25

Габриэль служил прежде в морской пехоте и там приобрел немало навыков выживания, один из них – способность (которой завидовала Джейн) при первой же возможности быстро перехватывать пару-тройку драгоценных часов сна. Несколько минут спустя после того, как самолет набрал высоту, экипаж притушил свет в салоне, Габриэль откинул спинку сиденья, закрыл глаза и сразу же переместился в страну снов. У Джейн сна не было ни в одном глазу, она считала часы до посадки и думала о Милли Джекобсон.

Милли, единственная выжившая в том обреченном сафари, не вернулась в Лондон, как предполагала Джейн, а жила теперь в долине Хекс-Ривер, в небольшом южноафриканском городке. Сражаясь за жизнь, она провела две кошмарные недели в буше, покрывала себя слоем ила, ела только тростники и траву, а когда все закончилось, эта женщина – служащая книжного магазина, девушка лондонского разлива, не вернулась в родной город, а предпочла остаться в Африке, на континенте, который чуть ее не убил.

На фотографиях Милли Джекобсон, сделанных вскоре после выхода из буша, видно, как она исхудала к концу этого испытания. С фотографии в ее английском паспорте смотрела молодая темноволосая женщина с голубыми глазами и лицом, сужающимся к подбородку, приятно ординарная, не красавица, но и не простушка. На фотографии, сделанной в больнице, где она проходила курс восстановления, – совершенно другое, изменившееся лицо, и Джейн никак не могла поверить, что это один и тот же человек. В какой-то момент в буше та женщина, которая раньше была Милли Джекобсон, словно змея, сбросила прежнюю кожу, и появилось костлявое, выжженное солнцем до черноты существо с загнанными глазами.

Пока все остальные в самолете спали, Джейн снова просматривала полицейский отчет о гибели туристов на сафари в Ботсване. В то время дело получило широкую огласку в Великобритании, где Ричард Ренуик был популярным автором триллеров. В Штатах его знали мало, и Джейн никогда не читала его книг, а они, по словам лондонской «Таймс», были «насыщены действием», «приводным ремнем которого является тестостерон». Статья была почти целиком посвящена Ренуику, и только два абзаца – его подружке Милли Джекобсон. Но теперь именно Милли целиком завладела вниманием Джейн, которая ошеломленно разглядывала фотографию молодой женщины в файле Интерпола. Фотография была сделана вскоре после спасения Милли, и Джейн видела в ее лице отражение самой себя, какой она была всего несколько лет назад. К ним обеим прикоснулась холодная рука убийцы, и они обе выжили. Такое не забывается.

Когда они с Габриэлем покинули Бостон, там шел снег с дождем и задувал ветер, да и в Лондоне во время их короткой остановки погода была не лучше – такая же серая и зимняя. А потому Джейн испытала потрясение, оказавшись несколько часов спустя в по-летнему теплом Кейптауне. Здесь сезоны были перевернуты с ног на голову, и в аэропорту она видела людей, облаченных в шорты и платья без рукавов, тогда как на ней самой все еще оставались водолазка и шерстяной свитер, в которые она облачилась в Бостоне. К тому времени, когда они получили багаж и прошли пограничный контроль, пот лился с нее ручьем и ей хотелось одного: раздеться до майки.

Она уже взялась за водолазку, когда услышала громогласное:

– Дин Аладдин! Наконец-то ты добрался до Африки!

– Хенк, спасибо, что встретил нас, – сказал Габриэль.

Джейн стащила с себя водолазку и увидела мужа в обществе громадного светловолосого человека. Они похлопывали друг друга по плечам в этаком характерном мужском приветствии, одновременно дружеском и агрессивном.

– Что, долгий перелет? – сказал Хенк. – Зато теперь можете насладиться теплой погодой. – Он посмотрел на Джейн взглядом, от которого она в своей майке почувствовала себя раздетой. Глаза у него казались неестественно светлыми на багровом от загара лице, такой же серебристый оттенок голубизны она видела как-то раз в волчьих глазах. – А вы, вероятно, Джейн, – сказал он, протягивая влажную мясистую руку. – Хенк Андриссен. Наконец-то я вижу женщину, которая околдовала Аладдина. Я думал, это не по силам никому.

Габриэль рассмеялся:

– Джейн не просто какая-то женщина.

Они обменялись рукопожатием, и Джейн почувствовала, что Хенк оценивает ее. «Занятно, – подумала она, – видимо, он полагал, что Дина Аладдина околдует какая-то другая женщина, покрасивее, которая на выходе из самолета не будет походить на выжатую половую тряпку».

– Я о вас тоже слышала, – сказала она. – Что-то о пьяной ночи в Гааге двенадцать лет назад.

