Миля пустынного берега отделяет Порт-Транжир от развалин некогда могучей крепости Кастана Воресса, или Форт-Плезир.

Крепость построили на северной стороне залива в те времена, когда Порт-Плезир, главный город архипелага Призрачных ветров, переживал счастливые дни. Затем, когда удача изменила городу, изменилось и его название, и теперь стены крепости не устояли бы даже против острого словца, а не то что против вражеских клинков и стрел.

Постройка крепости обошлась недешево не по вине прижимистых каменщиков; скучающие чиновники с готовностью сбывали местным жителям гранит, привозимый из далеких веррарских каменоломен, поэтому вместо предусмотренных высоких крепостных стен и башен было решено воздвигнуть стену пониже, а потом и вовсе скромную, с небольшим гарнизонным поселением. В довершение всех бед корабль, перевозивший бойцов в гарнизон, затонул во время летнего шторма.

Единственным пригодным сооружением в крепости оставался круглый каменный павильон, находившийся на островке ярдах в пятидесяти от берега; к нему вела широкая дамба, выложенная каменными плитами. Изначально на островке собирались установить катапульты, но их так и не привезли. Теперь в павильоне проходили встречи пиратских капитанов Порт-Транжира. Здесь, на обломках так и не созданной веррарской империи, на руинах несбывшихся честолюбивых устремлений города-государства, в сумерках собирались те, чьи мечты о свободе проклятый Тал-Веррар разрушил семь лет назад.

Обычно заседание совета начиналось, как только в пурпурном небе догорала полоска заката. На древних камнях расставили фонари, и в воздухе, жарком и влажном, как дыхание зверя, вились тучи мошкары. На пиратском совете не предлагали ни вина, ни угощения и, чтобы не возникал соблазн тянуть время, садиться тоже не позволялось. Отсутствие удобств избавляло от излишних переживаний и заставляло обсуждать дела быстро и четко.

К удивлению Замиры, они с Эзри явились на совет последними. Замира обвела взглядом капитанов, приветливо кивая каждому.

Капитан Эфрим Роданов пришел на совет при оружии; его сопровождала лейтенант Идрена Корос, стройная белокурая женщина немногим выше Эзри, заядлая поединщица, ловко владевшая джерештийским скимитаром.

Рядом с ними стоял Пьерро Строцци, дружелюбный лысый мужчина лет пятидесяти, со своим лейтенантом Джеком, по прозвищу Ухорез. Прозвище Джек получил за привычку отрезать у поверженных врагов уши, высушивать их и нанизывать на бечеву, превращая в замысловатые ожерелья, которые он хранил в своей каюте.

Капитан Ранс явилась с верным Вальтерро; по ее правой скуле расплывались зеленовато-черные синяки, даже на вид болезненные, но держалась Шевона прямо и изо всех сил старалась не глядеть на Замиру.

И наконец, капитан Жакелена Кольвард, чаще называемая Старухой с архипелага, – седая женщина, которой перевалило за шестьдесят, продубленная солнцем и ветром, однако сохранившая изящество и следы былой привлекательности. С недавних пор ее лейтенантом, любимицей и пассией стала молодая Маресса Виченте, прежде неизвестная в пиратских кругах, но с виду женщина способная.

Здесь, на островке, капитаны полностью отрезаны от внешнего мира до тех пор, пока кто-то из них не решит уйти. По берегу, у края дамбы, бродили сопровождающие – по шесть надежных моряков с каждого корабля; приближаться к островку им запрещалось.

«Ну, с чего начнем?» – подумала Дракеша.

– Замира, – сказал капитан Роданов, – совет собрался по вашей просьбе. Рассказывайте, что у вас на уме.

«Значит, сразу идем в наступление».

– Нам всем грозит опасность. У меня есть веские свидетельства того, что архонт Тал-Веррара снова вынашивает некие замыслы, обещающие стать для нас весьма обременительными.

– Снова? – Роданов сжал громадные кулаки. – Помнится, Замира, это замыслы капитана Бонаэры стали для нас весьма обременительными. Мы должны были сообразить, что Страгос поступит с нами именно так, как любой из нас поступил бы на его месте…

– Эфрим, я прекрасно помню каждый миг той проклятой войны, – ответила Замира, с трудом сдерживая гнев. – И вам хорошо известно, что я признала ее ошибочность.

– Тьфу, эта ваша недостижимая светлая цель! – фыркнул Роданов. – Вот если б ее сразу назвали безумной выдумкой глупца, на этом бы все и закончилось.

– Вот если бы в то время вы поменьше языком трепали, а побольше делом занимались… – вздохнул Строцци. – А то как увидели архонтову эскадру на горизонте, так и дали деру.

– Я к вашей армаде не присоединялся, Пьерро. Я предложил отвлечь на себя часть кораблей – и мне это удалось. Без моей помощи вы бы быстрее преимущество потеряли, а вдобавок вас бы с севера обошли, и тогда никого из капитанов в живых не осталось бы, кроме нас с Шевоной.

– Прекратите! – воскликнула Замира. – Я созвала совет не для того, чтобы старые раны бередить. Мне нужно вам многое рассказать.

– Ну, продолжайте, – буркнул Строцци.

– Месяц назад некий капитан похитил в Сабельном заливе бриг из эскадры архонта.

Капитаны, изумленно качая головами и перешептываясь, уставились на Дракешу.

Улыбнувшись, она продолжила:

– Но сначала этот капитан пробрался в Наветренный Утес и освободил узников, которые и стали командой брига. Они хотели уйти на юг, в Порт-Транжир, и поднять на корабле красный пиратский флаг.

– Я бы не прочь познакомиться с тем, кто сумел увести корабль из хорошо охраняемой бухты, – недоверчиво протянул Роданов.

– А вы уже знакомы, – сказала Замира. – Его зовут Оррин Равейль.

– У-у, стервец! – воскликнул Вальтерро. – Я с ним еще посчита…

– Тихо! – оборвала его Замира. – С кошельком вы по вашей же вине расстались. Да, в ловкости рук Равейлю не откажешь, равно как и в сообразительности, и в храбрости. А еще он умеет с людьми обращаться. Место на борту «Ядовитой орхидеи» он заслужил после того, как в одиночку расправился с четырьмя джеремитами-Искупителями. – Она с трудом сдержала улыбку: забавно, что для убеждения капитанов приходится рассказывать именно о том, что Коста так старался опровергнуть.

– Погодите, вы же сказали, что он сам был капитаном, – удивился Роданов.

– Верно, он был капитаном «Красного гонца», того самого брига, который я сегодня продала Судолому. Пьерро, вы своими глазами у Пылающего пролива этот корабль видели, правда?

– Да.

– Так вот, мы отправились в плавание по Медному морю, – продолжила Замира, – и случайно встретились с «Красным гонцом», ну и ненароком замыслы Равейля разрушили, если так можно выразиться. А с ним я долго беседовала, пока не разузнала все, что нужно.

– И что же вы разузнали? – с трудом, будто перекатывая горсть щебня во рту, спросила капитан Ранс.

– А вы не догадываетесь? Подумайте, кто такой Равейль? Ясно, что вор, к тому же хорошо обученный. Вот только умения у него весьма необычные. Скажите, можно ли в одиночку вывести бриг из хорошо охраняемого Сабельного залива? Можно ли в одиночку пробраться в Наветренный Утес, освободить узников и тайком переправить их на корабль, а потом убраться из Тал-Веррара восвояси, никого не потревожив?

– Ну… мало ли… – пробормотала Шевона.

– Разумеется, он все это не в одиночку проделал, – негромко произнесла капитан Кольвард, и глаза всех присутствующих обратились к ней. – Наверняка ему архонт помог.

– Совершенно верно, – кивнула Замира. – Ему архонт помог. Максилан Страгос дал ему и корабль, и команду бывших узников, ради свободы готовых на все. И Страгос прекрасно знал, что Равейль отправится на юг, чтобы стать пиратом.

– Страгосу нужен был свой человек среди нас, – возбужденно заявил Строцци.

– Да, но и это еще не все. – Замира обвела капитанов взглядом, убедившись, что они напряженно вслушиваются в каждое ее слово. – Должна признаться, что Страгосу это удалось. Его соглядатаи уже среди нас. Точнее говоря, они на моем корабле. Оррин Равейль и его спутник Жером Валора и сейчас состоят на службе у архонта.

Эзри ошеломленно поглядела на Замиру.

– Их надо убить, – сказала Кольвард.

– К сожалению, все не так просто, – вздохнула Замира.

– Ну, для этих двоих все предельно просто, – заметила Кольвард. – Трупы сложностей не создают.

– Видите ли, если бы я первой их обман раскрыла, то так бы и поступила. Однако Равейль мне во всем сам признался. По его словам, Страгос их силой заставил – опоил их ядом замедленного действия, а в награду за исполнение своего приказания обещал противоядие. Следующую порцию противоядия они должны получить через месяц.

– Лучше смерть, чем такая жизнь, – пробормотала Шевона. – Они прочно у Страгоса на крючке.

Роданов, жестом велев ей замолчать, спросил:

– А что именно приказал им Страгос? За нами следить?

– Нет, Эфрим. Страгосу нужно, чтобы красный пиратский флаг снова появился у берегов Тал-Веррара, – ответила Замира, заложив руки за спину.

– И какой в этом смысл? – удивился Строцци.

– Вообще-то, понятно, чего архонт добивается, – сказала Кольвард.

– Чего именно? – одновременно спросили Ранс и Строцци.

– Поговаривают, что приоры архонтом недовольны, – пояснила Кольвард. – А вот если бы Тал-Веррару грозил враг, то обыватели к архонту кинулись бы защиты искать.

– Страгосу и впрямь необходима внешняя угроза, – согласно кивнула Замира. – И чем скорее, тем лучше. Причем враг должен быть таким, чтобы с ним можно было легко совладать. Вот как с нами, например. Так что считайте, на всех нас мишени нарисованы.

– Все равно непонятно, какой в этом смысл. Ведь с нами воевать никакой выгоды нет, – заметил Строцци.

– Действительно, с точки зрения тех, кто выгоду оценивает в звонкой монете, война с нами бессмысленна. Но для Страгоса выгода в ином. Сами посудите, он сознательно выставил себя на посмешище: из его тюрьмы сбежали узники, из его неприступной охраняемой гавани похитили корабль и увели не куда-нибудь, а к пиратам. И теперь он намерен пиратов, то есть нас, сокрушить и уничтожить, чтобы тем самым восстановить свою подмоченную репутацию. – Замира сжала кулаки. – Так вот, в этом и заключалась задача Равейля: любыми способами – обманом, уговорами, подкупом, да чем угодно – убедить нас подыграть Страгосу. А если бы этот замысел не удался, то Равейль на «Красном гонце» сам бы притворился пиратом.

– В таком случае мне совершенно ясно, что делать дальше, – сказал Роданов. – Под дудку Страгоса мы плясать не станем и в его петлю не полезем. Будем, как обычно, обходить Тал-Веррар стороной. Ну или пару месяцев в море носу не покажем. – Он шутливо потрепал Строцци по пузу. – Ничего страшного, жирок мы поднакопили, с голоду не умрем.

