Глава 2
Ворон заглушил мотор. Машина остановилась, чуть-чуть не доехав до ворот. Наверняка, даже припарковавшись непосредственно возле них, она не вызвала бы вопросов у сторожей в синей форме, сидящих в будке у шлагбаума. Однако в данном случае следовало перебдеть.
Здание, адрес которого указал Хазаров, с виду не отличалось от всех прочих, расположенных в новом районе подмосковного города Одинцово, отхватившего у леса очередной кусок. Все здесь казалось каким-то коробочно-белым и миниатюрным. В широких дворах располагались и детсадики со школами, и двухэтажные постройки местной администрации, и ДЭЗ. Между ними росли деревья, кусты, и играла на детских площадках ребятня, которой точно не было никакого дела до теть и дядь в костюмах или униформе, спешащих по своим взрослым делам. Ну, висит на одной из оград табличка «Частная клиника мозга», что с того?
Дети знали, что мозг – это то, чем положено думать, и мало ли как его можно изучать. Некоторые из них, возможно, и хотели бы пощекотать себе нервы, посмотрев на пациентов этой клиники, у которых с мозгами явно ненормально, но подобного зрелища им не предоставлялось. Как и их родителям. Случись иначе, те наверняка созвали бы общедомовый совет и обратились бы с каким-нибудь протестом вроде тех, что так любит освещать местная пресса: «Группа активистов выступила против строительства новой автомагистрали», «Не дадим осушить наше болото! В этом пруду в прошлом году была замечена одинокая утка», «Собачников пора принудить убирать за своими питомцами» и все подобное в этом роде.
Ворон жил когда-то очень давно возле станции «Баковка», в одной из трех «высотных» башен на холме. По тем временам эти дома считались чуть ли не элитными, несмотря на вид, открывающийся из окна десятого этажа на какую-то автобазу. Потом началась массовая точечная застройка, а деревня стала считаться частью города и как-то внезапно радикально изменилась: исчезли двух– и одноэтажные домишки, обладающие своей очаровательной индивидуальностью. Штакетники скрылись за одинаковыми заборами из крашеной доски – очередной инициативой благоустроителей пригорода. А затем постепенно и прочие постройки прежних времен уступили место коттеджам.
Конечно, подобное можно было лишь приветствовать. Ворон сам мог назвать сто и одну причину, почему его дом-крепость не выглядит избушкой прошлого века. Однако колорита это не отменяло и ностальгии – тоже.
«Институт мозга» располагался за решетчатым забором, через который легко просматривалась территория. Разумеется, она была в меру облагорожена, дабы не бросаться в глаза. Газоны с аккуратно подстриженной травкой, выкрашенные в полоску бордюры, кустовая ограда, пяток чахлых деревцев да пара железных лавочек, присесть на которые зимой решился бы только суицидник, а летом – супермен, не боящийся ожогов на заднице.
– Ты нахрапом, я – через забор. – Ворон вытащил ключи из замка зажигания, сунул в карман, но потом, подумав, отдал их Денису. – И смотри, осторожнее. Роман за «Паджеро» нам головы свернет.
– Почему тогда не взяли что-нибудь свое? У тебя в гараже целый автопарк.
Ворон поморщился. Парк парком, но автомобили были нестандартными и бросались в глаза. Сейчас же требовалось, наоборот, привлекать к себе как можно меньше внимания.
– А под камеры попасть не боишься? – спросил Денис.
– В нашем с тобой случае это уже не имеет значения. Дмитриев и так узнает, кто похитил одну из его сотрудниц. Однако я рассчитываю на эффект неожиданности и наглости. Пусть знает. Главное, увезти Андрееву к нам, а там забаррикадируемся и выдержим длительную осаду, временами бегая по подземному ходу в местный ларек за провиантом и выпивкой.
– Ты ж не пьешь бурду местного производства. – Денис фыркнул.
– Поверь, со скуки научусь.
– А у нас есть тайный ход?
Ворон лукаво прищурился и улыбнулся.
– Тогда отчего мне не известно, где он находится? – нахмурился Денис.
– Потому что мы его пророем. Ложками. – Сталкер расхохотался и открыл дверь.
– Погоди, а что, если не пропустят?
– Подождешь в машине.
– Ну уж нет!
– Расскажи им анекдот. М-м… – Ворон немного помолчал. – Идут два латиноамериканца по Москве… Нет, лучше по Питеру, а впереди них – молодая девушка-блондинка с формами кинозвезды и соответствующей внешности. Один другому и говорит: «Suka». Второй, согласно кивая: «Curva y bonita». Девушка оборачивается и бьет обоих сумкой по головам.
– Я бы тоже ударил, – заметил Денис.
– Suka по-испански – сахарная, светлая, то есть блондинка. Curva – фигуристая, а bonita – красавица.
– Я сомневаюсь, что сторожа знают испанский.
– Думается мне, они станут смеяться все равно. – Ворон шутливо ударил его в плечо и ушел.
Денис видел, как он, совершенно не прячась, прошел вдоль забора, а потом подпрыгнул, каким-то образом ставя ноги между прутьями так, чтобы те не скользили, и с легкостью, вызвавшей приступ белой зависти, взобрался наверх. Перекинул ноги и бесшумно спрыгнул по ту сторону. Денис выждал некоторое время, но охрана и не подумала выходить из будки, кричать или вызывать по рации подкрепление. Не появилось и серьезных вооруженных людей, которые здесь наверняка тоже присутствовали.
Подождав для верности еще немного, Денис взял с заднего сиденья объемный синий конверт – мнимый предлог для прохода в клинику, – вылез из машины, щелкнул брелоком сигнализации и, как можно ниже надвинув капюшон, побрел к будке охраны.
