28

Маура поставила вазу с желтыми розами на прикроватную тумбочку и в последний раз оглядела гостевую спальню. Белое пуховое одеяло только что выстирано, турецкий коврик вычищен, в ванной свежие махровые полотенца. В последний раз в этой комнате спали в августе, когда к ней приезжал на каникулы семнадцатилетний Джулиан Перкинс. После его отъезда она почти не входила сюда. Теперь она изучала спальню критически, дабы удостовериться, что все готово к приему гостьи. Из окна открывался вид на задний садик, но в этот ноябрьский день «украшали» его лишь голые многолетники и пожухлая трава. Ну что ж, кой-какие яркие краски привносили висевшая над кроватью картина с изображением роскошных розовых пионов и ваза с желтыми розами. Бодрое приветствие для гостьи, приехавшей по не самым радостным делам.

Джейн прислала письмо по электронной почте, объясняя ситуацию, и Маура прочла дело Милли, так что знала, к чему нужно готовиться. Но когда раздался звонок в дверь и Маура впервые увидела Милли, ее поразил измученный вид этой женщины. Перелет из Кейптауна был долгим, и Джейн тоже имела далеко не лучший вид, но Милли казалась хрупкой, как скорлупка, глаза у нее запали, тело почти терялось в большом, не по размеру, свитере.

– Добро пожаловать в Бостон, – сказала Маура, когда они вошли в дом, причем Джейн несла чемодан Милли. – Извините за погоду.

Милли выдавила слабую улыбку:

– Даже не предполагала, что будет так холодно. – В громадном свитере она выглядела потерянной. – Вот, купила в аэропорту. Пожалуй, в него может влезть еще один человек.

– Вы, наверное, устали. Чашечку чая?

– Это будет кстати, но сначала мне нужно в ванную.

– Ваша комната дальше по коридору, дверь справа, там отдельная ванная. Пожалуйста, не торопитесь, устраивайтесь, как вам удобно. Чай может подождать.

– Спасибо. – Милли взяла свой чемодан. – Мне понадобится несколько минут.

Маура и Джейн дождались, когда закроется дверь гостевой спальни, и тогда Джейн спросила:

– Ты уверена, что тебя это не затруднит? Я пыталась придумать что-нибудь другое, но наш дом слишком мал.

– Все в порядке, Джейн. Ты же сказала, что это всего на неделю и что ты не можешь засунуть бедную женщину в отель.

– Спасибо тебе. Единственным оставшимся вариантом была моя мать, но там теперь настоящий бедлам, отец ее с ума сводит.

– Как она себя чувствует?

– Если не говорить о ее психотической депрессии? – Джейн покачала головой. – Жду не дождусь, когда она наберется мужества и выкинет его из дома. Беда в том, что она изо всех сил старается сделать всех счастливыми, а о себе забывает. – Джейн вздохнула. – Моя мать – святая.

«Вот уж чего никогда нельзя будет сказать про мою мать», – подумала Маура. Она вспомнила последнее посещение Амальтеи в тюрьме. Бездушные глаза, расчетливый взгляд. Даже опухоль, видимо, развивалась в Амальтее – зло внутри зла – как ядовитая матрешка. Теперь, когда ее пожирал рак, не стала ли она раскаиваться? Возможно ли искупление для такого существа? Через несколько месяцев, максимум через шесть, эти глаза закроются навсегда. «И я буду до конца дней мучить себя этими вопросами».

Джейн взглянула на часы:

– Мне пора. Скажи Милли, что я заеду за ней завтра около десяти утра, будет встреча с командой. Я просила бруклинскую полицию почаще присылать сюда патрульную машину, приглядывать за домом.

– Какая в этом необходимость? Никто не знает, что она здесь.

– Это для того, чтобы она чувствовала себя в безопасности. Ты не представляешь, как трудно было вытащить ее сюда. Ей кажется, мы привезли ее прямо в логово зверя.

– Может, так и есть.

– Но она нам нужна. Мы должны обеспечить ей комфорт, чтобы она не улетела домой.

