Он задергался, как только начал себя осознавать, еще не придя окончательно в сознание. Успокоился, услышав: «Лежи». Ворон говорил холодно и сжимал его плечи так, что впору было скрипеть зубами, но он оставался живым, и это перекрывало все на свете, даже собственное далеко не отличное самочувствие.

– Считаешь меня чудовищем? – Денис вспомнил эти интонации. Именно так несколько лет назад с недохозяином Москвы говорил странный сталкер, который посмел не подчиниться его воле.

– Нет, но боюсь, что любые эмоции тебя попросту прикончат. – Ворон слегка ослабил хватку и помог сесть.

Открывал глаза Денис очень осторожно, ожидая всего, что только можно: от неминуемой смерти и слепоты до раскалывающей голову боли. Однако действие это не повлекло, казалось, вообще никаких последствий.

– Что с… – Денис замолчал на половине фразы, рассмотрев Валентина. Больше всего тот напоминал манекен или скульптуру, если бы кому-нибудь, конечно, взбрело бы в голову изобразить двуликого Януса в камуфляже и с пистолетом в руке.

Валентин видимый целился в одном направлении, реальный – в другом, и оба они не подавали никаких признаков жизни.

– Я убил его?

– Вряд ли, – усмехнулся Ворон. – Пульс есть – я проверял. Дыхание тоже – спокойное и медленное, словно в глубокой фазе сна. Сдается мне, ты его просто нокаутировал. По-своему. – Он наконец словно оттаял и заулыбался вполне нормально, тепло. – Но знаешь, я на собственном горбу его не потащу, даже если это будет стоить слез всех женщин планеты Земля.

– А я понятия не имею, сколько такое его состояние продлится и успеем ли мы выйти из Периметра. – На самом деле Денис не верил собственным словам. Этого просто быть не могло, чтобы он умудрился превратить человека в манекен и при этом еще и не прикончить. – Я никогда раньше не делал такого с живыми людьми! Я не обладаю эмо-ударом, ты же знаешь!

– Тихо! – Ворон легонько встряхнул его за плечи. – Заканчивай истерику. Будь это эмо-ударом, Валентин перед тобой на коленях ползал бы и ботинки твои облизывал бы в знак глубокого уважения и возвышенной любви к твоему пресветлому образу. И скорее всего своих нежных чувств не утерял бы еще очень долго. А от этого, – он посмотрел на сталкера и покачал головой, – лично я очень хочу держаться подальше.

Денис поморщился от неприязни и одновременно ужаснулся возможной перспективе.

– Зато обувь мыть не пришлось бы, – заметил Ворон. – А чего ты сам ожидал, когда решил испытать его нервы на прочность?

– Дезориентации, возможно, обморока.

– Но крикнул ты «остановись!».

– Я разве кричал? – удивился Денис.

– Поверь, воспринималось именно так. – Ворон отпустил его и принялся потирать виски. – Какое счастье, что ты не поешь даже в душе!

– Зато ты поешь. Под гитару и в хорошей компании.

– Ворон – птица певчая, – усмехнулся тот. – Как думаешь, если засунуть его в багажник и приковать наручниками к чему-нибудь покрепче, Валентин не отгрызет себе кисть, когда «оттает»?

– Не знаю. Думаешь все-таки взять его с собой?

– Если не ради него самого или той мадам, то артефакт на его груди очень интересный. Вот только я в руки его брать не буду, даже в контейнер не положу и тебе не советую.

– Я и не стал бы. – Денис попробовал встать, и ему это вполне удалось, даже не шатнуло. Тело вопреки всяким ожиданиям испытывало бодрость. Казалось, он проспал часов двенадцать, а не отрубился, превратив в статую непонятное существо, раньше считавшееся человеком.

– В Чернобыле ребята боятся радиации. Тут этой дряни нет и быть не может, но у меня чувство, что радиация покажется морским бризом в сравнении с воздействием на человеческий организм этой штуки.

– Абсолютно верно кажется, пошли машину подгоним? – предложил Денис.

То, что удача не может сопутствовать постоянно, воспринялось абсолютно нормально. Денис даже поймал себя на тихой радости. Они, конечно, еще не вырвались из Зоны, но уже победили: ушли от странного существа, намеревавшегося пленить или уничтожить их. Главное теперь как можно скорее добраться до Шувалова.

Немного стало жаль машину, но с другой стороны, они не собирались устраивать триумфальный въезд и выезд из Москвы. Трех черных быкунов они разглядели очень быстро. Сложно не заметить огромные туши, особенно когда те самозабвенно что-то громят.

