Книга: Будущее воина
Назад: Глава 15. Сплошные осложнения
Дальше: Глава 17. Враг со всех сторон

Глава 16. Война продолжается

Очередная спаленная деревня уже не вызвала ни малейшего интереса. Выбитые двери, глядящие распахнутыми створками амбары, обвалившиеся крыши, следы телег на земле. Все найденное продовольствие обычно кнехтами вывозилось и отбиралось. Если не теми, так другими. Войска нужно кормить, и другого метода пока не придумали, как забрать в крестьянском амбаре. С другой стороны, мятежники попавшихся под руку фемов, здешних хозяев, чаще всего убивали. Исключения оказались крайне редки, а мужиков не трогали, если они не пытались сопротивляться.
Оттесненные на обочину, чтобы не загораживали путь, беженцы трогали двигающихся мимо ополченцев еще меньше. Плач, жалобы на происшедшее, призывы к справедливости и о помощи пролетали мимо сознания, не задерживаясь. Слишком много их попадалось раньше и наверняка встретятся впереди в не меньшем количестве. Самые умные сидели на месте или попрятались в ближайших горах, что, впрочем, вовсе не гарантировало от дальнейших неприятностей.
Пятый день армия шла по основному тракту вдоль побережья, и зрелище стало привычным. Этим еще повезло. Крестьян редко трогали всерьез. Мало у кого из них можно разжиться чем-то ценным. Золото у таких не водилось, а остальное добро редко брали. По территории провинции носились шайки конных налетчиков, опустошавших земли Массо. Обременять себя тяжкой поклажей они не желали и чаще просто бросали в огонь любовно лелеемые хозяевами вещи. Вот до девок нередко оказывались весьма охочи, случалось и забирали с собой. Участь подобных была тяжела и неприятна.
Множество людей, внезапно лишившись земель и имущества, потрясенные, отчаявшиеся, наводнили дороги, перемещаясь в повозках или пешком. Жизнь в провинции намеренно делали столь невыносимой, что даже в небольших городках, где присутствовал десяток-другой вооруженных фемов, предпочитали бросить дома и податься куда подальше. Основное количество населения собралось в прибрежном гиганте – Джабале.
Расположенные во внутренних областях не очень широкой равнины города редко насчитывали больше пяти тысяч человек. Люди в них не составляли некой однородной категории. Имелись богачи с собственными огромными владениями и свободные бедняки, с трудом зарабатывавшие себе на жизнь. Для грабителей происхождение и наличность имели мало значения. Полудикие пастухи из Чапара, получив отпор, нередко возвращались, объединившись с другими отрядами, и тогда пощады не давали никому.
Поэтому волны беженцев разрастались с каждым днем, захлестывали деревни и города, расположенные ближе к безопасным местам, искали пропитание и не находили его. Цены подскочили, а вместе с ними и накал в отношениях. Жители Джабала старались не допустить в свой город нищих или не имеющих знакомых. Власти стремились собрать фемов для отпора врагу и добились немного. Приезжие в большинстве были слишком измучены и могли лишь плакать и проклинать судьбу. Единственная вспышка, когда начали громить лавки, требуя честных цен, закончилась кровавым побоищем.
Городская администрация не постеснялась бросить вооруженные отряды на непокорную толпу. Одних мужчин положили насмерть более трехсот. Женщин и детей никто и считать не стал. Побросали в общую могилу даже без надлежащих обрядов. Прибывший с флотом Анжольви фем Руди действия местной власти полностью одобрил. В первую очередь ему требовалось спокойствие, и забрать военнообязанных он мог исключительно при тишине на контролируемой территории. Жесткие меры навели порядок, и это вполне соответствовало его планам.
Если не юридически, так фактически он подменил своей персоной власти, оттеснив куда-то на обочину наместника провинции и отдавая свои приказы. Имея за спиной единственный крупный отряд и флот, он мог себе это позволить, наплевав на субординацию и отсутствие прямых указаний от императора. Победа означала славу и продвижение, позор с казнью – проигравшему.
Недурной стимул стараться. Он знал, на что шел, с самого начала. Человеку без амбиций лучше было сидеть в Серкане и не двигаться без прямого приказа. Инициативность частенько воспринимается с подозрением. Особенно когда речь идет о командовании многотысячным контингентом.