– Я не против гостей в доме, – сказала Маура. Она посмотрела на кота, который выбрал этот момент, чтобы запрыгнуть на телефонный столик. – Хотя вот от этого я бы с удовольствием избавилась. – Она взяла кота и опустила на пол.

– Между вами все никак не устанавливается связь?

– Ну, он-то связь установил. С моим консервным ножом. – Маура с отвращением отряхнула руки от кошачьей шерсти. – Так что ты о ней думаешь?

– Она боится, и я не могу ее за это корить. Она единственная из той экспедиции выжила, единственная может опознать его в суде. Шесть лет прошло, а он все еще является ей в страшных снах.

– Понять ее нетрудно. Мы с тобой побывали в ее шкуре.

Уточнять не было нужды – обе знали, что значит быть преследуемой, лежать без сна в постели, прислушиваясь, не задребезжало ли окно, не щелкнул ли дверной замок. Они принадлежали к несчастливому сообществу женщин, которым довелось столкнуться с убийцей.

– Завтра ей будут задавать вопросы, много вопросов, которые разбудят болезненные воспоминания, – сказала Джейн. – Сделай все, чтобы она хорошо выспалась.

Когда детектив Риццоли вышла на крыльцо, зазвонил ее сотовый, и она остановилась, чтобы ответить.

– Привет, Там, мы только что вернулись. Я еду, чтобы вы ввели меня в курс дел… – Она замерла. – Что? Ты уверен?

Она отключилась и уставилась на телефон так, будто он предал ее.

– Что случилось? – спросила Маура.

Джейн повернулась к ней:

– У нас проблема. Ты помнишь тот скелет неизвестной?

– Кости с заднего двора?

– Ты убедила меня, что ее убил человек-леопард.

– Я все еще верю в это. Отметины когтей на черепе. Признаки эвисцерации. Нейлоновая веревка. Все соответствует гипотезе.

– Проблема в том, что скелет идентифицирован, получено подтверждение по ДНК. Ее зовут Натали Тумз, двадцати лет. Она училась в колледже Карри. Белая, рост пять футов три дюйма.

– Все это соответствует останкам, которые я исследовала. В чем проблема?

– Натали исчезла четырнадцать лет назад.

Маура уставилась на нее:

– Четырнадцать? Нам известно, где тогда находился Джонни Постьюмус?

– Работал в охотничьем домике в Южной Африке. – Джейн покачала головой. – Он никак не мог убить Натали.

– Это камня на камне не оставляет от твоей теории всемогущего человека-леопарда, Риццоли, – сказал Даррен Кроу. – Четырнадцать лет назад, когда в Бостоне исчезла Натали Тумз, этот парень работал в заповеднике Саби-Сэндс, в Южной Африке. Все это задокументировано в отчете Интерпола. Сведения от работодателя, журнал явки на работу, справки о начислении жалованья. Он явно не убивал Натали. А это означает, что вы впустую притащили свидетельницу из ЮАР.

Джейн все еще не пришла в себя после смены часового пояса и теперь пыталась сосредоточиться на своем ноутбуке. Проснувшись с туманом в голове, они выпила две чашки кофе, чтобы привести себя в чувство перед началом совещания, но новых фактов было слишком много, и она не успела их обдумать. Джейн листала страницы, подтверждающие то, что сообщил ей вчера по телефону Там, и ощущала на себе взгляды трех других детективов. Натали Тумз, прежде числившаяся в деле как неизвестная, была двадцатилетней студенткой колледжа Карри (находившегося всего в двух милях от того места, где были найдены ее останки), специализировалась в английском языке. Натали жила с двумя другими студентками, снимала квартиру за пределами кампуса. Подружки отзывались о ней как об отзывчивой, спортивной девушке, любительнице природы. В последний раз ее видели в субботу, во второй половине дня, ее рюкзак был полон книг, она направлялась позаниматься вместе с приятелем по имени Тед. Никто из ее подружек этого Теда не видел.

На следующий день подружки заявили о пропаже девушки.

На протяжении четырнадцати лет дело лежало без движения в базе данных пропавших людей вместе с тысячами других подобных дел. Ее мать, которая после исчезновения дочери умерла, дала ФБР образец своей ДНК на случай, если тело Натали будет найдено. По этой ДНК и были идентифицированы останки, обнаруженные во время строительства бассейна на заднем дворе.