Хенк посмотрел на Габриэля:

– Надеюсь, ты рассказал отредактированную версию?

– Хотите сказать, что эта история не только о том, как двое мужчин зашли в бар?

Хенк рассмеялся:

– Это все, что вам нужно знать. – Он взял ее чемодан. – Идемте к машине.

Они вышли из терминала, и Джейн на несколько шагов отстала от мужчин, чтобы они могли обменяться последними новостями. Габриэль проспал почти весь перелет из Лондона и теперь шел энергичной, пружинистой походкой человека, готового активно прожить еще один день. Она знала, что Хенк на добрых десять лет старше Габриэля, что он был трижды женат, что родился в Брюсселе, а последние десять лет работал в Южноафриканском бюро Интерпола. Еще она знала о его репутации любителя выпить и женолюба и сейчас спрашивала себя, в какую же историю он втянул Габриэля в ту историческую ночь в Гааге. Хенк наверняка был заводилой, поскольку она не могла представить своего мужа, воспитанного в пуританских традициях, в роли пьяного гуляки. Глядя на них сзади, она понимала, кому внутренняя дисциплина пошла на пользу. У Габриэля была стройная фигура бегуна, и он шел уверенно и целеустремленно, тогда как широкая талия Хенка свидетельствовала о его невоздержанности. И в то же время они явно находили общий язык – их дружба была выкована в пылу расследования убийств в Косово.

Хенк подвел их к серебристому «БМВ» – автомобилю мечты любого ловеласа. Он показал на переднее сиденье:

– Джейн, хотите ехать спереди?

– Нет, предоставлю эту честь Габриэлю. Наверняка вы захотите рассказать ему о множестве проказ.

– Сзади вид похуже будет, – сказал Хенк, когда они расселись и пристегнулись. – Но я гарантирую, что пункт назначения вам понравится.

– А куда мы едем?

– На Столовую гору. Вы прилетели ненадолго, а это место никак нельзя пропустить. Ваш номер в отеле все равно еще, наверное, не готов, так почему бы нам не отправиться прямиком туда?

Габриэль взглянул на нее:

– Не возражаешь, Джейн?

Конечно, ей хотелось принять душ и лечь в постель. Голова болела от ослепительного солнца, во рту была настоящая битумная яма, но, если Габриэлю хочется начать день с осмотра достопримечательностей, она из кожи вон вылезет, а от парней не отстанет.

– Едем, – сказала она.

Полтора часа спустя они заехали на парковку нижней станции канатной дороги у Столовой горы. Выйдя из машины, Джейн уставилась на тросы, уходившие вдоль склона в небеса. Она не особенно боялась высоты, но при мысли о полете на головокружительную высоту по этим тонким струнам в животе у нее стало нехорошо. Она внезапно забыла про усталость, и в голове у нее зароились образы рвущихся тросов, сведения о смерти при падении с высоты двух тысяч футов.

– Я вам обещаю: такого вида нигде больше нет, – сказал Хенк.

– Господи Исусе! Там же люди на скале.

– Столовая гора – излюбленное место скалолазов.

– Они что, совсем рехнулись?

– Да, мы каждый год теряем несколько скалолазов. После падения с такой высоты уже никакого спасения. Только извлечение тела.

– И мы собираемся туда? На самый верх?

– Вы боитесь высоты? – Бледные волчьи глаза весело посмотрели на нее.

– Можешь мне поверить, Хенк, – сказал со смехом Габриэль. – Даже если бы она и боялась, то не призналась бы в этом ни за что на свете.

«И когда-нибудь эта дурацкая гордыня станет причиной моей смерти», – подумала Джейн, садясь в вагончик вместе с десятками других туристов. Ей не давал покоя вопрос, когда эта система проходила проверку в последний раз. Она вглядывалась в работников канатной дороги – нет ли среди них пьяных, обкурившихся и сумасшедших; пересчитывала пассажиров по головам, чтобы убедиться, что их число не превысило норму, надеясь, что при расчетах проектировщики исходили из того, что пассажиры будут той же весовой категории, что и Хенк.

– Ну вот вам первая возможность увидеть Африку, – сказал Хенк, наклонившись, чтобы прошептать ей это в ухо. – Вас удивляет этот вид?

Джейн проглотила слюну:

– Я ее не так себе представляла.

– А что вы себе представляли? Что здесь повсюду бегают львы и зебры?

– Ну, в общем, да.

– Большинство американцев именно так и думают об Африке. Они смотрят по телевизору слишком много передач о животных, а когда сходят с самолета в камуфляжной одежде и спортивных куртках, то удивляются, увидев современный город вроде Кейптауна. Ни одной зебры поблизости. Разве что в зоопарке.

