9

Рыночная экономика не работает в институциональном вакууме. Когда система ценообразования исследуется в отрыве от институциональных условий, в которых она функционирует, все нерыночные институты, включая государство, право, социальные нормы и моральные кодексы, считаются внешними по отношению к работе рынка и отдельными от него. Ничто не может быть дальше от истины. Экономистов старательно учили забывать, что большинство экономических явлений – это «социальные факты», говоря на языке социологии, в отличие от естественных или физических явлений, с одной стороны, и психологических факторов – с другой. Контракты, деньги и права собственности – это социальные конструкции. Как напомнил Фридрих фон Хайек несколько десятилетий назад, «в общественных науках вещи – это то, чем считают их люди» (Hayek 1948: 60), и в этом их отличие от природных или психологических явлений. То, что считается социальным фактом в определенном обществе в определенное время (вера в то, что с деловыми партнерами следует вести себя честно или что контракты принято уважать), может не быть таковым в другом месте или в другое время.

В связи с этим наша уверенность в долгосрочных перспективах китайской экономики подкрепляется еще одним обстоятельством – менее заметным, чем экономический подъем или становление рыночных институтов, но оттого не менее значимым для будущего рыночной экономики в Китае. В 2004 году в стране был опубликован новый перевод книги Адама Омита «Исследование о природе и причинах богатства народов». В Китае этот труд был впервые издан в 1902 году в переводе Янь Фу (1854–1921); второй перевод увидел свет в 1930 году (в 1972-м вышло его исправленное и дополненное издание). В предисловии к изданию 2004-го авторы перевода объяснили, почему понадобилось заново переводить классический труд: «Китай вернулся к рыночной экономике. Рыночной экономике требуется соответствующая экономическая теория. А книга Адама Смита „О природе и причинах богатства народов" – это теоретическое обоснование рыночной экономики». После того как Китай вернулся к рыночной экономике, простым китайцам необходимо было иметь в своем распоряжении книгу Омита, но язык первых двух переводов мог показаться современным читателям слишком научным и устаревшим.

Интересно отметить, что авторы последнего перевода «Богатства народов» сокрушаются о том, что современные экономисты недооценивают другой труд Адама Омита – «Теорию нравственных чувств». Это привело к одностороннему пониманию идей шотландского экономиста и, хуже того, к оскудению экономической теории. В Китае Смита читают и уважают как автора обеих книг – «О природе и причинах богатства народов» и «Теории нравственных чувств».

В интервью редактору Financial Times Лайонелу Варберу 2 февраля 2009 года премьер Госсовета КНР Вэнь Цзябао сказал, что «мы стремимся создать такое общество, в котором будут равенство и справедливость, в котором люди смогут получить всестороннее развитие в атмосфере свободы и равноправия. Вот почему я так люблю книгу Адама Смита „Теория нравственных чувств"». На вопрос о будущем китайской политической и экономической реформы Вэнь ответил следующее:

В 1776 году Адам Смит написал «Исследование о природе и причинах богатства народов». В этот же исторический период им была написана «Теория нравственных чувств». Адам Смит приводит великолепные доводы в своей «Теории нравственных чувств». В этой книге он пишет о том, что, если плоды экономического развития общества нельзя поделить на всех, это нездорово с моральной точки зрения и чревато рисками, ибо может разрушить социальную стабильность. Если богатство общества сконцентрировано в руках небольшой группы людей, тогда они идут против воли народа и общество обязательно утратит стабильность .

В более раннем интервью редактору Newsweek Фариду Закарии (23 сентября 2008 года) Вэнь сделал аналогичное признание: «Я очень высоко ценю мораль и верю, что предприниматели, экономисты и государственные деятели должны уделять гораздо больше внимания морали и нравственности. На мой взгляд, высшим мерилом этики и морали является справедливость». 28 февраля 2009 года Вэнь Цзябао поделился с китайскими интернет-пользователями своим пониманием теории Адама Смита: великий экономист считал, что в работе коммерческой системы присутствуют две «невидимых руки» – рука рынка и рука морали.

