Книга: Красные моря под красными небесами
Назад: Часть II Карты в рукаве
Дальше: Глава 9 «Ядовитая орхидея»

Глава 8
Конец лета

1
Вода была повсюду – плескалась за бортом, хлестала на палубу, висела брызгами в воздухе; тяжелые, как свинцовые дробинки, капли отскакивали от брезентовой накидки Локка. Косые струи дождя заходили то с одной, то с другой стороны, а шторм серыми ладонями перекидывал «Красного гонца» с волны на волну.
– Господин Валора! – Локк покрепче ухватился за штормовой леер, натянутый у грот-мачты (как, впрочем, и по всей палубе), и крикнул в отверстие люка на шкафуте: – Сколько воды в трюме?
Чуть погодя послышался голос Жана:
– Два фута!
– Хорошо, господин Валора! – ответил Локк, с тревогой следя за Плешивым Мазуккой, который подозрительно косился на своего капитана.
Матросы восприняли внезапную смерть Кальдриса как дурное предзнаменование и теперь открыто возмущались отсутствием женщин и кошек, а все свое недовольство сосредоточили на капитане Оррине Равейле – его власть на корабле и ореол спасителя таяли на глазах. Локк обернулся к рулевому, но Плешивый Мазукка, сощурившись, напряженно всматривался в хлесткие дождевые струи.
В штормовую погоду одному человеку руль не удержать, поэтому за Мазуккой, у спаренного штурвального колеса, стояли еще два матроса. Особого расположения к Локку они тоже не питали, а лица под широкими капюшонами брезентовых плащей казались черными тенями.
Ветер завывал и свистел в вантах, бился о зарифленные паруса на реях – «Красный гонец» шел примерно на юго-запад. Корабль так заваливало на правый борт, что Мазукка и его помощники лишь неимоверными усилиями выравнивали крен, а волнение на море все усиливалось.
Серо-зеленая волна захлестнула босые ноги Локка (от сапог пришлось отказаться, босиком на танцующей скользкой палубе устоять легче), и дыхание перехватило, словно от холода. Волна – незваная навязчивая гостья – раскатилась по палубе, а потом вытекла в шпигаты и просочилась под брезент, накрывавший решетки люков. Вода была теплой, но здесь, под резкими порывами ветра в сумрачном сердце шторма, воображение Локка превратило ее в ледяную.
У правого борта возник черный как ночь Джебриль со штормовым фонарем в руке.
– Капитан Равейль, давно пора брам-стеньги спустить! – крикнул он.
С самого утра Джебриль то делал укоризненные замечания, то давал Локку непрошеные советы. Локк поглядел на верхушки грот– и фок-мачт, полускрытые взвихренной пеленой дождя.
– Я собирался приказ отдать, Джебриль, но пока не вижу необходимости.
Из прочитанного Локк смутно помнил, что в штормовую погоду шквалистый ветер может обломать и сбросить за борт верхние части составных мачт и реи, даже с зарифленными парусами, но не подумал о том, что их следует разобрать.
– Так ведь необходимости и вовсе не будет, если их вместе со всей снастью вывернет!
– Если понадобится, то спустим. Попозже.
– Если понадобится? Попозже?! – ошеломленно пробормотал Джебриль. – Вы что, совсем спятили, Равейль? Да их давным-давно пора убрать, да только теперь некому – у всех других дел хватает. А проклятый шторм не унимается, между прочим! Еще чуть-чуть – и корабль перевернет, и что тогда? Вы что, Медного моря не знаете?
– Да знаю, знаю… – Под брезентовой накидкой Локк покрылся холодным потом.
Эх, догадаться бы раньше, что Джебриль такой опытный мореход! Надо было с самого начала поручить ему подготовку корабля к шторму, но теперь поздно, свое невежество не скроешь.
– Прости, Джебриль, смерть Кальдриса меня кверху килем опрокинула… Мы с ним давние приятели были.
– А вот как нас всех кверху килем перевернет, так мало не покажется! – Джебриль отвернулся и пошел вдоль леера к носу корабля, но внезапно остановился. – Мы-то с тобой знаем, Равейль, что на борту ни одного кота нет и не было!
Локк, понурившись, вцепился в штормовой леер у грот-мачты. Все пропало! Мазукка и матросы у штурвального колеса наверняка слышали весь разговор. Локк поглядел на них, а они с невозмутимым видом продолжали напряженно вглядываться в горизонт, словно бы не замечая своего бестолкового капитана.
2
Нижняя палуба являла собой кошмарное зрелище. Если на верхней палубе мачты, волны и далекий горизонт позволяли составить хоть какое-то представление о происходящем, то внизу под напором волн трещали переборки, по собственной прихоти становясь то полом, то стенами, а дышать приходилось зловонными миазмами пота, мочи и блевотины. В затянутые брезентом люки и решетки постоянно врывались потоки воды, с верхней палубы доносились глухие завывания ветра, а в трюме надрывно ревели, чавкали и скрежетали помпы, качая воду из низов.
Помпы, сделанные веррарскими искусниками, с неимоверной быстротой отправляли воду за борт, но для их непрерывной работы требовались усилия восьми человек, которых следовало регулярно сменять, – тяжелого труда долго не выдерживали даже самые крепкие матросы, а команда «Красного гонца» еще не оправилась от тягот недавнего заключения.
– Вода прибывает, капитан, – сказал какой-то матрос, высунувшись из трюмной шахты; лица его Локк в темноте не разглядел. – Три фута в трюме. Где-то в корпусе течь, видно, шов разошелся. Аспель просит людей отрядить, чтоб отыскали и законопатили.
Аспель был тем самым матросом, что взял на себя обязанности корабельного плотника.
– Отряжу, не беспокойся, – сказал Локк, хотя понятия не имел, где найти свободных людей: десять были заняты на палубе, восемь – на помпе (кстати, им сменяться пора); шесть или семь человек так ослабели, что толку от них было не больше, чем от балласта в трюме; Жан еще с несколькими матросами принайтовывал сорвавшиеся бочки и тюки с провизией в кормовом отсеке; восемь спали после ночной вахты, а двое, с переломами, притупляли боль раздобытым где-то вином. Сердце Локка тревожно сжалось – от наскоро составленного расписания штормовых вахт не осталось и следа.
– Сбегай в кормовой отсек, скажи господину Валоре, чтоб отправил людей течь искать. С провиантом потом разберемся.
– Есть, капитан, – ответил матрос и скрылся.