– Ты действительно его видел? – жадно спросил сотник.
Фоули мысленно тяжко вздохнул и помечтал о моменте, когда тот упадет и свернет шею. Впрочем, нет. Ничего плохого, во всяком случае пока, тот ему сделать не успел. Достаточно чего попроще – руку, ногу. Ну сколько же можно! Вконец надоели своими приставаниями. И ладно бы еще обычные люди. Добравшись до Джабала и с трудом пробившись на прием к наместнику Массо, он без большого удивления обнаружил и его товарища по Ранткуру, удравшего быстрее появления в провинции первых вражеских разъездов.
О том, что Эмиль фем Гумбель талантами не блистает, да еще яркий пример взяточника и вора, куда там его прежнему хозяину, фем Кейси слышал неоднократно. А вот что трус первостатейный – узнал только сейчас. Конечно, ни стен, ни приличного войска наместник под рукой не имел, однако не мог не знать о происходящем и обязан был подготовиться. Федераты пошли на юг не сразу, и об их намерениях он не мог не догадываться заранее.
В конце концов прямые обязанности наместника – обеспечивать мир и спокойствие в дарованной императором для управления провинции. Хотя бы попытаться сопротивляться мог, для оправдания? Предпочел бросить все и вся, уносясь подальше от находящихся еще достаточно далеко северян. Казну провинции при этом бывший наместник забрать с собой не позабыл.
Естественно, никто и не попробовал взяться за мечи, включая почти трехтысячный отряд, прибывший из метрополии и действовавший в качестве заслонов и таможни на реках выше по течению. Несколько раненых, с чувством выполненного долга и не имея вразумительных приказов от прямого начальства, боевые полки сдались под гарантии безопасности для жизни и имущества.
Что уж говорить про остальных! Тамошние жители открыто хулили и проклинали Империю, бросившую их на произвол судьбы. Глядя на нынешнюю ситуацию, Фоули не мог не признать, что они отделались очень легко.
– Он сам меня позвал. – И, предупреждая обычный вопрос, добавил: – Опознать погибших.
– Значит, как со мной говорил?
Восхищение в тоне многочисленных расспрашивающих откровенно сбивало с толку. В конце концов они не в армии Грая служат, а двигаются ему навстречу с противоположной целью. Не покориться, а биться. Уж он-то видел в реальности, насколько это тяжело и чем кончается.
– Я в основном отвечал на вопросы, – сухо ответил Фоули.
Про предложение перейти к тцарю он помалкивал. Уж очень неоднозначно смотрелось такое заявление, в смысле его отказ. То ли набивает себе цену, придумывая вранье на ходу, то ли подозрительный человек. Не каждого приглашают на таком уровне, уж точно не маршировал бы сейчас десятником по чавкающей грязи.
Необходимость заставила нового командующего двигаться форсированным маршем, под сырым ветром и дождями осени. Чтобы ускорить движение, шли налегке, практически без обозов. Они сокращены до самого минимума для повышения маневренности (обычно предусматривалось до десяти телег для имущества сотни). Спали прямо на голой земле, закутавшись в плащи, – ведь палаток с собой не тащили.
– И какой он?
– Высокого роста, стройного сложения, лицом несколько смугл, но имеет правильные и резкие черты лица. Одет просто, и встреть случайно где-то – никогда бы не догадался, насколько высокий ранг имеет, – честно ответил не менее стандартно. Большинство ответов он давно давал не задумываясь. – Свиты большой не имеет и запросто подсаживается к кострам кнехтов. Сидит, общается, из одного котелка с ними ест, не гнушается скудной полевой пищей. А они обращаются к господину на манер знакомых приятелей. Шутят, титула в разговоре не упоминают.
Это он тоже видел своими глазами. Франк не вернул его к пленным, а забрал с собой. Еще и магу показал, сумевшему слегка помочь со здоровьем и посоветовавшему длительный покой. Ну надолго он не задержался, но пару суток изнутри и достаточно близко наблюдал жизнь чужого войска. Командир личной конницы, человек приближенный, и его люди несли внешнюю охрану тцаря. Близко чужака не подпустили бы, но со стороны смотреть не мешали. Какие уж секреты в совместном поедании каши.