– А может, и этого не понадобится, – сказала Идрена Корос. – Капитан Дракеша, о предполагаемых замыслах Страгоса вам известно только со слов этих двоих… Откуда вы знаете, что они не лгут?

– Увы, у меня есть доказательства весомее слов, – вздохнула Замира. – Эти двое пришли на «Красном гонце». Вся команда – бывшие узники Наветренного Утеса. Нет никаких сомнений в том, что все это – дело рук архонта.

– Замира права, – сказала Кольвард. – Впрочем, я согласна и с Эфримом: не идти у Страгоса на поводу – самое разумное…

– Было бы самым разумным, если бы Страгос затеял все это из прихоти. Однако для него это не прихоть, а единственный способ удержаться у власти, – веско произнесла Замира. – Без нас Страгосу этого не добиться.

Она размеренно вышагивала по павильону, вспоминая, как изображала судью во время церемонии принятия новичков в команду «Ядовитой орхидеи». Может быть, разыгрываемое сейчас представление тоже окажется убедительным?

– Если сбросить Равейля с Валорой за борт и обходить Тал-Веррар стороной, Страгос наверняка придумает что-то еще – либо нас обманом в войну втянет, либо веррарцев убедит, что мы им угрожаем. Однако боги вряд ли пошлют нам еще одну возможность заранее проведать о его замыслах и установить их исполнителей.

– Все эти гипотетические рассуждения сделают честь любому магистру риторики в Теринском коллегии, – сказал Роданов.

– Однако же «Красный гонец» и узники свидетельствуют о том, что Страгос готов действовать решительно, хотя и не в открытую, – возразила Кольвард. – Основываясь на наших сведениях о положении дел в Тал-Верраре, я считаю, что нам грозит серьезная опасность. Очевидно, что для Страгоса мы – самые удобные враги. Ни с Балинелем, ни с Каморром, ни с Лашеном ему не справиться… А уж с Картеном тем более.

– И что же нам делать, Замира? – Роданов, поморщившись, скрестил руки на груди.

– У нас есть возможность нанести архонту ответный удар.

– Противостоять веррарскому флоту мы не сможем, – сказал Роданов. – И город захватить не выйдет. Вряд ли боги прислушаются к нашим мольбам и поразят архонта громами и молниями. Так о каком же ответном ударе идет речь? Что, послать Страгосу оскорбительное письмо? Уязвить его нежные чувства?

– Равейль с Валорой встречаются с ним лично, наедине, – он выслушивает их сообщения и выдает им противоядие.

– То есть у них есть возможность убить архонта! – сказала Кольвард.

– В чем их и обвинят, если, конечно, они живы останутся, – заметил Строцци.

– Отлично! – воскликнул Роданов. – Значит, вы просите у нас разрешения доставить их в Тал-Веррар и отпустить восвояси? Я согласен. И даже парочку кинжалов им ссужу, на всякий случай.

– Дело несколько усложняется тем, что Равейль с Валорой хотят сначала заполучить противоядие, а уж потом расправиться с архонтом.

– Увы, не все наши желания исполняются, – пробормотала Ранс.

– А если им сказать, что противоядие у нас есть? – предложила Кольвард. – Убедить их, что мы сможем им помочь, но лишь после того, как они устранят архонта. А потом уже будет все равно, уцелеют они или нет…

Эзри хотела было возмутиться, но Замира, остановив ее гневным взглядом, сказала:

– Очень хитроумно придумано. Только боюсь, они не поверят. Я бы на их месте ни за что не поверила.

– Так, у меня уже голова кругом, – вздохнул Строцци. – Замира, чего вы от нас хотите?

– Я хочу, чтобы вы не пугались, – медленно начала Замира, – если мне вдруг взбредет в голову пошалить в непосредственной близости от Тал-Веррара.

– А после ваших шалостей на нас обрушится вся мощь веррарского флота! – выкрикнул Роданов. – И Порт-Транжир, как Монтьер, выжгут дотла. Вам хочется, чтобы корабли архонта нас по всем морям безжалостно гоняли?

– Если я решу что-нибудь предпринять, – ответила Замира, – то буду действовать осмотрительно…

– И все завершится нашим полным уничтожением! – прошипел Роданов. – Чего Страгос и добивается с тех самых пор, как возникла Вольная армада. Своей свободы мы не сохраним.

– Может, и сохраним, – возразила Замира. – Раз уж Страгос вознамерился нас расшевелить, то от своих замыслов не откажется, как бы мы этому ни противились. У меня есть единственное средство обернуть его замыслы против него самого. Если избавиться от Страгоса, то исчезнет и архонат. А как только власть в Тал-Верраре перейдет к приорам, мы сможем безнаказанно рыскать по морям и грабить купцов.

– Ну и зачем подыгрывать архонту, пусть даже и осмотрительно? – спросил Строцци.

– Понимаете, Равейль с Валорой – не святые мученики, – улыбнулась Замира. – Они не намерены жертвовать собой ради нашего блага. Им своя жизнь дорога. Для этого им нужно выиграть время. Если Страгос поверит, что они послушно выполняют его приказания, то продолжит следовать своему плану и даст им очередную порцию противоядия, что позволит им оттянуть неизбежный исход и, если повезет, отыскать средство для исцеления.

– А если за это время Страгос настроит веррарцев против нас? – спросил Роданов.

– Повторяю, я буду действовать осмотрительно и с предельной осторожностью, надеясь на ваше доверие и понимание. Собственно говоря, это все, о чем я прошу.

– Весьма странная просьба, – заметила Кольвард. – Вы не просите нас о помощи?

– Если у берегов Тал-Веррара появится не один, а сразу несколько пиратских кораблей, то веррарцы немедленно отправят Страгоса в поход, и тогда нам несдобровать. Нет, лучше, если я поставлю под удар только свой корабль.

– Вы поставите под удар всех нас, – возразил Роданов. – И наша участь, и участь Порт-Транжира будут зависеть только от вас, а это нам вовсе ни к чему.

– А разве в последние семь лет дела обстояли иначе? – Замира обвела взглядом капитанов. – Наши судьбы всегда зависели от поступков каждого из нас. Если бы хоть один из нас, к примеру, по глупости начал грабить корабли на севере, или случайно захватил бы галеон какой-нибудь царствующей особы, или устроил бы безжалостную резню, или ошалел бы от жадности… Это всех нас поставило бы под угрозу. Так что считайте, я вас предупреждаю чисто из вежливости.

– А если ваша задумка не сработает? – спросила Ранс.

– Ну, тогда наказывать вам будет некого, – сказала Замира. – Меня же все равно убьют.

– Ах вот оно что! – воскликнула Кольвард. – Ты хочешь, чтобы мы пообещали не вмешиваться в ваши дела, несмотря на то что ваши поступки нарушают основное правило нашего… союза?

– Что ж, считайте, что именно об этом я и прошу, поскольку иного выхода не вижу, – ответила Замира.

– А если мы не согласимся? – негромко спросил Роданов. – Если мы вчетвером тебе это запретим?

– В таком случае все мы окажемся у той самой черты, которую очень не хотелось бы переступать, – твердо сказала Замира, с вызовом глядя ему в глаза.

– Я возражать не стану, – заявила Шевона Ранс. – Клянусь, Замира, что в ваши дела вмешиваться не буду. Если ваши старания пойдут мне во благо, тем лучше для меня, а если вы не вернетесь, то оплакивать вас я не собираюсь.

– И я клянусь, – сказала Кольвард. – Замира права. Наша безопасность всегда зависела от того, кто из нас решится на самый безумный поступок. Если представилась возможность разделаться с Максиланом Страгосом, я буду молить всех богов, чтобы вам даровали удачу.

– Что ж, капитан Дракеша принимает эти обещания и голосует за свое предложение, – сказала Замира, вопросительно глядя на Роданова и Строцци.

– Ох, не нравится мне все это, – вздохнул Строцци. – Впрочем, даже если эта безумная затея добром не кончится, за «Скопой» все равно ни одному кораблю не угнаться. – Улыбнувшись, он хрустнул пальцами. – Так и быть, потрясите юбками под носом у Страгоса, может, он и соблазнится. Но я в эти дела ввязываться не желаю.

Все умолкли, глядя на капитана Роданова.

– Пожалуй, я не воспользуюсь любезно предоставленной мне возможностью проявить неуважение к присутствующим, – сказал Эфрим, задумчиво потирая лоб. – По-моему, все это весьма безрассудно, но, с вашего позволения, позвольте мне считать обещание Замиры об осмотрительности такой же клятвой, как мое обещание не вмешиваться в ее дела. Так что… отправляйтесь вершить свою безумную затею.

– Благодарю вас, – сказала Замира, чувствуя, как по телу пробежала жаркая волна облегчения. – Ну вот, так гораздо лучше, чем в клочья друг друга разрывать.

– Все это должно оставаться строго между нами, – напомнила Кольвард. – Я клятвы не прошу, я на нее полагаюсь. Возможно, в Порт-Транжире есть и другие соглядатаи Страгоса. Если о нашем сегодняшнем разговоре станет известно другим, то мы здесь только зря время теряем, а уж из Замировой затеи и вовсе ничего не выйдет.

– Клянусь всеми богами хранить молчание, – заявил Строцци.

– Клянусь всеми богами, – повторили остальные.

– Вы сразу в море выходите? – спросила Кольвард.

– Нет, сутки дам своим людям на берегу отдохнуть, они это заслужили, – ответила Замира. – И добычу побыстрее постараюсь распродать. Раньше чем дня через два-три в море не выйду.

– До Тал-Веррара три недели пути, – напомнил Роданов.

– Вот именно, – кивнула Замира. – Оррину с Валорой надо за противоядием успеть, так что придется поторапливаться. – Она подошла к Роданову, приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. – Эфрим, я же вас никогда не подводила.

– Верно, не подводила, – ответил он. – С самой войны не подводила. Ох, как-то нехорошо это прозвучало. Замира, вечно вы меня в неловкое положение ставите! В общем, берегите себя.

– Эй, про меня не забудьте! – улыбнулась Кольвард.

– Что ж, я сегодня щедрая, – сказала Замира. – Только руки не распускайте, а то и обрубить могу.

Она с улыбкой поцеловала морщинистый лоб Жакелены, неловко обняла ее – мешали эфесы сабель у пояса – и подумала: «Так вот всегда в этой жизни и получается…»

В половине одиннадцатого вечера Замира и Эзри поднялись на борт «Ядовитой орхидеи», где их встретил Утгар.

– С возвращением, капитан! Как день прошел?

– В бесконечных спорах, – вздохнула Замира. – Сперва Судолома уговаривала, потом капитанов. Так что стакан вина я заслужила. Да и по детям соскучилась. Эзри?

– Да, капитан?

– Приведи Равейля с Валорой ко мне в каюту. Немедленно.

