29
Альтен-Вайнберг, весна
В открытую дверь постучал Титус Консент.
– Заходи, – сказал Хект, отодвигая в сторону сундук покойного Редферна Бехтера. – Что такое?
– Явился Альгрес Дриер. Хочет вас видеть. Кажется, чем-то расстроен.
– Чем – не сказал?
– Не прямо и не мне.
– Веди его сюда. Можешь подслушивать.
Хект полагал, что подслушивать его будут и так – хоть с разрешением, хоть без. Подчиненные с каждым днем все больше его опекали. Иногда он даже скучал по Мадуку и его «беззаботному» отношению.
Пайпера возмущало, что Предводителя Войска Праведных все больше изолируют от окружающего мира. Он снова повернулся к Бехтерову наследству.
Этот сундук Хект доставал, когда бывал не в духе. Он всегда гадал, не кроется ли тут некое важное послание? Не часть ли это хитроумного замысла? Или же доказательство того, что в мире все случайно? А его собственная жизнь? Идет ли она в соответствии с божественным планом или же представляет собой просто набор событий, в которых нет настоящего смысла?
Пайпер мог бы привести доказательства в пользу обеих гипотез. Будь он героем эпического сказания, в этом сказании уж точно отсутствовал бы традиционный сюжет, события не были бы связаны между собой и не сходились бы в одну точку к концу. В этом сказании полно было мелких перепутанных сюжетиков.
Титус Консент кашлянул, придержал дверь, впуская Альгреса Дриера, и удалился.
– И в вашей святая святых не выставлена вооруженная охрана? – удивился Дриер, оглядывая комнату.
– Молчите лучше, а то они еще вас услышат.
На Дриере снова красовалась форма браунскнехта, на рукавах темнели полоски черного шелка.
– Теперь к Безмятежному, наверное, и то проще пробиться, чем к вам.
– Меня это тоже утомляет. Но когда вдруг ноет плечо, я вспоминаю, зачем это все нужно, и пытаюсь смириться с тем, что люди, которые стараются сохранить мне жизнь, чересчур усердствуют.
– Не хотел лезть со своими замечаниями. Но если вы позволите им изолировать вас от мира, то вскоре перестанете понимать, что там происходит.
Хект и сам этого боялся.
– Но вы же сюда явились не об этом меня предупредить.
– Не об этом. Но предупредить.
– Если это так срочно, вываливайте свои новости.
Дриер решил не обижаться на грубость.
– Против вас зреет новый заговор. И кажется, в него вовлечены серьезные люди.
Хект задумался.
– Вы ведь вернулись в личную гвардию наследной принцессы?
Ответ он, конечно же, знал и так.
– Вернулся. Отчасти благодаря вам. И поэтому я у вас в долгу. А еще хочу оградить принцессу от честолюбивых замыслов ее так называемых друзей.
– Ага. Продолжайте.
И Дриер поведал свою историю. Имен он не называл, потому что сведения попали к нему в основном через вторые и третьи руки. Существовала некая группа заговорщиков, в которую входили курфюрсты, советники и высокопоставленные чиновники. Эта клика собиралась устроить во дворце революцию – арестовать Предводителя Войска Праведных (а в случае сопротивления и убить) и заменить Катрин на более сговорчивую Элспет.
– Подобные слухи ходят с тех самых пор, как Лотарь сыграл в ящик, – заметил Хект.
– И все это время заговорщикам не хватало духу что-нибудь предпринять. Знаю. Но недавнее поведение Катрин прибавило им смелости. А я не хочу, чтобы моей госпоже навредила грызня за власть, которую готовы устроить мерзейшие из имперских дворян.
– Не хотите, чтобы ваша хозяйка сделалась пешкой в игре, которую не сама затеяла.
Хект подозревал, что Дриер питает к наследной принцессе глубокие чувства и тщательно их скрывает. Быть может, его склонность как раз имеет больше отношения к реальности, чем влюбленность странствующего солдата, который уже и сам не уверен, кто он такой и кому предан. Еще Пайпер подозревал, что Альгресу Дриеру прекрасно известно о той слабости, которую Предводитель Войска Праведных испытывает к наследной принцессе.
