Глава 10
До «Созвездия» дошли без потерь и практически без приключений. Квадратное здание из красного кирпича могло показаться чем угодно, если бы не табличка, оповещающая о том, что это ледовый дворец.
– В Сокольниках повеличественнее стоит, – заметил Шрам.
– Сокольники – не окраина Москвы, – напомнил Пух.
– Врываться в двери как-то стремно. – Дух прищурился, осматривая здание. – Никто случайно коньки не захватил, а то я уже представляю себя коровой на льду с автоматом наперевес. Дэн, ты уверен, что они здесь?
– Я уверен. – Денис всматривался в здание не менее пристально. – Только в двери нам не пройти.
– А есть какой-нибудь другой вариант проникнуть внутрь? Гранатами закидать, что ли?
– Лечь! – рявкнул Ворон. Сделал он это шепотом и очень тихо, но интонация дошла до всех.
В этот момент двери открылись, и из них вышли двое мужчин. Один – длинный и узкий в плечах. Второго – низкого и коренастого – вряд ли смогли бы обхватить и два человека. Более всего ему подходило прозвище «человек-куб». Выглядели «белые сталкеры» так, словно о наблюдателях не догадывались.
«Хотя почему это «словно»?» – подумал Денис. Сам он тотчас почувствовал бы направленное на него внимание, но ведь он, по сути, не имел ничего общего с «белыми сталкерами». Зона мнила его одним из «хозяев», но никак не слугой.
Стоило лишь подумать об эмиониках, как перед глазами все замелькало, вынуждая прикрыть веки. На внутренней их стороне будто отпечаталась карта Москвы. Денис разглядывал прямоугольники строений, извилистые улицы и лучами убегающие от центра проспекты. Потом возле очередного изгиба Москвы-реки замерцала серебристая искра. Она пульсировала в такт сердцебиению, а потом начала увеличиваться.
Денис разглядел высоченные даже по рамкам Москвы здания – настоящие небоскребы, широкие улицы и скверы делового центра. Вода казалась серой, отражая нависшие над бывшей столицей тучи. Они отражались и в многочисленных стеклах. Окна не были побиты даже на первых этажах.
Основательно и твердо стояла «Башня 2000», перекинув Багратионовский мост на другую сторону реки. Закручивалась вокруг оси башня «Эволюция», свыше полусотни этажей вышиной. Темный монолит «Империи» будто прижимал к земле любого, осмелившегося взглянуть на него. Денису он казался настоящей обителью зла, но эмионики выбрали своим обиталищем вовсе не его.
«Город Столиц» напоминал неровные башенки, выстроенные гигантским ребенком из зеркальных кубиков. «Башня на Набережной», являющаяся комплексом полукруглых строений, являлась, вероятно, самым большим аномальным очагом Москвы (самым высоким так точно). Еще не добравшиеся до «Москва-Сити» научники предполагали всякое, вплоть до выхода в параллельные миры. Сходились они в одном: в башне полностью отсутствовала гравитация и, возможно, воздух. Любой оказавшийся в ней предмет или существо чувствовало себя будто перенесенным на орбиту или в дальний космос. Такое положение вещей сохранялось на всех восьмидесяти пяти, ста тридцати и двести семидесяти метрах и от высоты никак не зависело.
«Евразию» оккупировало сборище светящихся шаров. Ночью они хорошо были видны даже со стен, являясь своеобразным маяком неизвестно для кого или для чего. Шары регулярно висели и на других башнях и высотках Москвы, но именно здесь их порой насчитывалось до полусотни одновременно.
Электричество в городе давно отсутствовало, и, вероятно, эмионики выбрали «Сити» своей резиденцией из-за наличия под рукой постоянного источника света. Либо же все оказалось наоборот: вначале появились «дети Зоны», а потом прилетели шары.
Самая высокая из всех девяностопятиэтажная «Федерация» не привлекала никого и ничего. В ней, вероятно, разверзлась по меньшей мере черная дыра локального масштаба. Даже днем над ней висело серое марево.
Местом же своего обиталища «дети Зоны», считающие себя одновременно и ее «хозяевами», выбрали «Меркурий Сити Тауэр» – огромную оранжевую стрелу, возносящуюся на высоту восемьдесяти этажей. Наверное, с ее вершины действительно удавалось почувствовать себя властелином мира.
