Чаруза, четвертый месяц четвертого года Праведной Силы.

– Я уже давно не думал о том дне, – сказал Луан Цзиа, глядя вдаль, за яркий круг света костра.

– В тот день ты показал мне, что один человек способен изменить мир, – проговорил Куни. – И нет ничего невозможного.

Луан улыбнулся.

– Я был молодым и безрассудным, но даже если бы и добился успеха, это бы ничего не изменило.

Куни его слова потрясли.

– Почему?

– Когда Мапидэрэ умер, я испытал короткий приступ паники и не мог себя простить за то, что безвозвратно упустил шанс ему отомстить. Он был повинен в смерти моей семьи, в том, что у меня отняли блестящее будущее, в гибели моего Хаана.

Потом император Ириши и регент превратили империю в игровую площадку. Мапидэрэ умер – и, судя по слухам, перед смертью пребывал в плачевном состоянии, – но его творение, империя, продолжала жить. Убить императора недостаточно – необходимо прикончить саму империю.

Я направляюсь в Чарузу, чтобы предложить свои услуги королю Косуги. Пришла пора вернуть Хаан и уничтожить останки империи.

Куни явно колебался.

– Ты считаешь, что будет лучше вернуться в те дни, когда королевства Тиро постоянно воевали друг с другом? Империя пользуется жестокими методами, но иногда я задаю себе вопрос: а лучше ли было для простого народа при Криме и Шигине? Должен быть какой-то другой выход, помимо этих двух гнилых путей.

Луан Цзиа внимательно посмотрел на необычного молодого человека: было странно видеть мятежника, который открыто сомневался бы в правильности того, что делал, – и понял, что Куни Гару ему нравится.

– Я думаю, восстание – лишь начало, – сказал Луан. – Это похоже на охоту на оленя: на поле толпится куча народу, все размахивают луками и копьями, но сказать заранее, кому повезет, невозможно. Как закончится наша охота, зависит ото всех нас.

Куни и Луан по-братски разделили жареного зайца, приправленного травами, которые собрала Джиа, и запивали его сладким араком из меха гостя.

Беседа их затянулась до глубокой ночи, когда остальные уже давно легли спать, а костер прогорел, превратившись в мерцающие алые угли, и неловкость первого знакомства исчезла, положив начало новой дружбе, наполненной уважением и искренностью.

– Как жаль, что приходится расставаться слишком быстро, – вздохнул Луан Цзиа, соединив ладони и направив их в сторону Куни в традиционном хаанском жесте прощания.

Они стояли перед «Второй волной», вполне комфортным, но не бросающимся в глаза постоялым двором в Чарузе, где Куни некоторое время назад устроил своих спутников.

– Я многому у тебя научился, несмотря на то, что мы проговорили всего одну ночь, – сказал Куни. – Ты мне снова показал, как велик мир и как мало я о нем знаю.

– У меня такое ощущение, что очень скоро ты увидишь и узнаешь гораздо больше, чем я, – ответил Луан. – Лорд Гару, ты напоминаешь мне спящего до поры до времени крубена.

– Это предсказание?

– Скорее догадка, – поколебавшись, сказал Луан.

– Жаль, что ты не произнес этих слов в присутствии моих родных и друзей, – рассмеялся Куни. – Многие до сих пор думают, что я никчемное существо. Только лучше я буду семенем одуванчика, а не крубеном.

Луана на мгновение удивили слова Куни, но потом на его лице расцвела улыбка.

– Прошу прощения, лорд Гару: мне не следовало говорить слова, которые могли быть восприняты как лесть. Пусть ты не можешь похвастаться высоким происхождением, но у тебя благородные мысли.

Куни покраснел и, поклонившись в знак благодарности, с улыбкой произнес:

– Друг мой, я хочу, чтобы ты знал: за моим столом для тебя всегда найдется место и не важно, что нам готовит будущее.

Луан Цзиа с серьезным видом кивнул:

– Спасибо, лорд Гару, но я намерен служить королю Косуги. Мне необходимо отправиться к нему и исполнить свой долг перед Хааном.

– Разумеется, я не хотел проявить неуважение: просто жаль, что мы не встретились раньше.

