Выбросив все, что добавляло лишний вес: доспехи, оружие, запас провизии и воды, даже матрасы из жилых кают для команды, – маршал Мазоти превратила несколько воздушных кораблей, захваченных на горе Киджи, в легкие скоростные суда, и, верная их общей с Рисаной идее, составила команды для них только из женщин. Не имевшие себе равных в скорости и маневренности, они без проблем уходили от кораблей гегемона и летали над всеми островами Дара; их тяжелые преследователи были медленнее и не могли долго находиться в воздухе.

Пролетая над городами, корабли Дасу сбрасывали листовки, в которых перечислялись грехи Мата Цзинду: массовая резня в Диму, убийство пленных на Волчьей Лапе, почти полное уничтожение сдавшегося и мирного Пэна, нарушение обещания справедливых наград лидерам восстания, убийство короля Туфи…

Уверенный тон, красочный язык, яркие иллюстрации – сначала, когда Кого Йелу показал листовки Куни, они вызвали у него беспокойство.

– Факты в обвинениях, вполне возможно, правдивы, но почему мы должны сообщать их так, будто это сплетни, которые шепотом пересказывают в чайных домах?

– Сир, это единственный способ пробудить интерес простого народа, – ответил Кого.

– Я знаю, но мне кажется, что это… немного слишком. Мы тоже совершали поступки, которыми не можем гордиться, и, кто знает, возможно, в будущем сделаем что-нибудь не очень правильное. Если будем вот так нападать на Мата, люди подумают, что мы лицемеры.

– Лицемерие беспокоит только тех, кто в чем-то виноват, – заявил Кого.

Ему не удалось убедить Куни, но тот всегда был готов прислушиваться к советам, поэтому неохотно кивнул.

Торулу Перинг, у которого практически не было опыта сражений с воздушными кораблями, придумал план.

Когда один из кораблей Дасу направился к Чарузе, Перинг приказал кораблям Кокру, находившимся возле столицы, устроить им ловушку. Они поднялись в воздух в последний момент и направились на восток, чтобы перехватить противника, что позволило им воспользоваться тем, что в этот момент вставало солнце и на время ослепило пилота из Дасу. А когда он осознал, какая опасность ему угрожает, корабли Кокру оказались слишком близко и приготовились к сражению, в котором более легкий, с небольшой командой корабль Дасу ждало неминуемое поражение.

Но дело было зимой, и в тот момент, когда корабли собрались выпустить первый залп горящих стрел, разразился сильный ураган и пошел ледяной дождь. Довольно скоро на корпусах образовалась наледь, они стали тяжелее, и дополнительный вес начал тянуть их к земле. Кораблю Дасу ничего не оставалось, кроме как приземлиться, хотя он оставался в целости и сохранности.

Однако Луан Цзиа, который во время своих путешествий прекрасно изучил погодные условия на разных островах Дара, был к этому готов. Он посоветовал Джин снабдить экипаж пиками с длинными ручками, и члены команды, высунувшись из гондолы, сбили ими лед с корпуса корабля. В следующее мгновение он, нисколько не пострадав, снова поднялся в воздух да еще успел сбросить на столицу Кокру огромное количество памфлетов.

– Рапа, моя вторая половина, неужели ты действительно собираешься выступить против сына Кокру?

– Куни тоже сын Кокру, и Туфи им был, и еще многие другие, которые погибли. Ты выбрала себе фаворита; я тоже.

– Я не думала, что наступит день, когда одна богиня-сестра пойдет против другой.

– Мне очень жаль, Кана, но наши сердца такие же разные, и их наполняют сильные чувства, совсем как у смертных.

Мата Цзинду читал памфлет, и с каждой новой строчкой его гнев разгорался все сильнее.

«Ложь, здесь все ложь!»

Он убивал только трусов, предателей и врагов и всегда вел себя великодушно и щедро со своими истинными друзьями.

Куни Гару, предатель, несмотря на свои грязные приемы и банду разбойников, красовался перед толпами невежественных простолюдинов, в то время как собственная тетя Мата считала племянника тираном. Все-таки в мире нет справедливости.

Неожиданно он почувствовал, что задыхается в своей комнате, и вышел во двор глотнуть свежего воздуха.

В тени сладкого оливкового дерева сидела Мира и что-то вышивала. Гроздья бледно-желтых цветов свисали с веток вечнозеленого дерева у нее над головой, и их окутывал сильный сладковатый аромат, надолго остававшийся в легких. Мата подошел ближе посмотреть, чем она занята.

Оказалось, что Мира вышивает мелкими стежками и только черными нитками его портрет – получалось что-то вроде картины, написанной чернилами.