В каюте, небрежно сбросив на койку камзол, сабли, четырехуголку и кольчугу Древнего стекла, Замира со стоном опустилась в любимое кресло. Паоло с Козеттой забрались к матери на колени, а она загрубевшей рукой встрепала им кудри, вдохнула родной запах и нежно погладила тоненькие детские пальчики – у Козетты они такие крошечные, неловкие, а у Паоло уже длинные, уверенные… О боги, дети так быстро растут!

Милый детский лепет успокаивал: Паоло рассказывал, как весь день отважно сражался с чудовищами, обитавшими в одном из рундуков, а Козетта объявила, что, когда вырастет, станет королем королевства Семи Сущностей. Замира хотела было объяснить дочери разницу между королем и королевой, но вовремя сообразила, что для этого потребуется несколько дней, а то и больше, особенно если малышка заупрямится.

– Буду королем семисучьев! – сказала Козетта.

– Ладно, – согласно кивнула Замира. – Только как станешь королевствовать, не забудь о своих бедных родственниках, солнышко.

Дверь отворилась, и в каюту вошли Эзри, Коста и Валора… или де Ферра? И как они не путаются в этих многочисленных именах?

– Заприте дверь, – велела Замира. – Паоло, принеси маме четыре стопки. Эзри, откупорьте бутылку синего лашенского, вон она стоит.

Паоло, преисполнившись гордости за порученное ему важное дело, осторожно расставил четыре стопки на лакированной столешнице, уложенной поверх двух сундуков. Коста и де Ферра устроились среди подушек на полу, Эзри извлекла из горлышка бутылки пробку и доверху наполнила стопки вином цвета океанских глубин. По каюте поплыл аромат свежих лимонов.

– Не обессудьте, застольных речей я произносить не умею, – сказала Замира. – Давайте просто выпьем. – Она, приобняв Козетту, одним глотком опустошила стопку, смакуя пряный цитрусовый вкус вина и чувствуя, как горло щекочет жгучий холодок.

– И мне! – потребовала Козетта.

– Тебе мамино питье не понравится, солнышко. Оно невкусное.

– Мне! Хочу!

– Говорю же… Ох, ну ладно, пока сама не обожжешься, огня не испугаешься.

Плеснув чуть-чуть вина в стопку, Замира вручила ее Козетте. Малышка с важностью поднесла стопку к губам и, сделав глоток, отшвырнула стопку на стол, сморщилась и завопила во все горло:

– Сса-а-аки!

– К сожалению, воспитание детей на корабле, среди моряков, обладает рядом недостатков, – невозмутимо произнесла Замира, подхватывая стопку, откатившуюся на самый край столешницы. – Впрочем, следует признать, что моя дочь не без моей помощи расширяет свой словарный запас.

– Сса-а-аки! – с воодушевлением повторила Козетта и, чрезвычайно довольная собой, зашлась заливистым смехом.

Замира шикнула на дочь.

– У меня есть предложение, – с улыбкой сказал Коста. – Предлагаю выпить за ясное понимание. Только сейчас, впервые за много недель, я наконец-то понял, кто на самом деле капитан «Ядовитой орхидеи».

Де Ферра, усмехнувшись, чокнулся с приятелем. Эзри к вину не прикасалась и глаз не поднимала. Замира решила побыстрее закончить разговор, – судя по всему, Эзри надо было побыть наедине с Жеромом.

– Так, Равейль, – начала Замира. – Я и не подозревала, что соглашусь на ваше предложение, пока не стала объяснять его капитанам.

– Значит, вы…

– Я отвезу вас в Тал-Веррар. – Она снова наполнила свою стопку вином и осторожно пригубила. – Мне удалось уговорить своих собратьев не поднимать тревогу, если до них дойдут слухи о наших приключениях на севере.

– Благодарю вас, капитан. Я…

– Слова меня не интересуют, Равейль. – Замира, сделав еще глоток, отставила стопку. – Лучше сдержите ваше обещание – придумайте, как избавиться от Максилана Страгоса.

– Хорошо.

– И позвольте мне объяснить кое-что еще, чтобы никаких сомнений у вас не осталось. – Замира повернула дочь лицом к Косте. – Каждый человек на борту моего корабля рискует своей жизнью ради того, чтобы вы добились успеха. Каждый, ясно вам?

– Д-да.

– Если за отпущенное вам время мы не разведаем, как вам помочь, то… Ну, вы и сами понимаете, что личные встречи со Страгосом не могут продолжаться вечно. Если ничего другого не останется, если время истечет, а расправиться с архонтом можно будет, только принеся себя в жертву, то… В общем, я не стану ждать вашего возвращения. Понятно?

– Если дело до этого дойдет, я его голыми руками поволоку на суд к богам, – заявил Коста.

– К богам! – повторила Козетта. – Голыми руками!

– Ссаки! – воскликнул Коста, приветственным жестом подняв стопку.

Козетта залилась счастливым смехом.

– Благодарю вас, Равейль, за ваш подарок моей дочери, – язвительно заметила Дракеша. – Она теперь всю ночь не уснет, на все лады повторяя полюбившееся ей слово.

– Ох, прошу прощения, капитан. Я не удержался… Когда в море выходим?

– Сегодня вечером половина команды на берег сойдет, а остальные – завтра. А добычу за день успеем распродать. Так что выходим через два дня, а там сами увидите, как «Орхидея» по волнам помчится.

– Спасибо вам, капитан.

– Что ж, на этом разговор окончен, – сказала Замира. – Детям давно спать пора, да я и сама отдохнуть не прочь, вот только дождусь, пока вы каюту не освободите.

Коста намек понял и, одним глотком опустошив свою стопку, направился к выходу. Де Ферра последовал за ним, но его остановил негромкий голос Эзри:

– Жером, загляни ко мне в каюту. На минуточку.

– Только на минуточку? – ухмыльнулся он. – Эзри, с каких пор ты обо мне так плохо думаешь?

– Вот с этих самых, – ответила Эзри.

Ухмылка слетела с его лица.

Наконец дверь капитанской каюты захлопнулась, и Замира осталась наедине с детьми, наслаждаясь редкими мгновениями тишины и покоя. Каждую ночь несколько минут Замира Дракеша воображала, что ее кораблю не грозят никакие беды и что сама она – не капитан, а обычная мать, живущая обычными заботами о детях…

– Мама, а ты научишь меня рубиться на саблях? – спросил Паоло.

Замира ошеломленно уставилась на сына и расхохоталась. Обычная мать? Обычные заботы? О боги, да разве могут быть обычными дети, живущие такой жизнью?

– На саблях! На саблях! – заверещала Козетта, будущий король королевства Семи Сущностей.

– Эзри, я…

Он не стал уклоняться от стремительного замаха. Эзри вложила в удар всю свою немалую силу, и на глазах Жана невольно выступили слезы.

– Ты почему мне не сказал?

– Что?

Эзри всхлипнула; второй удар, не меньшей силы, пришелся в правое плечо.

– Ай! Что? Что случилось? – спросил Жан.

– Ты почему мне не сказал?! – выкрикнула Эзри.

Он вскинул руку, перехватил ее кулак – удар в ребра или в солнечное сплетение был бы очень болезненным.

– Эзри, что случилось? Чего я тебе не сказал?

Он опустился на колени посреди узенькой каюты, целуя пальцы Эзри. Она вырывалась, и он разжал руки, но остался стоять на коленях.

– Эзри, ради всех богов, бей меня, если я заслужил. Если тебе хочется меня побить – бей, я не буду сопротивляться. Я никогда не буду тебе сопротивляться, ты же знаешь. Только объясни, чего ты хочешь…

Она сжала кулаки, и Жан приготовился к очередному удару. Внезапно Эзри опустилась на колени, обвила руками его шею и прижалась мокрой от слез щекой к его лицу.

– Ну почему ты мне ничего не сказал? – прошептала она.

– Чего я тебе не сказал? Что я тебе должен сказать? Я тебе все скажу, только…

– Про яд, – всхлипнула она.

– О боги… – выдохнул он, привалившись к задней переборке каюты.

Эзри безвольно обмякла у него на груди.

– Сволочь ты! Почему ты мне ничего не…

– Значит, на совете капитанов Дракеша все рассказала, а ты услышала и…

– Я от нее услышала, а не от тебя! Не от тебя, понимаешь?! Почему ты это от меня скрывал?! Как ты мог?!

– Эзри, прошу тебя, это…

– Ты – единственное, что у меня есть на целом свете, – прошептала она, уткнувшись ему в грудь. – Понимаешь, Жан Таннен? У меня ведь ничего своего нет – ни сокровищ припрятанных, ни семьи, ни титула… Даже эта каюта – и та не моя. А потом вот ты у меня появился – мой, единственный, а…

– А у меня оказался… гм, существенный недостаток.

– Мы что-нибудь придумаем, – решительно заявила она. – Найдем лекарей, алхимиков…

– Ох, Эзри, мы уже чего только не перепробовали! И к алхимикам обращались, и к отравителям. Поможет только противоядие или образец яда – вот их-то мы и хотим у Страгоса раздобыть.

– А мне об этом знать не обязательно, да? А вдруг ты бы…

– Помер в одночасье? Эзри, а если бы меня Искупитель саблей зарубил? Или вот на «Красном гонце»… Между прочим, в день нашей первой встречи меня свои же чуть не убили…

– Нет, тебе такая смерть не грозит, – сказала Эзри. – Такие, как ты, иначе умирают, я знаю.

– Эзри, ты все мои шрамы видела, сама понимаешь, что…

– А это совсем другое! – возразила она. – Как с этим бороться?

– А я и борюсь – каждый день, с той самой минуты, как архонт нас ядом опоил. Мы с Леоканто дни считаем, понимаешь? Сначала я по ночам заснуть не мог, маялся, представлял себе, как отрава по телу разливается… – Он тяжело сглотнул, по щекам покатились слезы. – А когда я с тобой, то всего этого будто и не существует вовсе, будто мы с тобой в другом мире, где мне никакой яд не страшен. Ну как я мог тебе об этом рассказать? Нельзя же было все испортить…

– Я убью Страгоса, – прошептала Эзри. – Ох, попадись он мне сейчас, я б ему горло перерезала… – Она разомкнула объятья, опустила руки на колени.

– И я бы тебе с радостью помог…

В полутемной каюте они стояли друг перед другом на коленях и не отводили глаз.

– Я люблю тебя, Жан, – наконец произнесла она.

– Я люблю тебя, Эзри, – вздохнул он, словно бы выныривая на поверхность из морских глубин. – Ты неповторима и ни на кого не похожа…

– Я не позволю тебе умереть, – сказала она.

– Но… ты же не…

– Как захочу, так и сделаю, – возразила она. – Помогу тебе вернуться в Тал-Веррар. Помогу раздобыть противоядие у Страгоса… Помогу расправиться с проклятым архонтом…

– Эзри, послушай, Дракеша права, – сказал Жан. – Если с противоядием ничего не выйдет, то главное – Страгоса уничтожить.

– Не смей так говорить… И думать не смей!

– Нет, правда, я готов… – торопливо зашептал он. – О боги, не хочется, конечно, но, если другого выхода не останется, я…

– Черт возьми! – прошипела она, вскочила и, схватив его за рубаху, с силой оттолкнула к бортовой переборке. – Я тебе не позволю, слышишь?! Мы с ним иначе разделаемся, Жан Таннен. Мы победим!

