Глава 7
На произвол судьбы
1
По причалу неторопливо расхаживал охранник; сторожевой фонарь отбрасывал желтые блики на темную воду у берега островка. Локк бросил на причал швартов, но гвардеец, вместо того чтобы закрепить конец на причальной тумбе – кнехте, – поднял фонарь повыше, направив луч света на лодку.
– Без особого разрешения не положено… – заявил он и, вглядевшись, осекся. – О боги! Прошу прощения, господа!
Локк ухмыльнулся – осознание непререкаемой власти капитанского мундира грело душу не хуже пухового одеяла, – ухватился за сваю и соскочил на причал. Охранник неуклюже отдал Локку честь, прижав к груди руку с фонарем.
– Да защитят боги архонта Тал-Веррара! – сказал Локк. – Продолжайте нести службу. Ваша обязанность – не пускать на причал посторонних.
Пока охранник закреплял швартовый конец, Жан сошел на причал, а Локк, стоя за спиной охранника, извлек из-под мундира свернутый цирюльничий колпак, накинул тому на голову, туго затянул шелковый шнур вокруг шеи и пробормотал:
– Особенно таких, как мы.
Не дожидаясь, пока подействует летучее снотворное зелье внутри кожаного колпака, Жан подхватил охранника под руки – бедняга оказался послабее противника, с которым Локк пытался справиться с помощью этого действенного средства пару лет назад, а потому беспомощные трепыхания вскоре стихли. Локк с Жаном привязали обмякшее тело к свае на краю причала и запихнули кляп в рот. Стражник спал безмятежным сном младенца.
Кальдрис выбрался из лодки, подобрал сторожевой фонарь и начал расхаживать по причалу.
Локк, задрав голову, окинул взглядом высокую башню в семь этажей; оранжевое сияние алхимических сигнальных огней на самой вершине, за зубчатыми стенами, служило грозным предупреждением случайным кораблям – «Не приближаться!». Обычно на вершине башни стояли караульные, но сегодня по воле архонта сторожевая площадка была пуста.
– Ну, пойдем команду набирать, – шепнул Локк Жану.
2
– А вот и Наветренный Утес, – сказал Страгос, указывая на небольшой островок с высокой каменной башней, лежащий в открытом море, на расстоянии полета стрелы от черты белопенного прибоя у защитного кольца стеклянных рифов, окружавших Тал-Веррар.
Барка бросила якорь на глубине около семидесяти футов, в миле к западу от Серебряного залива. Сквозь дымку облаков над городом пробивались робкие лучи восходящего солнца.
Как и обещала Меррена, на рассвете, сверкая позолотой и полированным черным деревом, в Сабельный залив вошла тридцатифутовая барка с удобными кожаными сиденьями на корме. Локку и Жану, под присмотром Кальдриса, доверили ставить паруса. Меррена привычно сидела на носу, – похоже, там ей было удобнее всего.
Барка отправилась на север, обогнула Серебряный залив и повернула на запад, в погоню за лиловыми тенями ночи на далеком горизонте. Немного погодя Меррена, пронзительно свистнув, указала вправо от носа корабля, где над волнами высилась темная громада башни с оранжевыми сигнальными огнями на вершине.
Барка стала на якорь, не приближаясь к острову. Страгос сидел невозмутимо, не делая никаких замечаний об успехах Локка и Жана – ни похвалы, ни осуждения.
– Наветренный Утес… – промолвил Жан. – Что-то знакомое. Это крепость?
– Это тюрьма, господин де Ферра.
– И мы ее сегодня посетим?
– Нет, – ответил Страгос. – Впрочем, в скором времени вам предстоит с ней поближе познакомиться. А сегодня полюбуйтесь издали… и выслушайте мой рассказ. Оказывается, у меня служит некий капитан, которому до некоторых пор удавалось скрывать свою истинную сущность.
– Слова бессильны выразить мои глубочайшие соболезнования, – сказал Локк.
– Этот капитан намеревается меня предать, – продолжил Страгос. – Он долго готовился к осуществлению своих коварных замыслов и вот теперь собрался воплотить их в жизнь. Он задумал украсть у меня нечто очень ценное и выставить меня на всеобщее посмеяние.
– Плохо же вы за ним следили, – пробормотал Локк.
– Напротив, я все время за ним следил, – сказал Страгос. – И сейчас слежу. Этот капитан – вы, господин Коста.
3
В башне Наветренного Утеса был только один вход – тяжелые, обитые железом ворота одиннадцати футов высотой, с крепкими запорами и охранниками внутри. Жан с Локком подошли к башне. В стене у ворот приоткрылось крошечное оконце, в тусклом свете мелькнул чей-то силуэт.
– Кто идет? – раздался суровый женский голос.
– Капитан веррарского флота, по повелению архонта и Совета приоров, – церемонно возвестил Локк. – Со мной первый помощник. Вот верительные грамоты, – добавил он, просунув в оконце свиток пергамента.
Стражница захлопнула окно. Тишину на берегу нарушал лишь шум волн, накатывавших на стеклянный риф. Две восходящие луны заливали южный горизонт серебристым заревом, а по безоблачному черному небу сахарными крошками рассыпались звезды.
Немного погодя послышалось лязганье засовов и замков, и тяжелые ворота со скрипом распахнулись. Стражница вышла из караулки, отдала честь, но грамот Локку не вернула.
– Прошу прощения за задержку, капитан Равейль. Добро пожаловать!
Локк с Жаном вошли в просторный зал, от пола до потолка разделенный поперек массивной решеткой из толстых чугунных прутьев. В глубине зала, за решеткой, у деревянного стола сидел стражник, управлявший каким-то устройством для раскрытия ворот; за спиной приятелей створки глухо лязгнули и захлопнулись.
Оба стражника, как и гвардейцы архонта, носили синие мундиры с черными кожаными нагрудниками, наручами и шейными щитками. Стражник за решеткой, гладковыбритый молодой человек, принял у своей напарницы верительные грамоты Локка.