Денис вздохнул. Он лежал на жестком асфальте, неудобно подложив руку. У него затекла нога и слегка ныло основание шеи. А перед мысленным взором располагалось панорамное окно с расстеленной внизу Москвой, кажущейся искусно нарисованной картой.
«Добро пожаловать», – прошелестело в голове, и Денис немедленно обернулся.
Эмионик стоял посреди большого округлого зала, квартиры-студии. Такого вида жилища когда-то пользовались популярностью среди московской элиты. Хрупкая девочка лет десяти, с золотисто-рыжими вьющимися волосами до плеч и пронзительными зелеными глазами.
Денис скрипнул зубами.
«Мы не настаивали, ты сам пришел, – поспешила она развеять его подозрения. – Ты стал совсем взрослым. Внешне почти как они».
«Я теперь совсем как они», – возразил Денис.
«Наверное, – она пожала плечами, – для тех, кто не видит сути».
«Мы пришли…» – начал было он и осекся, не находя не только правильных слов, но и вообще никаких мысленных образов.
«Мы знаем, – ответила девочка, – более того, это мы позволили вам пройти столь далеко».
Денис фыркнул. Девочка вскинула бровь и покачала головой.
«Выставить над вами «щит» оказалось не таким уж легким делом. – Она притопнула ножкой. – Мог бы сохранить хоть толику уважения, противный мальчишка. Раз благодарности от тебя все равно не дождешься».
Заявление могло показаться смешным, учитывая их размеры и видимую разницу лет. Однако Дениса не тянуло шутить ни с этим существом, ни по этому поводу.
«Сиреневая туча. – Он не спрашивал, а утверждал, но девочка все равно кивнула. – Я думал, она условный сигнал для привлечения внимания».
Она покачала головой.
«Почему?»
У Дениса в голове не укладывалось, что эти существа вдруг решили не просто не препятствовать, а помогать. Ведь, по сути, они действовали против их слуг.
«Слуг?!» – От звенящего гнева неприятно заныло в висках, и пришлось сильно сосредоточиться, чтобы избавиться от головной боли.
«Не кричи на меня», – попросил Денис.
«Просто у этих приматов с настоящими слугами нет и не может быть ничего общего. Наши слуги любят нас, а у этих в головах творится такое, что даже мы разобраться не в состоянии. Ненависть ко всем и вся. К нам в том числе». Девочка выглядела оскорбленной, и Денис чувствовал: распространяющиеся вокруг эмоции не были наигранными.
«Ясно».
«Мы совсем не против, если вы избавите нас от этих существ. Они невыносимы. Мы и так скоро станем хозяевами планеты, но не ценой ненависти. Мы качественно отличаемся от людского правительства, мы не…»
«Не нужно, я не проникнусь. – Денис улыбнулся. – Но раз уж мы оказываем вам услугу, то будьте добры раскошелиться».
«Мы уже сделали для вас очень много».
Денис покачал головой и сказал безапелляционно:
«Мы уже потеряли двоих. Это не помощь. В обычных ходках мы с Вороном максимум лишаемся одного человека».
«Твой Ворон не хранит этих людей, вот и все».
«Глупости!»
«Мы не можем идти против воли Зоны».
«А мы с Вороном можем?»
Девочка отвернулась и топнула ножкой.
«Да, вы можете. Доволен?»
Денис покачал головой.
«Эти существа, называющиеся нашими слугами, думают, будто уничтожили вас, и потому ведут себя беспечно. Действуйте».
Денис кивнул и собрался «уходить».
«И мы все еще тебя ждем», – это были последние слова, которые он услышал.
Денис резко открыл глаза и заморгал словно спросонья. Судя по всему, в реальном мире прошло от силы полминуты.
«Белые сталкеры» не успели даже с крыльца сойти. Они стояли у двери и курили.
– Это ж Круль, – прошипел Шрам и сплюнул. – Авторитет бандитский. В марте как с лесоповала свинтил, находится в федеральном розыске, – пояснил он.
– Личная вражда? – поинтересовался Ворон.