– Но если другого выхода не оста…

– А ты найди другой выход! Как хочешь, но найди! – Она вжала его в переборку и впилась в губы поцелуем, пьянящим, как алхимическое зелье.

Руки Жана скользнули к бедрам Эзри; он торопливо нащупал пряжки ее перевязи, словно бы ненароком медля в тех местах, которые перевязь не прикрывала. Эзри вырвала перевязь у него из рук, отбросила к парусиновой переборке.

– Если выхода нет, Жан Таннен, его надо создать! В этой каюте слабакам не место.

Он подхватил ее на руки, повернулся так, что Эзри оказалась спиной к бортовой переборке, поцеловал грудь сквозь тонкую ткань рубашки, прижался к ней щекой, вслушался в частое биение сердца.

– Ну я бы все равно тебе признался… Когда-нибудь…

– Вот именно, когда-нибудь! – съязвила Эзри. – О, что за странное существо – мужчина! Обычный разговор превращает его в тварь дрожащую…

– Ох, мало того что ты меня ругаешь, так еще и Лукарно туда же…

– Жан, – оборвала она его, – останься со мной.

– Что? Где?

– Здесь, в море, – прошептала она. – Здесь тебе будет хорошо. Здесь нам с тобой будет хорошо. Вот как со Страгосом разделаемся, оставайся со мной, а?

– Я бы не прочь, – сказал Жан. – Мне здесь нравится. Только знаешь, на свете много других мест… Я бы тебе столько всего показал…

– А вдруг сухопутная жизнь не по мне?

– На суше тоже пиратов хватает, – заверил ее Жан в перерыве между поцелуями. – Я сам из таких. Можно…

– Погоди. Не время сейчас решать. В общем, подумай об этом на досуге. Я тебя не для переговоров сюда позвала.

– А для чего?

– Для шума, – прошептала она, срывая с него рубаху. – Вот мы сейчас и пошумим.

Незадолго до полуночи, перед самой сменой вахт, Гийом, в одном исподнем и в торопливо наброшенной на плечи рубахе, выскочил из своей новой каюты в тамбур; из ушей баталера торчали клочья пакли.

Он изо всех сил забарабанил в дверь противоположной каюты. Ответа не последовало. Тогда Гийом заколотил по двери, крича во все горло:

– Треганна, сволочь, я с тобой еще посчитаюсь!

– Значит, у нее почти все готово?

На южной окраине города, в развалинах хижины, встретились двое. Сюда, к опушке джунглей, боялись подходить даже пьянчужки и укуренные до беспамятства любители джеремского порошка. Близилась полночь, с небес струились теплые, как слюна, потоки ливня.

– Сегодня днем всю добычу распродали, водой и пивом запаслись, провиантом трюм набили. Завтра последний лоск на корабль наведем и в море отправимся.

Эфрим Роданов задумчиво кивнул и в сотый раз напряженно вгляделся в лесные тени. «Нет, даже если кто к нам близко подберется, за шумом ливня ничего не услышит», – подумал он и сказал:

– На совете капитанов Дракеша сообщила нам весьма тревожные вести. Она тебе не говорила, что дальше делать собирается?

– Нет, – ответил его собеседник. – Странно, вообще-то. Обычно она неделю отдыха дает, ну, чтоб мы на берегу повеселились вволю, деньги промотали и кулаками намахались. А тут ей будто фитиль в жопу вставили – вот только не знаю почему.

– Ну, пока до дела не дойдет, она ничего не скажет. Слушай, а Тал-Веррар она не упоминала? Или архонта?

– Нет. А что, по-вашему, она…

– Я точно знаю, что она задумала, только считаю это неразумным, – вздохнул Роданов. – Боюсь, из-за нее всем в Порт-Транжире худо придется.

– Значит, вы поэтому…

– Да. – Роданов вытащил из кармана кошелек, позвенел монетами. – Вот, как уговаривались. Смотри в оба, все примечай, потом расскажешь.

– А с той штуковиной что…

– Держи. – Роданов протянул собеседнику тяжелый брезентовый мешок. – Есть куда это спрятать?

– У меня сундук с двойным дном… Ну, мне ж по чину сундук полагается.

– Вот и хорошо.

– А если придется…

– Опять же как уговаривались – получишь тройную плату.

– Нет, этого мало. Возьмите меня к себе, на «Грозный властелин».

– Ладно. Надежные люди мне всегда нужны.

Роданов и его спутник пожали друг другу запястья, на вадранский манер.

– Так ведь я, считай, все равно у вас на службе, верно? А как все закончится, то свое положенное место и займу, – ухмыльнулся Утгар, только зубы в сумраке сверкнули.

В третий день месяца аурима «Ядовитая орхидея» мчалась по волнам Медного моря, будто лошадь, закусившая удила. Корабль держал курс норд-ост, двигаясь крутым бакштагом, под теплым южным ветром с правого борта.

По Торговому проходу «Ядовитая орхидея» пробиралась целый день, медленно лавируя в извилистом проливе между многочисленными отмелями и подводными камнями, а потом еще двое суток огибала островки и рифы архипелага Призрачных ветров, пока вулканы и горные вершины, устланные зеленым покровом джунглей, не скрылись за горизонтом.

Дракеша позвала на ют небольшую группу моряков: Дельмастро, Треганну, Гийома, Утгара, Назрину, Оскарля, старших плотников и парусных мастеров. Молчун стоял у штурвала, Локк, Жан и еще десяток матросов, свободных от вахты, теснились у шканцевого трапа; хоть они и не удостоились личного приглашения капитана, слушать им никто не запрещал – все равно новость распространится по кораблю быстрее, чем лесной пожар по сухостою.

– Мы идем в Тал-Веррар, – объявила Дракеша. – Поможем нашим новым друзьям Равейлю и Валоре на берегу одно дельце провернуть.

– Так ведь награда… – пробурчал Молчун.

– Капитан, прошу прощения, – сказал Гийом, – но Молчун прав. В Тал-Верраре…

– Ну да, за мою поимку большие деньги сулят, если «Ядовитая орхидея» в Тал-Верраре на якорь станет. Поэтому мы нашу красавицу немного переделаем: паруса иначе поставим, кормовые фонари заменим на что-нибудь попроще, а на корме большими буквами другое название напишем.

– А как корабль назовем, капитан? – полюбопытствовал плотник.

– «Химера». По-моему, очень подходящее имя.

– Ага, с намеком, – фыркнула Треганна. – Кстати, Дракеша, нам-то что за выгода от этого плавания?

– Вот дело сделаем, будет и выгода. Не волнуйтесь, без добычи не останемся. Кстати, позволением совета капитанов я заручилась.

– А почему мы без них в поход отправились? – спросила Назрина.

– Потому что с делом этим может справиться один-единственный капитан – я, – заявила Дракеша, отвесив церемонный поклон. – Все, марш по местам, кто на вахту, кто на отдых. Не забудьте товарищам рассказать.

Локк, стоя у левого борта, задумчиво глядел на воду. Немного погодя к приятелю подошел Жан. В лучах заходящего солнца небо и море казались залитыми расплавленной бронзой; после влажной духоты архипелага Призрачных ветров теплый морской ветерок веял приятной прохладой.

– Ты ничего странного не чувствуешь? – спросил Жан.

– Странного? А, ты о яде… Нет, не чувствую. Вроде бы все как обычно, не лучше и не хуже. Но если вдруг начну головастиков отрыгивать, сразу же тебе скажу. Если ты, конечно, стук в дверь каюты услышишь.

– О боги, и ты туда же… Не начинай! Вон, Эзри недавно Гийома чуть за борт не вышвырнула.

– Ну, в общем-то, неудивительно, что народ переполошился. Решили, наверное, что в ночи на корабль напали джеремиты…

– Предупреждаю, если не заткнешься, с тобой приключится трагический несчастный случай!

– …верхом на боевых скакунах, – невозмутимо продолжил Локк. – И где ты только силы берешь?

– С ней это просто, – сказал Жан.

– Ах вот в чем дело.

– Она меня остаться попросила, – признался Жан, не поднимая глаз.

– На корабле? После того, как все закончится? Если, конечно, мы уцелеем?

– Ага, – кивнул Жан. – Ну, не только меня… Тебя тоже…

– А как же иначе, – заметил Локк, не справившись с ехидными нотками в голосе. – И что ты ей ответил?

– Я… я ей предложил с нами уйти.

– Ты ее любишь, – заключил Локк и, не дожидаясь подтверждения, продолжил: – Для тебя это не просто увлечение. Ты как в пропасть сорвался, да?

– Ага, – прошептал Жан.

– Что ж, одобряю, – сказал Локк. – Она великолепна – смышленая, пылкая, обожает силой чужое добро отнимать, что, по-моему, весьма достойная черта характера. Вдобавок в драке на нее можно положиться…

– Так я на тебя тоже полагаюсь…

– Ну да, особенно когда своей спиной меня от ударов загораживаешь, – хмыкнул Локк. – А за Эзри тебе никогда краснеть не придется. Помнишь, как вы с ней вдвоем с джеремитами на «Зимородке» расправились? Ох, ей тогда и досталось… С такими ранами люди неделями с койки не встают, а она из чистого упрямства по кораблю носилась. В общем, вы друг другу подходите.

– Ты так говоришь, будто мне придется выбирать, с кем остаться – с тобой или с ней.

– Нет, конечно, – вздохнул Локк. – Но мало ли что в жизни изменится…

– Если изменится, то к лучшему. Это же не значит, что всему конец.

– Ну и что ты предлагаешь? Забрать ее с собой? Втроем – против всех на свете? Начать все сначала, надежных людей подыскать? По-моему, мы с тобой об этом уже говорили.

– Да, и…

– И я усиленно изображал из себя пропойцу и полного недоумка, помнишь? Ты прав, конечно, – вздохнул Локк, кладя ладонь на руку Жана. – Все в жизни меняется, и часто – к лучшему. Мы с тобой видели, как это с другими происходит, может, и нам однажды повезет. А как дело в «Венце порока» закончим, то разбогатеем и распрощаемся с веррарскими толстосумами. Так что если Эзри захочет к нам присоединиться – хорошо, а если нет, то ты сам с ней оставайся.

– Ох, рано пока об этом думать, – вздохнул Жан. – И вообще еще ничего не известно. Мы с Эзри договорились до конца путешествия об этом не говорить.

– Прекрасная мысль.

– Но я хотел…

– Послушай, придет время, и ты сделаешь выбор – ради себя, не ради меня, договорились? Вы друг другу очень подходите. Ты, конечно, мог бы и кого поприличнее подыскать, – хитро улыбнувшись, Локк пожал руку друга, – но Эзри-то уж точно лучше тебя никого на свете не найдет. Я за тебя счастлив. Из безумной затеи Страгоса ты умудрился выжать что-то стоящее – вот и держись за это, крепко держись.

Приятели умолкли, слушая крики чаек, круживших над кораблем, и глядя на огонь заката, догоравший на далеком горизонте. На ступенях шканцевого трапа послышались тяжелые шаги.