– Раз, два, – посчитал в уме и дождался очередного давно выученного вопроса. Сотник не стал затягивать и изображать глубокую работу ума:
– А его зверя видел?
– Он все время ходит рядом и охраняет. Каждый видевший Блора фем Грая непременно встречал и его телохранителя.
– И? Какой он?
– Странный. Никогда про таких не слышал. Будто из волка и кошки слепили нечто среднее, да в размерах раза в три крупнее самого большого пса. И знаешь, – сказал откровенно, – очень не хочется вызвать его нападение. Он опаснее любого льва.
– Ты их вблизи-то видел? Нет? А я – да! – неожиданно возразил сотник. – Не всю жизнь сидел в порту Джабала. В молодости сходил на юга, даже мечом помахал. Разного всякого насмотрелся. Они же ленивые. Львицы охотятся, а эти все больше от других львов стерегут самок и молодняк. Потому что если новичок старого изгонит из прайда – обязательно всех чужих львят загрызет. Конечно, раздражать его не стоит, но лев на человека не кинется за просто так. Холостяки голодные да старики немощные. А этот…
– Так слухи. Я лично ничего не видел. И пленников ему точно не скармливали. Он, между прочим, кашу жрал. Грай ему давал, своими глазами видел!
– Говорят, – понижая голос и оглядываясь, не слушает ли их кто, произнес сотник, – что ему все равно что жрать. Может мясо, может кашу. А на самом деле питается душами убиенных. Не из нашего мира зверь.
Вот это было ново и оригинально. Такого слышать до сих пор не доводилось. Демоном, бывало, зверюгу называли, но ему казалось, имелось в виду нечто абстрактное, как про человека иной раз говорят нечто ругательное. Никаких самостоятельных демонов не существует. Ну помимо низвергнутых в глубокой древности богами или служащих им.
– Ты чего сказать-то хочешь, – в обалдении спросил Фоули, – что человеку служит один из высших духов?
– Не я говорю, люди шепчутся. Не простой зверь, кого хочешь спроси.
– А он воплощение чего? – скептически потребовал фем Кейси.
– Откуда мне знать? Иные болтают, Блор фем Грай с кем-то более высоким договор заключил. Если дух ему прислуживает, как обычный человек привязать мог? Не маг он – все знают! Ками человеку помогать не станет.
– Почему нет? Они не злые и не добрые. Иногда на просьбы откликаются, – возразил всерьез заинтересованный Фоули.
– Это что же в обмен предложить можно? А?! Не знаешь! И никто не знает.
– А что Грай сам бог, воплощение Воина, еще не говорят?
– И ничего смешного, – сердито буркнул сотник, – ты не здешний, а в Ранткуре про него многие в курсе. Он на Крыше Мира был, Мать Земли и Яму видел.
– Так там и нашел зверя. Мало ли что там водится! Псоголовые толпами ходят, аватары появляются, а уж хищников тамошних у вас никто не видел.
– А вдруг не он вернулся? Тело прежнее, а внутри другой? Не бывает так, чтобы нищий мальчишка без знакомств и преданных людей, даже без приличной команды наемников, в кратчайший срок поднялся столь высоко. Сестра герцога за честь считает замуж выйти, а он в поле десятки тысяч выводит и побеждает. Добычу среди кнехтов делит, себе не берет. Сотни тысяч добровольно колена преклоняют и хвалу поют. Кому? Безродному выскочке, не имевшему ничего помимо меча. В легендах такое услышать можно, а в жизни врешь, ерунда. Не бывает. А он есть!
Фем Кейси невольно вспомнил Пия с Урбином. Они были страшно благодарны ему за то, что заступился, но на Грая чуть не молились, получив свободу. Мало того, по его распоряжению приодели и дали всем по неказистому коньку. Если для бывшего адъютанта наместника он смотрелся не очень, фемы-однодворники, потерявшие все, вплоть до штанов, были счастливы.
Узнав про планы Фоули идти в Массо они очень вежливо и не глядя в глаза отказались. Без сомнения, про слухи о Грае и его звере ведали, но с ним не обсуждали. Он чужак и неизвестно как отреагирует на подобные откровения.