Капитан Дриер, женатый человек, предлагал вступить в заговор двум несостоявшимся любовникам, которые не осмеливались притронуться друг к другу.
– Вот именно, не хочу, – кивнул Дриер. – Императрица ведет себя все более непредсказуемо, все более жестоко. На этот раз она может казнить Элспет. Потом пожалеет и раскается, но дело-то будет сделано.
– Если кто-нибудь совершит большую глупость и скажет, что действовал от имени принцессы.
– Это-то я и пытаюсь предотвратить. Если протянем до лета, а дипломаты найдут заинтересованный в брачном союзе королевский двор, Катрин не будет чувствовать себя в такой опасности. Хотя замужество Элспет не изменит порядок престолонаследия. Чтобы он изменился, Катрин должна сначала произвести на свет наследника.
Хект опасался, что враги Катрин будут вынуждены действовать, пока не начались переговоры о свадьбе Элспет.
– Многие старики несказанно обрадовались бы, если б удалось просто выдворить Элспет из страны. В случае смерти Катрин у них были бы в запасе годы на управление империей: можно не подпускать сюда Элспет, вынудить ее отречься. Насколько я понимаю, Аньес стара, зато здорова как корова.
Аньес, сестра Йоханнеса, шла в списке наследников престола после Элспет. Старушка протянет еще как минимум лет десять. Сам Хект с нею не был знаком, хотя почтенная дама жила в Зимней Усадьбе – и не просто жила, а была ее владелицей.
Дриер печально хмыкнул.
– Династические перипетии. Должен быть способ получше, – протянул Хект. – Как бы нам ненадолго заполучить обратно Джейма Касторигского? Он бы мог решить все наши затруднения за пять минут.
– Это было бы просто прекрасно, но его разве что силой можно сюда притащить. Все свидетели дружно уверяют, что Джейм, пока жил здесь, проникся устойчивой и необъяснимой неприязнью к Катрин. Такой же сильной, как и ее страсть к нему. Почему – неведомо. Никто не знает, что меж ними творилось. Но дела обстоят именно так: Джейм даже забыл, что может получить власть над империей через своих наследников.
Титус Консент придерживался того же мнения. Но может, все еще изменится? Джейма наверняка днем и ночью гложут мысли об упущенных возможностях, да и родня неустанно напоминает о том, от чего именно он отказывается. Король Касториги может сделаться основателем императорской династии.
– Элспет правда следует выйти замуж, – сказал Хект. – Так для нее безопаснее. У супруга будет веский повод защищать ее.
– Да, наверное, так для нее безопаснее, – уныло согласился Дриер. – Но поскольку у Катрин нет наследника, Элспет все равно будет грозить опасность. С появлением иноземного супруга желание вмешаться, возможно, даже усилится, в особенности если речь идет о браке с Регардом Арнгендским.
Раньше все фракции дружно возражали против такого союза, но настроения изменились, когда Катрин, упорно не желая быть по-женски слабой, завербовала себе целое войско в качестве личной гвардии.
– Возможно. Беда в том, что Арнгенд активно поддерживает бротских патриархов. В этом отношении Анна Менандская себе не изменяет, даже когда ей это невыгодно. Здесь уж точно никто не хочет видеть ее в роли злобной свекрови. Самой подходящей партией для Регарда была бы Катрин.
Сказав это, Пайпер занервничал. Альгрес Дриер, как он заметил, тоже боялся.
Катрин Идж сблизилась с Безмятежным, а Джейм Касторигский, напротив, поддерживал короля Питера Навайского, который, в свою очередь, вполне прямо высказывался о том, что` он думает о коннекских планах Безмятежного. Этим летом враги непременно схлестнутся. Анне Менандской придется изо всех сил цепляться за своих союзников, которые совсем не горят желанием встречаться лицом к лицу с военачальником, одержавшим победу у Лос-Навас-Де-Лос-Фантас, и закаленными в боях дирецийскими воинами Чалдарянской Реконкисты.