Джейн посмотрела на Фроста, и тот, словно извиняясь, покачал головой.

– С фактами спорить трудно, – сказал он не без боли в голосе.

Признавать правоту Кроу всегда было нелегко.

– Вы потратили изрядный кусок бюджета бостонской полиции, доставив сюда эту свидетельницу из Южной Африки, – сказал Кроу. – Хорошая работа, Риццоли.

– Но мы имеем физическое свидетельство, которое связывает по крайней мере одно убийство с Ботсваной, – заметила она. – Эта зажигалка. Мы знаем, что она принадлежала Ричарду Ренуику. Как она попала из Африки в Мэн, если ее не привез убийца?

– Кто знает, сколько раз она меняла хозяев за последние шесть лет? Зажигалку мог привезти сюда какой-нибудь ни о чем не подозревающий турист, который подобрал ее бог знает где. Как ни посмотри, совершенно ясно, что Натали Тумз убита не Джонни Постьюмусом. Ее смерть почти на десять лет предшествует всем остальным делам. Я считаю, на этом наше совместное расследование закончилось. Ты продолжай искать человека-леопарда, Риццоли, а мы будем искать нашего преступника. Потому что я не думаю, что между этими делами имеется какая-то связь. – Он обратился к своему напарнику: – Идем, Там.

– Милли Дебрюйн проделала долгий путь из Кейптауна, – сказала Джейн. – Она сейчас ждет с доктором Цукером. Хотя бы выслушайте ее.

– Зачем?

– Что, если есть только один убийца? Что, если он перемещается из штата в штат, из страны в страну под разными именами?

– Постойте. Это что, новая гипотеза? – Кроу рассмеялся. – Самозванец, который убивает под именами других людей?

– Хенк Андриссен, наш контакт в Интерполе, первым высказал это предположение. Хенка насторожил тот факт, что у Джонни Постьюмуса не было криминального прошлого. У него безупречная репутация организатора сафари, его уважали коллеги. Что, если семерых туристов в буш повез вовсе не он? Никто из туристов не видел его прежде. Следопыт-африканец работал с ним в первый раз. Кто-то другой мог выдать себя за Джонни.

– Самозванец? Где же тогда настоящий Джонни?

– Вероятно, мертв.

За столом воцарилось молчание – коллеги Джейн втроем осознавали эту новую возможность.

– Я бы сказал, это возвращает вас к самому началу, – подвел итог Кроу. – К поискам убийцы без имени, без лица. Желаю удачи.

– Может быть, имени у нас и нет, но лицо есть, – сказала Джейн. – И у нас есть человек, который видел это лицо.

– Ваш свидетель опознал Джонни Постьюмуса.

– На основании фотографии для паспорта. Мы все знаем, что фотографии могут лгать.

– Как и свидетели.

– Милли не лжец, – парировала Джейн. – Она пережила настоящий ад и даже не хотела лететь сюда. Но вот теперь она сидит с доктором Цукером. Минимум, что вы можете сделать, – это выслушать ее.

– Хорошо. – Кроу вздохнул, снова садясь на место. – Я пока останусь. Выслушать ее делу не повредит.

Джейн подошла к интеркому:

– Доктор Цукер, вы можете привести Милли?

Минуту спустя вошла Милли в сопровождении доктора Цукера. На ней был шерстяной костюм – юбка и жакет, белая рубашка, но все на размер больше, словно она похудела за последнее время. Она была похожа на девочку, нарядившуюся в одежды матери. Она робко села на стул, выдвинутый для нее доктором Цукером, но взгляд устремила в стол, как будто опасаясь посмотреть на детективов, которые разглядывали ее.

– Это мои коллеги, – сказала Джейн. – Детективы Кроу, Там и Фрост. Они читали дело и знают, что произошло в дельте Окаванго. Но они хотели бы знать больше.

Милли нахмурилась:

– Больше?

– О Джонни. О человеке, которого вы знали как Джонни.