Он надеялся, что кнехты пойдут с ним, однако они предпочли вернуться домой, к семьям. Не помогло даже упоминание об имперском гражданстве. Ведь отберут владения. Грай и не скрывал намерений, распространяя соответствующие письма с обещаниями. Выход имелся, и Фоули о нем догадался без проблем. Наверняка тоже моментально принесут вассальную клятву. Если даже выпадет в будущем шанс встретить их на другой стороне, почему он должен был их отговаривать? Каждый выбирает свой путь самостоятельно.
– С такими настроениями впору драпать через море, а не идти в битву.
– Я фем, – без всякого подъема или излишней гордости, просто объясняя существующее положение, произнес сотник, – и клялся Империи. Я свой долг выполню до конца. Нет ничего хуже, чем запятнать честь.
– Извини, Нерак, – искренне сказал фем Кейси, – я не пытался поставить твою честь и выполнение долга под сомнение. Мы живем по Кодексу Воина и исполняем клятвы. Иначе нельзя.
– То-то и оно, – пробурчал сотник.
– Хуже некуда, – хмуро пробурчал командующий и раздраженно ударил шпорами коня.
Свита молча понеслась за ним назад, не дожидаясь распоряжений и помалкивая. В подобные минуты фем Руди мог отреагировать крайне резко. Пусть он потом и пожалеет о грубости, но унижений не любит никто. Проще сидеть тихо и не лезть с советами и мудрыми высказываниями до обращения конкретно к тебе.
Противник выбрал позиции заранее и к их приходу неплохо обустроился, используя особенности местности. Дорога пролегала меж двух невысоких холмов. Два укрепленных лагеря, расположенных на расстоянии лиги друг от друга. Достаточно близко для оказания помощи и в то же время закрывая обходные пути.
Федераты тылами уперлись в мало проходимое болото, Грай в горный склон, так что от внезапного нападения в спину и тот и другой были надежно защищены. Ко всему, между лагерями войск успели вырыть ров и насыпать вал. И то, и второе не слишком глубоки и высоки, но любое дополнительное препятствие, как речка, текущая поперек дороги, и подъем создавали дополнительные трудности, давая дополнительные преимущества противнику.
Отправить вдоль побережья флот, высадив десант в дальнем тылу и отрезав сзади, можно, но уж больно место выбрано удачно. На юге до самого побережья тянулись болота, над которыми поднимались гнилые испарения.
Ближайший порт Заломи – один из немногих укрепленных на севере, и взять его непросто. Кто кого в такой ситуации окружит и имеет ли смысл ослаблять основную армию – еще один занимательный вопрос. Грай явно делает ставку на крайнюю невыгодность оставаться здесь на зимовку, где войска Империи неизбежно столкнутся со многими трудностями. Недокормленные и замерзающие воины быстро утратят остатки энтузиазма вкупе с боевым задором, даже если им удастся платить регулярно, в чем очень сильные сомнения.
Провинция разорена, денег нет, а метрополия до весны ничем не порадует, даже если захочет. Что окажется сюрпризом. На помощь Анжольви не надеялся, тем более деньгами. Дожди уже начались, скоро возможен снег. До более приятных месяцев продержаться станет сложно. Грай наверняка все это учитывает и намеренно ставит его в тупик. Кроме прямого штурма, в ближайшие дни ничего не просматривается, и это очень плохо.
– Болота, – сказал фем Руди адъютанту. – Проверь, нет ли дороги. Может быть, зимой промерзают, – проигнорировал изумленный взгляд: здесь никогда не слышали про действительно сильные морозы. – Мошкары и зловонных испарений заметно меньше – уже хорошо. Исполнять!
Тот послушно дернул повод, намереваясь развернуться и найти подходящее подразделение для задания. Вряд ли требовалось иметь пророческие возможности, чтобы сообщить насчет продолжающихся дождей и отсутствия уменьшения глубины топи в связи с данным обстоятельством. С другой стороны, прямой приказ, не исполнить нельзя. А вдруг реально есть путь в обход чужой армии!