– Капитан Оррин Равейль и его первый помощник, – объявила стражница. – По личному распоряжению архонта.
Ознакомившись с бумагами, молодой человек вернул их стражнице:
– Все в порядке. Добрый вечер, капитан Равейль. Это ваш первый помощник Жером Валора?
– Да, лейтенант.
– Вы намерены посетить узников во втором каземате? Кого именно?
– Мне приказано провести общий осмотр, лейтенант.
– Как вам будет угодно. – Лейтенант, сняв с груди ключ, отпер калитку в чугунной решетке. – Мы всегда рады оказать содействие посланникам архонта.
– Но не в этот раз, – пробормотал Локк.
В левую ладонь бесшумно скользнула рукоять стилета; Локк вытянул руку и легонько оцарапал тонкую полоску незащищенной кожи за правым ухом стражницы, над краем шейного щитка. Она удивленно вскрикнула и стремительно обернулась, выхватив из ножен вороненую саблю.
Жан тем временем обезвредил юного лейтенанта – прижал его к прутьям решетки (тот изумленно всхлипнул) и краем правой ладони резко рубанул по шее. Кожаный щиток смягчил смертоносный удар, но не ослабил его действенности. Молодой человек, задыхаясь, обмяк, а Жан обхватил его со спины, намертво прижав руки к бокам и лишив возможности сопротивляться.
Локк поспешно отпрыгнул, уворачиваясь от грозного удара вороненого клинка; стражница замахнулась снова, но уже медленнее, и Локк уклонился без особого труда; она в третий раз занесла саблю, но внезапно споткнулась.
– Сво… сволочь… Яд… – растерянно пробормотала она и, как подрубленная, ничком повалилась на каменные плиты пола.
Локк сочувственно поморщился – он хотел ее поймать, но зелье, которым был смазан стилет, действовало с необычайной быстротой.
– Мерзавец! – прохрипел лейтенант, пытаясь вырваться из рук Жана. – Убийца!
– Да не убил я ее, успокойся… Ну что вы за люди, кровожадные, сил нет – как кинжал увидели, так сразу и убийца, что ли? – Локк подошел к лейтенанту и показал ему стилет. – Вот видишь, клинок особым зельем смазан, стужеумом. Оно на время рассудок отмораживает, так что крепкий сон до полудня обеспечен. Правда, потом голова раскалывается, но это уже пустяки. Извини, иначе нельзя. Тебе шею оцарапать или руку?
– Подлец! Предатель!
– Шею так шею, – вздохнул Локк, оставляя царапину за левым ухом лейтенанта.
Спустя несколько мгновений молодой человек обвис в руках Жана, как штука мокрого шелка. Жан осторожно уложил беднягу на пол и отцепил с лейтенантского пояса связку железных ключей.
– Пойдем-ка глянем на хваленый второй каземат, – сказал Локк.
4
– Равейль объявился с месяц назад, сразу после того, как я с вами знакомство завел, – объяснил Страгос. – Впоследствии мои доверенные люди станут утверждать, что хорошо его знали, что вместе с ним пили, в походы хаживали и всевозможные поручения исполняли, а мои крючкотворы подготовят письменные свидетельства – приказы, наградные ведомости, расписки в получении жалованья и прочее – и подошьют их к архивным документам. Этот самый Равейль снимал в Тал-Верраре жилье, покупал товары в лавках, заказывал портным парадный мундир с доставкой в Сабельный залив… В общем, к тому времени, как все веррарцы, узнав о предательстве, поднимут меня на смех, в существовании Равейля никто не усомнится.
– Поднимут вас на смех? – ошеломленно спросил Локк.
– Равейль меня предаст точно так же, как капитан Бонаэра, которая увела у меня из-под носа «Василиск», лучший корабль моего флота, и подняла на нем красный пиратский флаг. Дважды такого ни с одним архонтом не случалось… В глазах толпы я покрою себя вечным позором. Моя репутация окажется под сомнением – ненадолго, но все же. Надеюсь, господин Коста, вы понимаете, чем я жертвую ради успеха нашего предприятия?
– О боги, Максилан! – вздохнул Локк, рассеянно разглядывая узел на каком-то лине. – Пока я буду болтаться в открытом море, притворяясь опытным моряком и не зная, как быстро подействует ваш проклятый яд, то буду денно и нощно молить всех богов, чтобы они облегчили ваши страдания.
– Кстати, Равейль еще и невыносимо глуп. Я озаботился, чтобы и об этом стало известно. А вам полезно будет узнать и еще кое-что о Тал-Верраре: констебли, которые подчиняются приорам, охраняют Горное узилище – городскую тюрьму в Кастеллане, а Наветренный Утес – тюрьма поменьше, и ею распоряжаюсь только я. – Архонт улыбнулся. – И вот с нее-то Равейль и начнет исполнение своего коварного замысла. Именно узники Наветренного Утеса, господин Коста, и станут командой вашего корабля.
5
Как и предупреждал Страгос, еще один стражник охранял вход на витую чугунную лестницу, ведущую с первого уровня в подземелье. В семи этажах башни располагались подсобные помещения и устройства, управляющие сигнальными огнями на самом верху, а тюремные камеры Наветренного Утеса находились под толщей земли и моря, в трех просторных казематах.
При виде Жана и Локка стражник встревоженно вскочил, – очевидно, посетителям не позволялось входить без сопровождающих. Жан перехватил его руку, вырвал саблю, сбил с ног ударом в челюсть и крепко вдавил в чугунные ступени лестницы. За месяц занятий с Кальдрисом у Жана прибавилось и без того немалых сил; Локк с некоторым сожалением поглядел на беспомощного стражника, вкатил ему дозу стужеума и, весело насвистывая, начал спускаться по ступеням.