Король Туфи понятия не имел, что ему делать с «герцогом Дзуди». Такого титула, как, впрочем, и королевства, не существовало, и он не помнил, чтобы придумывал то или другое, но с таким же тактом, с которым принял новость о короле западного Кокру, великодушно позволил этому коренастому молодому человеку, больше похожему на разбойника, представляться как пожелает.

После того как его титул признал сам король, Куни Гару понял, что должен серьезнее относиться к своему новому положению. Если даже король обращается с ним, как с герцогом, значит, определенно нужно вести себя соответственно.

Сделав для себя такой вывод, Куни заговорил:

– Ваше величество, я прибыл сюда не только для того, чтобы выказать вам свое почтение, но и привез важные новости. Армия Тано Намена направляется на юг, и многие города, захваченные прежде Кримой и Шигином, могут сдаться, поскольку он пользуется репутацией невероятно жесткого военачальника. Впрочем, Дзуди уже это сделал.

«Значит, ты герцог, которому нечего предложить, – подумал король Туфи. – По сути, мошенник. Но мне нравится, как ты сумел придержать эту новость до того момента, пока я не представил тебя двору».

– Мне нужна армия, чтобы вернуть Дзуди, и мы должны вместе остановить имперские войска.

«Ага, нищий, зато смелый!»

– Вопросы, касающиеся военной стратегии, вам следует обсудить с маршалом Цзинду. – Королю Туфи больше всего на свете хотелось поскорее избавиться от этого типа.

– Мата, я не допущу ничего подобного. Это огромный риск, – сказал Фин Цзинду. – Если верить рассказу Тэки Кимо про падение Диму, то Намен основательно подготовлен. Лучше подождать, когда его войска придут сюда.

Племянник собрался было возразить, но стража доложила, что пришел герцог Дзуди Куни Гару, чтобы встретиться с маршалом Цзинду.

– Кто такой этот герцог Дзуди? Ты о нем что-нибудь слышал? – спросил Фин, но Мата лишь пожал плечами.

Куни вошел и тут же невольно ахнул. Посреди палатки стоял самый необычный из всех представителей рода человеческого, каких ему когда-либо доводилось видеть. Рост его явно превышал восемь футов, а каждая рука казалась вдвое толще бедер Куни, хотя про него никто бы не сказал «стройный». Внешние уголки удлиненных узких глаз слегка загибались вверх, точно тело дирана, и в каждом было по два зрачка.

К счастью, проведя достаточно времени в игорных домах, Куни научился придавать своему лицу непроницаемое выражение. Не теряя ни мгновения, он схватил Мата за руки, посмотрел ему в глаза – решив сосредоточиться на зрачках, расположенных ближе к носу, – и радостно сообщил, как рад, что ему наконец представилась возможность познакомиться с легендарным герцогом Фином Цзинду из Таноа, маршалом Кокру.

– Это мой дядя, – поправил его Мата, которого развеселила смелость этого маленького человечка.

Конечно, Куни Гару не был маленьким – скорее среднего роста, чуть меньше шести футов, но по сравнению с Мата все выглядели карликами. А пивное брюшко указывало на то, что боец из него никакой, – недостаток, с точки зрения Мата, но ему понравилось, что человечек нисколько не смутился и не испугался его габаритов и диковинных глаз.

Куни, похоже, совершенно не огорчился из-за своей ошибки и, повернувшись к Фину Цзинду, продолжил, даже не переведя дыхания:

– Разумеется. Теперь я вижу: вы невероятно похожи. Мои поздравления, маршал Цзинду: у вас замечательный преемник. Кокру повезло, что его защищают два таких великолепных воина.

Они сели на простые циновки, и Куни тут же принял удобную позу «геюпа», подобрав под себя ноги. Поколебавшись мгновение, Мата и Фин последовали его примеру. По какой-то причине простые манеры Куни их не беспокоили: от гостя исходили волны тепла и энтузиазма, которые вызывали уважение, хотя вел он себя совершенно не как аристократ.

Куни быстро объяснил, зачем пришел, а потом изложил свой план защиты Дзуди.

Дядя и племянник переглянулись и одновременно расхохотались.