Развестись с Джеймом императрица не могла, но признать брак недействительным сумел бы любой юрист-церковник, свалив, например, неудачную беременность Катрин на Джейма: мол, король Касториги путается со шлюхами и якшается с Ночью.
Дриер едва не застонал:
– Если приближенные Катрин до этого додумаются, то не отстанут от нее ни днем ни ночью. Ее чувства к Джейму тут никакой роли не играют. Ей скажут: так лучше для империи. Никто из Иджей не устоит перед подобным аргументом.
– Вы правы. Если речь пойдет о религии, она может презреть свои чувства. Императрица действительно считает себя в ответе за души своих подданных.
– Сделайте так, чтобы она думала лишь о Святых Землях. Потакайте этой одержимости в ущерб всем остальным.
– Разумеется. Никому об этом не говорите. Мы и так уже знаем, что они вполне способны устроить пакость, и сами – без подсказки.
Дриер кивнул.
– Знаю, вы не хотите разбрасываться обвинениями, – продолжал Хект, – но, может, назовете парочку имен? За кем мне следует присматривать?
Совесть у Дриера оказалась вовсе не такой уж неколебимой, как он пытался показать. Капитан достал список с многочисленными пометками.
– Некоторые не слишком вовлечены. О других вы и так знаете. Но когда дойдет до дела, кое-кто вполне может нас удивить.
Хект прочитал список. Дриер писал маниакально четким почерком, а среди подозреваемых действительно обнаружились неожиданные имена.
– Мне пора. Не люблю оставлять ее без охраны, – сказал Дриер.
Конечно же, наследная принцесса в его отсутствие не осталась без охраны – просто охранял ее не Альгрес Дриер.
– Хорошо. Благодарю вас. Хорошенько об этом поразмыслю. Вот еще что: не взваливайте на себя все сразу, под тяжестью такой ноши можно и сломаться – тогда какая от вас будет польза? Если никому не сможете доверять, обратитесь ко мне.
Они посмотрели друг другу в глаза. Дриер кивнул:
– Ладно.
Капитан браунскнехтов вышел, и в дверь тут же постучал Титус.
– Заходи. Ты все слышал?
– Не все, но достаточно.
– Вот его список. Некоторые имена тебя удивят. Хотя, может, они угодили в подозреваемые из-за личной неприязни нашего друга браунскнехта. По возможности наблюдай за всеми, но осторожно. Если Дриер ничего не выдумал, сделай так, чтобы они узнали о слежке. Начнут жаловаться, зато те, кто послабее, в страхе разбегутся. Позови ко мне Седлако, Рука и Прозека, пусть придут, как только соберутся втроем.
Предводитель Войска Праведных пытался трижды, и лишь на третий раз ему удалось застать императрицу в хорошем самочувствии и пригласить на демонстрацию. Продемонстрировать он собирался то, что неустанно расхваливал и на что Катрин отчасти согласилась, но еще не окончательно одобрила.
– Сам смотр, ваша светлость, займет лишь несколько минут. Но чтобы все понять, следует взглянуть своими глазами.
И вот императрица, ее сестра и несколько придворных-чиновников вслед за Хектом отправились на расположенное в двух милях к северу от Альтен-Вайнберга поле, где проводились учения кавалерии. Катрин злилась, но начальник ее стражи капитан Эфриан утверждал, что она не бывала в таком благодушном настроении с самых похорон.
– И почему же вы не могли продемонстрировать мне все это на площади Франца-Беннеруста? – осведомилась императрица, выбираясь из портшеза.
– Ваша светлость, там это делать опасно. Через минуту вы все поймете.
– Раз я вас наняла, видимо, мне следует вам доверять. Ну же! Показывайте, пока я еще хорошо себя чувствую и могу во все вникнуть.
И Катрин начала задирать Элспет.
Хект отошел от зрителей к Руку и Прозеку. К ним присоединился Титус Консент.