В ночной караул сегодня заступили всего шесть человек: стражник на причале, двое в зале у ворот и один у входа в подземелье; на верхушке башни, у сигнальных огней, находились еще два стражника, которым по приказу Страгоса подмешали в питье сонного отвара, а потому они уже мирно посапывали рядом с недопитой флягой чая. Завтра утром их обнаружат и начнут выяснять, что и как произошло, тем самым добавив путаницы и неразберихи к хитросплетениям обмана и лжи.
Лодок на Наветренном Утесе не держали, так что если бы узникам и удалось выбраться из камер, обнесенных железными прутьями, накрепко вделанными в сырые камни древнего подземелья, проскользнуть по лестнице мимо стражников через охраняемый, перегороженный решеткой зал первого этажа и справиться с запертыми, окованными железом воротами, то до ближайшего берега пришлось бы отправляться вплавь – целую милю, а то и больше. Вдобавок в морских глубинах скрывалось немало прожорливых тварей, которые всегда рады легкой добыче.
Локк с Жаном, не задерживаясь у железной двери, ведущей в казематы первого подземного уровня, спустились по винтовой лесенке сразу на второй. Влажно пахло солью и застарелым потом. Каземат оказался просторным помещением с низкими сводами, разделенным на четыре длинные камеры – по две с каждой стороны пятнадцатифутового прохода.
Три камеры пустовали; в четвертой, освещенной тусклым зеленоватым светом алхимических фонарей, на кучах тряпья спали несколько десятков человек. В каземате стоял тяжелый, скверный дух – едко воняло мочой, грязным бельем и какой-то гнилью; над спящими телами клубилась зыбкая пелена зловонных миазмов.
Под настороженными взглядами узников приятели подошли к двери камеры. По знаку Локка Жан заколотил кулаками по прутьям чугунной решетки; по каземату раскатился резкий грохот, под сырыми сводами заметалось гулкое эхо. Разбуженные узники недовольно завопили и принялись осыпать незваных гостей отборными ругательствами.
– Как вам здесь? – заорал Локк, стараясь перекричать шум. – Не дует? Удобно?
Грохот смолк – Жан оставил решетку в покое.
– Удобно, только развлечений не хватает, – заявил какой-то узник у решетки. – Нам бы сюда красавчика-капитана, уж мы бы позабавились, отымели бы вдоль и поперек.
– Некогда мне вас развлекать, – сказал Локк. – Так что сейчас я уйду и больше не вернусь.
– Ну и катись отсюда! Чего зря приперся? Перебудил всех, придурок, – буркнул из дальнего угла какой-то тощий тип, похожий на пугало.
– А раз уж я не вернусь, то вы и не узнаете, почему в первом и в третьем каземате все камеры переполнены, а здесь только вы – и больше никого.
Узники недоуменно переглянулись и замолчали.
– Вот так-то лучше, – ухмыльнулся Локк. – Меня зовут Оррин Равейль. До недавнего времени я был капитаном веррарского военно-морского флота. Вас сюда посадили потому, что я вас лично отобрал – всех и каждого. А затем прислал в Наветренный Утес поддельный приказ о вашем переводе в отдельный каземат.
6
– Вашей командой станут сорок четыре узника, – объявил Страгос, глядя на башню Наветренного Утеса, освещенную утренним солнцем; к ней направлялась лодка с гвардейцами в синих мундирах – стражников везли на дневное дежурство. – Я приказал освободить второй каземат и перевести их туда. Приказы о переводе, подписанные именем Равейля, выглядят убедительно, хотя при ближайшем рассмотрении и заметно, что это подделка. Впоследствии с их помощью я избавлюсь от писарей и мелких чиновников, которые… не внушают мне доверия.
– Ловко придумано, – заметил Локк.
– Так вот, все эти узники – бывалые торговые моряки, – продолжил архонт, – в темницу угодили за всевозможные провинности или с кораблей, задержанных таможенниками. Некоторые уже много лет в заключении, но есть и матросы с «Красного гонца», которых, к счастью, не казнили вместе с офицерами. Кстати, есть и пираты, захваченные в плен.
– А зачем их в Наветренном Утесе держат? – спросил Жан. – Ну, в смысле, к чему их вообще в тюрьме гноить?
– Весельное мясо, – ответил Кальдрис. – На флоте гребцы всегда нужны. Если война начнется, им предложат помилование в обмен на службу на галерах. В казематах Наветренного Утеса гребцов на две галеры наберется, а то и больше.
– Совершенно верно, – кивнул Страгос. – Как я уже сказал, некоторые много лет провели в заключении, но последний месяц я велел ужесточить условия содержания пленников. Их лишили чистого белья и еды, а стражникам было приказано обращаться с ними с изощренной жестокостью, лишать сна, окатывать холодной водой, раздражать непрекращающимся шумом и грохотом. Сейчас все они возненавидели и Наветренный Утес, и Тал-Веррар, и особенно архонта.
– Ага, а Равейля объявят своим спасителем, – хмыкнул Локк.
7
– Так это ты, жополиз веррарский, для нас этот ад устроил?!
Один из узников, подступив к решетке, обеими руками вцепился в чугунные прутья. Судя по всему, в темницу он попал недавно – камни подземелья еще не вытянули из него силы и здоровье. Мощное телосложение вызывало в памяти статуи древних героев, мускулы казались высеченными из ведьмина дерева, а иссиня-черные волосы и кожа словно бы с презрением отталкивали тусклый бледно-зеленый свет алхимических фонарей.
– Да, я подделал приказ о вашем переводе в отдельный каземат, – кивнул Локк. – Однако я не причастен ни к условиям вашего тюремного заключения, ни к жестокому обращению с вами.
– Ишь ты, какие умные слова знаешь!
– Тебя как зовут?
– Джебриль.
– Ты здесь командуешь?
– Кем? – устало спросил узник; гнев его внезапно улетучился. – В тюрьме командиров нет, капитан Равейль. Мы тут судовой роли не составляем, вахт не несем, где спим, там и ссым.
– Вы все – моряки, – сказал Локк.
– Бывшие моряки, – вздохнул Джебриль.