– Капитан Равейль! – послышалось из трюма.
– В чем дело?
– В помпах! Сил больше нет качать! И жрать охота. Присылайте смену.
– Будет вам и смена, и жратва, – пообещал Локк. – Через десять минут.
Что делать? Людей не хватало – только немощные, увечные, совершенно обессиленные или занятые другими делами. Возвращаясь на ют, Локк решил поменять местами матросов у помп и вахтенных на палубе; ни тем ни другим это не понравится, но ничего другого не оставалось – иначе корабль на плаву не удержать.
3
– Ты почему склянки не переворачивал?!
– Капитан Равейль, так ведь это… шторм проклятый, некогда всякими пустяками заниматься. Мы и судовой журнал не ведем, уж не помню, сколько…
Плешивый Мазукка и его помощник не удерживали корабль на курсе, а попросту цеплялись что есть силы за спицы штурвального колеса. Над кораблем завывал и бесновался ветер, хлестал дождь, двадцатифутовые волны то и дело накатывали на бак, заливая палубу белой пеной; вода доходила Локку до щиколоток.
Сохранить курс на юг не удавалось; «Красный гонец» под штормовым парусом дрейфовал на запад, подгоняемый волнами величиной с дом.
Локк, пробираясь к нактоузу, краем глаза заметил желтый проблеск – порывом ветра сорвало штормовой фонарь и сбросило за борт, на потеху рыбам. На промокшей странице судового журнала виднелась единственная запись:

 

3-й час пополудни 7-го дня месяца фесталя 78-го года Морганте, курс зюйд-зюйд-вест, 8 узлов да пощадит Ионо наши пропащие души…

 

«А был ли третий час пополудни – и когда?» – рассеянно подумал Локк.
Шторм превратил белый день в кромешный мрак акульего желудка; в темном, будто полуночном, небе зловеще сверкали молнии; пространство и время утратили всякий смысл.
– Ладно, и так ясно, что мы где-то в Медном море, – прокричал Локк, перекрывая вой ветра. – А как станет поспокойнее, определим широту.
Легко сказать… От страха и усталости кружилась голова, перед глазами все плыло, серое марево вихрилось и сворачивалось в дымные клубы; он забыл, когда ел, – помнил только, что вся еда отправилась за борт. Если бы на палубе внезапно возникли картенские маги и предложили волшебством спасти корабль, Локк облобызал бы их сапоги.
Над головой что-то затрещало – резко, раскатисто; в воздухе затрепыхался разорвавшийся канат; чуть погодя треск усилился, что-то взвизгнуло, заскрежетало, грохнуло, а потом зачастили глухие хлопки и щелчки, с присвистом, будто хлещущая с оттяжкой плеть.
– Берегись! – заорал Джебриль где-то на носу.
Корабль накренился под очередным ударом волны, палуба ушла у Локка из-под ног – и это спасло ему жизнь. Он во весь рост растянулся на осклизлых мокрых планках, а над левым плечом пронеслась громадная тень, раздался страшный треск и грохот, посыпались щепки, кто-то истошно завопил, и внезапно Локк очутился в кромешной тьме, накрытый чем-то тяжелым и липким.
Парус! Локк отчаянно забарахтался под мокрым полотнищем, но тут его крепко подхватили под руки и вздернули стоймя – Жан, привязавшись к лееру правого борта, пришел на помощь приятелю. Локк невнятно поблагодарил его и окинул взглядом палубу, понимая, что случилось непоправимое.
Грот-брам-стеньга обрушилась, – видно, штаги не выдержали качки и напора ветра. Верхушка грот-мачты и грот-брам-рей с развернувшимся грот-брамселем сначала наклонились вперед, над баком, а потом, удерживаемые спутанными вантами, гигантским маятником качнулись назад, к корме, по пути сметя четырех рулевых. Локк с Жаном одновременно бросились к штурвалу, пробираясь по кучам мокрой парусины и грудам лопнувших канатов; с мачт по-прежнему сыпались обрывки тросов и обломки такелажа. «Красный гонец», потерявший управление, зарыскал, тяжело уваливаясь на борт. Если срочно не выправить руль, то кораблю не устоять.
– Свистать всех наверх! – что есть мочи завопил Локк. – Аврал!
Жан уперся о грот-мачту и, жутко хрипя от напряжения, навалился на упавший брам-рей и сдвинул его с места. Рангоутное дерево грохнуло о палубу, тяжело хлопнула пропитанная влагой парусина. Шпаги штурвальных колес раздробило в щепу, но сами колеса особо не пострадали. Плешивый Мазукка неуверенно поднялся на четвереньки; чуть поодаль неподвижно лежал один из рулевых с пробитым черепом.
– К штурвалу! – заорал Локк, лихорадочно озираясь. – К штурвалу, быстрее!
– Капитан, нас лагом разворачивает! – выкрикнул ему в лицо невесть откуда взявшийся Джебриль.
«Отлично, – подумал Локк. – Я хоть знаю, что это значит…»
Подтолкнув Джебриля к штурвалу, Локк ухватился за шпаги второго штурвального колеса, рядом с Жаном, и рявкнул:
– Руль под ветер!
Надрывно хрипя, они с Жаном налегли на штурвал, стараясь вывернуть его в нужную сторону. «Красный гонец» круто заваливался между волнами, еще чуть-чуть – и встанет к ним бортом, и тогда уже не спастись. Огромная тяжелая волна, перехлестнув через штирборт, накрыла всех с головой, будто напоминая о грозящей им участи.
На второе штурвальное колесо навалился Джебриль; к нему присоединился Мазукка. Давление на руль понемногу уменьшилось, корма медленно, но верно сдвигалась левее, и наконец нос корабля выправился поперек волн. Локк с облегчением перевел дух – время выиграно, теперь можно и упавшей мачтой заняться.
В пляшущем свете штормовых фонарей на верхнюю палубу выскакивали матросы, появляясь из люков, как жуткие демоны из преисподней; ослепительные зигзаги молний рассекали тьму небес. Локк, Жан и Джебриль наперебой отдавали приказы, не обращая внимания на старшинство. Летели минуты, превращаясь в часы, часы казались днями, но в бесконечной серой мгле люди, продрогшие до костей, изнемогающие от усталости и напуганные до полусмерти, из последних сил продолжали отчаянную схватку с воющими ветрами и бушующей бездной.
4
– Три фута в трюме, капитан! И не прибывает! – отрапортовал Аспель – голова корабельного плотника была наспех перевязана обрывком чьей-то рубахи.