– Герцог Гару, вы не поверите, – сказал Фин Цзинду, отсмеявшись. – Перед тем как вы пришли, мой племянник спорил со мной по поводу военной стратегии. Я считал и продолжаю считать, что нам следует остаться по эту сторону долины Порин, укрепить наши позиции и ждать, когда явится Намен. Мы должны быть готовы отдать все города северного Кокру. В этом случае, когда Намен до нас доберется, его люди устанут, а линии снабжения будут слишком растянуты. Таким образом, у нас появится возможность одержать победу.

– Я же придерживаюсь прямо противоположного мнения, – заметил Мата, – и считаю, что мы должны нанести удар по армии Намена сейчас. До сих пор он не встретил серьезного сопротивления – идиот Крима понятия не имел, что делает, – поэтому слишком самонадеян, а его люди – чрезмерно уверены в успехе. Если мы с дядей возьмем часть наших лучших солдат и встретим Намена около одного из городов на равнине, то сумеем его разбить до того, как он пройдет в глубь Кокру. Эта победа поможет остальным мятежникам вновь обрести уверенность, которая поколебалась после смерти короля Джидзу.

– Я думаю, Дзуди вполне подойдет для того, что вы задумали, – сказал Куни, уловив идею Мата.

– А я повторю, что это огромный риск. – Фин замолчал, мысленно что-то посчитывая. – Тебе потребуется по меньшей мере пять тысяч человек, если ты намерен оказать достойное сопротивление Намену, но сейчас мы не можем выделить тебе такое количество солдат. Если не сможешь удержать Дзуди и потеряешь их, то значительно ослабишь оборону Чарузы, а это, возможно, изменит расположение сил и исход войны.

– Жизнь – это большая игра, – возразил Куни. – Исход любой войны предугадать невозможно, как невозможно победить, не рискуя.

Мата Цзинду согласно кивнул: Куни Гару произнес вслух то, о чем он и сам думал.

– Но не следует забывать и о моральном аспекте, – продолжил Куни. – Если вы отдадите весь север Кокру Намену и он снова станет принадлежать Ксане, жителей городов ждет суровая расплата за то, что пошли за Кримой, Шигином и королем Туфи. Если мы бросим этих людей на произвол судьбы, если сделаем их жертвами абстрактной стратегии, они перестанут поддерживать наше дело. Под знамена Кримы и Шигина, а потом короля Туфи они встали потому, что поверили: без империи их жизнь станет лучше. Некоторые из нас положили много сил на то, чтобы эта мечта сбылась, и я считаю, что мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы помешать Намену ее уничтожить.

Фин задумался над словами гостя. Его беспокоило, что племянник слишком горяч, для того чтобы командовать армией, но этот Куни Гару казался вполне здравомыслящим и мог бы стать отличным дополнением к храбрости и воинственному пылу Мата.

Наконец он принял решение.

– Хорошо, я дам Мата пять тысяч человек, но вы отправитесь вместе с ним как второй командир. Не подведите меня. Я же тем временем буду продолжать набирать и тренировать добровольцев, чтобы усилить наши позиции здесь. Чем дольше вам удастся задерживать Намена, тем больше шансов, что я смогу прийти к вам на помощь и снять блокаду.

Джиа решила остаться в Чарузе из-за своего положения, и Фин обещал заботиться о ней, как о родной дочери.

– Будь осторожен, – напутствовала она мужа, изо всех сил пытаясь выглядеть храброй.

– Тебе не о чем беспокоиться: я никогда не рискую зря… ну если только меня не опаивают травами.

Джиа рассмеялась, и Куни подумал: как она красива сейчас, с мокрыми от слез щеками, точно персиковое дерево после дождя. А она смущенно добавила:

– Кроме того, уже совсем скоро появится маленький Гару.

Они еще долго молча держались за руки, до самого восхода, до тех пор, когда уже больше нельзя было делать вид, что вокруг никого нет, что не слышат людей и лошадей, готовящихся выступить в поход. Куни крепко поцеловал жену и, не оглядываясь на маленькую хижину, в которой ее поселили, вскочил в седло.

Возвращение в Дзуди заняло гораздо меньше времени, чем дорога в Чарузу: на лошадях передвигаться значительно быстрее.

Куни улыбнулся Тану, который ехал с ним рядом.

– Надеюсь, теперь мне не придется выслушивать твои жалобы на то, что нам нужны лошади, – по крайней мере некоторое время.