Вот пусть кто-то там и ползает в грязи по уши. Его дело – доставить указание и вернуться в теплую палатку с чувством честно выполненного долга. Перечить начальству – все равно что плевать поперек ветра. Себе же хуже сделаешь.
– Пока все подразделения подтянутся, – приказал Анжольви, – начинать обустройство. Здесь, – он показал рукой, готовый к возражениям.
Излишне близко к противнику по любым понятиям. Чуть дальше полета стрелы. Удовлетворено кивнул, не дождавшись. Хвала богам, никто не смеет выступать. Пока его авторитет достаточно высок, и не случайно обоих трясущихся от ужаса наместников оставил за спиной вместе с их прихлебателями. Фактически он, не считаясь с ними, выгреб все людские запасы, поставив на кон свою репутацию и жизнь. Поражение равно гибели. Ему не простят ни гражданские бюрократы, привыкшие к безнаказанности, ни император.
Люди обычно не склонны обвинять в своих несчастьях верховную власть и ее просчеты. Им гораздо проще оговорить во всем случившемся пытающихся нечто изменить и проявляющих инициативу. Стоит споткнуться – и набросятся с рычанием, норовя растерзать. И тогда не поможет и знакомство с молодым пьяницей, якобы заботящимся о своем народе, ни древняя кровь семьи. Император легко приносил в жертву неудачников, сваливая на них все недостатки и просчеты собственного административного аппарата.
– Строить вал немедленно! Укреплять кольями.
На данный счет он мог быть спокоен. Специально заставил тащить на себе заранее вырубленные колья и гнать огромную толпу народа, невзирая на затруднения с продовольствием, забирая любого встречного здорового мужчину под охрану. Копать землю фемов можно заставить исключительно при наличии прямой опасности. Большинство до сих пор считает, что их дело воевать, и кроме этого ничего делать не обязательно. Вот и приходится тащить за войском помощников из крестьян и рабов.
Даже малое препятствие помогает при нападениях, а они обязательно состоятся, если все слышанное про Грая и его полковников соответствует истине хотя бы наполовину. В любом случае фем Руди не собирался оставлять лазеек для атаки. Если у тебя помимо прочего имеется численное преимущество, важно использовать его, не так ли?
По росписи провинция выставляла двадцать четыре тысячи пехотинцев и три тысячи сто всадников. Восемь с лишком тысяч он привез из Серкана, часть набрали из уцелевших беженцев, и не только родившихся в Массо. В результате помимо флотской команды и двух тысяч морской пехоты, которые могут наносить удары по побережью, он мог выставить сорок пять тысяч пехоты и почти шесть тысяч всадников. Армия превосходила любые военные отряды Империи за доброе столетие.
По сведеньям, поступающим к нему, Грай имел пятнадцать тысяч пехоты, восемь триста конницы и около десятка тысяч федератов при малом количестве кавалерии. Доклады разнились, называли от трехсот до шестисот человек. И в отличие от его собственных сведений, всадники тцаря были закованы в латы, и даже легковооруженные использовали длинную пику, меч на случай ее поломки и лук, а не дротики и саблю, что давало им преимущество и на ближнем, и на дальнем расстоянии.
Яростной атаки закованных в латы кавалеристов, скачущих галопом с копьями наперевес на своих рослых превосходно выдрессированных лошадях, не выдерживала даже пехота, скрытая за плетнями или ощетинившаяся воткнутыми в землю кольями. Впрочем, особой роли на мокрой земле конница сыграть не сможет, и на стенах от нее также проку мало. Это огромный плюс.
К сожалению, на этом добрые известия заканчивались. Не меньше половины его войска не имели хорошего вооружения и прежде не сражались в составе крупных подразделений. Пехота, опасная при хорошей подготовке в наступлении через пересеченную местность и на укрепленные позиции, могла оказаться неустойчивой.
Мало того – они уже были биты или наслушались разговоров о непобедимости врага и вовсе не мечтали лезть по склону на укрепления, за которыми сидят стрелки. Единственная возможность, которую он видел, – пообещать кнехтам весомую денежную награду и долю в трофеях. И то и другое хорошо на краткий срок. Долго платить он не сумеет даже порченой монетой, а добраться до чужого имущества не так просто.