– Я все напоминаю себе: не поверил же ей тогда, когда она всем говорила, что ждет ребенка, – тихо пробормотал дэв.
– Что ты имеешь в виду?
– Быть может, сейчас она действительно тяжело больна.
– Я думал, это ясно и так. С самых родов ее состояние ухудшается.
– Не совсем, командир.
Хект как раз собирался дать команду «огонь», но, услышав ответ, с удивлением опустил руку.
– Объясни-ка.
– Мои ребята утверждают, что ей стало лучше, когда мы начали ходить хвостом за типами из Дриерова списка. Полагаю, тут есть над чем задуматься.
– Кто-то виноват в ее болезни?
– Я бы так предположил.
Хект сделал вид, что внимательно разглядывает поле. Для этой демонстрации он велел выставить в ряд двенадцать фальконетов и четыре пушки потяжелее. Фальконеты направили на сотню наспех сооруженных пугал, изображающих наступающую пехоту. Пугала расставили в радиусе ста ярдов и обрядили в старые негодные доспехи, которые раздобыли Клэй Седлако и Бюль Смоленс.
Между «пехотинцами» разбросали тюки с соломой.
Было и две мишени побольше – удачно подвернувшиеся под руку заброшенные каменные домишки.
Хект махнул рукой. Загремели фальконеты – по очереди, слева направо.
Попадали почти все пугала, выстрелами разнесло ближайшие тюки с соломой.
Дождавшись, пока развеется дым, Рук с Прозеком выстрелили из четырех приземистых пушек, формой весьма напоминавших бочки. Такие штуки назывались мортирами. Мортиры с грохотом выплюнули вверх шестидесятифунтовые камни. Полет каменных ядер легко можно было проследить. Три заряда угодили в дом поменьше и сровняли его с землей.
Снова развеялся дым. Кейт Рук поджег фитиль, который уложили таким образом, чтобы хорошо было видно зрителям. Рассыпая искры и дымясь, огонек помчался к домику побольше.
От взрыва у дома развалился угол и упала стена. Спустя мгновение донесся сокрушительный грохот. Обломки поменьше попадали с неба в нескольких ярдах от зрительской трибуны.
Хект вернулся к зрителям:
– Ваша светлость, если не возражаете, я хотел бы показать поближе орудия и пораженные мишени.
Императрица и ее приближенные казались ошарашенными. Но это все из-за дыма и грохота. Пайпер знал, что испуг проходит быстро.
– Пока я впечатлена, – кивнула Катрин.
Отказавшись от помощи, она поднялась на ноги и медленно подошла к выстроившимся в ряд фальконетам. Взволнованный Драго Прозек объяснил ей, чем отличаются два типа пушек – скорострельные и те, которым заряд закладывали в дуло, и рассказал про мортиры.
– Немного похожи на аптекарские ступы. От этого бротского слова мы и взяли название.
Хект повел Катрин смотреть на мишени.
– Сегодня мы стреляли камнями. Камни ничего не стоят, но в битве лучше использовать железные снаряды – так эффективнее.
На расстоянии до восьмидесяти ярдов старые доспехи, в которые были обряжены пугала, не выдержали даже каменного заряда.
– Но ведь и лучники могли бы добиться того же? А они обойдутся дешевле, – засомневалась Катрин.
– Возможно, но опытным воинам лучники большого урона не нанесут. А вот выстрел из фальконета порвет кольчугу и пробьет щит. И помните: там, куда мы направимся, эти орудия уже считаются устаревшими. Крулик и Снейгон делают более надежные и тяжелые пушки и улучшенный огненный порошок. И продают это все Индале.
Катрин медленно подошла к скорострельным пушкам, отлитым по чертежам Кейта Рука.
– Полагаю, у Крулика и Снейгона ничего подобного нет, так ведь?
– Нет, ваша светлость. Кейт!