Тан ничего не ответил, потому что не мог отвести взгляд от Рефироа, необычного жеребца Мата, который, казалось, был родом из другого мира. Тан не мог поверить, что такая лошадь существует в природе, и меньше всего – что на ней кто-то ездит. Ему отчаянно хотелось познакомиться с Рефироа поближе, когда у него появится такая возможность.

Как только в пыли, поднятой копытами лошадей, стали проступать красные знамена Кокру, солдаты, стоявшие на стенах Дзуди, тут же воспрянули духом. Возможно, генерал Намен и мог одержать победу, но имперскую армию пока никто не видел, а войско короля Туфи уже стояло у ворот. Лейтенанта Досу быстро поймали и связали, флаги, висевшие на стенах, поменяли, и теперь они соответствовали тем, что развевались над армией, приближавшейся к Дзуди по дороге. (Однако солдаты, охранявшие стены, аккуратно сложили и спрятали белые имперские знамена: мало ли, как изменятся обстоятельства – следует быть готовым ко всему.)

Мата Цзинду был в полной боевой кольчуге, а На-ароэнна и его спутник Горемо висели у него на спине. Перед тем как они выступили, Куни попросил разрешения посмотреть необычный меч, но тот оказался таким тяжелым, что он с трудом смог поднять его обеими руками – даже язык высунул, потешаясь над своими попытками, – и вернул Мата.

– Даже через сто лет упорных тренировок мне не стать таким воином, как вы.

Мата кивнул, принимая похвалу, но ничего не ответил, потому что видел: Куни искренне восхищен, а не пытается завоевать его расположение. Только сильный человек способен признать свои слабости.

По сравнению с огромным конем Мата, Рефироа, остальные лошади казались карликами, как и люди рядом с самим Мата. Он натянул поводья, сдерживая недовольство из-за того, что приходится ожидать остальных. Куни Гару, переодевшийся в дорожную тунику, ехал рядом с Мата на старом белом мерине, который всю свою жизнь был ломовой лошадью и в отличие от Рефироа походил на пони или ослика, однако у него имелось одно серьезное достоинство: покладистость. Куни был не самым умелым наездником, поэтому данное качество позволяло ему чувствовать себя в безопасности.

Необычная парочка первой въехала в Дзуди, а за ней следом в город вошла армия Кокру. Гарнизон Дзуди выстроился у ворот, чтобы приветствовать новоприбывших, словно не на этих стенах всего несколько часов назад развевались имперские флаги. Несколько солдат привели лейтенанта Досу, похожего на овцу, которую связали, чтобы отвезти на рынок, и швырнули под ноги лошадям Мата и Куни. Смирившись со своей судьбой, пленник закрыл глаза и не пытался сопротивляться.

– Этот человек предал герцога Дзуди? – спросил Мата Цзинду. – Думаю, мы сначала привяжем его к лошади и протащим через весь город, потом выпотрошим, четвертуем и отправим по частям генералу Намену в качестве приветствия.

Доса задрожал.

– Мне представляется, что это наказание для него слишком легкое, – возразил Куни. – Генерал Цзинду, не позволите ли мне с ним разобраться?

– Разумеется, – разрешил Мата. – Он ведь вас оскорбил, так что это будет справедливо.

Куни спрыгнул с лошади и подошел к связанному пленнику.

– Ты действительно считал, что у нас нет ни единого шанса против Намена?

– Зачем задавать вопрос, ответ на который вы и так знаете? – с горечью в голосе проговорил Доса.

– И ты решил, что нет смысла жертвовать людьми.

Пленник устало кивнул.

– Ты не слишком верил, что я смогу защитить Дзуди.

– Вы всего лишь разбойник с большой дороги, и не более того! Что вы можете смыслить в военном деле? – рассмеялся Доса, решив, что нет никакого смысла притворяться и пришла пора сказать этому идиоту все, что о нем думает.

– Понятно. Возможно, на твоем месте я поступил бы так же. – Куни опустился на колени и развязал пленника. – Поскольку ты пытался спасти жителей Дзуди, включая моих родителей, брата и родственников жены, в соответствии с учением Кон Фиджи с моей стороны будет неправильно тебя казнить, даже несмотря на то что ты меня предал. Но будь уверен: мы разобьем старика Намена и имперских бандитов. Что же касается наказания, пусть это решают люди, которые пошли за тобой в надежде обрести храбрость и верность.

