«И неплохо было бы раздобыть оружие», – подумал Денис. Они как-то не обзавелись привычкой носить стволы или ножи вне Москвы. После Зоны реальный мир казался безопасным. Конечно, существовали грабители, убийцы, воры, наркодилеры искали, куда бы и кому толкнуть свою дрянь, но все они казались такой мелочью в сравнении даже с самой мирной аномалией. Однако теперь все изменилось. Если «белые сталкеры» смогут беспрепятственно выходить из Зоны и устраивать налеты, подобные сегодняшнему, придется не терять бдительности.

Денис вскинул руку прежде, чем осознал, что его насторожило. Алла остановилась, налетев на его спину.

– Вход в мою лабораторию справа, – сказала она тихо. Голос чуть подрагивал, но в общем и целом она сохраняла спокойствие, что не могло не радовать.

– Дэн?

– Не знаю… погоди минутку. – Денис прикрыл глаза. Он уже имел дело с подобным, следовало лишь вспомнить. – Они не могли протащить сюда аномалию, та издохла бы по дороге, – прошептал он.

– Для тех, кому Зона – дом родной, боюсь, нет ничего невозможного, – проронил сталкер. – Договорились.

– С реальностью?

– Не знаю, Дэн. Их способности в Периметре сродни твоим, а вне его могут быть и много лучше.

– Я подобного не могу. – Денис прикусил губу, прекрасно понимая, где пролегает грань между «не могу» и «в принципе невозможно». В этом мире нет ничего невозможного, и Зона тому лучшее доказательство.

– Ты не пробовал.

Словно подтверждением его слов прозвучал тихий свист – как звук закипающего чайника.

– Черт…

– Возможно, мы успеем, она дезориентирована. – Ворон подался вперед, ухватив Аллу за локоть. После взрыва лаборатория скорее всего будет уничтожена. Даже если все данные и результаты экспериментов, так же как и научные изыскания, уходили в какой-нибудь головной офис, то, над чем работа только началась, будет безвозвратно потеряно. Не говоря уже об убитых научниках. Вполне вероятно, Алла оставалась единственным специалистом, способным пролить свет на весь этот бардак, и лишаться ее сталкер не собирался. – Сколько еще?

– Шагов десять, потом будет рычаг, он отомкнет створки лифтовой шахты, мы встанем на платформу и поднимемся наверх.

– Десять шагов, плюс створки, плюс пока эта конструкция сработает, – прошептал Денис. – Секунд двадцать-тридцать, если не минута.

– К тому же неизвестно, выдержит ли шахта лифта, только выбора у нас нет.

– Здесь во время Второй мировой располагался бункер, – проговорила Алла, будто ее голос мог как-то повлиять на аномалию. – Собственно, лифт с тех времен и сохранился.

– Попробуем в любом случае. – Ворон сжал ее руку. – Было бы невозможно тоскливо столько раз откровенно нарываться в Зоне, а погибнуть здесь. – Он фыркнул и тотчас посерьезнел. – Отступим – не спасемся все равно. Аномалия, может, и отпустит, но тем путем, что вошли, нам не выбраться.

Денис кивнул. Если захватчикам взбрело в голову «заминировать» лабораторию, нечего и рассчитывать на то, что они не сделают этого с лестничными пролетами или выходами. Значит, оставалось надеяться на тысячу и одно «если».

Он попытался вызвать в себе те же ощущения, что испытывал в Москве, но то ли восьмое, то ли вообще десятое чувство, позволявшее ему ходить в Периметре с закрытыми глазами, по-прежнему спало. Голову будто обматывал плотный меховой кокон, он же забивал обоняние и отчасти осязание. Лишь каким-то наитием Денис ощущал наличие в лаборатории аномалии. Опасность слегка покалывала кончики пальцев и оседала металлическим привкусом на языке.

Он сколько было сил потянулся к источнику этой опасности, пытаясь успокоить. Целых четыре удара сердца казалось, будто ничего не происходит. Еще два – что он сделал только хуже. Однако тонкий свист начал затихать и превратился в едва слышное шипение. Ему удалось? Или это самовнушение? Сомнениям места не оставалось: утеряй он веру в свои силы или хотя бы надежду на положительный результат, все усилия пошли бы насмарку.

– Дэн?.. Если прорываться, то сейчас.

Он и сам это чувствовал, но ему требовалось еще немного времени. Он прикрыл глаза и представил некую точку, находящуюся у себя в груди. В ней он мысленно расположил все то, что водило его по Зоне. Точка была совсем крохотной, она спала, ожидая своего часа, но стоило Денису обратить на нее внимание, начала увеличиваться – неохотно, медленно, временами притормаживая, но не уменьшаясь.