Вэнь был абсолютно прав, признавая крайнюю важность справедливости и нравственных законов, которые, по Смиту, необходимы для функционирования общества. Справедливость, по Смиту,

представляет главную основу общественного устройства. Если она нарушается, то громадное здание, представляемое человеческим обществом, воздвигаемое и скрепляемое самой природой, немедленно рушится и обращается в прах. Для побуждения к справедливости природа запечатлела в сердце человеческом, в случае ее нарушения, неизгладимое сознание преступления и страх заслуженного наказания; она употребляет эти чувства как вернейшее средство для охранения общественного спокойствия, для ограждения слабых членов, для обуздания вредных страстей и для наказания виновных в преступлениях. Хотя симпатия и составляет естественное свойство человека, все же люди так мало сочувствуют друг другу и так сильно сочувствуют самим себе; несчастья ближних имеют такое ничтожное для них значение в сравнении с самыми пустячными личными их неудачами; они имеют такое множество средств и случаев вредить друг другу, что если бы закон справедливости не был постоянно на страже для их взаимного охранения, если бы он не вызывал их уважения к себе своею святостью и своим важным значением, то они ежеминутно готовы были бы забывать его, подобно диким зверям, и человек боялся бы приблизиться к сборищу людей, как он боится вступить в пещеру, населенную львами» (Smith [1759] 1969: 167–168).

Сравнивая справедливость и нравственность, Смит пришел к выводу, что «законы справедливости суть единственные нравственные правила, отличающиеся строгостью и точностью; что основания всех других добродетелей смутны и неопределенны; что законы справедливости можно сравнить с правилами грамматики, а основания прочих добродетелей – с правилами, установленными критиками для достижения изящества и совершенства в литературном произведении, скорее дающими нам общее понятие о том совершенстве, к которому мы должны стремиться, чем дающими нам средства для его достижения» (Ibid., 517). Тем не менее Смит указал, что жесткие и определенные законы справедливости не будут работать, если не будут поддержаны расплывчатыми, но широко распространенными принципами нравственности.

Вэнь Цзябао интерпретировал идеи Адама Омита, очевидно, под влиянием растущего экономического неравенства, которое превратилось в серьезную социальную проблему в Китае. В «Теории нравственных чувств» слово «справедливость» встречается 93 раза, а «несправедливость» – 52. Для сравнения: «равенство» встречается четыре раза, «неравенство» – дважды. Когда Смит пишет о равенстве, его больше заботит равное отношение суверенной власти ко всем субъектам, и нарушение этого правила представляется ему вопиющей несправедливостью. Смит не предполагал, что понятие равенства будет понято как равномерное распределение всех продуктов труда. На самом деле экономическое неравенство, как многие сейчас понимают, неизбежно, и Смит это признавал:

Где есть большая собственность – там есть и большое неравенство. На, одного очень богатого человека должно приходиться, по меньшей мере пятьсот бедных, и богатство немногих предполагает нищету многих. Обилие богача возбуждает негодование бедняков, которые часто, гонимые нуждой и подгоняемые ненавистью, покушаются на его владения. Только под покровительством гражданских властей владелец ценной собственности, приобретенной трудами многих лет, а быть может, и многих поколений, может ночью спокойно спать.

Он всегда окружен неизвестными врагами, которых, хотя он их никогда не возбуждал, он удовлетворить не может и от, насилия которых он может быть защищен только мощной рукой гражданских властей, всегда готовых наказать их. Приобретение крупной и, обширной собственности возможно лишь при установлении гражданского правительства (Smith [1776] 1976, кн. V: 282).

Поскольку экономическое неравенство неизбежно, для поддержания общественного порядка очень важны законы справедливости. Смит прекрасно осознавал, что «ни одно общество не может процветать и быть счастливым, если значительнейшая часть его членов бедна и несчастна» (Ibid., кн. I: 88). Одна только вопиющая имущественная поляризация способна вызвать настолько глубокую и всеобъемлющую неприязнь к богатым, что даже самое могущественное и беспощадное государство не сможет ее контролировать с помощью одного лишь принуждения, и богатым придется вечно жить в неуверенности и даже в страхе. Приобретение богатства должно происходить в соответствии с законом справедливости – хотя бы ради самих богатых. Когда люди верят, что справедливость соблюдена и для всех открыты равные возможности, даже наименее удачливые в большинстве своем уважают существующие социальные институты, несмотря на их недостатки, и смиряются со своим положением в обществе. Они упорно трудятся, чтобы создать своим детям лучшие условия, вместо того чтобы бросать вызов существующей социальной системе или свергать ее посредством революции.