– Мне виднее, кто вы. Иначе вас здесь бы не держали. Сам посуди: обычным преступникам и ворам в тюрьме легче живется – их отправляют в Западную крепость или на каторгу, где они либо подыхают от изнеможения, либо тяжелым трудом зарабатывают себе помилование, зато все они небо видят, даже из тюремной камеры. Должников на свободу выпускают, когда они свой долг отрабатывают, военнопленных – когда перемирие заключают, но вы, бедолаги… вас здесь держат на всякий случай, как скотину. Начнется война – вас в кандалы закуют и на весла посадят, а не начнется – так и сдохнете в подземелье.
– На наш век войн хватит, – сказал Джебриль.
– С последней войны вот уж семь лет прошло, – напомнил Локк, подступил к решетке и взглянул в глаза узника. – Ты готов в каземате еще семь лет провести? Или вообще никогда отсюда не выбраться? Хочешь здесь от старости умереть, а, Джебриль?
– А ты… что вы предлагаете, капитан?
– Среди вас есть матросы с торгового судна, капитан которого сдуру решил привезти в Тал-Веррар гнездо кинжальных шершней.
– А, так это ж наш корабль, «Счастливый случай»! Нам горы золота пообещали.
– Эти твари восьмерых матросов до смерти зажалили, – добавил еще один узник. – А доли погибших нам должны были достаться.
– Ну им еще повезло, а то бы они сейчас с вами горькую долю делили, – напомнил Жан.
– «Счастливый случай» сейчас стоит на якоре в Сабельном заливе, – сказал Локк. – Корабль подлатали, откренговали, проконопатили, перекрасили, новые паруса поставили, оснастку сменили, трюм серными парами окурили, провиант загрузили – и переименовали, на счастье. Он теперь называется «Красный гонец», архонт его в свой флот взять собирается.
– Повезло архонту.
– А меня назначили капитаном «Красного гонца», – объявил Локк. – Корабль в моем полном распоряжении. Иначе говоря, все ключи у меня.
– А на хрена мы вам сдались?
– Сейчас первый час ночи… – сказал Локк, понизив голос до зловещего шепота. – Дневную стражу привезут только через шесть часов, а все караульные Наветренного Утеса сейчас… отдыхают. В беспамятстве.
Ошарашенные узники вытаращили глаза и, беспорядочно столпившись у решетки, напряженно вслушивались в каждое слово Локка.
– Сегодня я покидаю Тал-Веррар, – продолжил он. – Сегодня я навсегда избавлюсь от этого проклятого мундира. Хватит с меня архонта и его приспешников! Я хочу увести корабль у него из-под носа, но для этого мне нужна верная команда.
Узники возбужденно загомонили, протягивая цепкие руки сквозь решетку. Локк поспешно отступил подальше.
– Я марсовой! – крикнул один. – Возьмите меня, не пожалеете.
– Я девять лет в море! – завопил другой. – Все умею!
Жан подошел к решетке, грохнул кулаком по прутьям и рявкнул во все горло:
– Тихо!
Локк потряс связкой ключей, которую Жан снял с пояса лейтенанта.
– Я иду на юг Медного моря, в Порт-Транжир, – сказал он. – Возражения не принимаются, голосования не будет. Предупреждаю: иду под красным пиратским флагом. На архипелаге Призрачных ветров желающие смогут покинуть корабль, а до тех пор «Красный гонец» будет бороздить моря в погоне за наживой. Лентяям и лодырям на моем корабле не место. Будем грабить торговые суда, а добычу делить… поровну! Каждому – равная доля, по справедливости.
«Ну, это их надежно заманит», – подумал Локк.
Обычно капитан пиратского корабля забирал себе от двух до четырех долей из каждых десяти от общей суммы награбленного. Матросы, соблазненные возможностью получить равную долю при разделе добычи, и думать забудут о мятеже.
– Каждому – равная доля! – повторил Локк, перекрывая радостный гомон. – Но решение следует принять немедленно. Принесите мне клятву верности, признайте своим капитаном, и я вас тут же освобожу, отвезу с этого проклятого острова на «Красного гонца». До рассвета нужно успеть выйти из гавани в открытое море, подальше от города. Если вас это не устраивает – оставайтесь здесь, в каземате. Может быть, дневная стража вас за честность отблагодарит… хотя на вашем месте я бы на это не рассчитывал. Ну что, есть желающие остаться?
Узники молчали.
– А кто желает ко мне присоединиться и стать вольным пиратом?
Все разразились восторженными воплями. Локк поморщился – от гама уши закладывало, – а потом, обрадованно ухмыльнувшись, провозгласил:
– Всеми богами клянусь! От всего сердца!
– А если нарушу свою клятву, – подхватил Джебриль, а следом за ним и остальные, – то пусть у меня язык отсохнет, и пусть я на месте умру, и пусть Повелительница Долгого безмолвия, взвесив меня на своих весах, на вечную кару осудит…
– Клянемся! – раздался нестройный хор голосов.
Локк вручил Жану связку ключей. Узники зачарованно следили, как он, отыскав нужный ключ, вставил его в замок и резко повернул вправо.
8
– У нас возникло небольшое затруднение, – сказал Страгос.
– Всего одно? – осведомился Локк, выразительно закатив глаза.
– Из сорока четырех узников осталось сорок.
– И в чем заключается затруднение?
– Питьевой водой и провиантом мы запаслись на сто дней для команды в шестьдесят человек, – сказал Кальдрис. – С парусами «Красного гонца» и тридцать человек справится, так что в плавании недостатка в людях не будет.
– Вот и отлично. Четверо узников подхватили тюремную лихорадку, и мне пришлось отправить их на берег – они на ногах не стоят, в море их не пошлешь. Все четверо – женщины, я велел их в отдельной камере держать, одна заболела, а от нее и остальные заразились.
– Значит, нам в море выходить, а в команде ни одной женщины нет? – ужаснулся Кальдрис. – Может, Меррену с нами отправите?
– Увы, – мило улыбнулась она, – моим способностям уже нашлось иное применение.