– Расскажите им то, что сейчас рассказывали о Джонни мне, – предложил доктор Цукер. – Помните, я сказал, что у каждого убийцы свои привычки, характерные особенности? Детективы хотят знать, что делает Джонни непохожим на других. Как он работает, как думает. В том, что вы расскажете, может обнаружиться маленькая деталь, которая и нужна, чтобы его поймать.

Милли на несколько секунд задумалась.

– Мы доверяли ему, – тихо сказала она. – Все сводилось к этому. Мы… Я верила, что он позаботится о нас. В дельте столько возможностей умереть. Каждый раз, выходя из джипа или палатки, ты оказываешься в опасности. В таком месте ты должен доверять проводнику. Человеку опытному, вооруженному. У нас были все основания ему доверять. Ричард, прежде чем подписаться на это путешествие, провел кое-какие изыскания. Он говорил, что у Джонни восемнадцатилетний опыт, что есть отзывы других путешественников. Людей со всего мира.

– И эту информацию он почерпнул из Интернета? – спросил Кроу, выгнув брови.

– Да, – зарумянившись, ответила Милли. – Но все вроде бы шло абсолютно нормально, когда мы прибыли на место. Он встретил нас на посадочной полосе. Палатки были простые, но удобные. А дельта была прекрасной. По-настоящему дикие места, даже не верилось, что такие еще существуют. – Милли помедлила, устремив взгляд вдаль и погрузившись в воспоминания об этом месте. Она перевела дыхание. – Первые две ночи прошли, как и было обещано. Лагерные стоянки, еда, фотоохота из машины. Но потом… все изменилось.

– После убийства следопыта, – уточнила Джейн.

Милли кивнула:

– На рассвете мы нашли тело Кларенса. Вернее… его части. Его разорвали гиены, и от него почти ничего не осталось. Мы понятия не имели, что произошло. К тому времени мы достаточно далеко заехали в буш, никакой связи не было. Рация не действовала. Как и машина. – Она проглотила слюну. – Мы оказались в трудной ситуации.

В комнате воцарилась тишина. Даже Кроу воздержался от своих обычных саркастических замечаний. Возрастающий ужас рассказа Милли захватил их всех.

– Я хотела верить, что это просто несколько не связанных между собой событий. Смерть Кларенса. Поломка машины. Ричард продолжал считать, что это замечательное приключение и он сможет включить его в очередную книгу. Его герой Джекман Трипп заблудился в буше, но выжил, невзирая на все трудности. Мы знали, что нас в конечном счете спасут. На наши поиски отправят самолет. И поэтому мы решили воспользоваться шансом и получить от буша удовольствие. – Она проглотила слюну. – Потом был убит мистер Мацунага, и приключение кончилось. Начался кошмар.

– Вы подозревали, что за этим стоял Джонни? – спросил Фрост.

– Тогда нет. По крайней мере, я не подозревала. Тело Исао было найдено на дереве – это типично для жертвы леопарда. Смерть Исао казалась мне еще одним несчастным случаем, еще одним неудачным поворотом судьбы. Но остальные начали шептаться по поводу Джонни. Начали задумываться, не стоит ли за всем этим он сам. Он обещал нам безопасность, а уже погибли два человека. – Милли уперлась взглядом в стол. – Надо было прислушаться к ним. Помочь им свалить Джонни, но я не могла в это поверить. Отказывалась верить, потому что… – Она замолчала.

– Почему? – мягко спросил доктор Цукер.

Милли сморгнула слезы.

– Потому что я немного влюбилась в него, – прошептала она.

Влюбилась в человека, который пытался ее убить. Джейн оглядела коллег за столом – на их лицах застыло удивление, но сама она не видела ничего шокирующего в признании Милли. Сколько женщин было убито мужьями и любовниками, мужчинами, которыми жертвы восторгались? Влюбленная женщина – плохой судья для объекта обожания. Неудивительно, что кошмары Милли были такими сильными, – ее предал не только Джонни, но и собственное сердце.

– Я никогда не признавалась в этом. Даже себе самой, – сказала Милли. – Но там, в буше, все иначе. Все прекрасное и необычное. Звуки по ночам, запахи. Ты просыпаешься каждое утро немного испуганной. Взвинченной. Живой. – Она посмотрела на Цукера. – Это был мир Джонни. И благодаря Джонни я чувствовала себя в этом мире в безопасности.