Денис чувствовал вибрацию внутри своего тела, потом очутился будто в темном коконе или яйце и постарался расширить его дальше, захватив своих спутников. Он знал, что надорвется, но продолжал. Расплатиться сильнейшей слабостью и головной болью – это практически ничто, особенно на пороге гибели, кажущейся почти неминуемой.

– Ходу!

Звук топота по коридору и все усиливающийся свист удачно заглушали шум крови в ушах. Денис почти ничего не видел и не слышал вокруг. Заметил только пальцы, сжавшие его руку чуть выше локтя, словно в тисках. Алла теперь бежала впереди, показывая дорогу. Шагов оказался не десяток – много больше, но, вполне вероятно, Денису так лишь почудилось.

Потом его отпустили, и он, прислонившись к стене, едва не соскользнул по ней на пол. Алла вовремя ухватила его под руку, а потом подставила плечо. Ворон налег на рычаг всем весом, и тот медленно, словно нехотя, подался вниз, раскрывая створки лифтовой камеры.

Забетонированные стены, сетчатая решетка и платформа. Пульт состоял всего из двух кнопок, но в их обстоятельствах хватило бы и одной. Денис не удержался на ногах и растянулся на полу. Алла села рядом, Ворон утопил верхнюю кнопку и чуть не упал, когда платформа зашаталась, взбираясь наверх. Скрипы и стоны, производимые ею, они постарались игнорировать.

Лифт явно не строился как скоростной. В какой-то момент шахту ощутимо тряхнуло, но та, наверняка строившаяся на случай постоянных бомбежек, если не ядерного удара, выдержала. Ворон, все же растянувшийся на полу и ободравший ладони, тихо выругался, потом глянул на Аллу и извинился. В ответ та тоже выдавила пару отнюдь не куртуазных фраз.

Поднимались они долго, но это не имело значения. Денис даже успел вздремнуть, а проснулся уже на поверхности – в лесу. Почему кабина лифта, расположенного в здании посреди жилого квартала, доставила их сюда, было вопросом риторическим. Видимо, проектировщики шахты могли бы ответить на него, но вряд ли до сих пор пребывали среди живых. Так или иначе, но оказаться под прикрытием деревьев устраивало их много больше, чем посреди детской площадки.

Сквозь прорехи между деревьев сияли огни города. Издали доносился вой сирен. Однако здесь все оставалось тихо и почти умиротворенно.

Денису казалось, он ничем не выдал своего пробуждения, но Ворон вскоре склонился над ним. Вид у сталкера был обеспокоенный.

– Роман нас убьет. – Денис попробовал улыбнуться.

– Меня, – поправил Ворон, его голос доносился будто издали, глухо и раскатисто, словно со дна колодца. В глазах двоилось, но пока Денис лежал, это было терпимо. – Я снова подгоню ему пациента.

– Сам оклемаюсь. – Денис поморщился. – Я вообще-то о машине.

– А что с ней не так? «Паджеро» стоит там, где мы ее оставили, даже царапинки нет. Полицейским, пожарным и людям Дмитриева, снующим возле клиники, она неинтересна и не мешает. К слову, там еще с десяток автомобилей наберется: с парковками во дворах как было туго, так и осталось. – Он зевнул, прикрыв кистью рот, и потянулся. – Разъедутся немного, я за ней схожу.

– Во внутреннем кармане.

Ворон кивнул и потянулся за брелоком.

– Ты как? Не замерзнешь? – спросил он настороженно. – Не май месяц.

– Вот именно. В мае у нас еще снег лежал.

Ворон усмехнулся:

– И ты лежи. Отдыхай, пока можно. Я так понимаю, когда поедем, тебе станет похуже.

Денис и сам подобное предполагал. Сейчас его никто не трогал, но окружающее все равно медленно вращалось. Что же будет, когда он окажется в движущейся машине? Ничего хорошего уж точно.

Потом он сфокусировал взгляд на перемотанной тряпкой руке Ворона.

– Ерунда, – отозвался тот.

– А если заметят? – Наверняка их одежда полностью потеряла презентабельный вид. – Бомжи на джипах не ездят.

– Бомжи? – Ворон приподнял бровь и, развязно растягивая слова, поинтересовался с чудовищным американским акцентом: – Кто у нас есть бомж? Или вы иметь в виду шрать борщъ?

– А в этом случае тебя сдадут в вытрезвитель.

– Думаешь, они еще остались? – Сталкер неопределенно повел плечом. – На случай попытки меня задержать в кармане всегда валяются баксов двести, могу выдумать слезливую историю о том, как убегал от рассерженного мужа с балкона второго этажа и неудачно приземлился на куст. Народ любит анекдоты, к тому же, если буду изображать пьяного, кто-нибудь из полицейских вполне может вспомнить о друге-гаишнике, и тогда нас будут останавливать на каждом перекрестке. А оно нам надо?

– В нынешнем состоянии – вряд ли.