– Ох, Отец штормов прогневается! – сокрушенно вскричал старый моряк.
– Наберете женщин в Порт-Транжире, – сказал Страгос. – Там наверняка и офицеры есть. Ничего страшного по пути на архипелаг Призрачных ветров не случится.
– Вам легко говорить, – вздохнул Кальдрис, испуганно озираясь. – Господин Коста, это дурная примета. Коты нужны позарез, без них никак. Велите доставить на «Красного гонца» целую корзину кошек, да побольше. Иначе удачи не будет. Прежде чем в плавание отправляться, не забудьте котами обзавестись, слышите?
– Слышу, слышу. Не забуду, – ответил Локк.
– Вот и договорились, – сказал Страгос. – А теперь, Коста, поговорим о вашем… предательстве, чтобы недоразумений не возникло. Ни один из узников, которых вы с Наветренного Утеса заберете, никогда в военном флоте не служил, с морскими офицерами не сталкивался и флотских порядков не знает. Как только вы из капитана военно-морского флота превратитесь в капитана пиратского корабля, ведите себя как сочтете нужным, придраться к вам будет некому.
– Уже легче, – сказал Локк. – У меня от всех этих правил голова кругом идет.
– И последнее, – продолжил Страгос. – Стражники Наветренного Утеса, даже те, кто о нашем замысле не знает, – мои верные гвардейцы. Вам позволено на время вывести их из строя – но только на время, не причиняя ни увечий, ни тем более смертельных ранений. Если хоть один погибнет – вашими ли стараниями или от рук узников, – то и вам не жить.
– Странное мягкосердечие для человека, который утверждает, что привык всем рисковать.
– На верную смерть в бою я их отправлю без малейшего сожаления, Коста, но сейчас ни одного гвардейца погубить не позволю – это вопрос чести. Раз уж вы так кичитесь своим мастерством, докажите его на деле – без напрасных смертей.
– Мы не убийцы, – заметил Локк. – Без причины мы никого не убиваем.
– Вот и славно, – сказал Страгос. – Значит, мы все обсудили. Днем занимайтесь чем хотите, а завтра вечером, около полуночи, высадитесь на Наветренном Утесе и заберете узников.
– А наше противоядие? – напомнил Локк.
Жан и Кальдрис согласно кивнули.
– Противоядие вам дадут перед самым отплытием. А потом… через два месяца вернетесь и доложите о ваших успехах.
9
Локк с Жаном вывели толпу узников в зал к воротам башни, где Жану пришлось утихомирить нескольких ретивцев, желавших сорвать злобу на спящих стражниках.
– Не тронь, кому говорят! – в третий раз приказал Локк. – Оставьте стражников в покое. Их смерти веррарцы нам не простят, ни жалости, ни сочувствия мы от них не дождемся. А нужно, чтобы они не нас проклинали, а над архонтом насмехались, когда мы у него корабль украдем. Так что вы сейчас тихонько на причал выходите – ноги размять, небом и морем полюбоваться, а я тем временем лодку подгоню. И ради всех богов, не поднимайте шума.
Узники, перешептываясь, потянулись к воротам, но многие медлили, нерешительно поглаживали каменные стены, как будто побаиваясь оказаться под открытым небом после долгих месяцев, а то и лет, проведенных в заточении.
– Хорошо-то как, – вздохнул Джебриль, вместе с Локком направляясь к причалу, где Кальдрис по-прежнему расхаживал с фонарем. – Хорошо дышать свежим воздухом, а не задыхаться в вони немытых тел.
– В кубрике свежим воздухом не подышишь, – напомнил Локк.
– Ну, это совсем другое.
– Джебриль, – сказал Локк, – вот как вся команда поближе друг с другом перезнакомится, мы сможем выбрать достойных старшин и мичманов, а сейчас я назначу тебя помощником.
– Каким помощником?
– Да каким угодно, – ухмыльнулся Локк, хлопнув его по плечу. – Ответ будешь держать перед Жеромом, за порядком следить. Вон, видишь караульного, что к свае привязан? Забери у него оружие, может пригодиться, хотя особого сопротивления я не предвижу.
– Добрый вечер, капитан Равейль, – сказал Кальдрис. – Всех забрали?
– Да, – ответил Локк. – Джебриль, это Кальдрис, мой штурман. Кальдрис, Джебриль будет помощником Жерома. А теперь слушайте! – Локк заговорил чуть громче, но стараясь, чтобы звук не разносился над водой. – Эта лодка рассчитана на шестерых, а чуть дальше в море стоит шлюпка, куда все сорок поместятся. Мне нужны два гребца, за полчаса шлюпку пригоним – и все отсюда уберемся.
Два узника помоложе с готовностью вызвались сесть на весла, Кальдрис и Локк присоединились к ним.
– Жером и Джебриль, – сказал Локк, – остаетесь за старших. И постарайтесь без лишнего шума. А пока мы за шлюпкой сгоняем, проверьте, кто из узников сразу сможет на вахту встать, а кому надо пару дней сил набраться.
В полумиле от Наветренного Утеса стояла на якоре шлюпка, затерявшаяся в темном морском просторе; обнаружили ее только в свете Кальдрисова фонаря, ярдов за пятьдесят. Локк с Кальдрисом быстро поставили парус, а затем, велев гребцам в лодке идти следом, вернулись к башне. Локк встревоженно огляделся, но заметил только два крошечных паруса на горизонте.
Шлюпку пришвартовали к причалу, и узники толпой окружили Локка. Он с удивлением отметил, что недавние заключенные уже пришли в себя и были готовы к работе. «Впрочем, удивляться нечему, – решил он, – все они – моряки с торговых судов, а не закоренелые преступники. Не святые, конечно, но с такой командой можно управиться».
– Слушайте меня внимательно, – сказал Локк. – Все, кто может, садитесь на весла. А те, у кого силенок не хватает, не смущайтесь, устраивайтесь в шлюпке и отдыхайте. Я знаю, что многих слишком долго в подземелье держали. Ничего страшного, мы вас быстро в порядок приведем. В плавании свежего воздуха и еды на всех хватит.