Рук показал императрице, как емкости, в которые заранее засыпали заряд, отправляются в казенную часть пушки; повернувшись на несколько дюймов, выступ входил в паз и удерживал емкость на месте. Запал в ней нужно было зарядить небольшим количеством огненного порошка. Фальконет с дюжиной таких вот емкостей, с которым управлялись опытные артиллеристы, стрелял в четыре-пять раз быстрее орудия, которое заряжали спереди.
Было видно, что императрица впечатлена. Но когда она отошла, Рук придержал Хекта за локоть и сказал ему:
– Не пытайтесь сосватать ей скорострельные пушки. Больше я их не буду заказывать.
– Что? Почему? Это же гениальное решение!
– Емкости должны без малейшего зазора входить в казенную часть. Литейщики не могут изготовить такие. У нас не получается подогнать их как надо. Когда стреляешь камнями, беда небольшая, но железная картечь может застрять и повредить пушку. Если застрянет крупный заряд, орудие может взорваться. В битве такие фальконеты продержатся недолго.
Хект вздохнул. Старая история: умение не может угнаться за идеями.
– Понимаю, но совсем от этой модели не отказывайтесь. – И он побежал догонять императрицу.
Катрин направилась прямо к портшезу. Силы у нее кончились.
– Я собираюсь дать вам карт-бланш, – сообщила она своему Предводителю Войска Праведных. – К следующей нашей встрече подготовьте подробную экспертизу – оцените оружейников. Возможно, нам придется изменить стратегию. А я этим летом зашлю послов в Восточную Империю. Может, им и удастся добиться чего-нибудь.
– Все будет так, как вы того пожелаете, ваша светлость.
– Как думаете, командир, хорошо все прошло? – взволнованно спросил Прозек, все еще под сильным впечатлением от разговора с самой императрицей.
– Успокойтесь, Драго. Она всего лишь человек, как вы и я. Только опаснее прочих. И чуть безумнее. Думаю, мы справились. Она поняла то, что мы хотели ей показать.
Прозек что-то пробормотал.
– Что?
– Говорю, у этих двух дамочек слишком уж хорошо котелок варит.
– Может, вы и правы.
– Вы, видимо, получите то, что желаете. – Элспет сделала глоток и посмотрела на Хекта поверх кофейной чашки. – От моей сестры.
– Неужели? – Игривый тон Пайпера удивил его самого даже больше, чем наследную принцессу.
– Так и вижу, что вы подумали. Негодник!
– Ой-ой! Тогда мне лучше вас убить, пока вы никому не рассказали.
– Нахал!
– Ничего не могу с собой поделать – отвлекаюсь.
Элспет едва заметно улыбнулась.
– Я счастлив как никогда, – продолжал Хект. – Жизнь прекрасна, служба мне нравится, та, кому я служу, меня поддерживает и заинтересована в результате. Хотя ее поведение слегка пугает. Чего еще просить?
– Просить? Может, и нечего. А вот желать? Я бы предложила кое-что, только вот боюсь – старые коровы услышат.
На встречу действительно явилось больше чем обычно надзирательниц.
– Ну да, кое-что весьма бы скрасило жизнь.
– Поведение ее пугает вовсе не слегка, а очень сильно, – заметила Элспет. – Порой я даже хочу, чтобы они подыскали какого-нибудь дурачка-принца, который забрал бы меня отсюда и увез в безопасное место. Пока на троне Катрин.
Не намекает ли она на что-то важное?
– Советники отправили послов в Касторигу, – наклонившись к нему поближе, прошептала Элспет. – Тайно. Хотят уговорить Джейма вернуться. Катрин об этом не знает. Пока не знает, но рано или поздно догадается.
Хект и сам об этом не знал: Титус упустил из виду.
За последние несколько недель из Альтен-Вайнберга уехало много послов. Некоторые из них числились в списке подозреваемых Альгреса Дриера. Хекту подумалось, что, назначая посланников, императрица будто бы знала, кого именно из подданных лучше услать подальше.
– Рискованная затея, – продолжала Элспет. – Непонятно, как поступит Катрин, если Джейм наотрез откажется с ней видеться.
– До меня дошли слухи, что ей нездоровится.