– А я-то надеялась увидеть зебру.

– Тогда вам понадобится несколько свободных дней, чтобы слетать в буш.

– Жаль, но времени у меня нет, – вздохнула Джейн. – К сожалению, наши агентства держат нас на коротком поводке. Досуг в командировках не предусматривается.

Вагончик плавно остановился, двери открылись.

– Ну тогда давайте немного поработаем, – сказал Хенк. – А одновременно можем наслаждаться видом.

С края плоской вершины Столовой горы Джейн с удивлением оглядывала достопримечательности Кейптауна, на которые указывал Хенк: обнажения скальной породы, известные как Пик дьявола и Сигнальная гора, Столовую бухту и остров Роббен на севере, где почти два десятилетия провел в заключении Нельсон Мандела.

– Здесь столько истории. Столько всего я мог бы рассказать вам об этой стране, – Хенк посмотрел на нее, – но теперь мы займемся делом. Убийства в Ботсване.

– Габриэль сказал, что вы участвовали в расследовании.

– Но не на первом этапе – следствие начали еще в Ботсване, а Интерпол подключился, только когда ботсванская полиция установила, что убийца пересек границу и находится в Южно-Африканской Республике. Он воспользовался кредитными карточками двух жертв в приграничных городках. Расплачивался в тех заведениях, где не требуется вводить ПИН-код. Машина, на которой они путешествовали, была найдена около Йоханнесбурга. Хотя преступления совершены в Ботсване, Джонни Постьюмус – гражданин ЮАР. Это дело затронуло несколько стран, вот почему потребовалось участие Интерпола. Мы объявили его в розыск, но так до сих пор и не нашли.

– И дело с тех пор ничуть не продвинулось?

– Не особенно. Но вы должны представлять себе, какие трудности тут стоят перед нами. В этой стране совершается около пятидесяти убийств в день – из расчета на сто тысяч населения это в шесть раз больше, чем в Штатах. Многие дела остаются нерасследованными, полиция завалена работой, криминалистические лаборатории недофинансируются. Кроме того, сами убийства произошли в другой стране – в Ботсване. Координация между разными юрисдикциями не облегчает работу.

– Но вы уверены, что вам нужен именно Джонни Постьюмус, – заметил Габриэль.

Андриссен помолчал, и эти несколько секунд тишины говорили больше любых слов, произнесенных потом.

– Точку я еще не поставил.

– Почему?

– Я покопался в его прошлом. Джонни Постьюмус родился в Южной Африке, сын фермеров. В восемнадцать лет поступил работать в охотничий домик в заповеднике Саби-Сэндс. Он бывал в Мозамбике и Ботсване и в конечном счете стал работать в одиночку – независимым проводником. Жалоб на него никогда не поступало. За годы работы он завоевал репутацию надежного человека. Если не считать одной пьяной драки, никакого криминала или насильственных действий за ним не числилось.

– О которых вам было бы известно…

– Верно, возможно, какие-то случаи не зафиксированы полицией. Убил кого-нибудь в буше, а тело так и не нашли. У меня просто возник естественный вопрос, потому что в его биографии ничто не настораживало. Ничто в его поведении не указывало, что он в один прекрасный день способен увезти восьмерых человек в дельту и там расправиться с семью из них.

– По словам единственной выжившей, именно это и произошло, – сказала Джейн.

– Да, – согласился Хенк. – Об этом она сообщила.

– Есть какие-то сомнения?

– Она опознала Постьюмуса по фотографии двухлетней давности на паспорте, предъявленной ей ботсванской полицией. Других его снимков практически нет, утрачены в пожаре, когда семь лет назад сгорела ферма его родителей. Не забывайте, миз Джекобсон вышла из буша едва живая. Можно ли быть уверенным в правильности ее опознания после таких испытаний и на основании паспортной фотографии?

– Если это не Джонни Постьюмус, то кто?

– Мы знаем, что он использовал кредитные карточки своих жертв. Он взял их паспорта и в те несколько недель, когда они числились пропавшими, мог выдавать себя за одного из них. Это позволило бы ему стать кем угодно, отправиться практически в любое место мира. Включая и Америку.

– А настоящий Джонни Постьюмус? Вы считаете, он мертв?

– Это только гипотеза.

– Но есть какие-нибудь свидетельства, подтверждающие эту теорию? Тело? Хоть какие-то останки?

– Ну, тут тысячи неидентифицированных человеческих останков с мест преступлений по всей стране. Но у нас не хватает средств для их идентификации. Из-за недостатка денег в криминалистических лабораториях на анализ ДНК могут уходить месяцы. А то и годы. Может быть, среди неопознанных останков есть и Постьюмус.