– Отлично, – сказал Локк, стараясь держаться с не меньшим достоинством, чем покойный Кальдрис, хотя все тело ломило, мышцы болезненно ныли, а сам себе он казался вымокшей тряпичной куклой, набитой осколками стекла.
Впрочем, точно так же чувствовали себя и все остальные на борту «Красного гонца», а по меткому замечанию отца Цеппи, отчаянное желание умереть свидетельствует лишь о том, что до смерти еще далеко.
Несколько часов назад шторм, которому прискучило швырять по волнам легкое суденышко, унесся на северо-запад, превратившись в темную полоску на горизонте. Небо все еще затягивала дымная пелена туч, а море дыбилось шестифутовыми волнами, но после кошмарной бури это было сущим раем. С небес струился сумеречный, погребальный свет солнца – наступил новый день.
Локк оглядел палубу: повсюду валялись спасательные концы, обрывки снасти, спутанные штормовые леера, сорванные тали и обломки рангоута, о которые то и дело с проклятиями спотыкались матросы – оборванные, бледные как призраки, не помнящие себя от усталости. Жан хлопотал у алхимической плиты на юте, чтобы впервые за много дней накормить команду горячей пищей.
– Проклятье, – пробормотал Локк, вспоминая, какой ценой досталось им спасение: троих смыло за борт, четверо получили серьезные увечья, а двое погибли – Кальдрис и Мирлон, судовой кок, пронзенный у штурвала сорванной брам-стеньгой, будто копьем разгневанных богов.
– Нет, капитан, проклятья не будет, если все сделать как положено, – сказал Джебриль у Локка за спиной.
– Что? – Локк обернулся, недоуменно посмотрел на Джебриля и запоздало сообразил. – Ах да…
– Мертвым не обрести покоя, – с расстановкой, словно ребенку, объяснил Джебриль, – пока их не проводят в последнее плавание.
– Вот прямо сейчас этим и займемся, – сказал Локк.
Трупы Кальдриса и Мирлона, обернутые в беленую парусину и перевязанные просмоленными канатами, лежали у левого борта, будто два тюка, ожидающие срочной отправки по назначению. Локк с Джебрилем опустились на колени чуть поодаль.
– Произнеси напутствие, Равейль, – прошептал Джебриль. – Отошли их души Отцу штормов, дабы обрели они упокоение.
Локк с болью в сердце поглядел на покойников и пристыженно вздохнул, лихорадочно соображая, как поступить.
По традиции всякий капитан корабля после соответствующей церемонии посвящения в храме Владыки Алчных вод становился служителем Ионо, что давало ему право в плавании проводить молебны, благословлять брачные союзы и отправлять в последний путь умерших. Однако Локк такой церемонии не проходил, а оставался посвященным служителем Многохитрого Стража. Здесь, во владениях Ионо, он уже навлек на себя гнев Отца штормов, нарушив его заповеди, а потому ни за что на свете не стал бы читать отходную по правилам Владыки Алчных вод, обрекая души умерших на вечные скитания. Ему оставалось только одно.
– О Многохитрый Страж, Безымянный Тринадцатый бог, к тебе взывает твой слуга. Обрати милостивый взгляд на усопшего Кальдриса баль Коммара, верного прислужника Ионо, давшего клятву вершить грабеж под красным пиратским стягом и сим удостоившегося приюта под твоим кровом…
– Да ты что творишь? – прошипел Джебриль, тряхнув Локка за плечо.
– Честное напутствие и благословление, по праву посвященного служителя моего бога. А ты не вмешивайся, болван! – сказал Локк, отталкивая его руку, и снова коснулся парусинового савана Кальдриса. – Мы возвращаем это бренное тело и пропащую душу во владения брата твоего, Ионо, могущественного повелителя морей… – «К которому подольститься не помешает», – мысленно добавил он и продолжил: – Даруй ему свою помощь и препроводи его душу к Той, на весы которой мы все попадем. Внемли нашей сердечной мольбе, о Хранитель!
Локк дал знак Джебрилю, и тот в ошеломленном молчании помог поднять тело Кальдриса и сбросить его в море. Локк, не дожидаясь всплеска воды за бортом, положил ладонь на второй саван:
– О Многохитрый Страж, Хранитель воров, к тебе взывает твой слуга. Обрати милостивый взгляд на усопшего Мирлона, верного прислужника Ионо, давшего клятву вершить грабеж под красным пиратским стягом и сим удостоившегося приюта под твоим кровом…
5
Наутро команда взбунтовалась.
Вечером Локк упал на койку как был, в мокрой одежде, и мгновенно уснул; разбудили его стук хлопнувшей двери и лязганье засова. Локк встревоженно подскочил, едва не вывалившись из подвесной койки, ухватился за край сундука и недоуменно заморгал.
– Готовь оружие, заварушка начинается. – Жан, отступив от двери, поудобнее перехватил топорики.
Локк, стряхнув остатки сна, поспешно нацепил перевязь с саблей и с удовлетворением заметил, что тяжелые ставни кормовых окон плотно закрыты. В щелки пробивался свет. Неужели уже утро? Ночь прошла в забытьи, без кошмарных сновидений.
– Что, мной кто-то недоволен?
– Нами все недовольны.
– Ну уж мной-то они наверняка недовольны больше, чем тобой. По-моему, они моей крови требуют, а тебя за своего примут. Скажи им, что я тебя тоже обманул. Давай ты меня им сдашь, а как провернешь дельце, получишь у Страгоса противоядие.
– Ты спятил? – Жан, не отступая от двери, ошеломленно уставился на приятеля.
– Странный ты, братец… – Локк задумчиво коснулся эфеса офицерской сабли: что у него в руках, что в ножнах – толку от нее никакого, одна красота. – Сперва винил себя в том, в чем твоей вины не было, а теперь не даешь мне исправить мою же ошибку.
– Чем меня жизни учить, на себя посмотри! – буркнул Жан. – Сперва уболтал меня остаться, хотя мое присутствие тебе смертью грозит, а теперь настаиваешь, чтобы я тебя предал? Да пошел ты… В тебе десять кружек дури плещется, а ты ее всю в одну запихнуть пытаешься.
– Сам дурак! – беззлобно огрызнулся Локк, улыбаясь во весь рот, – с бунтовщиками проще иметь дело, чем с безразличной стихией. – Только в тебе не кружка дури, а целый кувшин. Я так и знал, что ты на мое предложение не поведешься.
– Еще бы.