– Слухи? Вы недавно сами ее видели. Она показалась вам здоровой?
– Нет.
– Вот именно. Императорские лекари по-прежнему ходят мрачнее тучи. И в то же время многих, кто никогда не относился ко мне с теплотой, вдруг охватил внезапный приступ доброты.
– Прекрасно. Лекари вам что-нибудь рассказывают?
– Не особо. Они думали – ее кто-то травит. На кухне в Зимней Усадьбе нашли запасы мышьяка и белладонны. Кухарки утверждают, что ничего об этом не знают. И похоже, не врут. А у нас под рукой нет волшебника, который мог бы выяснить, откуда взялся яд и кто злодей.
Злодей этот сейчас наверняка старательно заметает следы.
– Она действительно выглядела больной, я даже удивился. Но теперь все идет к лучшему.
– Из-за вас.
– Что?
– Пайпер, они все подмечают. Например, что ваши люди хвостом ходят за половиной вельмож в этом городе. Или что громил, которые пытаются запугать ваших людей, самих в итоге запугивают, да еще как.
– Неужели? – Об этом Пайпер не знал, но ему и не нужно было знать. – Те, за кем следят, и должны были заметить. В этом и заключался план – приструнить их.
– И вам это удалось. Катрин тут же пошла на поправку. Да так стремительно, что сама заметила и о многом догадалась. Вот почему те, кому вы не доверяете, теперь будут служить послами в дальних странах.
– Значит, сработало.
– Только вот болезнь из ее сердца и головы никуда не делась. Она больна – и душой и телом. Многие думают, что она умрет, даже если ее больше и не травят.
– Про вашего брата тоже так говорили.
– И Лотарь умер.
– Но продержался столько лет, на сколько не рассчитывали даже те, кто ставил на его здоровье. Вашей сестре пока есть ради чего жить – священный поход.
– Безумная затея, которая, как она надеется, прославит ее больше Ганзеля Черные Сапоги.
– Вы так это понимаете?
– А вы нет?
– Нет. Я ей верю. Ее искренность пугает. Если вдуматься, куда всех нас может завести ее целеустремленность и во что она обойдется этому миру.
– Пайпер, вы меня удивляете. В самом деле. Вас можно принять за мясника: такова уж природа вашего ремесла. Но вам на самом деле не все равно, сколько вреда вы причиняете. Может, все дело в этом… Нет. Это животное чувство. Все началось, когда я впервые вас увидела. Как бы то ни было, моему отцу тоже было не все равно. Отнюдь не все равно.
– Не все равно, но тем не менее он делал что должно.
– Как и вы.
– Как и я.
– Это вы продемонстрировали в Коннеке.
– Надеюсь, все видят то, что я пытаюсь им объяснить. Хотя вряд ли. До некоторых доходит, только когда заедешь молотком промеж глаз.
Элспет подлила Хекту кофе, изловчившись при этом несколько раз к нему прикоснуться.
Некоторые из фрейлин заметили, но не проявили интереса.
Хект задумался: а не образовалась ли в империи клика, члены которой надеются, что между Предводителем и принцессой все-таки что-то будет? Тогда Элспет перестанет быть выгодной невестой как минимум лет на десять. Когда женщина достигает определенного возраста, ей больше не обязательно оставаться невинной. Особенно если она обладает солидным приданым.
А что может быть солиднее целой империи?
К радости одних и отчаянию других, к императрице вернулись здоровый румянец, силы и энергия, хотя реальность она по-прежнему воспринимала с трудом. Катрин осмелела и расхаживала по улицам в сопровождении лишь нескольких телохранителей, с презрительной усмешкой заглядывая прямо в пасть судьбе. Многие свои скучные обязанности она передала сестре и теперь проводила время за смотром войсковых учений – и в Хоквассере, и среди своих собственных Праведных – так она теперь называла солдат Пайпера. Всего за две недели императрица разрешила увеличить войско Хекта вдвое.
Праведным Катрин передала доходы от нескольких своих значительных владений, поскольку видела, что так меньше денег расходуется понапрасну и оседает в карманах продажных чиновников.