Мира не слишком точно изобразила его фигуру и лицо: тело представляло собой длинный вытянутый ромб, голова – овал с двумя треугольниками вместо глаз, – однако при помощи неровных линий и геометрических фигур сумела показать Мата в полете: он будто мчался на воздушном змее, размахивая мечом. Эта картина, с мягкими изгибами и переплетением света и тени, была не слишком близка к реальности, но каким-то образом побеждала ее, словно показывала скелет мира, прячущийся под плотью. Мата Цзинду на ее картине являл собой воплощение духа и силы, а потому гнев его мгновенно улетучился.

– Очень красиво.

– Я сделала несколько, – сказала Мира, – но ни одна не кажется мне правильной: никак не могу до конца понять вашу суть, чтобы передать.

Мата Цзинду сел рядом и почувствовал, как ее спокойствие, подобное дуновению прохладного ветерка, передается ему и напряжение отступает. Мира никогда не говорила с ним о государственных делах, не пыталась убедить отдать предпочтение какой-то определенной фракции. Если она чего-то и хотела, это было всегда просто: дом, цветок, который она как-то раз видела, пение птиц по утрам.

Хотел бы он так же легко получать удовольствие от жизни.

– И каково это? Я имею в виду, как тебе удается вышивать картины? Мне кажется, такая работа требует терпения и огромной усидчивости: один стежок за другим… да еще настолько маленькие.

– Мне кажется, это не слишком отличается от того, что делаете вы, – ответила девушка, не отрываясь от работы.

Мата Цзинду рассмеялся.

– Я гегемон всех островов Дара. Стоит мне топнуть ногой, как тысячи людей начинают дрожать от страха. Проводить параллель между моими делами и твоими пустыми женскими занятиями все равно что сравнивать крубена в море с муравьем у меня под ногами.

Будто в подтверждение своих слов он растоптал муравья, превратив в крошечное пятно на дорожке. Мира посмотрела на то, что осталось от насекомого, потом подняла глаза на Мата, и ему показалось, что внутри у нее что-то изменилось, сдвинулось, заняв новое положение. Когда она заговорила, ее голос прозвучал совсем иначе.

– Когда ведете армию на поле боя, вы тоже создаете картину, с той лишь разницей, что я использую иглу, а вы – меч; я делаю стежки, вы – трупы; у меня получается фигура на полотне, вы же творите новый порядок власти в мире. Да, вы работаете на огромном полотне, но я не думаю, что удовлетворение, которое мы оба получаем от своих занятий, так уж отличается одно от другого.

Мата не нашелся что ответить, ее слова привели его в ярость, хотя он и не знал почему. Проще всего было бы отмахнуться от них, заявив, что ее женский ум не в состоянии по достоинству оценить его грандиозный замысел, но ему почему-то хотелось заставить ее понять. Ведь он всегда мог доставить ей удовольствие, разве нет?

– Глупо сравнивать твои чувства с моими. Я влияю на жизнь каждого жителя островов, в то время как ты существуешь лишь в узком женском круге и видишь впереди всего на несколько футов.

– Вы правы, – согласилась Мира. – Однако в глазах богов мы с вами не слишком отличаемся от муравьев. Утешением мне служит то, что мои удовольствия не приносят смерть и страдания, а когда я умру, никто не вздохнет с облегчением и не станет прыгать от радости. Кроме того, я не забуду ни одно имя или лицо, которое имеет для меня значение.

Мата вскочил с места и поднял было руку, но понял, что, если вложит в удар всю свою силу, эта женщина умрет на месте. Он уже множество раз испытывал нечто подобное на поле боя, когда готовился нанести смертельный удар при помощи На-ароэнны или Горемао, и всегда видел в глазах своих жертв страх, отчаяние, недоверие или желание бросить вызов, но Мира смотрела на него совершенно спокойно: он не заметил даже намека на страх.

– Я хочу понять вас, Мата, но думаю, вы и сами себя не понимаете.

Королевства Тиро, старые и новые, разваливались одно за другим, точно ими управляли безалаберные дети, и аристократы оказывались в мире, переполненном свежеиспеченными лордами.

Короли сидели на своих тронах, с каждым днем все больше опасаясь за собственное благополучие. В конце концов, Мата Цзинду ведь прогнал короля Туфи и забрал себе его владения, потому что его поддерживала большая армия. Пример Мата казался весьма заманчивым генералам других королевств Тиро и пугал королей.

Мата ничего не делал, чтобы остановить эту тенденцию, и в нескольких королевствах амбициозные генералы устроили перевороты и заняли места своих прежних господ. Иногда смена власти проходила без кровопролития.