– Жаль, конечно. А так хотелось полюбоваться на рожу Страгоса, когда он нашего возмездия отведал бы, – ну и знать бы еще, как именно ему отомстить.
– Эх, мечтать так мечтать… А мне бы миллион соларов и попугая, который по-старотерински болтает, да только не судьба.
– И что теперь делать прикажешь? Утешаться тем, что дурацкая Страгосова затея обернулась пшиком?
– Послушай, Локк, – смягчившись, вздохнул Жан. – Есть надежда, что они объяснений потребуют. От тебя. Так что давай напрягай мозги, глядишь, и выкрутимся.
– Ах, как приятно беседовать с единственным человеком на борту, который полностью доверяет моим способностям, – сказал Локк.
– Равейль! – завопили в тамбуре.
– Жан, ты кого-нибудь убил?
– Нет, пока не успел.
– Равейль, отзовись! Эй, чего вы там вдвоем затаились?!
Локк крикнул из-за двери:
– Джебриль, а ты сообразительный! Надо же, отыскал меня не где-нибудь, а в той самой каюте, где я всю ночь безмятежно проспал. Кто меня выдал?
– Равейль, от наших стрел тебе никуда не деться!
– Так вы в оружейный отсек забрались? Молодцы. Хотя я, конечно, надеялся, что вы устроите не вооруженный мятеж, а какой-нибудь бунт-маскарад, с песнями, плясками и карточными играми.
– Нас тридцать два человека, Равейль! А вас там всего двое – ни еды, ни воды. Корабль в наших руках. Долго вы в каюте не просидите.
– Отчего ж не посидеть в таком прелестном уголке, – заметил Локк. – У нас тут мягкая койка, стол, прекрасный вид из окна, крепкая дверь на запоре…
– А мы ее выломаем! – пригрозил Джебриль и, понизив голос, подступил к самой двери. – Язык у тебя хорошо подвешен, Равейль, только от десяти луков и двадцати сабель он тебя не спасет.
– Между прочим, я тут не один.
– Ну, с господином Валорой связываться дураков нет, даже вчетвером на одного. Только нас гораздо больше, и луки есть. Так что не лезьте на рожон.
Локк, закусив губу, помолчал, а потом напомнил:
– Джебриль, ты же мне верой и правдой служить поклялся, после того как я ваши жизни спас.
– Да, мы все тебе поклялись, да только ты никакой не капитан и не моряк вовсе! Вот Кальдрис настоящим мореходом был, да упокоят боги его душу. А ты кто такой? Ты нас обманул, а стало быть, наша клятва силы не имеет.
– Ах вот оно что… – протянул Локк, а потом прищелкнул пальцами. – Значит, был бы я… тем, за кого себя выдавал, вы бы клятву сдержали?
– Да, Равейль. Еще как сдержали бы.
– Что ж, Джебриль, я верю, что ты не клятвопреступник. В таком случае у меня есть предложение. Мы с Жеромом мирно выйдем из каюты на палубу и там с вами поговорим. Обещаю со всеми вашими жалобами разобраться по справедливости. И вот еще что – мы готовы сложить оружие, если дадите нам слово, что безнаказанно выпустите нас на палубу и проведете переговоры. По-честному.
– С жалобами тебе разбираться не придется, Равейль. Мы тебе сами расскажем, как оно дальше будет.
– Ладно, – согласился Локк. – Как тебе угодно. Поклянись, что нас не тронут, и мы сразу выйдем.
Он прислушался к перешептываниям за дверью.
Немного погодя Джебриль сказал:
– Выходите безоружными и резких движений не делайте, особенно Валора. Всеми богами клянусь, что на палубу вы попадете в целости и сохранности. А там поговорим.
– Ну вот, – шепнул Жан, – все по-твоему и вышло.
– Ага, – хмыкнул Локк. – Умрем на солнышке, а не в тени. – Он хотел было сменить непросохшую одежду, но передумал. – Эй, Джебриль!
– Да?
– Мы выходим.
6
Над палубой, залитой ярким солнечным светом, синело безоблачное небо – Локк почти забыл, как оно выглядит, и изумленно оглядывался. Джебриль вывел их с Жаном на шкафут. На шканцах собралось человек тридцать: сверкали обнаженные клинки, луки щетинились стрелами. Вдали смутно угадывались белопенные буруны, но вокруг «Красного гонца» море было спокойным, лишь чуть рябило под ласковым дуновением ветерка.
– Надо же, – восхищенно прошептал Локк, – в лето вернулись.
– Похоже, нас штормом на юг отнесло, – сказал Жан. – Наверное, Первораздельный круг пересекли, нулевую широту.
Заметно было, что корабль пытались подлатать, однако он все еще являл жалкое зрелище. У штурвала невозмутимо стоял Мазукка – он единственный из всей команды не обзавелся оружием.
«Красный гонец» шел самым тихим ходом под фока-брамселем – прежде чем ставить паруса на грот-мачте, следовало разобраться с ее снастью, а поваленной грот-брам-стеньги и след простыл.
Локк с Жаном стояли у грот-мачты. Со шканцев презрительно смотрели матросы, наставив на приятелей луки со стрелами; по счастью, тетивы никто не натягивал, и Локк украдкой перевел дух – не хватало еще, чтобы кто-то из донельзя возбужденных и усталых моряков ненароком пустил стрелу. Джебриль оперся о спасательную шлюпку и ткнул пальцем в Локка:
– Ты нас обманул, Равейль!
Матросы заулюлюкали и засвистели, осыпая Локка оскорблениями. Он вскинул руку, прося слова, но Джебриль его оборвал:
– Ты мне уже признался, а теперь объяви во всеуслышание – ты не флотский офицер.
– Верно, – кивнул Локк. – Я не флотский офицер. По-моему, это и так всем ясно.
– А кто же ты такой? – спросил Джебриль, недоуменно переглядываясь с матросами. – Ты носил веррарский мундир, беспрепятственно прошел в Наветренный Утес, увел у архонта корабль… Как все это объяснить?
Локк сообразил, что ему не поздоровится, если он срочно не представит весьма убедительное объяснение всех этих загадочных обстоятельств. Он задумчиво поскреб подбородок, а потом примирительно раскрыл ладони:
– Все очень просто. Если я вас и обманул, то в малом. Видите ли, я действительно состоял на службе у архонта, в чине капитана, только не на флоте, а… а в сыскном отделении.
– В сыскном отделении? – удивленно переспросил Аспель, который стоял с луком на шканцах. – Это где соглядатаи, лазутчики и все такое?