Узники обрадованно загомонили. Конечно, в долгом плавании провизию следует расходовать осторожно, но поначалу будут и свежие овощи, и мясо.
Все без лишней суматохи поднялись на борт шлюпки. Те, кому хватало сил грести, уселись на гребные скамьи и закрепили весла в уключинах. Джебриль сел на нос и помахал Локку и Кальдрису, давая понять, что все готово.
– Отлично, – сказал Локк. – «Красный гонец» стоит на якоре в южной оконечности Сабельного залива, и для выхода в море ему недостает только команды. Сегодня ночью корабль охраняет единственный караульный, с ним я сам разберусь. Следуйте за нами и по моему знаку поднимайтесь на правый борт, через него высадочная сетка перекинута, а заграждения убраны.
Локк с важным видом уселся на носу шлюпки; Жан и Кальдрис взялись за весла, а два последних узника подхватили Кальдрисов фонарь и устроились на корме.
– Все, ребята, попрощайтесь с Наветренным Утесом, – сказал Локк. – Пошлем архонта куда подальше и в море отправимся.
10
Лодки отплыли от берега, и под темной громадой башни шевельнулась тень.
Выбравшись из укрытия, Меррена помахала вслед лодкам, удалявшимся к южному горизонту, сорвала черный шелковый платок, скрывавший половину лица, и откинула капюшон черного плаща. Ей пришлось почти два часа пролежать в тени прибрежных скал у подножья башни, дожидаясь, пока Коста и де Ферра не закончат свои дела. Лодку – хрупкую скорлупку из выдубленной кожи, натянутой на деревянный каркас, – Меррена спрятала под скалой у восточной оконечности островка; даже в свете лун крошечная посудина сливалась с волнами.
Меррена вошла в зал за воротами тюрьмы, где по-прежнему спали два стражника, – стужеум действовал наверняка. Коста и де Ферра в точности исполнили повеление архонта – никто из гвардейцев не пострадал.
– Жаль, конечно, – вздохнула Меррена, рукой в перчатке ласково коснувшись щеки лейтенанта. – Такой красавчик…
Вытащив кинжал из ножен у пояса, она стремительно перерезала горло молодого человека, отступила, чтобы не замарать сапоги в луже крови, вытерла клинок о лейтенантский мундир и задумчиво поглядела на женщину, лежавшую у входа.
Двух стражников на вершине башни можно оставить в живых для большей убедительности – воображаемым преступникам совершенно незачем взбираться к сигнальным огням. Что ж, вполне достаточно избавиться от этих двоих, еще одного у лестницы и того, что на причале.
И дело вовсе не в том, что следует во что бы то ни стало помешать Косте и де Ферра выполнить поручение архонта. И все же если это безумное предприятие завершится успехом, то Страгос вполне может отправить их на следующее задание – яд превратил их в послушное орудие. Вдобавок если они действительно вернутся с победой, то… Нет, если таких людей нельзя склонить на сторону тех, кому служит Меррена, то их лучше убить.
Меррена решительно продолжила свое жуткое занятие, утешаясь лишь мыслью, что на этот раз жертвы ничего не почувствуют.
11
– Капитан Равейль! – с притворным удивлением воскликнул гвардеец, один из доверенных людей Страгоса.
Локк, Жан, Кальдрис и два бывших узника ступили на палубу «Красного гонца»; шлюпка, полная людей, покачивалась у правого борта.
– Господин капитан, мы вас сегодня не ждали. Что случилось?
– Видите ли, – сказал Локк, подходя к гвардейцу, – по-моему, наш архонт такого великолепного корабля не заслуживает, а потому, пожалуй, я «Красного гонца» отберу и сам отправлюсь в море.
– Погодите… Вы шутите? Это не смешно…
– А это смотря кому… – ухмыльнулся Локк и притворно саданул гвардейца в живот. – Тебе – точно не смешно.
Гвардеец, заранее предупрежденный о замысле архонта, весьма убедительно охнул, скорчился и навзничь упал на палубу, словно от сокрушительного удара. Локк удовлетворенно хмыкнул – пусть его новоявленные головорезы знают, с кем имеют дело.
Новоявленные головорезы тем временем карабкались по сеткам на правый борт. Локк, отобрав у гвардейца саблю, круглый щит и кинжалы, присоединился к Жану и Кальдрису, которые помогали бывшим узникам подняться на палубу.
– А что со шлюпкой делать, капитан? – спросил Джебриль.
– Для нашего кораблика она слишком велика, – сказал Локк и кивнул на «поверженного» гвардейца. – А вот для него – в самый раз. Сбросьте его в шлюпку, пусть по морю прогуляется. Жером!
– Есть, господин капитан, – отозвался Жан.
– Собери всех на шкафуте. Господин Кальдрис, вы с кораблем хорошо знакомы. Принесите фонари.
Кальдрис достал из нактоуза несколько алхимических шаров и развесил их на палубе. Корабль осветился золотистым сиянием. Жан трижды дунул в свисток, и вскоре разношерстная команда собралась на площадке у грот-мачты. Встав перед ними, Локк стянул с плеч капитанский мундир и швырнул его за борт. Все восторженно захлопали в ладоши.
– Ну а теперь – за дело. Но без опрометчивости, – заявил Локк. – Для начала признавайтесь, кто из вас не выдюжит? По правде, без стыда, ребята.
Девять человек неохотно подняли руки, в основном люди пожилые или истощенные.
– Молодцы! – одобрительно кивнул Локк. – Набирайтесь сил, скоро всем работа найдется. А пока отдохните в кубрике; возьмите в трюме подвесные койки, отоспитесь. Главное – под ногами не путайтесь. Вот еще что – кто из вас готовить умеет? Нам без кока не обойтись.
Из-за спины Джебриля показалась чья-то рука.