– Еще какая. – Боец посмотрел на курящих так, словно хотел испепелить взглядом. – У меня друг по армейке тюрьму охранял, так этот гнида ему заточку в живот воткнул.
– Выжил? – спросил Ворон равнодушно.
– Выжил, – процедил Шрам сквозь зубы и выругался, – теперь сидит на шее у жены со своей инвалидностью.
– Круль – это толстый или тонкий?
– Первый.
– Ясно. Он твой, только пристрели побыстрее, не трать время, в том числе и наше, на бесполезную дуэль, которая, уж можешь мне поверить, не принесет удовлетворения.
– Вот уж не думал, будто дорожки так пересекутся.
– Еще новоявленные мстители есть?
Бойцы промолчали.
– Шрам, – позвал Ворон, – когда мы выйдем из Москвы, – он специально не использовал «если», сталкер не был суеверен, но боец вполне мог оказаться именно таким, – то я или Дэн передадим тебе одну штуку. Она безопасная да и стоит дешево, но твой друг поправится очень быстро.
– Он и так поправится, – прорычал Шрам оскорбленно. – Ему только время надо, ну да мы его без поддержки не оставим. Я в группу пошел, только чтобы бабла ему переправить.
– Ясно. – Ворон достал обрез.
– Глупо не пользоваться тем, что эффективнее и быстрее, – пробубнил Дух.
– А мне не нужно панацеи из преисподней, – огрызнулся Шрам. – Ни мне, ни моим друзьям.
Ворон пожал плечами. Свои соображения по этому поводу он предпочел держать при себе.
– Дэн?
– Они нас не ждут. Полностью уверены, что группа погибла при минометном ударе.
– Как это?.. – удивился Дух.
– Иногда люди в Зоне видят странное, временами противоположное, а случается, и то, чего просто хочется. – Ворон кивнул. – Что с дверью?
– Сразу за ней «рой». «Белых сталкеров» он, разумеется, не тронет, а вот нас не пропустит.
– Вот твари… – прошипел Шрам.
– А ты откуда знаешь? – Пух нахмурился.
Денис повел плечом и зловеще прошептал:
– Зона нашептала.
– А раньше сказать не мог?
– Значит, не мог, – сказал как отрезал Ворон. – Дэн, ты «радужки» хорошо чувствуешь? Где они конкретно?
– На льду. В самом что ни на есть центре.
– Час от часу не легче, – пробормотал Шрам.
– По всей видимости, надо врываться и бежать к катку. Трибуны – не ахти какое укрытие, но хоть что-то. А вот борта будут прошиваться пулями только в путь. Они лишь мнимое укрытие. К тому же, возможно, излучатели не дотянут, придется выбираться на лед, – принялся перечислять Пух. – Среди нас точно новоявленные Матросовы отыщутся?
– Отыщутся, – Шрам хмуро оглядел его, – ты-то что волнуешься? Все равно здесь останешься.
– Я?.. – Пух воззрился на него с явно читающимся в глазах страхом. – Чтоб погибнуть ни за грош, когда ко мне сзади подкрадется какая-нибудь гадость?
– Это вряд ли.
– Тогда этого… парня со мной оставьте.
Денис покачал головой.
– Я буду обезвреживать ловушки, – заявил он, даже не глядя на Ворона. – Без меня вы просто не пройдете. Мало ли что еще они могли натаскать? Пока я могу точно сказать про «рой» и, возможно, «иллюз». Только не спрашивайте, как им подобное удалось.
– Если знаешь, что пчела не укусит, не так-то и сложно открыть улей или перенести его с места на место, – вставил Ворон. – Дэн прав. А я останусь с Пухом здесь.
Он ничего больше не сказал. Мысль о том, что у группы должен остаться хотя бы один сталкер, повисла в воздухе. Как и следующая: на случай, если первая атака в лоб не удастся, у них появится шанс для следующей.
– Кто не готов, имеет смысл приготовиться. – Ворон вскинул обрез, выцеливая по-прежнему курящего «белого сталкера». – Шрам, снимай квадратного.
Выстрелы прогремели одновременно. Тонкий рухнул мгновенно. В левой стороне груди появилась небольшое пятно и стало расширяться. Вопреки ожиданиям кровь оказалась прозрачной, переливающейся всеми цветами радуги.