– О, вас-то я и искала, – сказала Дракеша, обнимая приятелей за плечи. – Вы освобождаетесь от дневной вахты с Красным отрядом.

– Какая неслыханная щедрость! – воскликнул Локк.

– Ну, не совсем. Я передаю вас в распоряжение судового плотника. Раз уж мы в Тал-Веррар направляемся по вашей милости, то извольте внести посильную лепту в изменение внешнего облика «Ядовитой орхидеи». Будете красить, пилить, строгать – в общем, без дела не останетесь.

– Ух ты! – сказал Локк. – Похоже, мы замечательно проведем время.

Его ожиданиям не довелось сбыться.

– Земля! – крикнул дозорный с фок-мачты. – Земля в огне, в румбе по правому борту.

– В огне? – удивился Локк, отрываясь от карточной игры. – Что за чертовщина?!

Он вскочил, отбросив карты, и запоздало сообразил, что расстается со ставкой в семь соларов (годовой заработок веррарского поденщика). Команда «Ядовитой орхидеи» не успела пропить свои доли в тавернах Порт-Транжира, а потому в карманах моряков по-прежнему хватало золота и серебра.

Локк выбрался из кубрика на баке и едва не столкнулся с Дельмастро.

– Лейтенант, это Тал-Веррар?

– Должно быть.

– А почему город в огне?

«Пожар? – лихорадочно соображал Локк. – Или бунт? О боги, только этого еще не хватало! А вдруг Страгоса убили? Или взяли в плен? Или… А если Страгос всех победил и теперь мы с Жаном ему больше не нужны?!»

– Сегодня двадцать первый день месяца аурима, Равейль.

– Да знаю я, какой сегодня день! – отмахнулся Локк. – Просто… А… Ах, ну конечно!

Он с облегчением перевел дух – надо же, он так отвык от городской жизни, что совсем забыл о Феста-Ионо, празднике Владыки Алчных вод, проводимом в двадцать первый день месяца аурима. В этот день веррарцы возносили хвалу Ионо за дарованное городу богатство, торжественно сжигали старые корабли, а на причалах устраивали народные гулянья. Прежде Локк наблюдал за празднествами с балконов «Венца порока», но сейчас суматоха и сутолока на улицах были ему на руку – у городской стражи дел невпроворот, а значит, легче проскользнуть в город незамеченными.

– Свистать всех наверх! – крикнул вахтенный с кормы. – Всем на шкафут!

Локк довольно усмехнулся – если авральная команда звучала во время карточной игры, то сделанные ставки возвращались всем игрокам, так что и семь соларов он назад получит.

На шкафуте быстро собралась шумная толпа моряков. Дракеша взмахнула рукой, призывая всех угомониться.

Лейтенант Дельмастро, в богато расшитом камзоле, позаимствованном из судового гардероба, ловко вспрыгнула на пустую бочку у грот-мачты и объявила:

– Сегодня мы – «Химера». О «Ядовитой орхидее» никто из нас и слыхом не слыхивал. А я – капитан «Химеры», поэтому буду гордо прохаживаться по шканцам и отдавать приказания. Дракеша будет у себя в каюте, велит без крайней необходимости не беспокоить. Если нас посторонние окликнут, говорить буду я. Всем остальным рта не раскрывать. Притворитесь, что теринского не знаете. Наша задача – доставить на берег Равейля и Валору. Предлагаю отправить их в той самой шлюпке, которую они нам подарили при нашей первой встрече. – Дождавшись, пока не утихнет гомон и смех, она продолжила: – Часа через два станем на якорь. Если к восходу солнца Равейль с Валорой не вернутся, мы отправимся в море и ближе чем на пятьсот миль к Тал-Веррару больше никогда не подойдем.

– Понятно, – сказал Локк.

– Как только станем на якорь, – добавила Дельмастро, – удвоим дозорных на марсовых площадках, на обоих бортах установим бритвенные сетки и сложим на палубе алебарды и сабли. Если таможенники или кто из портовых чиновников явится в гости, пригласим их на борт и задержим до утра. А если еще какая беда приключится, отобьемся, поставим паруса и сбежим.

Это заявление моряки встретили одобрительным ропотом.

– Пока все, – заключила Дельмастро. – Подходим к порту Тал-Веррара. Молчун, станем примерно в миле от Изумрудного пассажа. Да, и поднимите серый ашмирский флаг.

В Ашмире нет ни торгового, ни военного флота, но местные чиновники за небольшую мзду приписывали к ашмирским портам суда контрабандистов, искателей сокровищ и торговцев, желавших увильнуть от уплаты налогов. Серый ашмирский флаг ничьего внимания не привлекал – разве что соотечественники от скуки или из любопытства пожелают узнать, не занесло ли так далеко от дома кого из знакомых.

В целом Локк затею одобрил – лучше держаться подальше от шумных причалов и главной якорной стоянки, а из юго-восточной оконечности города легко попасть в Кастеллану для встречи со Страгосом.

– Эй, приятели! – воскликнул Утгар, хлопнув Локка и Жана по плечу. – Чего это вы задумали? Вам, случайно, телохранитель не нужен?

– У меня Равейль вместо телохранителя, мне другой ни к чему, – ухмыльнулся Жан.

– А, тогда понятно. А в Тал-Верраре вы что потеряли? Там какая-то заварушка затевается?

– Нет, это вряд ли, – ответил Локк. – Дракеша скоро все объяснит, а нам сегодня обычные дела закончить надо.

– Ага, к бабушке заглянуть, долги любимого дядюшки оплатить, он в пух и прах проигрался, а еще купить на Ночном базаре три буханки хлеба и связку лука, – сказал Жан.

– Ну, не хотите говорить – и не надо. Пока вы там тайные дела вершите, мы тут без вас поскучаем.

– Как же, поскучаешь на этом корабле! – вздохнул Локк.

– Тоже верно, – хмыкнул Утгар. – Ладно, вы там поосторожнее. Да хранят вас боги, и все такое.

– Спасибо… – Локк задумчиво почесал бороду и вдруг прищелкнул пальцами. – Ох, чуть не забыл! Жером, Утгар, я сейчас вернусь.

Он пробежал по шкафуту, где вахтенные Синего отряда при помощи скучающих моряков Красного отряда раскладывали сабли в бочонки у мачт, спустился по шканцевому трапу в сходный тамбур и громко постучал в дверь капитанской каюты.

– Открыто! – крикнула Дракеша.

– Капитан, – сказал Локк, плотно прикрыв дверь за собой, – мне надо позаимствовать у вас деньги из моего сундучка.

Замира, Паоло и Козетта уютно устроились на койке; Замира читала детям вслух из толстой книги, подозрительно напоминавшей «Практический лексикон искушенного морехода».

– Вообще-то, эти деньги между командой давно разделили, – напомнила Дракеша, – но могу дать вам денег из судовой казны. Вам сколько? Все?

– Двухсот пятидесяти соларов должно хватить. Да, кстати, на корабль я вернусь без них.

– Гм, ваше определение слова «позаимствовать» не вызывает во мне желания вставать с удобной койки. Так что, как будете уходить…

– Капитан, понимаете, Страгос – половина дела. Мне надо еще и Реквина порадовать. От него многое зависит. Он с легкостью может все наши замыслы разрушить. Вдобавок, может, у меня получится еще кое-что у него выпросить.

– Значит, вам нужны деньги на взятку, так?

– Ну, друзья обычно называют это знаком внимания. Дракеша, представьте, что эти деньги будут с пользой употреблены ради достижения желаемой цели.

– Хорошо, хорошо, только оставьте меня в покое. Деньги получите непосредственно перед отправкой на берег.

– Вы так добры…

– Ничего подобного. Пшел вон!

Их не было в городе всего семь недель, а казалось – прошла целая жизнь.

Локк, стоя у левого борта, со смешанным чувством уныния и тревоги разглядывал острова и башни Тал-Веррара. Над городом висели тяжелые темные тучи, окрашенные отраженным багрянцем праздничного костра, пламеневшего на главной якорной стоянке.

– Ты готов? – спросил Жан.

– Готов-готов, – ответил Локк. – Аж взопрел.

Из корабельного гардероба они позаимствовали широкополые парусиновые шляпы и плащи, слишком плотные для теплого вечера, впрочем во многих веррарских кварталах подобные наряды встречались часто – так было удобнее прятать оружие. Локк очень надеялся, что этот незамысловатый маскарад убережет их с Жаном от любопытных взглядов прохожих.

– Спустить шлюпку на воду! – крикнул Оскарль.

Заскрипела лебедка, крохотное суденышко скрылось в темноте за бортом, плеснула вода. Утгар проворно спустился по высадочной сетке в шлюпку, подготовил весла. У самого борта Локка остановила Дельмастро.

– Очень надеюсь, что вы оба вернетесь живыми, – шепнула она.

– Я вас не подведу, – ответил Локк. – И он тоже.

– Замира велела передать вам вот это… – Дельмастро вручила ему тяжелый кожаный кошель, плотно набитый монетами.

Локк благодарно кивнул, сунул кошель в карман накидки и начал спускаться к шлюпке. Утгар, поднимаясь по абордажной сетке ему навстречу, приветственно махнул рукой. Локк спрыгнул в лодку, встал, держась за сетку, и поглядел наверх, где у борта, в свете судовых фонарей, Жан прощался с Эзри. Они обменялись поцелуем, Эзри что-то шепнула Жану и ушла.

Усаживаясь на гребную скамью и вставляя весла в уключины, Жан сказал:

– Хм, а так гораздо лучше, чем в прошлый раз, когда нас в этой шлюпке за борт отправили.

– Я так и знал, что ты Эзри свое настоящее имя назовешь, – улыбнулся Локк.

– Что? – изумленно спросил Жан. – А как ты догадался?

– Я по губам плохо читаю, но она зовет тебя именем, в котором один слог, а не два.

– Ну ты и хитроумный шельмец!

– Да, по всем статьям, – гордо кивнул Локк.

– Так вот, я ей свое настоящее имя назвал и нисколько об этом не жалею…

– Жан, я же не сержусь, просто повыпендриваться захотелось.

Приятели налегли на весла, и шлюпка помчалась по темным волнам к проливу между кварталом Галеццо и Изумрудным пассажем. Жан и Локк гребли в молчании; поскрипывали уключины, плескала вода. «Ядовитая орхидея» осталась за кормой, свернутые паруса растворились в ночном сумраке, лишь слабо мерцали на реях сигнальные огни.

– Алхимик, – внезапно сказал Локк.

– Чего?

– Страгосов алхимик. Он – ключ ко всем нашим бедам.

– Ну, можно и так сказать, если тебе слово «причина» не нравится.

– Да я не об этом. Сам понимаешь, Страгос вряд ли случайно фиал с противоядием из кармана выронит или наши стаканы на столе забудет.

– Верно… – вздохнул Жан.

– Так вот, раз бесполезно надеяться на то, что он оплошает, значит надо поближе познакомиться с его алхимиком.