«Хантер» пока держался, что само по себе казалось удивительным, и на кусочки не развалился. Всего-то ущерба: выбитые стекла да оторванная дверь. По идее, машину можно было даже попробовать отбить, но Ворон махнул рукой, а Денис с ним согласился: эта игра свеч явно не стоила, да и шуметь лишний раз не хотелось. Отсюда до Кольца можно доплюнуть, если очень постараться, а время еще даже к полудню не подобралось. Они и медленным черепашьим шагом быстро выйдут к КПП.

– Я только не понимаю, как они обнаружили джип? – Денис еще раз оглянулся на убиваемую машину и вздохнул.

Мутанты не обращали никакого внимания ни на них, ни на что бы то ни было. Они испытывали чистейшее незамутненное счастье и вымещали агрессию на том, что никак не могло дать им сдачи.

– Да так же, как и на шоссе. Ты забыл про «кота Шредингера»?

– Думаешь, он специально привел быкунов к джипу? Но он ведь помогал нам.

– Считаю, нельзя искать логичности и последовательности поведения там, где ее не может быть априори, – фыркнул Ворон. – Только Валентина мы теперь из Зоны не заберем и артефакт – тоже.

– И черт бы с ними обоими, – огрызнулся Денис, и Ворон тихо рассмеялся.

Дорога оставалась прямой, ровной и безопасной, но на привал они остановились все равно. Ворон поднял руку, а потом опустился прямо на асфальт, в последний раз посмотрел на детектор и закрыл. Прибор у него был старым, если, конечно, судить по корпусу, и более всего напоминал древний мобильный телефон с раскрываемой крышкой. На верхней панели – экран. Внизу – всевозможные ручки, колесики настройки, кнопки, верньеры.

Денис хоть и считался в их паре «живым детектором», Ворон все равно предпочитал собственные методы и чутье. И это было правильно. С Зоной никогда не получалось быть абсолютно в чем-либо уверенным. Даже если обладаешь сверхъестественными способностями, невнимательность никто не отменял, да и глаз периодически замыливался.

Несколько раз, концентрируясь на более важной проблеме и следя за весьма опасными аномалиями, Денис со всего размаха вляпывался в «иллюз». Он к тому же не сразу это замечал, а лишь начиная слабеть или ощущая отупение. Время от времени Ворону приходилось его вытаскивать, а потом нести к стене на собственном горбу.

Ворон протянул ему флягу, и Денис только сейчас осознал, насколько же хочет пить. Он огляделся. По правую руку высились многоэтажки и наблюдали за ними пустыми глазницами окон. По идее, они сидели здесь очень удобно. Скрывайся на верхних этажах кто-нибудь и обладай винтовкой с лазерным прицелом, снял бы их с легкостью. Однако уже через пять минут мысли об этом отошли на второй, третий и вообще десятый план.

Денис вряд ли мог «прощупать» пространство так далеко, у него просто крепла уверенность в том, что квартиры стоят пустые, а любых гостей новые их обитатели примут с радостью, сожрут, облизнутся и будут ждать следующих.

– Знаешь, почему редкий мародер использует многоэтажки как опорный пункт наблюдения? – Ворон проследил за его взглядом и фыркнул. – Потому что сколько тараканов ни трави, они все равно есть. Юго-Запад оставался наиболее экологически чистым районом вплоть до самой катастрофы. Домашние паразиты покинули практически всю Москву: не выдержали. А здесь еще попадались. Как думаешь, сколь сильно они мутировали?

Денис поморщился и передернул плечами.

– Вот то-то и оно. Может быть, четыре года назад меня и подстрелили на Варшавке, теперь же можно быть совершенно спокойным по этому поводу.

– А если самим придется кого-нибудь выслеживать?

Ворон нахмурился. Он, разумеется, оглядываться не стал, но «очень громко подумал» о Валентине и его дружках. Какое точное их количество? Как их обезвреживать? Чем, если у них имеются артефакты, не доступные обычным людям?

– Я пока не знаю, но обязательно придумаю. Насекомых, как и крыс, вернее, то, во что они мутировали, можно отпугивать ультра– и инфразвуком. Кажется. К тому же все зависит от поставленной задачи. Всегда ведь можно взять группу из десяти спецов и заставить их охранять стрелка, пока тот не закончит работу.

