприц начал заполняться искрящейся всеми цветами радуги жидкостью.
– Только попробуй в меня это влить – удавлю, – прошипел Ворон. – Еще не знаю как, хоть прокляну, но тебе не жить, если попытаешься.
– Конечно-конечно. – На губах Валентина заиграла гнусная ухмылка. – Тебе понравится, уж поверь мне.
Кожа натянулась, словно стремясь защитить, сломать тонкую иглу, даже появилась иррациональная надежда, что так оно и будет. Однако она развеялась тотчас же, стоило острому кончику погрузиться глубже.
Боли не было. Возник холод на месте укола, словно при заморозке, а потом рука онемела и перестала ощущать что-либо. Не смертельно, конечно, но когда ждешь худшего и едва давишь подступающую к горлу панику, все происходит неотвратимо и быстрее, чем кажется.
«Помнить себя, помнить, не забывать», – мысленно твердил он, мечтал сдохнуть, одновременно с этим отчаянно хотел жить и прислушивался к новым ощущениям.
Ощущения были скверными – хуже не придумаешь. Разум плыл в одном ему известном направлении, мысли разлетались, веки пытались опуститься, а онемение поднималось по руке. Ко времени, когда оно достигнет сердца, то, вероятно, остановится навсегда.
* * *
Либо он пришел в себя довольно быстро, либо через сутки. Вокруг стоял все тот же серый день.
Ворон лежал у стены, укрытый какой-то тряпкой. Пошевелился, сел. И принялся наблюдать, как медленно ползет по противоположной стене паучок. Паучок был мутантом, как и все живые и условно живые твари Периметра, и скорее всего его удавалось разглядеть именно благодаря этому. В сознании он был помечен как красный маячок.
«Неужели Денис видит все именно таким образом?» – мелькнула мысль.
Зрение словно раздваивалось. На реальное, обычное, человеческое, накладывалось еще одно – слишком яркое, чем-то напоминающее тепловое. Оно позволяло видеть то, что привнесла в Москву Зона: тонкие, постоянно находящиеся в движении силовые нити и поля. Они были везде: в воздухе, на полу и стенах, окружали его самого, вдыхались и выдыхались.
Если бы Ворон не предполагал нечто подобное и давно не смирился с тем, что Зона постепенно меняет и его, наверное, бился бы сейчас в истерическом припадке. Хоть баллоны с воздухом с собой бери и таскай, только ведь все равно бесполезно.
Он протянул руку, и сгустки принялись льнуть к его пальцам и ладони. Ворон слегка повел ими и почти не удивился, когда разрозненные части начали слипаться, сливаться воедино. Сияние стало сиреневым и медленно переместилось из области сверхчеловеческого зрения в обычное.
– Кис-кис. – Несмотря на всю плачевность ситуации и его положение, губы растянулись в улыбке.
«Кот Шредингера» устроился на его плечах, обвил «хвостом» шею и принялся что-то намурлыкивать. Правда, мурчанием это назвать было сложно: больше походило то ли на дельфиньи щелчки с посвистыванием, то ли на стрекот сверчка, а временами и на счетчик Гейгера.
Ворон попробовал в подробностях припомнить все, случившееся с ним перед преобразованием. К его величайшему изумлению, память он не утерял, но входило ли это в общую программу или он просто такой уникальный, понять не получалось. Также он не знал, как теперь себя вести. Попадаться на какой-нибудь глупости не хотелось.
Бежать?
Он находился в каком-то доме. Пейзаж за окном знакомым не казался, что наводило на мысли о том, что «белые сталкеры» ушли на другой конец Москвы. Если это так, то проще всего добраться до ближайшей станции метро и ориентироваться уже оттуда. Можно, в конце концов, просто попробовать сориентироваться на местности. Конечно, географический кретинизм – вещь, наличествующая у всех, но он выберется рано или поздно, даже если пойдет в неправильном направлении.
Без еды, без воды, неизвестно где ночуя. Безоружный и без детектора.
Невозможно.
С другой стороны, он теперь зрячий в самом прямом смысле этого слова.
– С пробуждением. – Валентин вошел в комнату, но подходить не стал, так и застыл в проходе, подпирая плечом дверь. – Хоть выспался?
Ворон предпочел промолчать и очень постарался нацепить на лицо безучастное и безразличное ко всему выражение.
– О! Да ты у нас по-прежнему гордая птица. – Валентин рассмеялся и полез в карман за «радужкой».
Тело действовало само, совершенно неподконтрольно. Его словно выкинуло вперед. Ноги попробовали подкоситься, но тотчас выпрямились. В голове будто светошумовая граната взорвалась, и все последующее он видел уже урывками: как выхватил «Эсквайр», но Валентин выбил его, как сам пропустил удар в грудь, но тот лишь раззадорил, как вцепился Валентину в горло, а тот тщетно пытался разжать и отодрать скрюченные судорогой пальцы, но уже хрипел, как из коридора прибежали на помощь этой твари другие – не менее твари.
Разум все же оставался, пусть его было и немного. Закрыть проход спиной Валентина Ворон все же сообразил, но вот то, что проникнуть в комнату можно и со стороны балкона, который наверняка смежный с соседним, догадался, только когда на нем повисли сзади, а шею проткнул новый укол.
Назад: Глава 2
Дальше: Глава 4