– Отлично! Как поднимем якорь, спустишься в трюм, осмотришь провиант. В кубрике есть кирпичная печурка, алхимическое огниво и котел, так что, как выйдем за стеклянные рифы, накормишь нас сытным завтраком. Да, и бочонок эля не забудь.
Все радостно загомонили, и Жан резко дунул в свисток, требуя молчания.
– Сабельный залив – на той стороне острова! – объявил Локк, указывая на темную громаду Древнего стекла за спиной. – В открытое море мы еще не вышли. Жером, отправьте людей к шпилю, вымбовки вставлять, поднять якорь готовьсь! Джебриль, возьми у Кальдриса трос, помоги мне с этим типом управиться.
Локк с Джебрилем подняли с палубы поверженного «гвардейца». Локк весьма убедительно связал ему руки, затянув обрывок троса внушительным обманным узлом, из которого легко высвободиться.
– Смилуйтесь, господин капитан, не убивайте… – забормотал гвардеец.
– Да ни за что! – заявил Локк. – Передашь от меня весточку архонту, только слово в слово сообщи, ничего не меняй: Оррин Равейль с огромным наслаждением посылает архонта в жопу, от капитанского патента отказывается и уходит в море на «Красном гонце» под красным пиратским флагом.
Локк с Джебрилем перевалили гвардейца через правый борт; бедняга, с отчаянным (уже не притворным) воплем пролетев девять футов, упал на дно шлюпки и застонал.
– Слово в слово сообщи! – напутствовал его Локк.
Джебриль расхохотался.
– Господин Кальдрис, вперед, в море!
– Есть, господин капитан! – ответил Кальдрис, отобрал четверых матросов и увел их на нижнюю палубу выбирать якорный канат и укладывать в канатный ящик.
– Жером, якорь поднять! – приказал Локк.
Локк с Джебрилем присоединились к остальным у круглой ребристой тумбы – шпиля, – в квадратные гнезда которой уже вставили тяжелые деревянные брусья вымбовок. Жан дунул в свисток, и все, по два-три человека плечом к плечу, взялись за вымбовки.
– Якорь поднять! Шевелись, навались, мало-помалу! – размеренно командовал Жан.
Недавние узники еще не оправились от долгого заключения, сил у них не хватало, но вскоре канат дрогнул и, натянувшись, пополз вверх. Запахло мокрой пенькой.
– Налегай! Не зевай! Якорь сорвется – всем туго придется! – орал Жан во все горло.
Вскоре якорь подняли из воды, и Жан отправил матросов закрепить его в якорном клюзе у правого борта. Все со стоном расправили спину, а Локк довольно улыбнулся – небольшая разминка пошла на пользу его старым ранам.
– Эй, кто из вас на «Счастливом случае» ходил? – обратился он к матросам.
Четырнадцать человек, включая Джебриля, сделали шаг вперед.
– Марсовые есть?
Семь человек подняли руки. «На первое время хватит», – подумал Локк.
– А среди остальных кто высоты не боится и на реях работать умеет?
Еще четверо вышли вперед.
– Молодцы, ребята, – кивнул Локк. – Значит, будете паруса ставить. – Одного из оставшихся матросов он подтолкнул к баку. – Будешь впередсмотрящим, следи, чтоб никто к нам не подобрался. А ты, – обратился он еще к одному матросу, – возьми у Кальдриса подзорную трубу и марш на грот-мачту. Будешь дозорным на марсовой площадке. Ну, чего надулся? В вороньем гнезде сидеть – не по вантам карабкаться. И смотри у меня, на вахте не засни! Господин Кальдрис! – рявкнул он, заметив, что штурман вернулся на палубу. – Курс зюйд-ост-тень-ост, на Подстекольный пролив.
– Есть, господин капитан! Подстекольный пролив, я его хорошо знаю, – ответил Кальдрис, который заранее проложил курс через кольцо веррарских стеклянных рифов и подробно объяснил Локку, какие именно приказы следует отдавать. – Зюйд-ост-тень-ост.
Жан поманил одиннадцать матросов, назначенных марсовыми, и указал на реи, где белели в лунном свете огромные коконы свернутых парусов:
– Все наверх паруса ставить! Приготовиться отдать марсели и брамсели!
– Господин Кальдрис! – выкрикнул Локк, едва сдерживая смех. – Вот сейчас и проверим, как вы свое дело знаете!
«Красный гонец» шел на юг под марселями и брамселями, подгоняемый крепким западным ветром с материка. Нос корабля уверенно рассекал спокойные темные воды, и палуба чуть заметно кренилась вправо.
«Да, неплохое начало, – подумал Локк. – Неплохое начало для безумного предприятия…»
Убедившись, что все матросы при деле, он задержался у гакаборта, рассеянно глядя на отражения лун в кильватерной струе за кормой.
– Развлекаетесь, господин капитан? – сказал Жан, подходя к приятелю.
Они церемонно пожали друг другу руки и обменялись понимающими ухмылками.
– Есть немного, – прошептал Локк. – Должен сказать, безумнее дельца мы не проворачивали, так что можно и развлечься.
– Похоже, матросы нам поверили.
– Мы же их только что из подземелья вытащили, вот они от нежданной свободы и ошалели. Вдобавок измученные все, изможденные. Погоди, вот отъедятся и отоспятся, тогда посмотрим. Хвала богам, что я команды правильно запомнил, вроде бы ни в чем не ошибся.
– Даже не верится, что мы вышли в плавание.
– Ага… Ущипните меня, я проснусь… Капитан Равейль, первый помощник Валора… Ох, придется мне к Оррину привыкать. Тебе-то хорошо, ты Жеромом остался.
– Так зачем мне самому себе жизнь зря усложнять? Для этого у меня ты есть.
– Эй, не забывай, с кем разговариваешь, не то живо плетей заработаешь.
– Ха! Это только капитанам военных кораблей дозволено, а на пиратском корабле первый помощник – сила! – Жан вздохнул. – Хорошо бы поскорее вернуться на твердую землю.