В деньгах нужды не было, и потому Хект поручил Бюлю Смоленсу особое задание и наделил его соответствующими полномочиями.
Понимая, как велико искушение поживиться за казенный счет, Хект ясно дал всем понять, что не потерпит ни взяток, ни продажности, даже если это не возбраняется местными обычаями.
Подобные грехи не вызывали негодования лично у него, но вредили репутации, которую Пайпер хотел создать для себя и своих Праведных.
Когда войско выдвинулось из Альтен-Вайнберга, перевал Ремейн еще был закрыт, поэтому солдаты собирались попасть в Фиральдию, обогнув Джагские горы с востока. Нужно было подготовить те края к появлению армий, которые пройдут там в будущем году.
А армии эти, скорее всего, окажутся больше, чем все надеялись. Императрица рассылала священников в Арнгенд, Сантерин, Дирецию и малые государства на западе – призывать всех к священному походу.
Получив разрешение Восточной Империи, отряды квартирмейстеров должны были отправиться в иноземные края и разведать самые удобные маршруты.
Имперские рыцари и знать без спросу присоединялись к походу. Хект считал, что они хотят не внести свой вклад в благое дело, а присмотреть за ним.
Императрица тоже решила поучаствовать.
Она словно пыталась вернуться в детство – раздобыла доспехи, которые носила, когда они с сестрой сопровождали Йоханнеса в кальзирском священном походе. Теперь эти доспехи на ней болтались.
Казалось, императрица счастлива. Здоровье ее улучшалось. От отправленных в Касторигу послов поступали утешительные вести.
Однако Хекта мучили подозрения. Разве хватило бы посланцам времени добраться до далекой Касториги, завладеть вниманием столь не заинтересованного в возвращении короля Джейма, а потом еще и отправить гонца в Глимпц?
Войска Предводителя шагали по странным и диким местам. Чем дальше в глушь они забирались, тем более осязаемым становилось присутствие Ночи. В туманных краях между двумя империями близость Орудий ощущалась даже в полдень.
Но Орудия знали, что рядом с ними шествует Убийца Богов, и боялись.
Убийца Богов взял с собой огненный порошок и пушки, заряженные особой картечью. Рядом с фальконетами шли артиллеристы с горящими фитилями, готовые в любое мгновение отразить нападение Ночи.
Несколько раз, весьма редко и на короткое время, Хекта навещала Герис. Отказываясь объяснить толком, она лишь уверяла, что где-то там вершатся большие дела. Рано или поздно Ночь это заметит, и потому Пайперу нельзя терять бдительности. Орудия, возможно, обрушат свой гнев на него.
После каждой такой встречи Хект снова и снова спрашивал себя: что же затевают Герис, Фебруарен и вознесшийся? Оставалось лишь гадать. Циничная его половина предполагала, что затевают они недоброе, а не рассказывают ничего потому, что в случае провала расхлебывать кашу придется именно Хекту.
Между Граальской и Восточной Империями не существовало четкой границы. Из-за приграничных земель издревле велись споры. Восток и запад разделяло великое множество крошечных княжеств, которые неофициально причислялись к той или иной империи – обычно исходя из притязаний соответствующего императора. Княжества платили дань, а их владыки считали свои владения независимыми, хотя никогда не заявляли о своей независимости в открытую, чтобы не задеть самолюбия одного из императоров и не навлечь на себя монарший гнев.
Таким княжеством был и Ховакол. Хитрый Ховакол устроился не между двумя империями, а чуть восточнее само́й границы. Король Ховакола Стейн всем заявлял, что не будет ни перед кем прислуживаться, и в последнее время даже поговаривал о том, что намерен расширить свои собственные владения за счет соседей. Обеим империям было пока не до того. Император и императрица не обращали на Стейна внимания.
Некоторые жители Ховакола оставались язычниками, а некоторые исповедовали восточную разновидность чалдарянства. Примерно десятая часть населения придерживалась еретических взглядов, напоминающих коннекское мейсалянство.