– Легко сказать! Алхимик состоит в личной свите архонта и наверняка слывет важной особой, если Страгос его услугами часто пользуется. Так что живет этот алхимик не где-нибудь на отшибе, а в Мон-Магистерии, туда так просто не подберешься.

– Ну, можно ведь и иначе подобраться… Например, подкупить. На счетах в «Венце порока» у нас деньги имеются, да еще с помощью Дракеши подзаработаем…

– Вообще-то, мысль неплохая, – сказал Жан. – Но сомнительная.

– Что ж, осталось только смотреть в оба, держать ухо востро и полагаться на Многохитрого Стража, – пробормотал Локк.

Здесь, во внутренней гавани Тал-Веррара, во множестве теснились прогулочные лодки, барки и гондолы. Богачи и те, кто победнее, которые, впрочем, не боялись наутро остаться без единого центира в кармане, перебирались с островов гильдий к тавернам и кофейням Изумрудного пассажа. Шлюпка Локка и Жана, никем не замеченная, присоединилась к остальным лодкам, и теперь друзья гребли против течения, уворачиваясь от барок и обмениваясь отборными ругательствами с шумными гуляками, которые орали во все горло и с хохотом швыряли в воду пустые бутылки.

Наконец, вдоволь позабавившись и решив, что окружающие получили свою долю причитавшихся им оскорблений, Локк с Жаном свернули в пролив между островом Искусников и островом Алхимиков, где с причалов в небо взлетали ярко-синие и зеленые огненные шары – предположительно в честь Феста-Ионо. Поскольку шлюпка шла против ветра, на Локка с Жаном дождем сыпались пахнущие серой искры и обугленные обрывки бумаги.

На северо-западной оконечности Кастелланы и находились те самые пещеры Древнего стекла, куда по приказу архонта несколько месяцев назад Меррена доставила Локка и Жана. Сейчас охрану здесь усилили, и как только приятели обогнули последнюю излучину пролива и подошли к входу в туннель, уходивший в толщу Древнего стекла, то оказались под прицелом десятка арбалетов, наведенных гвардейцами из-за высоких железных щитов, расставленных на причале. Позади гвардейцев отряд веррарских солдат заряжал тяжелым метательным копьем баллисту – осадную машину, снаряд которой с легкостью разнес бы шлюпку в щепки. Командир Очей архонта дернул цепь, уходившую в отверстие в стене, – похоже, дал сигнал тревоги.

– Здесь причаливать запрещено! – грозно провозгласил гвардеец.

– Послушайте, – перекрикивая глухой рокот водопада, начал Локк. – У нас известие для легата.

Шлюпка ткнулась носом о причал. «В который раз убеждаюсь, что находиться под прицелом – ощущение не из приятных», – подумал Локк.

Командир гвардейцев подошел к краю причала и склонился над шлюпкой.

– Для легата? – переспросил он гулким голосом, усиленным безликой сетчатой маской.

– Да, – сказал Локк. – Передайте ей слово в слово: две зажженные искры разгорелись двумя кострами.

– Передам, – кивнул командир. – А вы пока…

Отложив арбалеты, несколько гвардейцев выволокли приятелей из шлюпки, связали им руки, обыскали, отобрали ножи, спрятанные за голенищами сапог, а кошель золота передали командиру.

– Солары тоже отобрать? – осведомился гвардеец.

– Нет, – ответил командир. – Проведите задержанных в покои легата и верните им кошель со всем содержимым. Защитнику и благодетелю золото вреда не причинит, иначе приоры давно бы его под горой соларов похоронили.

– Что вы с «Красным гонцом» сотворили?! Да как вы посмели…

Максилан Страгос побагровел – и от вина, и от возмущения. В честь праздника архонт облачился в роскошный парчовый камзол, а с плеч ниспадал шелковый полосатый плащ цвета морской воды, шитый золотом; все пальцы архонта были унизаны драгоценными перстнями с алыми рубинами и густо-синими сапфирами, повторявшими традиционные цвета Тал-Веррара.

Страгос в сопровождении двух гвардейцев встретил Жана и Локка в покоях на первом этаже Мон-Магистерия. Сесть друзьям не предложили, но жаловаться они не собирались – хорошо, что не связали и в душегубку не заперли.

– Зато мы вошли в доверие к пиратам.

– Позволив у вас корабль отобрать?!

– Так уж получилось.

– А Кальдрис умер?

– Давно уже.

– Что ж, Ламора, а теперь скажите мне, на что вы надеялись, когда решили явиться ко мне с подобным известием.

– Если честно, то на сердечный приступ. Впрочем, за неимением оного я вполне удовлетворюсь малой толикой терпения. Если позволите, я вам сейчас все объясню.

– Да уж не томите, – сказал архонт.

– Пираты захватили «Красного гонца» и всех нас взяли в плен, – начал Локк, разумно рассудив, что рассказы об увечьях и помойных вахтах вполне можно опустить.

– И кто же вас в плен взял?

– Дракеша.

– Значит, Замира жива? По-прежнему на «Ядовитой орхидее»?

– Да, – ответил Локк. – Корабль в превосходном состоянии и сейчас стоит на якоре примерно в двух милях отсюда, вон там… – Он ткнул пальцем куда-то на юг.

– И как ей это удалось?

– Видите ли, Страгос, она применила редкую, весьма хитроумную уловку под названием маскарад.

– А вы, значит, теперь в ее команде служите?

– Ага. Как и все остальные пленники с «Красного гонца», которые заслужили эту честь участием в захвате очередного корабля. К сожалению, «Красного гонца» уже не вернуть – корабль продали какому-то местному скупщику, но у нас появилась прекрасная возможность исполнить ваше приказание.

– Да неужели? – Раздражение Страгоса в мгновение ока сменилось неприкрытой алчностью. – Весьма странно слышать из ваших уст не жалобы и отборную брань, а победные донесения.

– Жалобы и отборную брань я приберегу для другого случая. Короче, как вы и просили, Дракеша согласилась нагнать страху на обывателей, так что не пройдет и недели, как со всех сторон посыплются известия о дерзких нападениях пиратов. Имейте в виду, сначала вы дадите нам противоядие, а уж потом мы запустим акулу в купальню.

– Погодите, а как это – Дракеша согласилась?

Выдумать это объяснение Локк мог даже во сне.

– Я ей всю правду рассказал, – заявил он, – а остальное само собой вышло. Ну а как мы свое дело завершим, вы отправите свою эскадру на юг, к архипелагу Призрачных ветров, и всех пиратов с дерьмом смешаете – разумеется, кроме той, которая всю эту кутерьму и затеяла, потому что она на время уберется куда подальше, в укромное местечко. А после того как вы одержите убедительную победу в своей великой войне, Дракеша вернется и обнаружит, что все ее бывшие соперники покоятся на дне морском. Увы и ах, какая жалость!

– Вообще-то, я предпочел бы, чтобы мои истинные намерения оставались тайной… – недовольно хмыкнул Страгос.

– Послушайте, если кто-то из пиратов и уцелеет, то вряд ли Дракеша станет им о своих подвигах рассказывать, – возразил Локк. – А если никто не уцелеет, то и хвастать ей будет некому.

– Тоже верно, – проворчал Страгос.

– Однако же, – вмешался Жан, – если мы вскорости на корабль не вернемся, «Ядовитая орхидея» уйдет в открытое море, лишив вас прекрасной и, смею заметить, единственной возможности…

– Да, да, Таннен, мне вполне понятны ваши глубокомысленные рассуждения, которые вы с такой очевидностью считаете убедительными, – раздраженно оборвал его Страгос. – Если Дракеша уйдет, то окажется, что я понапрасну и «Красного гонца» упустил, и на посмешище себя выставил, и ваше присутствие терпел…

– В таком случае где наше противоядие?

– Гм, полного исцеления вы пока не заслужили, но временную отсрочку получите, – сказал Страгос и кивнул одному из гвардейцев, который поклонился и вышел из покоев.

Немного погодя алхимик внес в покои блюдо, накрытое серебряным колпаком. Следом вошла Меррена, в венке из алых и синих роз и в платье того же цвета, что и плащ Страгоса, перехваченном широким поясом золотой парчи.

– О, наши искорки вернулись, – сказала она.

– Коста и де Ферра заслужили очередной глоток жизни, голубушка, – объяснил архонт.

Меррена подошла к нему и по-дружески, но без фамильярности взяла его под руку:

– Правда?

– Я вам все расскажу, когда мы в сад вернемся.

– Вы прием в честь Феста-Ионо устроили, Страгос? – полюбопытствовал Локк. – Вот уж не думал, что вы любитель пышных празднеств.

– Ну, надо же хоть изредка офицеров развлекать, – вздохнул Страгос. – Если я для них пиры устраиваю, приоры обвиняют меня в расточительстве, а если не устраиваю – распускают слухи, что я бессердечный скряга. Вот я и вынужден свои сады для празднеств открывать, чтобы на светских приемах моим офицерам не приходилось сносить бесконечные насмешки завистливых и надменных знатных бездельников.

– Я до слез растроган вашими мучениями, – сказал Локк. – Подумать только, суровые обстоятельства вынуждают вас устраивать пиры!

Натянуто улыбнувшись, Страгос кивнул алхимику, и тот послушно снял серебряный колпак с блюда, на котором стояли два хрустальных кубка с подозрительно знакомым янтарным напитком.

– Вот, господа, испейте грушевого сидра в память о нашей первой встрече, – предложил архонт.

– Ха-ха-ха, очень смешно, – буркнул Локк, вручил один кубок Жану, в два глотка опустошил свой и швырнул его на пол. – Ах, из рук выскользнул!

К его изумлению, хрустальный кубок не разлетелся на мелкие кусочки, а с глухим стуком ударился о каменные плиты, подпрыгнул и откатился в угол.

– Скромный дар моего алхимических дел мастера, – злорадно ухмыльнулся Страгос. – С Древним стеклом не сравнить, конечно, но грубиянов приструнить помогает.

Жан допил свой сидр и поставил кубок на блюдо; гвардеец вернул туда и второй кубок. Блюдо снова накрыли серебряным колпаком, и Страгос небрежным мановением руки велел алхимику удалиться.

– А… я… – начал Локк, но плешивый коротышка уже скрылся за дверью.

– На сегодня все, – объявил Страгос. – Нас с Мерреной ждут на празднестве, а вам, Коста и де Ферра, предстоит выполнить важную задачу. Если я останусь доволен вашим усердием, то, может быть, щедро вас вознагражу.

Страгос с Мерреной направились к выходу. В дверях архонт отдал приказание гвардейцам:

– Постерегите моих гостей, а через десять минут проводите их к лодке. Да, и не забудьте вернуть им вещи.

Как только дверь захлопнулась, Локк расстроенно пробормотал:

– Да я ведь даже… Тьфу ты!

– Самое главное сейчас – противоядие, – напомнил ему Жан.

– Ну да… – Локк с отчаянием уперся лбом в каменную стену. – О боги! Хоть бы встреча с Реквином прошла удачно.

– Куда лезешь, сволочь?! Это вход для прислуги!