Корабли Кокру кружили около островов Руи и Дасу, закрыв все подступы к ним точно плавучая деревянная стена. Несколько кораблей Дасу спряталось в гаванях, опасаясь выходить в открытое море. Куни Гару не предпринимал никаких попыток построить собственный флот, чтобы бросить вызов гегемону. Вторжение с воздуха было невозможно, потому что воздушные корабли не обладали необходимыми возможностями.

Когда, после того как Дасу засыпал все острова Дара памфлетами, наступило затишье и поползли слухи, что, возможно, король Куни просто хотел получить более просторную тюрьму, где больше места для жизни. Постепенно дисциплина на кораблях Кокру стала не такой жесткой, матросы во время бесконечного патрулирования играли в карты или рыбачили, чтобы немного разнообразить свой надоевший рацион. Иногда они видели большие стаи крубенов, которые проплывали под кораблями на морских маршрутах между Руи и Большим островом. Считалось, что заметить крубена – хорошая примета. Матросы радовались своему везению и часто повторяли, что, возможно, это знак расположения богов к Мата Цзинду и они скоро вернутся в свои удобные теплые дома.

На пустынном участке побережья Луто глубокой ночью появилась стая крубенов: один, два, три… десять, – промчалась, разрезая волны, и выбралась на берег дожидаться, когда начнется прилив, чтобы снова вернуться в море. Звук, с которым их тела скользили по песку, был скорее металлическим, а не таким, какой издает живая плоть: больше похожим на звон оружия, упавшего на каменный пол.

Неожиданно крубены зевнули, широко раскрыв пасть… шире, еще шире, и вот уже верхняя часть их голов сдвинулась назад настолько, что уперлась в спину, а потом из брюха покрытых чешуей китов начали выбираться сотни людей. Солдаты в форме армии Дасу, прятавшиеся внутри механических крубенов, провели внутри подводных кораблей несколько дней и теперь с жадностью вдыхали солоноватый морской воздух.

Затем они растворились в ночной тьме, чтобы присоединиться к своим товарищам, которые построили временные бараки в пещерах вдоль побережья. Пустые корабли закрыли «рты» и стали ждать прилива, чтобы снова опуститься под воду, направиться на Руи и забрать новую партию пассажиров.

Если бы кто-то посмотрел на флаги, которые несли солдаты, то заметил бы небольшие изменения: тело кита на красном фоне покрывала сине-черная чешуя, а лоб украшал огромный рог. Теперь символом Дасу стал крубен, восстающий из моря крови.

Механические крубены – подводные корабли – были изобретением Луана Цзиа и Джин Мазоти, которые оба невероятно гордились. Когда они пытались придумать способ миновать флот Мата, закрывавший все проходы, чтобы высадить свою армию на Большом острове, Джин в шутку пожалела, что Куни не может снова призвать крубенов, как в той легендарной экспедиции, когда они сместили императора Ириши.

И тут в глазах Луана вспыхнул радостный огонь.

– Нам не нужно призывать крубенов, мы сами их сделаем.

Он потянулся к Джин и взял ее за руки, и она не стала их убирать, наслаждаясь теплом прикосновения любовника.

Чтобы построить лодку, которая могла бы опуститься под воду, требовалось использовать принципы, позволявшие воздушным кораблям держаться в воздухе, учитывая при этом более плотную среду. Луан с радостью бросился решать трудную задачу.

Корабли строили тайно, в морских пещерах на Руи, подальше от разведывательных воздушных кораблей и шпионов Цзинду. Из пластин тонкого прочного железа, из которого выковывали мечи, сделали кольца и поместили их на планки из прочного дерева – так бондарь укрепляет бочки металлическими обручами. Затем неподвижные части соединили вместе короткими цепями, чтобы тело крубена было подвижным и могло менять положение, как живое существо. Потом его обернули акульими и китовыми шкурами, чтобы оно стало водонепроницаемым, а впереди установили заостренный бушприт из железного дерева, изображавший рог крубена.

Резервуары, расположенные на дне лодок и обеспечивавшие плавучесть, позволяли механическому крубену подниматься или опускаться в зависимости от того, чем были заполнены: водой или воздухом, который нагнетали в них меха. Внутри хватало места для команды, солдат и товаров. Глаза, сделанные из толстых кристаллов, позволяли людям видеть, что происходит снаружи. Другие окошки, поменьше, шли вдоль бортов, чтобы обеспечить светом темные внутренние помещения.

Корабли должны были походить на настоящих крубенов сверху – именно оттуда следовало ждать самой серьезной опасности. Женщины из вспомогательных отрядов армии Дасу использовали косметику, чтобы нарисовать на бледной коже чешую, и сделали это так тщательно и искусно, что никакой наблюдатель с воздушного или морского корабля не смог бы даже заподозрить, что она не настоящая.