– Совершенно верно, – кивнул Локк. – Соглядатаи, лазутчики и все такое. Я архонта ненавижу. И службу свою ненавидел. Потому и решил набрать команду и увести у него из-под носа корабль, чтобы одним махом и напакостить, и подальше ноги унести. Кальдрис меня поддержал, он-то всем и заправлял, пока я морскую науку осваивал.
– Что ж, допустим, – сказал Джебриль. – Но ведь это еще не все. Ты не только соврал, кто ты такой… – Он обернулся к матросам и объявил: – Равейль вышел в море без женщин на борту!
Моряки встретили эти слова недовольными гримасами, свистом, улюлюканьем и всевозможными жестами – и оскорбительными, и отвращающими злые силы.
– Погодите! – вскричал Локк. – Я собирался четырех женщин взять! Их же вместе с вами в Наветренный Утес привезли, только в отдельной камере держали. Кто же знал, что они тюремную лихорадку подхватят и их на берег вернут?
– А что же ты сразу не спохватился, как узнал, что они заболели? – спросил Джебриль. – Надо было других найти!
– А как их найдешь? Ведь не я, а проклятый архонт пленников захватывал и в тюрьму сажал, – возразил Локк. – Кроме вас, выбирать было не из кого!
– Что ж, верно, – хмыкнул Джебриль. – Но почему ты в плавание котов не взял, а?!
– Понимаете, Кальдрис меня предупредил, и я… – начал Локк. – Простите, я… Ну я же уже объяснил вам, что не моряк. Я котов набрал, но, пока придумывал, как из Тал-Веррара улепетывать, совсем про них запамятовал… Я же не знал…
– То-то и оно, что не знал, – сурово изрек Джебриль. – А раз тебе заповеди Отца штормов незнакомы, то нечего было и в море соваться. Из-за тебя наш корабль проклят! Мы чудом уцелели – ну, те, кто в живых остался. За твое прегрешение пять человек жизнью поплатились. А все из-за твоего невежества!
– О Владыка Алчных вод, спаси нас и сохрани! – забормотали матросы.
– Ты повинен во всех наших бедах, – продолжил Джебриль. – Ты признал и свой обман, и свое невежество. А я заявляю, что ты осквернил наш корабль, и, пока ты здесь, нам от скверны не избавиться. Верно я говорю? – обратился он к своим товарищам.
Дружный хор голосов выразил всеобщее согласие. Моряки, потрясая луками и саблями, уставились на Локка и Жана.
– Ну, вот и все, – сказал Джебриль. – А теперь, Равейль, бросай оружие.
– Погоди, – остановил его Локк. – Я еще не все сказал.
– Я вывел вас на палубу в целости и сохранности. И мы поговорили. А теперь разговор окончен. Слово свое я сдержал. – Джебриль скрестил руки на груди. – Бросай оружие.
– Но…
– Лучники! – скомандовал Джебриль.
Матросы на шканцах нацелили луки на Жана и Локка.
– Допустим, бросим мы оружие, – заорал Локк. – А дальше-то что?
– Либо умрете с оружием в руках, либо отправитесь за борт безоружными, а там Ионо вам судья, – может, и выплывете.
– Быстро ли, медленно ли – все одно мучиться, – вздохнул Локк, расстегивая пряжку на перевязи. – Кстати, господин Валора к моим промахам никакого отношения не имеет. Я его в это дело втянул, как и всех остальных.
– Знаешь что… – обиженно сказал Жан, бережно опуская Злобных сестриц на палубу.
– Что скажешь, Валора? – спросил Джебриль, оглядывая товарищей. – Равейль – обманщик, он сам признался в совершенном преступлении. Только без него корабль очистится от скверны и проклятия. Оставайся, если хочешь.
– Нет, если уж ему плыть, то и мне тоже, – буркнул Жан.
– И чем же он тебе так дорог?
– А вот это я объяснять не намерен.
– Что ж, твой поступок заслуживает уважения, – кивнул Джебриль. – Ну, вам пора.
– Погодите! – выкрикнул Локк.
Несколько матросов с саблями наготове угрожающе подступили к нему.
– Погодите, мне нужно вам кое-что сказать.
– Хватит, наговорились уже. Остальное пусть Отец штормов рассудит.
– Я вас из подземелья вытащил, – с нажимом произнес Локк. – Из-под камня и железа. Там бы вы и сдохли, под землей, – или на архонтовых галерах. Сгнили бы живьем!
– Это мы уже слыхали, – сказал Джебриль.
– Может, я не флотский офицер, – продолжил Локк. – Может, я все это заслужил. Может, вы и правы, что наказываете того, кто на вас беду накликал. Но не забывайте, я – тот, кто вас освободил. Я – тот, кто вам новую жизнь даровал. А вы, видят боги, этот дар попрали!
– Ха, значит, тебе стрелы больше по нраву?! – язвительно осведомился Аспель.
Матросы расхохотались.
– Постойте! – воскликнул Джебриль. – Он прав. В глазах богов наш корабль проклят, это верно. И даже когда мы от Равейля избавимся, то удача к нам не сразу вернется. Равейль должен жизнью заплатить за свои преступления – за обман, за невежество, за тех, кто из-за него погиб. Однако он нас освободил… – Джебриль оглядел товарищей и задумался, закусив губу. – И за это мы перед ним в долгу. А потому я вот что скажу – дадим ему шлюпку.
– Шлюпка нам самим нужна, – завопил Мазукка.
– В Порт-Транжире шлюпок полно, – сказал Стрев. – А может, по пути корабль встретим, добычу захватим и шлюпкой разживемся.
– Ага, и котами тоже! – добавил кто-то.
– Только шлюпку, и ничего больше, – продолжил Джебриль. – Ни воды, ни еды. В чем есть, в том за борт и отправятся. А что с ними будет – на то воля Ионо. Ну, что скажете? – спросил он моряков.
На этот раз согласились все, даже Мазукка.
– Что ж, поплаваем чуть дольше, – сказал Локк.
– Ну хоть на что-то ты их уговорил, – шепнул Жан.
7
Шлюпку отвязали, перевалили через правый борт и опустили в глубокие синие воды Медного моря.
Матрос, которому поручили забрать из шлюпки бочонок с водой и провизию, подхватил весла и выкрикнул:
– Эй, Джебриль, а весла им оставлять?
– Нет, – ответил Джебриль, – пусть по воле Ионо плывут, как мы и порешили.