Будь его воля, он еще и темные очки надел бы для пущей конспирации, но Ворон поднял его на смех тотчас, стоило лишь заикнуться об этом.
В будке работал телевизор, показывая футбол, так что охране было явно не до камер слежения. Впрочем, матч явно не казался им интересным. Они прихлебывали из больших красных кружек с кофейными подтеками на стенках чай и травили анекдоты.
– А он, значит, и говорит: «Мы – представители самой древней профессии: спим за деньги», – поведал сипловатый из-за неумеренного курения голос. – «Путаны, что ли?» – спрашивает второй.
– Сторожа мы! – загоготали в один голос оба охранника. Видимо, анекдот был им знаком и местами даже дорог.
– Здрасьте, – выдавил Денис, – а про латиноамериканцев и блондинку слышали?
Собственно, смеяться сторожа стали уже на словах: «Идут латиноамериканцы по Москве». Про Зону они, как и многие, были наслышаны, однако воспринимали явно по-своему: как в конце девятнадцатого столетия какие-нибудь «английские работяги» понимали Аляску. Клондайк. Золотая лихорадка. Легкий способ наживы. Раз сходил – и всю жизнь проживешь обеспеченным человеком. Вот только за подобными разговорами терялась неприятная правда о том, что везет не всем, о чудовищном холоде и диких зверях, не говоря уже о соплеменниках, готовых перегрызть глотку. С этой точки зрения Зона казалась Денису более родной и привычной. В ней хотя бы не получалось замерзнуть, если, конечно, не вляпаться в соответствующую аномалию (но с подобной он пока еще не встречался).
– Так оставь пакет у нас, мы передадим, – предложил первый охранник, явно преисполнившийся к нему симпатии.
– Мне ж личная подпись Андреевой нужна, иначе начальство голову снимет, а потом приделает обратно, закатит выговор, решит премии, пригрозит увольнением и выгонит на работу в воскресенье, – развел руками Денис.
– Изверги, – посочувствовал второй охранник, – хотя наше не лучше.
– Да везде одинаково. Лишь бы на шею сесть работникам да ножки свесить, – заявил первый и в подтверждение слов похлопал себя по давно не мытой шее.
– Значит, я могу пройти? – спросил Денис, не веря тому, что все оказалось так легко.
– Проходи-проходи, горемычный, – ответил второй охранник.
Уже сделав несколько шагов по асфальтированной дорожке, уходящей к подъезду здания клиники, Денис услышал брошенное в спину:
– Ох, и душевный же парень.
Денис еще немного прошел по асфальту, затем перешагнул невысокую изгородь из плотно посаженных кустов и углубился в тень, которую давали деревья. Вечер наступил порядком давно. Сумерки неотвратимо поглощали краски, что было только на руку. Темная одежда делала его еще более неприметным.
Соваться в здание через главный подъезд он посчитал опасным. Там могла сидеть охрана покруче, которая за анекдот не пропустит. До недавнего времени в ИИЗ придерживались похожей системы: у ворот одна, в здании – другая. И безразлично, что сторожевые функции осуществлял пенсионер. Вахтер – это не профессия, а состояние души, а в душе у них сидит цербер.
Денис обогнул здание, выискивая какой-нибудь второй вход или открытое окно. Он, конечно, не Ворон, но забраться по решетке, закрывающей окна первого этажа, до второго не представляло непосильной задачи.
Увы, ничего подобного не находилось.
Когда совсем рядом послышались голоса, Денис не стал паниковать, а отступил в тень ближайшего дерева и сел на корточки, практически сливаясь со стволом.
– Что, Эдуард Неманович, вызвали? – одышливо говорил первый мужчина.
– Да нет, дежурство, будь оно неладно, – отвечал ему второй глубоким грудным басом.
– А вот я люблю неурочную работу, – затараторил первый. – В вагоне – никого. Все в противоположную сторону толкутся, а ты, как король, едешь и злорадствуешь.
– Не знаю, я на железке не езжу.
– Сочувствую. По Одинцово нынче пробки, что в Москве когда-то.
– Что верно, то верно. Пора возвращаться в столицу, а то население нынешнее либо отстреливать, либо насильно переселять в Сибирь придется. Сил уже нет. Сколько этих москвичей было? Двенадцать миллионов, а с неучтенными и непереписанными, должно быть, все двадцать.
– Население какой-нибудь небольшой европейской страны, – хохотнул первый. – А еще говорили – «рожайте, давайте устраивать бэби-бумы».
– Беженцы, йопта, – выругался второй.
– Вот-вот! Ну да ничего, недолго потерпеть осталось.
Денис сжал кулаки, но, разумеется, не стал выдавать своего присутствия. Каждый имеет право заблуждаться и кого-нибудь ненавидеть. Однако в следующий момент произошли события, заставившие его перекатиться под прикрытием кустов и растянуться под ними. Стрекот автоматной очереди прорезал тишину, а пули скосили научников. Те даже не поняли, с какой стороны настигла их смерть.
Потом послышались торопливые шаги и отрывистые команды. Убийца был не один, вскоре к нему присоединились трое, и, судя по крикам и пальбе, с других сторон здание штурмовали такие же группы. Захватчики не скрывались, и это наводило на очень неприятные мысли: Дмитриеву объявили войну. Вот только кто же посчитал себя настолько сильным, чтобы бросить ему вызов в столь дерзкой форме?
Мысль о притаившихся в Москве «белых сталкерах» Денис постарался отогнать – только их не хватало. И в конце концов, имелись сейчас дела поважнее, чем размышления на тему: кому же Олег Дмитриев перешел дорогу. В здании находились Ворон и Алла!