На заднем дворе «Венца порока», залитом светом фонарей, возникший из ниоткуда вышибала что есть силы саданул Локка в живот и повалил наземь. Локк, в общем-то, подошел к дверям лишь ради того, чтобы попросить кого-нибудь из прислуги вызвать Селендри.

– О-о-ох! – выдохнул Локк, познакомившись со щебенкой двора.

Заметив, что вышибала намеревается в мельчайших подробностях разъяснить Локку его ошибку, Жан, движимый не столько рассудком, сколько силой привычки, тут же бросился на помощь приятелю. Вышибала с грозным рыком махнул кулаком в сторону Жана, но тот с легкостью перехватил кулак правой рукой, а левой заехал обидчику по ребрам. Ребра жалобно хрустнули. Для порядка Жан добавил ему по яйцам и повалил наземь.

– Ы-ы-ы! – застонал вышибала, в свою очередь познакомившись со щебенкой.

Тут во двор выскочил еще один охранник – с ножом в руках. Жан не раздумывая сломал бедняге руку и швырнул его об стену, как мяч о мостовую. К сожалению, на подмогу товарищу прибежали еще человек семь, вооруженные мечами и арбалетами.

– Да вы, придурки, и не представляете, с кем связались! – завопили охранники.

– А по-моему, очень хорошо представляют, – раздался жутковатый шепот.

Во двор вышла Селендри, в бальном платье пурпурно-алого шелка, стоившем не меньше раззолоченной кареты. Изуродованная левая рука скрывалась в длинном рукаве, из-под которого зловеще поблескивал бронзовый протез, а на обнаженной правой тихонько позвякивали драгоценные браслеты из золота и Древнего стекла.

– Они пытались в «Венец порока» пробраться через вход для прислуги! – объяснил один из охранников.

– Да никуда мы не пробирались! Ты нас во дворе остановил, болван! – огрызнулся Локк, неловко поднимаясь на колени. – Селендри, нам нужно…

– Как же без этого, – вздохнула она и обратилась к охранникам: – Ступайте, я сама с ними разберусь. И никому ни слова о том, что здесь произошло.

– Но… О боги, он мне ребра сломал! – простонал охранник, ставший первой жертвой кулаков Жана (второй все еще лежал в беспамятстве).

– Если сделаешь вид, что ничего не случилось, я тебя к лекарю отправлю, – сказала Селендри. – Ну, что здесь случилось?

– Ничего… Все в порядке, госпожа.

– Вот и славно.

Она хотела было уйти, но Локк, держась за живот, торопливо заковылял следом и схватил ее за плечо.

– Селендри, нам сейчас в игорные залы нельзя… – зашептал он. – Там…

– Потому что там присутствуют некие влиятельные особы, весьма расстроенные тем, что вы старательно избегаете встречи с ними? – уточнила она, презрительно отводя его руку.

– Простите мою дерзость… Да, совершенно верно.

– Дюренна и Корвальер сидят в игорном зале на пятом этаже, а мы с вами воспользуемся подъемной клетью третьего этажа.

– А как же с Жеромом?

– А Валора подождет в подсобке, – заявила она и увела приятелей со двора, мимо служителей, которые, старательно не замечая изувеченных охранников, несли из кухонь подносы с угощением для богатых веррарских бездельников.

– Благодарю вас, – сказал Жан, устраиваясь в укромном месте за деревянными полками, заставленными грязной посудой.

– Оставьте моих людей в покое, и вас здесь никто не тронет, – предупредила его Селендри.

– Слушаю и повинуюсь, госпожа, – ответил Жан.

Селендри подозвала одного из служителей и что-то прошептала ему на ухо; Локк расслышал только упоминание лекаря и слова «вычесть из жалованья». Он сгорбился, поплотнее запахнул накидку, надвинул шляпу на глаза и побрел следом за Селендри сквозь толпу посетителей на первом этаже, отчаянно надеясь, что не встретит никого из знакомых.

– Семь недель… – протянул владелец «Венца порока». – Селендри думала, что вас и след простыл.

– Три недели пути туда, три недели – обратно, – объяснил Локк. – В Порт-Транжире меньше недели пробыли.

– А вы, похоже, немало времени на свежем воздухе провели, – заметил Реквин. – Неужели проезд отрабатывать пришлось?

– Простые матросы привлекают меньше внимания, чем богатые бездельники, отправляющиеся в плавание для собственного удовольствия.

– Пожалуй, вы правы. А это ваш натуральный цвет волос?

– Наверное… я уж и не помню.

Двери балкона, выходящего на восток, были настежь распахнуты; сквозь тонкую сетку, затягивавшую проем, виднелись два огромных костра в гавани, окруженные крошечными огоньками прогулочных лодок.

– В этом году четыре корабля сжигают, по одному в честь каждого времени года, – сказал Реквин, заметив, что Локк с любопытством разглядывает панораму гавани. – Третий вот-вот подожгут, а потом и четвертый, после чего гуляки ринутся в чертоги удачи.

Локк, обернувшись, окинул восхищенным взглядом кресла, перед отъездом подаренные Реквину, впрочем изобразить восхищение ему удалось с превеликим трудом, потому что губы то и дело складывались в ликующую улыбку. Теперь кресла стояли вокруг изящного тонконогого столика, на котором красовались ваза с цветами и бутылка вина.

– О, у вас новое приобретение! Это тоже…

– Да, это тоже копия. Ваш подарок меня вдохновил.

– Кстати, о подарках… – Локк извлек из-под накидки кошель с деньгами и опустил его на столешницу перед Реквином.

– Что это?

– Небольшой знак внимания, – сказал Локк. – В Порт-Транжире очень много неразумных моряков – при деньгах, но совершенно не умеющих играть в карты.

Заглянув в кошель, Реквин изумленно вскинул бровь:

– Неплохо! Похоже, вы очень стараетесь меня не рассердить.

– Я горю желанием устроиться на службу в вашем заведении.

– В таком случае давайте-ка обсудим наше дело. Вам удалось отыскать этого Кало Калласа?

– Да, он обосновался в Порт-Транжире, – ответил Локк.

– А почему вы его с собой не привезли?

– Он совершенно невменяем, – вздохнул Локк. – Совсем рассудок потерял.

– Значит, для нас он бесполезен.

– Нет, что вы… Понимаете, он страдает манией преследования. Воображает, что соглядатаи приоров и искусников шныряют по Порт-Транжиру, скрываются в каждой таверне и на каждом корабле. От страха он из дому выходить отказывается, – объяснил Локк, весьма довольный тем, с какой быстротой обретает жизнь образ несуществующего человека. – А вот в доме у него… О, видели бы вы, что у него в доме! Сотни всевозможных замков и запоров, заводные механизмы, даже своя кузня с мехами… Он продолжает оттачивать свое мастерство – делать-то ему больше нечего.

– А какой смысл в игрушках безумца? – Селендри, скрестив руки на груди, прислонилась к стене между двумя великолепными картинами.

– Когда я задумал взломать вашу сокровищницу, то чего только не перепробовал – и кислоту, и смазочные масла, и наждак, и всевозможные отмычки… Я прекрасно разбираюсь в устройстве замков, но механизмы, созданные этим сумасшедшим, не знают себе равных. – Локк выразительно пожал плечами и возвел глаза к потолку. – Лишь богам ведомо, какие невероятные секреты хранятся в его обезумевшем рассудке, будто в сорочьем гнезде!

– И чем его можно к нам заманить?

– Предложите ему заступничество, – сказал Локк. – Он согласен… точнее, он жаждет уехать из Порт-Транжира, но боится, что его убьют. Считает, что враги поджидают его за каждым углом. А вот если ему объяснить, что есть влиятельный человек, который готов взять его под свою защиту…

– А еще можно пристукнуть его хорошенько, заковать в кандалы и приволочь сюда без лишних разговоров, – заметила Селендри.

– Можно, но никакой пользы нам это не принесет. Вдобавок, если он придет в себя на корабле, я буду вынужден три недели нянчиться с безумцем, рассудок которого хрупок, как стекло. Нет, Селендри, силой с ним не справиться. – Локк хрустнул пальцами, решив, что пора переходить к делу. – Послушайте, вам без него действительно не обойтись. Сразу предупреждаю: он сам любого с ума сведет, поэтому лучше заранее подыскать ему надежную сиделку. Ну, разумеется, следует принять меры, чтобы искусники ни в коем случае не узнали о его возвращении. Уверяю вас, его умения с лихвой восполнят все эти мелкие неудобства. Лучшего взломщика замков на всем свете не сыскать. Главное – убедить его, что я на самом деле представляю вас.

– И как вы собираетесь этого добиться?

– Вы заверяете кредитные письма и счета особой восковой печатью – я ее заметил, когда деньги на свой счет в «Венце порока» вносил. Приложите вашу печать к пергаменту и…

– Я не намерен подписывать документ, уличающий меня в преступлении, – сказал Реквин.

– Нет-нет, этого совершенно не требуется! Не подписывайте его, не датируйте, не упоминайте в нем никаких имен, даже вашего инициала не ставьте. Просто напишите что-нибудь неопределенное, общими, расплывчатыми фразами… Например, «рассчитывайте на гостеприимство и теплый прием» или «все ваши требования будут удовлетворены».

– А, понятно! Вы имеете в виду пустые, ни к чему не обязывающие заверения… – Реквин достал из стола лист пергамента, окунул перо в чернильницу, написал несколько строк, присыпал страницу алхимическим порошком, чтобы высушить чернила, и вопросительно посмотрел на Локка. – По-вашему, этой детской уловки будет достаточно?

– Это наверняка умерит его страхи, – ответил Локк. – Видите ли, в обычной жизни Каллас – сущее дитя. Он вцепится в ваше письмо, как младенец в титьку.

– Или как взрослый, – пробормотала Селендри.

Улыбнувшись, Реквин снял стеклянный абажур с лампы, поднес к открытому пламени свечи палочку черного воска, капнул расплавленным воском на пергамент и прижал к черной лужице тяжелый перстень-печатку, извлеченный из жилетного кармана.

– Вот вам наживка для вашего крючка, – сказал он, вручив Локку лист пергамента. – Раз уж вы ошиваетесь у входа для прислуги и старательно кутаетесь в накидку, полагаю, в городе вы надолго не задержитесь.

– Да, через день-два мы выходим на юг, но сначала мои новые знакомцы хотят сбыть товар… вполне законный, должным образом приобретенный в Порт-Транжире, – заявил Локк, зная, что в веррарские порты ежедневно заходят десятки судов с товаром, добытым сомнительным путем.

– И вы привезете мне Калласа?

– Да, обязательно.

– Если моей печати он не поверит, пообещайте ему все, что угодно, – в разумных пределах. Деньги, грезотворные зелья, выпивку, женщин, мужчин… А если и этого окажется недостаточно, воспользуйтесь советом Селендри, а уж с рассудком Калласа я как-нибудь сам разберусь. Как бы то ни было, с пустыми руками не возвращайтесь.

– Будет исполнено.