Самый сильный афродизиак. Перед лицом опасности нет никого желаннее, чем защитник, подумала Джейн. Вот почему женщины влюбляются в копов и телохранителей, вот почему певички мурлычут песенки о том, «кто бы позаботился обо мне». В африканском буше самый желанный человек – тот, кто помогает тебе выжить.

– Остальные хотели напасть на Джонни и отобрать у него ружье. Я с этим не соглашалась, считала, что у них паранойя. А Ричард их подстрекал, пытался сыграть в героя, потому что завидовал Джонни. Мы находились в окружении животных, готовых нас сожрать, но настоящее сражение развернулось внутри лагеря. Мы с Джонни против всех. Они перестали мне доверять, перестали делиться планами. Я думала, мы сможем как-нибудь перебиться, пока нас не спасут, и тогда они увидят, какими смехотворными были их подозрения. Я думала, нам нужно успокоиться и подождать. А потом… – Она проглотила слюну. – Он попытался убить Эллиота.

– Змея в палатке, – сказала Джейн.

Милли кивнула:

– И вот тогда я поняла, что должна сделать выбор. Но я все еще не верила, что это Джонни. Не хотела верить.

– Потому что он втерся к вам в доверие, – сказал Цукер.

Милли смахнула с глаз слезы, ее голос звучал надтреснуто.

– Так он это делает. Втирается к вам в доверие. Выбирает человека, который хочет ему верить. Может, выискивает девушку, не пользующуюся успехом. Или совершенно непримечательную женщину. Или женщину, от которой уходит бойфренд. Он точно ее определяет. Улыбается ей, и она впервые в жизни чувствует себя по-настоящему живой. – Милли снова отерла глаза. – Я была самой слабой газелью в стаде. Он это знал.

– Вряд ли самой слабой, – мягко сказал Там. – Только вы ведь и выжили.

– И только она может его опознать, – сказала Джейн. – Каково бы ни было его настоящее имя. У нас есть его описание. Мы знаем его рост – шесть футов два или три дюйма, атлетическое телосложение. Светлые волосы, голубые глаза. Он мог перекраситься, но свой рост ему не изменить.

– Или глаза, – сказала Милли. – И то, как он смотрит на вас.

– Опишите это.

– Он словно в душу к вам заглядывает. Читает ваши мечты, страхи. Он словно точно знает, что вы собой представляете.

Джейн вспомнила глаза другого человека, глаза, в которые она смотрела когда-то, готовясь к смерти, чувствуя, как покрывается мурашками ее кожа. «Мы оба знаем, что такое глаза убийцы, – подумала она. – Но я поняла это с первого взгляда. Милли – нет, и теперь ее недовольство собой проявляется в ссутулившихся плечах, склоненной голове».

Телефон Джейн зазвонил. Резко и пронзительно. Она встала и вышла из комнаты, чтобы ответить.

Звонила криминалист Эрин Волчко:

– Помнишь волоски животного с халата Джоди Андервуд?

– Кошачьи волоски, – уточнила Джейн.

– Да. Два из них определенно принадлежат домашней кошке. Но там был и третий волосок, с идентификацией которого возникли проблемы. Я отправила его в лабораторию дикой природы в Орегоне. И вот мы получили результаты по кератину.

– Снежный барс?

– Нет, к сожалению. Волосок принадлежит виду Panthera tigris tigris.

– Это что-то похожее на тигра.

– Это бенгальский тигр, если говорить точно. Меня это просто поразило. Может быть, ты объяснишь, как тигриный волос попал на халат убитой?

Ответ у Джейн был готов.

– Дом Леона Готта – настоящий Ноев ковчег, он наполнен чучелами животных. Я вроде помню тигриную голову у него на стене, но я понятия не имею, бенгальский это тигр или нет.

– Ты можешь выдрать из него два волоска? Если окажется, что это волоски того же тигра, то можно будет сказать, что они попали на халат Джоди Андервуд из дома Леона Готта.

– Две жертвы. Один убийца.

– Все на то указывает.