– Сатанинское отродье, – прошипел Шрам и надавил на спусковой крючок.
Толстый Круль рухнул позже, чем умер. Три выстрела раскололи череп. Прежде чем тело опустилось, все вокруг забрызгало мозгами.
– Вот блин! – в сердцах воскликнул Дух и сорвался с места. – Не навернуться бы.
Денис уже бежал по направлению к дверям.
Ворон, прищурившись, посмотрел в сторону группы.
– Думаешь о том, что хочешь быть с ними? – спросил Пух.
Он выглядел напряженным, автомат положил на колени и теребил пальцами наплечный ремень.
– Нет. Думаю, что не стоило отпускать Шрама. У него, похоже, рвет крышу. Такому не место в бою.
Пух пожал плечами.
– Знаешь, как мы звали его в одной из тех горячих точек, о которых говорить будет не положено лет еще сорок пять?
Сталкер приподнял бровь:
– И?..
– Берсерк. Как все мирно – душа компании, умный, начитанный, со своей жизненной философией, даже близко к религии не стоящей. А как пятилапый пес настает, его становится не узнать. В глазах фанатичный блеск, руки трясутся. Мы раз против мусульман воевали, так он всю дорогу материл их Коран с пророком Мухаммедом и пророчил новый крестовый поход, аж не по себе становилось, но, знаешь, мы тогда выстояли, и не без его участия.
– Да уж…
– Я знаю, в это сложно поверить, но Шрам на самом деле очень добрый. Ты только не смейся, но он самый настоящий пацифист.
– Смеяться меня сейчас не тянет от слова «совсем», – заметил Ворон, прислушиваясь к какофонии выстрелов.
– Просто каждый раз перед боем Шрам себя накручивает. Ему, чтобы убить, надо не воспринимать врага человеком, вот он и старается.
Ворон вздохнул. Объяснение нисколько не успокоило, наоборот, разожгло подозрение и неуверенность прежде всего в своем решении.
– У твоего друга могут быть какие угодно взаимоотношения с собственной совестью, – сказал сталкер после некоторой паузы, – но если он хотя бы раз косо посмотрит на моего напарника, я убью его.
– Да с чего бы… – начал было Пух и осекся. Он слишком хорошо помнил, как Денис прошел «круги огня».
– С того, – разозлился Ворон. – Так или иначе, Зона меняет всех, кто в нее попадает хотя бы единожды. В отношении кого-то изменения бросаются в глаза, у других незаметны, но это не значит, будто их нет. Любой человек, входящий в Периметр, становится его частью, как и Зона – маленькой частичкой его души. От этого не уйти, и ничего с этим не поделать. Если твой друг выйдет из Москвы, а через год кто-то начнет убивать сталкеров, я, не задумавшись, укажу на него и, вероятнее всего, окажусь прав.
– Да с чего ты взял?
– Если полагать своих врагов тварями, то раньше или позже останешься единственным человеком в скопище нелюдей, чья жизнь не имеет ни малейшей ценности, а это уже позиция не героя, пусть и самого посредственного, а фанатика-маньяка.
– А ты-то сам?.. – спросил Пух слегка уязвленно.
– Я человек, и окружают меня люди, просто методы и убеждения у нас сходятся не всегда да и понятия о добре и зле разные.
Пух глянул на него внимательнее, прищурился и вдруг поинтересовался:
– Сколько тебе лет?
– Сколько есть, все мои. – Ворон осклабился в ответ. Улыбка выглядела оскалом.
– Я к тому, что ты очень сильно отличаешься даже по поведению от людей своего предположительного поколения.
– Не вижу в том ничего плохого. Парни моего поколения мечтали о малиновых пиджаках и «меринах», а девчонки – о шмотках и денежном мешке в виде мужа. В общем, поганое поколение, как ни посмотри.
– А ты?
– Я зачитывался Скоттом и Толкином, хотел быть как Робин Гуд, а еще полететь в космос.
– Значит, ты не из них и все врешь.
Ворон вскинул бровь и усмехнулся:
– Я просто много читал и принципиально не смотрел телевизор. А еще всегда умел за себя постоять.