Внезапно с возвышающегося впереди вала взлетели темные точки, стремительно приблизились к нему и его свите. Один здоровенный камень рухнул не так далеко впереди, разбрызгав грязь. Двое других угодили прямо в сплоченную группу выбивая людей из седел и сшибая кричащих от боли коней. Прямо по соседству с командующим охранник, еще мгновение назад в красивых одеждах и гордый доверием, лишился головы. Ее мимолетно снес запущенный камень, превратив в кровавую кашу еще двоих уже за ним.
Судя по меткости, катапульты заранее пристреляны, понял фем Руди, поворачивая коня и мечтая уцелеть в сумятице. Вместо медленного торжественного перемещения сейчас его штаб превратился в растерянную толпу. На земле валялись раненые и убитые, бились искалеченные лошади, и можно было получить совершено случайно от своих же подчиненных, что тут же и продемонстрировал налетевший на него всадник. Вряд ли он особо соображал, вися чуть не на боку взбесившегося жеребца.
Лошади – удивительные создания. Большие, сильные и одновременно ужасно пугливые. Внезапная опасность может свести их с ума даже при наличии дрессировки, а сейчас им приходилось пользоваться необученными скакунами. Вести с собой на галерах сложно, и важнее на тот момент было взять опытных кнехтов. Сейчас это аукнулось – ведь даже начальство сидело на породистых, но притом не боевых конях.
Но вес от этого ничуть не меньше, осознал Анжольви, когда от удара налетевшего жеребца его собственный не удержал равновесия и начал падать набок. Едва успел вытащить ноги из стремян и благодаря этому уцелел, не получив серьезных травм. Зато, поднявшись, обнаружил густые массы вражеских кнехтов, высыпавших с вала на поле.
Судя по всему, им очень захотелось взять высокопоставленных пленных. И хорошо если дело в одном выкупе. Уж больно много их несется под крик его подчиненных «командующий в опасности!», продолжал холодно размышлять, оценивая ситуацию и врага. Фем Руди не впервой стоять на поле сражения и участвовать в боях.
Подскочивший было человек из свиты удивленно ахнул и завалился вперед. Из шеи у него торчал наконечник стрелы, а кровь так и хлестала. Похоже, качество луков живущих за Каменным поясом не зря хвалили. Изготовленные из рогов каменного барана, соединенных бронзовым кольцом, они добивали дальше привычных.
Стрелки, обладающие верным глазом, у Грая явно имеются, заключил командующий, отмечая попадания в собравшихся возле него воинов. Все же придется отодвинуть лагерь, отменив предыдущий приказ. Вызов хорошо, но не стоит бессмысленных дополнительных потерь.
Навстречу атакующим неслись его кнехты, и когда Анжольви вновь сел в седло, кто-то из офицеров уступил ему коня, первые бойцы уже сшиблись в яростной схватке. С обеих сторон подбегали все новые группы, и пустяшная вылазка постепенно превращалась в дикое побоище без строя, команд и всякого вразумительного порядка. Практически не сражение, а общая резня. Поддавшись общему безумию, в ней участвовали и командиры.
Со стороны вражеского вала загудели трубы, призывая к отходу. Сражавшиеся дрогнули, и из свалки начали выходить одиночки и группы, отступая. Затем ручеек отходящих превратился в поток.
– Мы побеждаем! – вскричал один из свиты, глядя на перемещение толпы.
– Немедленно вернуть! – резко потребовал Анжольви, посылая немногих оставшихся возле него людей вперед. – Любыми путями остановить!
Он не ошибся. Очень скоро с вала потерявшую всякое соображение неуправляемую толпу принялись расстреливать лучники. Промахнуться по огромной толпе достаточно сложно. Конечно, есть шанс зацепить и своего, однако в первую очередь уничтожались находящиеся в задних рядах. А в передних целили наиболее умелые. Если уж не повезло, ничего не поделаешь. Для того и рождается фем, чтобы умереть в бою.