– А может, он жив и обитает сейчас в Бостоне, – сказала Джейн. – Может быть, у него нет уголовного прошлого только потому, что до Ботсваны он не совершил ни одной ошибки.

– Вы имеете в виду Милли Джекобсон.

– Он позволил ей бежать.

Хенк помолчал несколько секунд, оглядывая Столовую бухту.

– Я сомневаюсь, что в то время он считал это проблемой… Я говорю про ее побег.

– Единственная женщина, которая может его опознать?

– Он вполне мог считать ее мертвой. Окажись в дельте любой другой турист, мужчина или женщина, он и двух дней бы не протянул. Я уж не говорю о двух неделях. Она должна была умереть в буше.

– И почему не умерла?

– Стойкость? Везение? – Он пожал плечами. – Чудо.

– Ты видел эту женщину, – сказал Габриэль. – Какой она тебе показалась?

– Я встречался с ней несколько лет назад. Фамилия ее теперь не Джекобсон, а Дебрюйн. Она вышла замуж за южноафриканца. Я помню ее как… абсолютно непримечательную. Такое у меня сложилось впечатление, и, откровенно говоря, я был удивлен. Я читал ее показания и примерно понимал, что ей пришлось пережить. Ожидал увидеть суперженщину.

Джейн нахмурилась:

– Думаете, она дала неправдивые показания?

– Что она встречалась с дикими слонами? Что две недели шла по бушу без еды и оружия? Что питалась только травой и стеблями тростника? – Он покачал головой. – Неудивительно, что полицейские в Ботсване поначалу ей не поверили. Пока не получили подтверждения того, что семь иностранцев не явились в срок на посадку, хотя билеты на соответствующие международные рейсы были куплены ими заранее. Они нашли летчика, доставлявшего туристов в буш, спросили, почему он не заявил об их пропаже. Он сказал, что ему позвонили и сообщили о возвращении в Маун на машине. Лишь несколько дней спустя ботсванская полиция поняла, что Милли Джекобсон говорит правду.

– Но у вас, похоже, есть сомнения.

– Потому что, когда я встретился с ней, она показалась мне слегка… как бы сказать… обеспокоенной.

– Чем же?

– Она скрытная. Не очень общительная. Живет в маленьком городке – у ее мужа там ферма – и почти никогда не выезжает оттуда. Отказалась приехать в Кейптаун для беседы. Мне пришлось ехать в Таус-Ривер, чтобы поговорить с ней.

– Мы отправляемся туда завтра. Она согласилась общаться с нами только на таких условиях.

– Поездка вас ждет великолепная. Прекрасные горы, фермы, виноградники. Но придется вам нелегко. Ее муж – здоровенный упрямый африканер, который никого к ней не подпускает. Думаю, таким образом он пытается ее защитить и не скрывает, что не хочет, чтобы полиция расстраивала его супругу. Прежде чем вы сможете поговорить с ней, вам придется иметь дело с ним.

– Я это прекрасно понимаю, – сказал Габриэль. – Любой муж вел бы себя именно так.

– Изолировал бы жену в глухомани?

– Обеспечивал бы безопасность всеми доступными ему способами. При условии, что она не возражает. – Он скосил глаза на Джейн. – Потому что, Господь свидетель, не каждая жена на это согласится.

Хенк рассмеялся:

– У вас двоих явно были бои местного масштаба по этому вопросу.

– Потому что Джейн слишком часто испытывает судьбу, черт возьми.

– Я – коп, – сказала Джейн. – Как я буду обезвреживать плохих ребят, если ты запрешь меня в безопасности? А этот фермер, похоже, именно так и поступил с женой. Упрятал ее где-то в глуши.

– И вам для начала придется иметь дело с ним, – сказал Хенк. – Объяснить, как вам необходима помощь его жены. Убедить, что это ни в коей мере не подвергнет ее опасности, потому что для него главное – ее безопасность.

– И его не волнует, что Джонни Постьюмус, возможно, сейчас убивает других людей?

– Эти жертвы ему неизвестны. Он защищает близкого человека, и вам придется сначала завоевать его доверие.

– Как, по-вашему, Милли будет сотрудничать с нами? – спросил Габриэль.

– Только до определенной степени. И кто может ее в этом обвинить? Вы представьте, чего ей стоило выжить в дельте. Если вам выпадает такое испытание, вы уже никогда не будете прежним.

– Некоторые становятся сильнее, – сказала Джейн.

– А других такие испытания уничтожают. – Хенк покачал головой. – Боюсь, что Милли теперь не больше чем призрак.