– А что у вас с архонтом? После того как вы привезете Калласа, вам так или иначе придется заняться моей сокровищницей…

– Ох, даже не знаю, – вздохнул Локк. – На поездку уйдет недель шесть или семь. У вас будет достаточно времени подумать, как поступить дальше. Я согласен на любое устраивающее вас предложение – если захотите, подошлем Калласа к архонту или, наоборот, скажем Страгосу, что Каллас умер или с ним еще что-нибудь стряслось… У меня и без того голова кругом идет. В конце концов, вам виднее. Так что жду дальнейших распоряжений.

– Если вы и дальше будете столь вежливы, – сказал Реквин, рассеянно подбрасывая увесистый кошель, – если привезете Калласа и продолжите довольствоваться скромным местом в наших замыслах, то, возможно, в скором времени вас ожидает светлое будущее в моем заведении.

– Премного вам благодарен.

– Ступайте, Селендри вас проводит. У меня еще много важных дел.

На лице Локка невольно отразилось подлинное облегчение – сложная, до предела растянутая паутина лжи настолько истончилась, что разорвалась бы от малейшего сотрясения воздуха, от мотылькового пука, однако обе сегодняшние встречи принесли желаемые плоды: Страгос даровал Локку и Жану еще два месяца жизни, а Реквин – два месяца передышки. Теперь оставалось только украдкой пробраться к шлюпке и вернуться на «Ядовитую орхидею».

– За нами слежка, – сказал Жан, пересекая задний двор «Венца порока».

Приятели возвращались задворками, по лабиринту темных переулков, еле заметных тропинок и заброшенных садов на задах бесчисленных чертогов удачи, пробираясь к шлюпке, оставленной на внутреннем причале у Большого пассажа, – именно оттуда, вскарабкавшись по шатким лесенкам, они и попали на вершину Золотой Лестницы, к «Венцу порока».

– Где?

– Через дорогу. За двором наблюдают. Мы только за дверь, а они сразу зашевелились.

– Черт… – пробормотал Локк. – Эх, вот если бы эти поганые любопытные веррарцы отрастили себе одни яйца на всех, уж я бы их попинал! С превеликим удовольствием.

– А давай как до края двора дойдем, то припустим со всех ног, чтоб нас уж точно заметили, а потом где-нибудь спрячемся. Кто за нами вдогонку побежит…

– Из того объяснения и выколотим.

На дальней стороне двора высилась живая изгородь в два человеческих роста; в ней был проход, загроможденный пустыми ящиками и бочками, за которым начиналась тропка, ведущая на задворки Золотой Лестницы. Ярдах в десяти от прохода Локк с Жаном одновременно рванули с места.

У них было всего несколько секунд, чтобы спрятаться в тени живой изгороди, но подальше от двора «Венца порока», чтобы на шум драки не высыпала толпа охранников. Приятели вихрем промчались по задам садов и огороженных лужаек, в непосредственной близости от роскошных особняков, где богатейшие теринцы развлекались, напропалую соря деньгами и проигрывая целые состояния. Наконец Локк и Жан укрылись за грудами пустых бочек, сваленных по обеим сторонам узкого переулка, – самое очевидное место для засады, но преследователи наверняка об этом не задумывались, считая, что добыча пытается от них ускользнуть.

Жан уже спрятался на противоположной стороне. Локк с лихорадочно бьющимся сердцем вытащил кинжал из-за голенища сапога и присел за бочками, прикрывшись накидкой так, что только глаза блестели.

По булыжникам затопали шаги, мимо бочек скользнули две тени. Локк не тронулся с места, позволяя Жану первым напасть на противника. Как только второй преследователь обернулся, привлеченный неожиданным шорохом, Локк с мрачным удовлетворением сжал рукоять клинка и выступил из укрытия. «Вот сейчас все и выяснится», – подумал он.

Захват получился великолепным: левая рука Локка надежно сдавила шею преследователя, а кинжал в правой уткнулся в мягкую ложбинку под ухом.

– Брось оружие, или… – начал Локк.

Увы, преследователь поступил до невозможности неразумно: дернулся вперед, пытаясь вырваться, но не учел приставленного к шее кинжала и – нарочно или по глупости, Локк так никогда и не узнал – в рывке рассек себе шею от уха до уха. Из страшной раны хлынул поток крови, зажатый в руке арбалет выпал на камни. Неизвестный умер мгновенно.

Локк ошеломленно разомкнул руки, и труп повалился на мостовую. Обернувшись, Локк увидел что Жан, тяжело дыша, растерянно застыл над телом своего преследователя.

– Погоди, мы что, обоих… – начал Локк.

– Ага, у меня случайно вышло, – вздохнул Жан. – Я его нож перехватил, мы сцепились, а он на собственный клинок и напоролся.

– Тьфу ты! – пробормотал Локк, стряхивая с пальцев кровь. – Вот так попытаешься дуракам жизнь сохранить, а получается наоборот…

– Арбалеты надо бы забрать… – сказал Жан. – Мало ли кто еще за нами увяжется.

Локк, приглядевшись, заметил у ног два небольших арбалета для стрельбы с близкого расстояния – в Каморре их называли уличными.

– Вот черт! – Локк подобрал арбалеты и, осторожно вручив один Жану, зябко поежился – а вдруг наконечники стрел отравлены неизвестным ядом? Впрочем, Жан прав: арбалеты наверняка пригодятся. – По-моему, действовать украдкой сейчас не время, пусть этим другие занимаются, – вздохнул Локк. – Погнали?

Приятели, стремглав промчавшись по закоулкам Золотой Лестницы, выбежали к северной оконечности огромного навеса Древнего стекла и припустили вниз по шатким ступеням деревянных лесенок, ведущих к причалу. Пролет за пролетом Жан с Локком, опасливо оглядываясь, спускались с головокружительной высоты; в глазах рябило от ярких огней и сверкающих бликов отражений – в гавани подожгли четвертый корабль, и пламя, жадно пожиравшее дерево, смолу и парусину, взметнулось к небесам, осветив сотни лодок, теснившихся на темной воде.

Наконец лесенки закончились, и друзья, размахивая кинжалами и арбалетами для устрашения редких пьянчужек и попрошаек, помчались по деревянным мосткам к пустынному причалу, где, полускрытая грудой ящиков на пристани, всего в какой-то сотне футов от них покачивалась шлюпка, озаренная языками пламени.

«Ящики откуда-то взялись…» – только и успел подумать Локк, как из-за этого самого очевидного места для засады выступили двое.

Локк с Жаном обернулись, сжимая неожиданно пригодившиеся арбалеты. Все четверо вскинули оружие одновременно; все четверо оказались лицом друг к другу, на расстоянии вытянутой руки; четыре пальца, подрагивая от напряжения, легли на четыре спусковых крючка.

Локк Ламора стоял на причале Тал-Веррара; в спину жарко дышал горящий корабль, горло холодило жало арбалетной стрелы.

Локк ухмыльнулся, стараясь держать арбалет вровень с левым глазом противника; стояли они так близко, что лишь пальцем шевельни – зальют друг друга своей кровью с головы до ног.

– Вы же понимаете, что оказались в весьма неблагоприятном положении, – сказал человек напротив; по его закопченному лбу и щекам медленно сползали капли пота, оставляя светлые полоски на коже.

– Будь у вас глаза железные, тогда другое дело, – прыснул Локк. – А так – мы все в одинаковом положении. Правда, Жан?

Жан и его противник тоже замерли впритык, нацелив друг на друга заряженные арбалеты. С такого расстояния никто не промахнется, будь то по повелению небес или по воле преисподней.

– Похоже, нас всех затянуло в зыбучие пески по самое не могу, – сказал Жан, переводя дух.

У пристани кряхтел и потрескивал старый галеон – ревущие языки пламени пожирали его изнутри и, вырываясь наружу, превращали ночь в ясный день на сотни ярдов вокруг; корпус корабля перечеркивали широкие огненные разломы; из раскаленных щелей в расходящихся досках обшивки веяло адским жаром и время от времени вырывались черные клубы дыма, будто громадный деревянный зверь в страшных мучениях испускал предсмертные вздохи. Четверо противников на причале пребывали в отрешенном уединении; с прогулочных лодок их не замечали, хотя зарево огромного костра привлекало внимание всех жителей города.

– Ради всех богов, опусти арбалет, – сказал противник Локка. – Нам вас убивать без надобности не велено.

– А если бы и велено, ты бы мне так и признался как на духу? – Локк расплылся в улыбке. – Видишь ли, тем, кто мне оружие к горлу приставляет, у меня веры нет, ты уж прости.

– У тебя рука дрогнет раньше, чем у меня.

– Как устану, упру кончик стрелы тебе в нос. Кто вас послал? Сколько вам платят? Мы люди состоятельные, с нами легко по-хорошему договориться.

– Между прочим, – сказал Жан, – я знаю, кто их послал.

– Да неужели? – Локк мельком скосил на него глаза и снова уставился на противника.

– И договорились уже, правда не то чтобы по-хорошему.

– Погоди, что-то я тебя не пойму…

– То-то и оно… – Жан предостерегающим жестом воздел раскрытую ладонь, осторожно повернулся влево и наставил арбалет на Локка.

Противник Жана удивленно заморгал.

– То-то и оно, дружок, – сказал Жан. – А пора бы понять…

Улыбка исчезла с лица Локка.

– Жан, это не смешно, – произнес он.

– Согласен. Отдай мне арбалет.

– Жан…

– Давай его сюда, живо! А ты, придурок, не тычь мне в морду, лучше вот его на прицел возьми.

Бывший противник Жана нервно облизал губы, но не шелохнулся.

Жан скрипнул зубами:

– Эй ты, портовое отродье, мартышка безмозглая! У тебя что, мочало в голове? Я ради тебя стараюсь. Бери на прицел моего проклятого дружка, нам давно пора отсюда сматываться!

– Послушай, такого поворота событий мы не предусматривали… – начал Локк, собираясь развить мысль, но тут противник Жана наконец-то решил последовать полученному совету.

Пот ручьями заструился по лицу Локка, будто влага хотела побыстрее испариться, пока с бренным телом не случилось чего похуже.

– Ну вот, трое против одного. – Жан сплюнул на причал. – Из-за тебя мне заранее пришлось договариваться с человеком, который нанял этих господ. Видят боги, ты меня вынудил. Каюсь, виноват. Я надеялся, что они знак подадут, прежде чем брать нас на прицел. Не тяни, отдай арбалет.

– Жан, да что ты…

– Молчи. Ни слова больше. Рта не раскрывай и даже не пытайся меня уболтать. Я тебя слишком хорошо знаю, поэтому разговаривать тебе не позволю. Молчи, кому говорят! Палец с крючка сними и давай сюда арбалет.

Локк, ошеломленно разинув рот, уставился на стальной наконечник стрелы. Мир внезапно сжался до яркой точки пылающего острия, на котором плясали отражения адского зарева, полыхавшего за спиной. Если Жан блефовал, то должен был подать условный знак… но знака-то не было… или был?

– Не может быть… – выдохнул Локк. – Я…

– В последний раз предупреждаю, – сквозь зубы выдавил Жан, наставив свой арбалет Локку в переносицу. – Убери палец с крючка и давай сюда проклятую штуковину. Ну, кому говорят!