Вооруженные моряки выстроились в две шеренги и пинками погнали Локка и Жана к штирборту; Джебриль шел следом. У самого края Локк остановился: к лодке сбросили не трап, а канат с узлами для лазания – тот самый шкентель с мусингами.
– Равейль, ты и правда служитель Тринадцатого? – негромко спросил Джебриль.
– Правда, – ответил Локк. – Я не имел права дать их душам иного напутствия и благословения.
– Вообще-то, оно и понятно, раз соглядатаи и все такое… – сказал Джебриль и, одернув на Локке рубаху, незаметно сунул ему за пояс штанов что-то холодное.
Локк ощутил знакомую тяжесть стилета.
– Отец штормов рано или поздно вас к себе заберет, – объяснил Джебриль. – Как ждать надоест… сам знаешь.
– Спасибо, – сказал Локк. – Жаль, капитан из меня плохой вышел.
– Жаль, что из тебя никакого капитана не вышло. Давай, живо спускайся за борт, и чтоб духу твоего на нашем корабле не было!
Итак, сидя в одинокой шлюпке посреди пустынной глади Медного моря, под жарким полуденным солнцем, за один вид которого Локк еще недавно не пожалел бы и десяти тысяч соларов, приятели смотрели вслед «Красному гонцу», чей рваный парус медленно удалялся курсом зюйд-вест-тень-вест.
Сто ярдов… двести… триста… Корабль тихим ходом шел по спокойной воде, а матросы все толпились у кормы, глядя на шлюпку. Впрочем, вскоре им прискучило глазеть на двух покойников, и они снова принялись латать свой крошечный деревянный мирок, дабы во что бы то ни стало удержать его на плаву.
«А любопытно, – подумал Локк, – кому достанется капитанская каюта, Жановы топорики, наш воровской инструмент и пятьсот соларов, спрятанные на дне моего сундука, – все, что осталось от нашего состояния. Что ж, ворам благоденствие…»
– Отлично, – сказал он вслух, вытягивая ноги.
Жан сидел на банке напротив.
Шлюпка была рассчитана на шестерых.
– Вот мы и на сей раз умудрились не только уйти от неминуемой опасности, но и обманом выманить и унести с собой нечто ценное, – продолжил Локк. – Шлюпка стоит два солара, не меньше.
– А тот, кому достанутся Злобные сестрицы, пусть подавится, – сказал Жан.
– Чем подавится? Топориками?
– Нет, чем угодно. Ну, что поперек горла встанет. Эх, надо было топорики из кормового окна в море выбросить, а не этим болванам оставлять. О боги!
– А Джебриль мне один стилет вернул.
Жан, поразмыслив, равнодушно пожал плечами:
– Хорошо, что оружие имеется. Если встретим шлюпку поменьше, то сможем взять ее на абордаж.
– Тебе там удобно, в капитанской каюте?
– Вполне. – Жан бочком втиснулся поперек кормы, уперся спиной в планширь правого борта. – Чуток тесновато, но убранство роскошное.
– Вот и славно. Только боюсь, придется еще потесниться, – сказал Локк, обводя рукой середину лодки. – Вот здесь я хочу устроить библиотеку и висячие сады.
– Я тоже об этом думал, – признался Жан, опустив голову на планширь и прикрыв глаза. – Висячие сады станут прекрасным украшением моей купальни.
– А купальню можно использовать как святилище, – подхватил Локк.
– А нам святилище нужно?
– Ну да! – заверил Локк. – Нам же все время придется богам мольбы возносить.
Приятели умолкли. Медленно тянулись минуты. Локк, закрыв глаза, вдыхал терпкий соленый воздух, вслушивался в шепот волн и наслаждался теплыми солнечными лучами, согревавшими макушку; все это навевало дремоту. К его несказанному удивлению, никаких внутренних терзаний он не испытывал, а ощущал лишь оцепенение и забытье, словно бы умиротворенный полным и окончательным крушением всех хитроумных замыслов. Не надо было больше лгать, хранить тайны, исполнять приказания – можно было лишь бесцельно отдаться на волю волн и носиться по бескрайнему морскому простору в ожидании очередной прихоти богов.
Ленивую дремоту нарушил голос Жана. Локк сонно заморгал, прикрыл глаза от бликов солнца на воде.
– Локк! – настойчиво повторил Жан. – Парус три румба по правому борту!
– Ха! Это же «Красный гонец», помнишь? Покидает нас навсегда.
– Да погляди же, – не унимался Жан. – Новый парус, три румба по правому борту!
Локк, прищурившись, взглянул за правое плечо. «Красный гонец» все еще виднелся в трех четвертях мили от них, а вот чуть левее, почти сливаясь с ярким сверканием моря у самого горизонта, действительно смутно белел квадратик паруса.
– Надо же… – пробормотал Локк. – Похоже, нашей бывшей команде наконец-то представился случай кого-нибудь грабануть.
– И чего бы ему вчера не появиться!
– Да ладно, я б все равно опозорился. Ой, а представляешь, как наши уроды бросаются на абордаж, саблями машут, на палубу забираются и орут во все горло: «Нам коты нужны! Отдавайте ваших проклятых котов!»
Жан расхохотался:
– Ох, мы с тобой такого наворотили… Ну хоть какое-то развлечение. Однако «Красному гонцу» трудновато придется, после шторма корабль хуже разбитого корыта, да и команда не окрепла. Того и гляди решат, что им помощь нужна, за нами вернутся.
– За тобой, может, и вернутся, – хмыкнул Локк.
На фок-мачте «Красного гонца» ставили паруса. Локк присмотрелся: матросы носились по палубе, карабкались на ванты. Корабль чуть развернулся к левому борту, приводясь к ветру.
– Хромает, как лошадь со сломанной пястью, – заметил Жан. – Глянь-ка, а на грот-мачте паруса ставить боятся. Что ж, правильно, я б тоже не ставил. – Он сощурился, вглядываясь в корабль на горизонте. – По-моему, новый знакомец идет курсом норд-норд-вест. Если наши бывшие друзья, прикинувшись безобидными торговцами, возьмут на запад, то, может, и перехватят… Вообще-то, новому кораблю есть куда бежать, и к западу, и к югу. Наши морячки за ним вряд ли угонятся.
– Жан… – медленно начал Локк, не вполне доверяя своим моряцким познаниям. – А по-моему, наш новый знакомец никуда убегать не собирается… Смотри, они прямо к «Красному гонцу» идут.