Доса, не в силах поверить своим ушам, молча смотрел на свои развязанные руки, а через мгновение опустился перед Куни на колени и прижался лбом к земле.

Мата Цзинду нахмурился, считая, что Куни Гару совершает ошибку, что слишком мягок, как женщина, и не имеет понятия о дисциплине. Проявив великодушие к предателю, он показал всем, что такое возможно, а уж что желающие обязательно найдутся, можно и не сомневаться. Но раз было решено, что судьба мерзавца в руках Куни, вмешаться он не мог.

Мата лишь покачал головой, выразив тем самым свое недовольство. Не стоит обострять отношения: им еще предстояло многое сделать, а войско Намена могло появиться в любой момент.

Будучи градоначальником, Доса не трогал семьи Гару и Матиза. Куни с радостью выслушал это известие и в очередной раз убедился, что принял правильное решение, пощадив его.

Первым делом Куни отправился навестить Гило, отца Джиа. Тот держался вежливо, но холодно и отстраненно, и Куни понял, что тесть по-прежнему не верит в прочность его положения, поэтому не стал задерживаться и отправился к родителям.

Прием, который ему оказали в родном доме, был совсем иным. Куни едва успел увернуться, когда ему в голову полетел сапог, как и Мата, который решил пойти вместе с другом в знак уважения к родителям своего второго командира.

– Сколько еще ты будешь подвергать нас с матерью опасности своим безрассудным поведением? – заорал Фесо с порога. От ярости его глаза стали похожи на две громадные сливы, а белая кустистая борода шевелилась, точно усы карпа, когда он пытался перевести дух. – Я хотел, чтобы ты нашел себе достойную девушку и приличную работу, зажил наконец достойно, а вместо этого ты делаешь все, чтобы подвести семью под топор палача!

– Куни, я знаю, что ты стараешься поступать правильно, – попыталась защитить сына Нарэ. – Не приходи сюда некоторое время, а я попробую вразумить твоего отца.

На Мата эта сцена произвела сильное впечатление. Он рос сиротой и часто спрашивал себя, каково это – иметь отца. Поведение Фесо оказалось для него полной неожиданностью, и он спросил друга:

– Твой отец не одобряет то, что ты делаешь? Ты стал герцогом! Это наверняка высокое достижение и честь для клана Гару.

– Честь еще не все, Мата, – вздохнул Куни, потирая плечо, куда угодил сапог. – Многие родители хотят, чтобы их дети были самыми обычными, чтобы им не угрожала опасность.

Мата покачал головой, не в силах понять такие простые чувства.

В отличие от родственников прежние товарищи Куни, те, что бежали вместе с ним разбойничать в горы Эр-Мэ, а потом последовали за своим вожаком в Дзуди, где подняли мятеж, бурно приветствовали его возвращение. Во время его отсутствия некоторые были вынуждены подчиняться Досе, а те, кто открыто воспротивился его правлению, были заключены в тюрьму.

Среди таких оказался и Ото Крин, неуклюжий юноша, который привел Джиа в горы к мужу. Куни сразу же отправился в городскую тюрьму, открыл дверь сырой камеры и, помогая юноше подняться с соломенного тюфяка, сказал:

– Прости, что доставил тебе столько страданий! – Вытерев глаза рукавом, он поклонился Ото и добавил: – Мне стыдно, что на долю тех, кто меня поддерживал, выпало столько мучений. Я даю здесь и сейчас слово, что буду считать себя вашим должником до тех пор, пока не смогу одарить вас богатством и славой, кои вы заслужили.

Все его соратники, пришедшие вместе с ним в тюрьму, опустились на колени и поклонились в ответ.

– Лорд Гару, не говорите так! Слышать это невыносимо!

…Мы пойдем за вами на вершину горы Киджи и на самое дно водоворота Тадзу!

…Боги благословили нас, дав нам такого великодушного лорда, как вы!

Мата нахмурился, недовольный нарушением этикета: как Куни, занимающий столь высокое положение, может кланяться слуге вроде Ото Крина и почему простые крестьяне говорят такие глупости.