Кнехты фем Руди невольно заколебались, неся существенные потери. Затем наступающая волна, блистающая железом и покрытая грязью и кровью, дрогнула и принялась отходить. Помогли посланные гонцы или нет – уже не особо важно. В воздухе висели сотни стрел, беспрерывно сыплющихся вниз. Летели камни из катапульт, прямо на глазах проделывая ужасные дорожки в бегущих. Вряд ли все это задумывалось специально, уж очень спонтанным смотрелось встречное сражение, однако Грай сумел воспользоваться обстоятельствами. Недооценивать его никак нельзя.
– Мессала, – сказал своему старому приятелю и командующему трехтысячным отрядом из Серкана. – После нашего отъезда возьмешь флаг перемирия и отправишься договариваться с этими, – он показал рукой вперед, – о похоронах и раненых. Надо все сделать правильно.
– Да господин, – подтвердил тот. – Караулы выставить?
– Зачем спрашиваешь? – процедил сквозь зубы командующий. – Все как всегда. Осторожность не помешает. Грай держит слово, но он его еще не дал. И гони своих сюда быстрее. Я ошибся, не пустив их вперед.
Оба понимали, насколько удачно могло повернуться сегодня, имей он под рукой крепкое подразделение, состоящее из ветеранов. И как чуть не повернулось в результате случайности. Погибни Анжольви – и армия легко могла превратиться в стадо.
Фем Руди тронул жеребца, послав его вперед. Требовалось встретить бойцов правильными словами. Ободрить и поощрить. В панику не впали, дрались смело. Для начала уже неплохо.
– Сегодня вы показали пример героизма! – говорил он, останавливаясь у с трудом построенных воинов. – Варвары наконец увидели, как сражаются настоящие фемы, – под гул довольных возгласов провозглашал. – Никто до сих пор не давал отпора Граю! От вас он бежал!
Ну, маленькое преувеличение всегда на пользу. Пройдет совсем немного времени – и только что удирающие без оглядки всерьез уверуют в замечательную победу и разгром врага. Они просто не понимают, что Грай, видимо, не успел пустить в ход конницу, иначе бы их трупы валялись сейчас в поле. Для него все случившееся оказалось не меньшим сюрпризом, чем для Анжольви. Тем не менее, люди повиновались приказу труб практически сразу. Дисциплина на высоте, о чем никак нельзя сказать про собственных кнехтов.
– Я всегда в точности выполнял обещания, – говорил он для слушателей, жадно внимающих, – боги свидетели – нельзя оставить без награды ваш общий подвиг и боевой задор. Прямо сейчас, в благодарность за нетерпение, с каким вы рветесь в бой, о чем свидетельствуют ваши крики, я прикажу вручить каждому пролившему кровь мятежников месячное содержание!
Вот теперь рев из сотен глоток взлетел выше деревьев. Конечно, никто не станет пересчитывать и проверять степень героизма уцелевших. Любой участвующий в бою получит весомую прибавку. Кнехты позабыли недавний страх и в приподнятом настроении принялись расходиться, отпущенные приводить себя в порядок.
– Ни одна из дальнейших побед не останется без весомой награды!
– Хм, – сказал его казначей.
– Лабеон, – не оборачиваясь, сказал почти ласково, – разорвись, но обеспечь. Пусть последнюю монету, но чтобы сполна отдал. Там на поле не меньше трети нашего авангарда лежит, им уже не понадобится. Где Монтей? – спросил, спешиваясь у наскоро поставленного шатра.
– Погиб, – ответили ему.
Анжольви не сдержал печального вздоха. Он имел определенные надежды на молодого тысячника и рассчитывал в скором времени доверить ему командование несколькими полками. Он блестяще справлялся с поручениями и в будущем мог стать прекрасным офицером высокого ранга.
– Варен?
– Погиб.
Еще один сотник, временно приближенный в качестве адъютанта. Эта должность дает неплохой толчок вверх. Связи, опыт и участие в боевых действиях. Такие вещи не одному тебе полезны. Нередко и всей семье.
– Понтье?
– Погиб.
Ему будет не хватать этого гордого и честного до удивления человека.
– Стефан? – продолжал он перечисление офицеров.
– Пока неизвестно. Пропал. Никто не видел тела.
– Сегодня плохой день для всех нас, – без выражения сказал фем Руди. – Многие из лучших погибли.
Назад: Глава 15. Сплошные осложнения
Дальше: Глава 17. Враг со всех сторон