– Вот именно. Сударыня, не молчите. – Ворон обернулся к Алле. – Вы ведь не бросите раненого бойца? Присмотрите за ним, будьте так добры.

Денис не ощущал холода. Можно сказать, он вообще ничего не ощущал. Чувства притупились, а мысли превратились в сонных докучливых мух. Ему хотелось просто смотреть в одну точку перед собой и, возможно, слушать успокаивающий голос, но собственный язык едва ворочался. Алла, сидящая рядом на коленях, запахнувшая халат, словно он мог помочь от ночной сырости, и обхватившая себя руками за плечи, выглядела продрогшей.

Видимо, Ворон пришел к тем же выводам. Стащил с плеч ветровку и накинул Алле на плечи, оставшись в одной черной рубашке.

– Сударыня, – позвал он снова, – если вы сейчас переживаете тихую истерику, то, поверьте, молчать – не выход.

– А что выход? – огрызнулась она, слегка повысив голос.

– Вы можете наорать на меня, если станет легче, – предложил Ворон.

– Обойдусь.

– Тогда поделитесь проблемой. Я так полагаю, вас волнует не то, что Дмитриев наверняка причислил вас к трупам? Вы всегда можете «воскреснуть» и связаться со своим работодателем. После посещения одного чудесного места под названием ИИЗ вы совершенно свободны. И позвольте заметить, мы с Дэном не террористы, чтобы удерживать вас против воли.

– Вы… Игорь, волнуете меня меньше всего, – снова огрызнулась Алла.

– Что ж, я разочарован, – вздохнул тот.

– Вас когда-нибудь хотели убить бывшие возлюбленные? Если нет, то вам не понять.

Ворон пожал плечами.

– Бывшая жена однозначно хотела бы моей гибели. Даже при условии, что она не получит ни копейки. Но вы правы, это не одно и то же, да и мне уже давно наплевать на отношение этой женщины. А вот возлюбленные… – Он поджал губы. – Дважды. В первый раз добивались моего внимания именно затем, чтобы прикончить. Второй… Я до сих пор не понимаю почему. Вроде и дорогу нигде не переходил, не изменял, готов был бросить все на свете, пылинки сдувать, а получил нож в спину и разбитое сердце.

– Жаждете сочувствия? – Она поморщилась.

– Нет. Хочу, чтобы до вас дошло: все бывает и у всех. Разыгрывать драмы и рвать на голове волосы – путь неперспективный. Желаете виски? «Джонни Уокер Ред Лейбл», например, или «Джек Дениэлс»?

– Если уж травиться виски, то предпочту что-нибудь подороже. «Аисла Тортен», например, «Далмор».

– О! Сударыня знает толк в извращениях. – Ворон тихо рассмеялся.

– Сударыня предпочитает коньяки и наливки, – фыркнула Алла, но все же улыбнулась.

– Могу предложить «Наполеон» двенадцатилетней выдержки.

– Это приглашение? – Алла, как оказалось, тоже умела приподнимать одну бровь, причем левую, как и Ворон (Дену, как и большинству знакомых, поддавалась только правая).

– Разумеется, это приглашение, – ответил сталкер. – В нашем доме множество свободных комнат, кроме того, я терпеть не могу пить в одиночестве, Дэн же в качестве собутыльника точно сегодня фигурировать не сможет. – То, что Алле лучше не показываться у себя, он опустил. Впрочем, та и сама понимала это. К тому же женщина, столь сильно раздражавшая его в свой первый визит, теперь явно вызвала симпатию.

Бывают люди из разряда «я испугаюсь потом» или «я поплачу об этом завтра». Причем в отличие от героини известной дамской слезодавилки, которой принадлежит последняя фраза, они вовсе не повторяют ее в качестве мантры. В случае, когда случается нечто, требующее собранности и всех физических и психологических резервов, они засовывают любые эмоции подальше и действуют. Алла, согласно своей профессии и образу жизни, вряд ли привыкла к штурмам и стрельбе, как и к виду трупов, но вела себя достойно. Она четко выполняла все инструкции, поняв, что сталкеры пришли не убивать. Она не закатывала истерик и старалась не привлекать к себе лишнего внимания. Более того, игнорировала или молча принимала заботу, не считая ни себя обязанной отплачивать за услугу добром, ни кого-то другого оказывать ей помощь. Ворону это импонировало.

– Если мы выяснили с последующими действиями, то я пошел. – Сталкер ободряюще сжал руку Дениса и поднялся. Он слегка поморщился, расправляя плечи, и потянулся, приподнявшись на мыски. – А ведь действительно не май месяц.

Крики сигнализаций к этому времени утихли, однако «люстр» никто из прибывших на место городских служб погасить не удосужился. Иллюминация отражалась в стеклах рядом стоящих домов и от стен, превращая ночь в дискотеку. По мнению Ворона, только зажигательной музыки и не хватало. Причем не попсовой с безголосыми выкидышами телешоу, а потяжелее. Он даже начал мурлыкать что-то под нос, когда его окликнули.