И вот на Катрин напал очередной приступ нетерпимости.
Предводитель Войска Праведных устроил штаб-квартиру неподалеку от Глимпца, на самом краю империи. Продвинься войско всего на несколько ярдов от лагеря и переступи некую воображаемую границу, тут же заволновались бы руннские наблюдатели. Разведчиков отослали составлять карты и прокладывать пути под присмотром подданных восточного императора. Сам Пайпер днями напролет копался в своих смятенных чувствах: ему нравилась новая служба – ведь именно теперь вершились небывалые исторические события, но он переживал, что пришлось забраться так далеко от средоточия западной политики, далеко от Анны и детей, далеко от Элспет. Еще Хекта все больше пугали перемены, происходившие с его хозяйкой.
С каждым днем императрица вела себя все более странно, хотя сформулировать, что именно с ней не так, было трудно. Она менялась изнутри и пыталась это скрыть.
Катрин вызвала к себе Предводителя Войска Праведных, и Хект с неохотой явился на аудиенцию, хотя давно уже готовился к этому моменту. Катрин пожелала обратить ничем не занятые войска против Ховакола. Тамошние жители упорно не хотели отречься от восточных обрядов, не гнушались ереси, терпели язычников и даже нескольких праман.
Она уже давно намекала Хекту, но пока ему удавалось прикидываться ничего не понимающим тугодумом.
Хект заранее все отрепетировал и заговорил первым, старательно изображая бурную радость:
– Мои подчиненные, ваша светлость, доложили, что к нам поступило уже достаточно отчетов. Работа сделана. Сделана быстро, незаметно, с минимальными потерями, к тому же мы не нанесли прямого оскорбления императору. Маршруты проложены, люди отобраны, мы готовы выступать по вашему приказу.
Императрицу приходилось хитростью отвлекать от несущественных проблем вроде Ховакола и его самодовольного королишки-задиры.
Хектова уловка сработала. На этот раз. Вечер, грозивший большими неприятностями, перерос в радостное празднество. Хотя и у празднества были весьма гадкие последствия.
Императрица выпила слишком много местного хмельного зелья, которое отличалось странным вкусом. Язык у нее начал заплетаться, но тем не менее все свидетели, в том числе и наследная принцесса, прекрасно поняли, когда Катрин предложила Предводителю Войска Праведных провести вместе ночь.
Свидетели пришли в ужас. Хект перепугался как никогда в жизни. Как выпутаться из подобной ситуации?
Вскоре оказалось, что Катрин уже не в состоянии настаивать. Но что, если у нее появилась новая навязчивая идея? Слишком уж часто императрица ставила во главу всего свою неудовлетворенность.
Два дня Катрин не показывалась никому на глаза: она оправлялась после тяжелейшего похмелья и будто бы ничего не помнила о своих выходках. Напоминать ей никто не стал.
И все же, когда отряды выступили в Восточную Империю, Пайпер Хект отправился с ними, а Элспет удалилась в безопасный Альтен-Вайнберг.
Пока солдаты тащились на юг, Хект прокручивал в голове недавние события. Только через два дня он осознал, какой важный этап его жизни прошел мимо совершенно незамеченным. И это-то Пайпер никак не мог свалить на выходки своей повелительницы.
Ему пришлось действовать быстро, чтобы не дать Катрин отвлечься от похода в Святые Земли, а ведь верный шпион Гордимера Льва, Аль-Минфета и всей Аль-Прамы не упустил бы такую возможность и натравил бы Катрин на Ховакол, где она истощила бы средства и силы, истребляя своих же единоверцев-чалдарян. Верный шпион обеими руками ухватился бы за непристойное предложение и подмочил бы репутацию Граальской императрицы.
Итак, Хект разобрался наконец, чему и кому он верен, не поступившись собственной душой, но заметил это лишь теперь, спустя столько времени.
Его занимали насущные труды, он боялся за последствия для императрицы, и в результате у Пайпера не осталось времени проанализировать свое невольное решение.