Когда был готов план создания кораблей, осталось решить три проблемы.

Первая состояла в том, что вода, в отличие от воздуха, оказывала сильное давление, и, как бы они ни старались сделать корабли водонепроницаемыми, те все равно сильно протекали и разваливались, если опускались на слишком большую глубину. Однако эта проблема не была фатальной, потому что задача механических крубенов лишь проплыть под судами противника и не попасться на глаза воздушным разведчикам Мата Цзинду. Большую часть времени они находились практически у поверхности воды и уходили в глубину только по необходимости.

Вторая проблема – дыхание находившихся внутри людей. Джин, которая великолепно плавала и ныряла, выяснила, что некоторые молодые жители Дасу, чтобы насладиться прекрасным зрелищем кораллов и морских звезд в мелких лагунах, опускали голову под воду, зажав в зубах соломинку, так что другой ее конец выступал над поверхностью.

Взяв за основу этот опыт и поведение настоящих крубенов, она изобрела дыхательные трубки. Один конец такой трубки оставался внутри корабля, другой, прикрепленный к плавучему бую, можно было выставить над поверхностью. Затем из трубок выкачивали воду, заполняли их воздухом, и вырывавшиеся из них струи почти не отличались от тех, что выдували крубены.

Труднее всего оказалось заставить механического крубена двигаться вперед. Сначала Луан решил, что управлять хвостом, точно гигантским веслом, будут находящиеся внутри люди, чтобы плавник шевелился, как у настоящего крубена, но эта работа отнимала слишком много сил и не годилась для долгого путешествия от Руи к Большому острову.

И тут Луан вспомнил одного из эксцентричных изобретателей Кого, представившего машину, которая могла вращать колеса при помощи пара от горячего вулкана и резервуара с водой, и слегка усовершенствовал принципы ее работы. Кроме того, во время своих путешествий по островам он узнал, что по дну океана между Руи и Большим островом тянется гряда подводных вулканов, чьи вершины находятся практически у поверхности воды так, что камни вокруг них раскаляются докрасна. Луан и Джин натренировали команды механических крубенов зависать над этими местами, при помощи механических рук доставать раскаленные камни и опускать в специальные баки под днищами лодок. От горячих камней вода в них закипала, и пар, проходивший через серию труб, приводил в действие поршни, шестеренки и рычаги, соединенные с хвостовым и грудными плавниками. Инженеры, находившиеся внутри механических крубенов, собирали достаточное количество раскаленных камней, чтобы добраться до следующего вулкана. Таким способом, поднимаясь, чтобы сделать вдох, и опускаясь за горячими камнями – флот подводных кораблей плыл по океану, точно стая живых крубенов. До тех пор пока придерживались маршрута, вдоль которого располагались подводные вулканы, они могли путешествовать по несколько дней. Так, пусть и медленно, механический флот тайно перевозил армию Дасу на Большой остров.

Когда последний отряд благополучно высадился на побережье Луто, Мазоти отдала приказ.

Наблюдатели в «вороньих гнездах» на кораблях северной Гэфики, Хаана и покоренного Руи увидели, как внизу, под ними, снова проплывает стая крубенов. Матросы перегнулись через ограждение, чтобы получше разглядеть удивительных китов, но огромные существа, оказавшись под кораблями, замедлили движение и начали подниматься на поверхность.

Послышались лихорадочные приказы капитанов сменить курс, чтобы убрать корабли с их пути, но поздно: под громкий треск дерева и вопли удивленных матросов Кокру механические крубены всплыли на поверхность, разбивая гигантскими рогами днища кораблей и ломая кили. Потерявшие управление корабли сталкивались, весла цеплялись друг за друга, а крубены продолжали методично наносить им смертоносные удары.

Флот, окружавший Руи, был уничтожен за несколько часов, и теперь море усеивали обломки, за которые цеплялись оказавшиеся в воде люди.

Так Дасу установил контроль над морем, не поднимаясь на поверхность.

Гинпен пал без единой жертвы. Король Косуги, увидев огромную армию с копьями и стрелами наготове у стен города, сдался, и маршал Мазоти позволила ему остаться в заново отстроенном дворце в качестве гостя Дасу.

Когда Джин объявила, что ее армия не причинит вреда населению покоренных территорий, жители Хаана поначалу отнеслись скептически к ее словам, но постепенно начали успокаиваться, поскольку солдаты вели себя в соответствии с ее обещанием.

– Итак, ты нашел себе нового господина, – с горечью заметил король Косуги, когда увидел Луана Цзиа.

– Я по-прежнему служу народу Хаана, – поклонившись, ответил тот.

Флаги Дасу, украшенные изображением крубена, трепетали на ветру, сообщая всем, что король Куни вернулся на Большой остров.