– Эй! – раздался недовольный молодой голос. – А ну за ограждение. Быстро!

Обернувшись, Ворон разглядел молодого парня лет примерно восемнадцати в форме обычного патрульного. Неизвестно какого черта того занесло к клинике, скорее всего его машина просто оказалась поблизости, когда прозвучали первые выстрелы, а возможно, какая-то бдительная бабулька, первой заметив нечто подозрительное, вызвала наряд.

Судя по всему, сталкер был не первым, кого сильно интересовал переполох посреди ночи, и всю вежливость, положенную ему по инструкции, парень растерял на зевак. В этом случае можно было возмутиться, а еще – попробовать воззвать к наверняка еще не зачерствевшему сердцу и совести патрульного.

Ворон выбрал второе. Он развернулся на каблуках, разведя руки в стороны и показывая, что оружия при себе не имеет, и широко улыбнулся. Усталость после всего произошедшего даже не пришлось культивировать искусственно. Он чувствовал себя выжатым как лимон.

– Да мне, собственно, только машину отогнать. – Он вздохнул и, стараясь не делать резких движений (а то мало ли, спровоцирует ненароком), продемонстрировал полицейскому брелок. Утопил кнопку и кивнул в сторону подмигнувшего фарами и пикнувшего в знак узнавания «Паджеро».

– А раньше где был? Мы ж обзванивали жильцов, – нахмурился парень.

– Так а кто сказал, что я живу в этих домах? – вопросом на вопрос ответил Ворон и, снова вздохнув, доверительно проговорил: – Вы, можно сказать, мне своими обзвонами жизнь спасли. Если бы тот гамадрил не пошел проверять машину, так и задохнулся бы под кроватью.

– Какой такой гамадрил?

– Гамадрилы – это такие обезьяны, – усмехнулся Ворон, – род павианов, подотряд узконосых, – он провел по собственному носу и поморщился, наткнувшись на царапинку, тотчас защипавшую, – с вот такими волосами, – он снова продемонстрировал на себе. – Обычно в гористой местности обитают, но вот этот конкретный на равнину со своих гор спустился и на Ленке Головач женился. Ну… Головач Лена, она тут по соседству живет. – Он неопределенно махнул рукой в сторону сразу трех многоэтажек. – Хорошо, что еще на втором этаже, а то нашли бы вы поутру мой хладный трупик на газончике.

– Так ты от телки?.. – наконец дошло до патрульного.

Ворон покачал головой, и ему снова захотелось продемонстрировать «смайлик». Все-таки в свое время ему несказанно повезло с Денисом. Тот, несмотря на недополученное школьное образование или, наоборот, благодаря этому, качественно отличался от представителей младых поколений, которых сталкер считал недалекими, неэрудированными, хамоватыми и пошлыми.

– Бинго! – воскликнул Ворон. – Я иллюстрация того анекдота, в котором «возвращается муж с работы», – и продемонстрировал патрульному перебинтованную носовым платком ладонь. – Вот, распорол, пока летел. Вниз. Со второго на первый этаж. Еще и ногу подвернул, и одежда теперь на выброс, – пожаловался он на «судьбу» и, приняв несчастное выражение лица, попросил: – Может, отпустишь, а? Я ж все равно ничего толком не видел и Ленке посмотреть не дал.

На губах патрульного появилась улыбка, которую Ворон принял за гадливо-сладострастную. По причине младых лет, неудовлетворенности, спермотоксикоза и общей низкой культуры парень очень быстро смекнул, чем именно они занимались с несуществующей Ленкой Головач, и уже начал представлять, смакуя и обсасывая выдумываемые на ходу подробности. Ворону оставалось надеяться, что процесс не затянется надолго.

Потом парень широко улыбнулся и выдавил:

– Да ладно… я ж, кажется, Ленку знаю. В одной школе учились, только она на два года младше. Недотрога недотрогой, мы ж думали, она вообще девственница, а она вон оно как…

Ворон подавил нервный смешок. Не хватало еще нарваться на задержание за совращение выдуманной малолетки.

– Знаешь, как мы ее дразнили?

– Знаю, – ответил Ворон и потянул из кармана сто баксов. Собственно, Лена Головач тоже была персонажем анекдота, в суть которого проникал всякий, кто догадывался прочесть фамилию слитно с именем.

– В общем, давай… те. – Парень взял деньги и кивнул в сторону «Паджеро». Ворон с облегчением выдохнул:

– Спасибо.

Он успел вырулить со двора как раз вовремя, чудом разминувшись с целым кортежем черных «БМВ». Затемненные стекла и ночь удачно скрыли его лицо от людей Дмитриева.