30 лет назад невозможно было представить себе, что лидер социалистической страны будет читать Адама Омита – интеллектуального прародителя современного капитализма – и тем более его хвалить. Поразительно, что идеи Омита стали одним из важнейших ориентиров в Китае спустя 32 года после смерти Мао Цзэдуна. Но еще больше поражает тот факт, что премьер Госсовета КНР восхищался Смитом как автором двух произведений— «О природе и причинах богатства народов» и «Теории нравственных чувств». Много ли найдется западных политических лидеров, прочитавших «Теорию нравственных чувств»? Вэнь Цзябао неоднократно рекомендовал эту книгу китайским бизнесменам, писателям, студентам университетов и широкой публике. На сайте популярного в Китае интернет-магазина . выставлено более десяти разных изданий «Теории нравственных чувств» в разных переводах и редакциях. На обложке нескольких из них красуется набранная красным шрифтом надпись «Классический труд Учителя, настоятельно рекомендованный премьером Вэнем пять раз». Спустя 30 лет после начала реформ Китай не просто выбрал капитализм как экономическую систему создающую богатство, но и воспринял моральные устои и нравственные принципы, без которых капитализм сам не может существовать.

Однако удивляться тому, что в Китае Адама Омита ценят как философа-моралиста и основателя современной экономики, не стоит хотя бы по одной причине. Конфуций учил, что для достижения социальной гармонии необходимо нравственное самосовершенствование людей. Закон, утверждал он, не может быть единственным или основным источником общественного порядка (например: Ren Xin 1997; Ma Xiaohong 1997; Ma Xiaohong 2004). Высшей добродетелью и основой гармоничного общественного устройства Конфуций считал добросердечие. Очевидно, что одной лишь морали недостаточно для достойного управления современным обществом, и Смит об этом писал. Не менее очевидно, однако, что хорошее управление обществом невозможно без четкого морального кодекса – соображение, редко учитываемое современными экономистами. Рыночная экономика будет подорвана, если все предприниматели начнут действовать, руководствуясь лишь собственными интересами, обманывая где только можно партнеров и нарушая соглашения в погоне за сиюминутной выгодой.

Одно из древних китайских этических предписаний гласит: «Не отказывайся от хороших дел из-за того, что они мелки; не совершай дурных поступков из-за того, что они невелики», – что на первый взгляд противоречит основному догмату современной экономики. Принцип максимизации прибыли заставляет нарушать нормы поведения, пока личная выгода перевешивает издержки. Это четко прослеживается в экономическом подходе к преступности. Однако, совершая добрые дела, человек может подвергаться насмешкам из-за отсутствия корыстолюбия. Вышеприведенная китайская заповедь говорит о той особенности человеческой натуры, о которой современная экономическая наука по большей части умалчивает: наш характер постепенно и почти неуловимо формируется нашими поступками. Поскольку экономика, по сути, рассказывает о людях, зарабатывающих себе на жизнь, характер народа неизбежно отражается в характере национальной экономики. Фрэнк Найт сделал важное замечание, отметив, что общество следует оценивать скорее по тому, какие «потребности оно создает и какой тип характера формирует у жителей страны, чем по тому, насколько эффективно оно удовлетворяет существующие на данный момент нужды» (Knight 1976: 43). Современная экономика принимает как данность потребности, на удовлетворение которых направлено распределение ресурсов, и не учитывает то долгосрочное кумулятивное влияние, которое выбор непременно оказывает на формирование потребностей. Она видит моментальный снимок, а не процесс в его непрерывности. Но экономика удовлетворяет потребности и одновременно сеет семена новых потребностей, которые в свою очередь запустят следующий цикл экономического производства и потребления. Любое действие, которое обещает краткосрочные выгоды, но разлагающе влияет на моральный облик народа, омрачает долгосрочные перспективы рыночной экономики.