Чуть погодя предположение Локка подтвердилось. Квадратик паруса на горизонте заметно увеличился, теперь можно было даже разглядеть очертания корпуса. Корабль держал курс норд-вест, наперерез «Красному гонцу».
– Ух ты, быстро идут! – изумленно промолвил Жан. – Слушай, я печенками чую, наши и четырех узлов не делают, а этот – все восемь, а то и больше.
– Похоже, «Красный гонец» им не страшен, да и не нужен. Как подойдут поближе, увидят эту развалину, так и промчатся мимо, не сбавляя хода.
– Ага, наше вам с кисточкой, счастливо оставаться! – вздохнул Жан. – А жаль.
Расплывчатые очертания нового корабля стали четче, можно было разглядеть тонкие мачты, раздутые ветром паруса, изящные обводы темного корпуса.
– Двухмачтовый бриг, – сказал Жан. – На всех парусах идет.
Локка переполняло непонятное возбуждение. Бриг стремительно приближался к «Красному гонцу», еле-еле ползущему на юго-запад, и теперь со шлюпки был хорошо виден его правый борт: две мачты, низкая осадка, черный глянцевый корпус. Над кормой появилась какая-то точка, взлетела повыше по невидимому флагштоку… Через миг за кормой гордо реял огромный стяг – алый, цвета свежепролитой крови.
– О боги, – простонал Локк. – Ну что за издевательство!
Корабль летел по белопенным волнам; расстояние между ним и «Красным гонцом» неумолимо сокращалось. Из-за левого борта появились белые шлюпки с темными фигурками моряков. Бриг ловко зашел с подветренной стороны «Красного гонца», как хищник, перерезающий добыче пути к отступлению, а шлюпки тем временем заскользили по сверкающим волнам, чтобы напасть на корабль с наветренной стороны. Все усилия Джебриля и его команды были напрасны. Безмолвный морской простор огласился воинственными криками, и вскоре черные фигурки нападающих муравьями облепили борта «Красного гонца».
– Ах вы сволочи! – завопил Локк, невольно подскочив; Жан поспешно одернул его и заставил снова усесться на скамью. – Погань! Ублюдки! Проклятое пиратское отродье! По какому праву вы на мой корабль напали…
– Ну, положим, корабль уже не твой, – рассудительно заметил Жан.
– Я тысячу миль море бороздил, чтобы с вами встретиться, – продолжал орать Локк, – а вы соизволили явиться через два часа после того, как нас с корабля высадили!
– Да еще и часу не прошло, – поправил его Жан.
– А, какая разница! Межеумки, лодыри криворукие, бестолочь, а не пираты, вот вы кто!
– Ворам благоденствие… – фыркнул Жан, закусив кулак, чтобы не расхохотаться во все горло.
Вскоре все было кончено – так называемый бой занял не больше пары минут. Кто-то привел «Красного гонца» под ветер, обстенив паруса так, что корабль сбросил скорость и лег в дрейф. У борта покачивалась одна из пиратских шлюпок; другая торопливо возвращалась на бриг, который, зарифив паруса, лег на правый галс и зловещим чудищем решительно двинулся в сторону Локка и Жана.
– Пожалуй, радоваться нам рановато… – задумчиво сказал Жан, разминая кулаки. – Как бы не пришлось с пиратами в бой вступать.
– Ага, храбро отражая нападение стилетом и колкими замечаниями о чьей-то матери, – съязвил Локк, впрочем злость его быстро уступила место восторгу. – Жан, если мы попадем на борт и вотремся в доверие команды, то, хвала богам, полдела будет сделано!
– А вдруг они шлюпку отберут, а нас прирежут?
– Ну, там видно будет, – сказал Локк. – Для начала обменяемся любезностями, как и полагается при первом знакомстве, а потом, если повезет, вступим в переговоры.
Солнце клонилось к закату, синь небес и воды постепенно темнела. Пиратский корабль медленно приближался к шлюпке. Теперь стало заметно, что корпус у него и в самом деле черный, из ведьмина дерева. Локк с завистью смотрел, как по реям и по палубе ловко снуют матросы, – эх, вот бы ему таких! Бриг величественно шествовал по волнам; вскоре до шлюпки донеслась команда привести корабль к ветру; чуть погодя матросы быстро и четко зарифили паруса; корабль замедлил ход, повернулся левым бортом, загородив собой «Красного гонца», и остановился в двадцати ярдах от лодки Жана и Локка.
– Эй, на шлюпке! – окликнул женский голос.
У борта стояла невысокая темноволосая женщина почти в полном боевом облачении, окруженная десятком вооруженных моряков, с любопытством разглядывавших шлюпку. Такое пристальное внимание Локку не понравилось, однако он, напустив на себя беззаботный вид, ответил:
– Эй, на бриге! Хороший денек выдался, а?
– Что это вы здесь делаете?
Времени на раздумья не было; как поступить – умолять о спасении, осторожничать или решиться на дерзкую шутку? Локк решил, что дерзость произведет неизгладимое впечатление на пиратов.
– Стоять! – Он вскочил и картинно занес стилет над головой. – Вам никуда от нас не деться! Мы – с наветренной стороны, а у вас паруса обстенило. Короче, корабль был ваш – стал наш. А вас всех мы берем в плен. Впрочем, если вы не станете испытывать наше терпение, то и мы будем милосердны.
Моряки на палубе дружно расхохотались.
«Это обнадеживает, – подумал Локк. – Пожалуй, кровавой резни удастся избежать».
– Это вы – капитан Равейль? – спросила женщина.
– А, так вы обо мне наслышаны!
– Да уж, ваши бывшие матросы о вас упоминали.
– Ага, представляю, – пробурчал Локк.
– Ну что, вас спасать или как?
– Мы были бы весьма признательны, если бы вы оказали нам такую любезность, – церемонно произнес Локк.
– Ладно. Попросите вашего приятеля подняться. И раздевайтесь.
– Что?
Над головой Локка свистнула стрела. Он поморщился.
– Раздевайтесь! Ну, живо! Мы по развлечениям соскучились. Вот вы нас позабавите, а мы вас, может, и спасем. Скидывайте одежонку, да побыстрее!
– Ох, только этого нам не хватало, – пробормотал Жан, вставая.
– Послушайте, – крикнул Локк, стягивая рубаху, – а можно одежду в шлюпке оставить? Не бросать же за борт!
– Отчего ж нельзя? Можно, конечно. Мы все равно ее себе заберем вместе со шлюпкой. А вот нужны ли нам вы – это еще вопрос. Ну, снимайте штаны, господа, не смущайтесь.