На лице Кого Йелу промелькнула улыбка, но тут же исчезла. Каждый раз, когда он видел нечто подобное, его не переставала поражать способность Куни устраивать политические спектакли. Он, разумеется, был тронут верностью парня, выбравшего тюрьму вместо предательства, но еще знал, как это использовать, чтобы укрепить свои позиции.

– А… леди Джиа здесь? – спросил Ото дрожащим голосом.

Куни положил ему руки на плечи.

– Спасибо тебе, Ото, за то, что ты к ней так замечательно относишься. Леди Джиа осталась в Чарузе, здесь слишком опасно… в ее положении.

– Ой, – выдохнул Ото, не в силах скрыть огорчения.

– Не расстраивайся, – проговорил Куни и рассмеялся. – Почему бы тебе не написать ей письмо? Вы ведь дружили, когда мы прятались в горах Эр-Мэ. Я уверен, она будет рада получить от тебя весточку.

Куни и Мата разослали послания, где говорилось, что все солдаты, входившие в экспедиционную армию Кримы и Шигина, которым посчастливилось остаться в живых, будут с радостью приняты в Дзуди. Маленькие отряды, бродившие по Кокру после падения Диму, услышали призыв, и вскоре к пяти тысячам воинов Чарузы присоединилось еще три тысячи.

– Рат, ты правда хочешь вернуться в армию? – спросил Дафиро брата. – Мы могли бы продолжать разбойничать в горах, а воюют пусть аристократы.

До Дзуди было совсем недалеко. Они стояли на холме, где Куни с друзьями устроил пикник несколько дней назад.

Бегство из Диму было настоящим кошмаром. Дафиро и Рат сражались как могли в темноте и хаосе, воцарившихся в городе, потом, сообразив, что битва проиграна, спрятались в подвале дома богатого купца. Дождавшись, когда победители разграбят Диму, они сумели покинуть город, забравшись в одну из телег, на которых вывозили трупы, чтобы похоронить за воротами.

– Ма и па не хотели бы, чтобы мы стали разбойниками, – упрямо пробормотал Рато.

Дафиро ничего не ответил – вздохнул. У брата остались более теплые воспоминания о матери. После того как их отец умер в Великих туннелях, имперские сборщики налогов начали преследовать семью и требовать компенсации за то, что император лишился работника в его лице. Не в силах справиться с горем и отчаянием, мать начала пить. Сердце Дафиро разрывалось, когда по утрам, протрезвев, она со слезами на глазах просила прощения, а к концу дня снова напивалась до бесчувствия. Дафиро изо всех сил старался оградить Рата от подобных мерзких картин.

Теперь же у них вообще никого не осталось.

– Я хотел бы встретиться с императором Ириши и спросить, почему наш па не вернулся домой и почему его люди не оставили нас в покое, а продолжали мучить. Мы же никому не мешали, старались держаться в сторонке и сами зарабатывали себе на жизнь, – шепотом сказал Рато и с трудом сглотнул.

– Хорошо, – проговорил Дафиро, хотя и считал, что это глупо. – Давай пойдем к герцогу Дзуди и генералу Цзинду.

– Слушай, а мы ведь один раз видели генерала Цзинду. Я знаю, это он был тем таинственным всадником на коронации короля Хуно. Помнишь, он еще над ним потешался и называл обезьяной?

Дафиро фыркнул, вспомнив тот день.

– Рядом с таким лордом можно сражаться, – продолжал Рато. – Он ничего не боялся, а когда лучники короля попытались его застрелить, вмешался сам Фитовео.

– Перестань повторять всякие глупости! – отрезал Дафиро.

Восхищение в голосе Рато заставило его сердце наполниться печалью. Прежде брат говорил так только об отце и о нем. Может, Рато наконец начал взрослеть и у него появились новые герои.

Помолчав немного, чтобы успокоиться, Дафиро сказал:

– Я слышал, они ведут себя справедливо и платят вовремя. По крайней мере будем сыты и, может, даже когда-нибудь увидим императора Ириши. Ну а если что-то пойдет не так, просто сбежим. Только дураки станут умирать за аристократов. Клянусь близнецами, они даже глазом не моргнут, если за нашу жизнь можно будет выручить хоть медяк, поэтому нам придется самим о себе заботиться. Ты меня слышишь?