– Отдельный вопрос: на каком расстоянии действуют артефакты «белых сталкеров»? – заметил Денис. – Вполне возможно, снайпер не выручит.

– Не возможно, а вероятнее всего так и будет. По закону Мерфи – основополагающему в нашей жизни.

– К тому же если бы хищных насекомых удавалось напугать ультразвуком, кто-нибудь уже давно додумался бы до этого. – Денис снова покосился на здания.

– Вполне возможно. – Ворон пожал плечами. – Только у них нет Шувалова с целым штатом яйцеголовых. Все. Поднимайся. Время.

Они снова шли молча, выбрав для движения правую сторону дороги – по ходу движения машин. Вероятно, Ворон делал это машинально, но отчего-то именно эта его привычка часто выручала их в Москве. Та словно запомнила правила движения по ней автотранспорта, а нарушителей карала по-своему.

Двигались практически бесшумно, внимательно глядя вперед, не забывая вертеть головой по сторонам и используя скользящий шаг – в отличие от обычного на поверхность первым опускался носок, а вовсе не пятка, – так удавалось значительно уменьшить вибрацию по камню, которую могла услышать какая-нибудь тварь. Когда постоянно видишь гиен, застывших у шоссе и приложивших ухо к асфальту, можно научиться не только с мыса ходить, но и польку-бабочку танцевать, лишь бы она отпугивала кровожадных мутантов.

Над крышей с обгрызенным названием «Теплый Стан» снова тусовались шары, однако никаких сизых и сиреневых туч на этот раз не возникало. Небо оставалось привычно серым в облачной пелене.

Остановка. Вздернутая вверх рука, а потом Денис просто рухнул на асфальт, подчиняясь выработанному годами инстинкту, и завертел головой, выискивая опасность. Ворон залег примерно в метре впереди, оглянулся, выставил руку и поманил указательным пальцем. Жест был элементарным по простоте и понятным даже тем, кто к сталкерству не имел отношения. Впрочем, среди яйцеголовых и особенно их женской части постоянно находились те, кто возмущался и, соответственно, огребал от Зоны, которая к политесам относилась наплевательски, а замороченных всякой ерундой субъектов перевоспитывала очень быстро и иногда посмертно.

Денис осторожно, быстро и стараясь двигаться как можно плавнее – мутанты замечали резкие движения гораздо лучше, – подполз к Ворону и посмотрел в указанном направлении. Отсюда он мог разглядеть не много, видимо, как и напарник. Но когда идешь по одной стороне шоссе, а на другой копошится лужица тьмы, причем какая-то неоднородная, с временами выделяющимися и поблескивающими хитиновыми спинами, лучше действительно залечь и подумать.

Он вспомнил разговор про насекомых и прикусил язык: зарекался же говорить о всякого рода гадости в Зоне, и уже не единожды. Москва словно подслушивала, а затем демонстрировала, будто хвалясь, что у нее есть все.

– Ненавижу, – произнес Ворон одними губами.

Черные русские тараканы сами по себе были очень неприятными тварями – крупные, морозоустойчивые, наглые. Москвичи, которые называли себя коренными, утверждали, что у их бабок водились такие, которых не то что тапком – молотком не пришибешь. Глядя на копошащихся и что-то пожирающих или просто спаривающихся насекомых размером приблизительно с две ладони, Денис мог только ругаться матом – тихо и себе под нос, а еще лучше мысленно.

Ворон покрутил в воздухе указательным пальцем и приподнял бровь. Это означало: «Обойдем?» Если бы бровь он не поднял, Денис воспринял бы это как приказ, но напарник советовался.

Сходить с прямой и короткой дороги, петлять меж домов, в которых может таиться все, что только удастся и не удастся себе представить, было неприятно и весьма досадно. До КПП ведь рукой подать! С другой стороны, совершать марш-броски никто из них не стремился, да и не знали они, с какой скоростью бегают эти «тараканы» или умеют ли они летать: вполне могли отрастить крылья, Зона любит играть с рудиментами и наделять существ полезными навыками.

Денис кивнул, соглашаясь на обход. В конце концов, множество сталкеров гробанулись в Периметре из-за собственной лени, и становиться им подобными совершенно не хотелось.

Медленно, плавно и очень тихо они попятились назад, замирая, когда над общей массой копошащихся тел поднималась черная голова и будто бы оглядывалась – плевать, что у насекомых наверняка нелады со зрением, нарываться по-глупому не хотелось. Отползя так метров на пятьдесят и предварительно просканировав пространство, свернули в жилую зону.