Чуть погодя Локк с Жаном, в чем мать родила, стояли посреди шлюпки; вечерний ветерок холодил голые зады.
– Господа, вы меня разочаровываете! – воскликнула женщина. – Я надеялась на сабли, а у вас какие-то игрушечные кинжальчики.
Матросы загоготали.
«О Многохитрый Страж! Да там вся команда собралась!» – запоздало сообразил Локк.
Действительно, у левого борта столпилось невероятное количество народа – намного больше, чем было на «Красном гонце», – и все покатывались со смеху, улюлюкали и свистели.
– Вас что, мысли о спасении не возбуждают? Чем же вас еще ублажить, чтобы ваше оружие в боевую готовность привести – сразу и наверняка?
Локк обеими руками изобразил жест, знакомый мальчишкам всех теринских городов, – именно с него начинались драки и потасовки. Пираты ответили тем же, с весьма изощренными вариациями.
– А теперь постойте-ка на одной ноге. Ну, дружно, ногу поджать!
– Чего-чего? – подбоченившись, спросил Локк. – Какую еще ногу?
– Да любую! Бери пример с друга, – посоветовала женщина.
Локк приподнял левую ногу вровень со скамьей и раскинул руки в стороны – в качающейся на волнах шлюпке, да еще и на одной ноге, удерживать равновесие было нелегко. Жан сделал то же самое.
«Как ни взгляни – точно два придурка», – мрачно подумал Локк.
– Выше, выше ногу задирайте! – подбодрила женщина. – Ох, душераздирающее зрелище. Не бойтесь, у вас все получится!
Вздернув колено повыше, Локк вызывающе поглядел на нее. Правая нога дрожала от напряжения и качки – еще чуть-чуть, и они с Жаном свалятся, опозорив себя еще больше.
– Отлично! – выкрикнула женщина. – А теперь попляшите.
Смутные очертания стрел Локк заметил прежде, чем услышал звон тетивы, и, уклонившись вправо, метнулся за борт. Стрелы с глухим стуком вонзились в самую середину шлюпки. Уже в воде Локк сообразил, что моряки не стремились поразить живые мишени. В море он упал неудачно, боком, наглотался воды и, задыхаясь, вынырнул на поверхность; от соли першило в горле и в носу.
С другой стороны шлюпки отфыркивался Жан.
Пираты хохотали, держась за бока. Женщина спихнула с палубы веревку с узлами:
– Ну, подплывайте! И шлюпку подтаскивайте!
Вцепившись в планширь и неуклюже загребая одной рукой, Локк с Жаном подтащили шлюпку к кораблю, туда, где с борта свисала веревка. Жан поспешно подтолкнул к ней Локка, словно боясь, что она вот-вот исчезнет.
Локк – мокрый, голый и злой – вскарабкался по веревке к фальшборту, где его тут же схватили и навзничь уложили на палубу. Он увидел перед своим носом пару кожаных сапог и, вне себя от возмущения, приподнялся на локтях:
– Ну что, натешились, да? Вот я сейчас…
Кожаный сапог толкнул его в грудь, прижав к палубе. Локк, поморщившись, разумно решил не сопротивляться, а изучить владелицу сапога. Даже с точки зрения того, кто буквально находился у нее под каблуком, женщина поражала хрупкостью и изяществом, впрочем руки и плечи свидетельствовали о скрытой силе, так что Локк счел за благо умерить возмущение. Черные кудрявые волосы были убраны в тугой хвост; в выцветшей синей рубахе, накинутой поверх черного кожаного дублета, зияли бесчисленные прорехи – судя по всему, следы клинков, а не дань моде; на перевязи у пояса красовался впечатляющий набор кинжалов, сабель и палашей.
– Что? – осведомилась незнакомка.
– Вот я сейчас на солнышке понежусь, отдохну… Уж очень у вас палуба удобная, – сказал Локк.
Женщина рассмеялась.
Жану помогли перебраться через борт и уложили рядом с Локком; мокрые черные волосы, как прилизанные, облепили голову, с черной бороды стекали струйки воды.
– Ух ты! – сказала женщина. – Малыш и великан. Великан, похоже, может за себя постоять. Вы, наверное, господин Валора?
– Наверное, сударыня. Как вам будет угодно.
– Сударыня? Все сударыни на берегу остались. А для вас на корабле я – лейтенант.
– Так вы не капитан?
Женщина сняла ногу с груди Локка и позволила ему сесть.
– Отнюдь нет.
– Эзри – мой первый помощник, – прозвучал женский голос за спиной Локка.
Локк медленно обернулся.
Женщина с кожей чуть светлее лоснящегося черного корпуса корабля была много выше и шире в плечах, чем та, которую звали Эзри; красавица, но не первой молодости – по тонким морщинкам у глаз и у губ Локк догадался, что ей около сорока. Глаза смотрели холодно, а губы были сурово сжаты, – судя по всему, она не разделяла веселья своего лейтенанта по поводу двух голых мокрых пленников на борту.
Из-под широкой четырехуголки на плечи ниспадала грива волос, темных как ночь и заплетенных в бесчисленные косички, перевитые алыми и серебристыми лентами; несмотря на жару, на капитане был потрепанный коричневый камзол с подбоем золотистого шелка, под камзолом виднелась изумительная кольчуга Древнего стекла – поистине королевское одеяние; кусочки стекла, оправленные в серебро, кольцами соединялись друг с другом – расплавить само Древнее стекло людям не под силу. Кольчуга сверкала в лучах солнца, радужно переливаясь, будто замысловатое витражное окно; тысячи крошечных, с ноготок, осколков в серебряной оправе сливались в сплошной сияющий ореол.
– Оррин Равейль… – задумчиво сказала капитан. – Не слыхала о таком.
– Обо мне вообще мало кто слышал. А с кем я имею честь познакомиться? – спросил Локк.
Капитан, не удостоив его ответом, повернулась к Эзри:
– Поднимите шлюпку на борт, хорошенько осмотрите их вещи и верните, пусть одеваются.
– Есть, капитан, – сказала Эзри и начала отдавать приказы матросам.
Капитан перевела взгляд на пленников:
– Меня зовут Замира Дракеша, капитан «Ядовитой орхидеи». Как оденетесь, вас проводят вниз, посидите в льяле.
Назад: Часть II Карты в рукаве
Дальше: Глава 9 «Ядовитая орхидея»