– Вернемся, вот посмотришь, – сказал Локк. – От нас требуются сущие пустяки: раздразнить пиратов, вернуться с победой, приструнить Страгоса, отыскать противоядие и ограбить Реквина. Глядишь, за два месяца в море я соображу, с какой стороны ко всему этому лучше подступиться.
Приятели долго смотрели на удаляющиеся очертания Тал-Веррара; яркие огни Золотой Лестницы и пылающий факел «Венца порока» скрылись за темным массивом юго-восточного острова. Корабль вошел в пролив. Город остался позади, а перед Локком и Жаном простирались воды Медного моря, где поджидали неведомые опасности и мятежные пираты, которых требовалось отыскать и доставить архонту.
12
– Парус! Парус в двух румбах слева по борту! – раздался крик с марсовой площадки на третье утро путешествия на юг.
Локк сидел в каюте, задумчиво рассматривая свое отражение в мутном зеркальце. Перед отплытием он воспользовался алхимическим составом из воровского набора для изменения внешности, вернув себе естественный цвет волос, и теперь щеки оттеняла легкая щетина в тон. Локк предавался рассеянным размышлениям, не побриться ли, но, услышав крик, выбежал из каюты, пронесся по сумрачному сходному тамбуру и, поднявшись по крутому трапу, выскочил на шканцы, в яркое утреннее солнце.
В синем небе висели полупрозрачные волокна перистых облаков, будто тонкие струйки табачного дыма, унесенные далеко-далеко от породивших их трубок. Как только «Красный гонец» вышел в открытое море, ветер зашел на траверз левого борта, и корабль слегка кренило к штирборту. Свое первое (и до сей поры единственное) морское путешествие Локк, израненный до полусмерти, провел в забытьи на койке в каюте и прежде не подозревал ни о постоянном скрипе, скрежете и стонах, издаваемых кораблем, ни о прелестях качки, ни о коварной палубе, то и дело норовящей ускользнуть из-под ног. Утешаться приходилось лишь тем, что воровские ловкость и изворотливость, оттачиваемые годами, помогут достоверно изобразить походку заправского морского волка, но без особой необходимости на палубе Локк все равно не появлялся. К счастью, в этот раз морская болезнь его не мучила, за что он горячо благодарил Многохитрого Стража; увы, многим на борту «Красного гонца» повезло меньше.
– Что случилось, господин Кальдрис?
– Доброго вам утра, господин капитан. Дозорный сообщает, что видит парус в двух румбах слева по борту.
В то утро Кальдрис сам встал к штурвалу, лениво попыхивая самокруткой, свернутой из дешевого махорочного табака; едкий дым пованивал серой. Локк недовольно сморщил нос, но, подавив вздох, вытащил подзорную трубу, осторожными шагами проследовал на полубак, встал на носу у поручней левого борта и поглядел на горизонт: действительно, на синей глади белело крошечное пятнышко паруса.
Когда Локк вернулся на ют, Джебриль и другие матросы, бросив свои занятия, уставились на него в ожидании приказа.
– Ну что, приглядимся к нему поближе, господин капитан? – полюбопытствовал Джебриль.
Матросы за его спиной переминались.
– А, равную долю не терпится заполучить? – хмыкнул Локк и, погрузившись в притворную задумчивость, обернулся к Кальдрису, который украдкой подал ему знак «ни в коем случае».
Локк, и сам прекрасно догадываясь, почему нападать на корабль не следует, перешел к изложению резонных причин отказа:
– Нет, сейчас не стоит. Сами понимаете, пока мы свой корабль в порядок не приведем, лезть на рожон смысла нет. У нас сейчас хворых и слабых много, они швабру в руках не удержат, куда им саблями махать. Нам сейчас торопиться некуда – еды и воды хватает, корабль отличный… Еще не раз случай представится, а там уж мы своего не упустим. Идем прежним курсом, господин Кальдрис!
– Есть, господин капитан!
По счастью, Джебриль не стал возражать – он вообще оказался человеком здравомыслящим и досконально разбирался в тонкостях жизни на борту корабля, в чем намного превосходил Локка.
«Повезло нам с ним, – подумал Локк. – А вот остальные…»
Остальных матросов спешно требовалось чем-то занять, чтобы у них не было времени предаваться сожалениям об упущенной добыче.
– Стрев, забрось лаг с кормы, – велел Локк самому младшему. – А ты, Маль, переворачивай склянки. Доложитесь господину Кальдрису. Джебриль, ты с луком обращаться умеешь?
– Да, господин капитан. Я из любого лука неплохо стреляю – и из обычного, и из длинного, и из того, что с обратным изгибом.
– Отлично! В кормовом отсеке найдется с десяток луков и несколько сотен стрел. Сооруди мишени из соломы и парусины, установи их на носу, чтобы ненароком ничью задницу не прострелить, и займись обучением матросов, пока погода не испортилась. Как встретим еще один корабль, так лучники на мачтах нам пригодятся.
– Здорово придумано, господин капитан!
Матросы, все еще стоявшие у юта, с восторгом встретили это предложение и вслед за Джебрилем спустились по трапу на нижнюю палубу. Тут Локка осенила еще одна мысль.
– Господин Валора!
Жан с Мирлоном, корабельным коком, придирчиво изучали плиту, сложенную из кирпича, на камбузе – кухне близ носового кубрика. Услышав окрик Локка, Жан помахал в ответ.
– К вечеру вся команда должна знать, где находятся оружейные отсеки, – велел Локк. – Лично проверь, чтобы каждый выбрал себе оружие!
Жан кивнул и вернулся к своему занятию.
Кроме луков, в оружейных отсеках хранились боевые топорики, сабли, дубинки и даже пики и алебарды; прятать оружие Локк не собирался, считая, что желание капитана Равейля вооружить команду обнадежит и вдохновит матросов.
– Молодец! – негромко сказал Кальдрис.
Как только просы́пались последние песчинки в склянках у грот-мачты, Маль обернулся и крикнул:
– Выбрать лаг!
– Семь с половиной узлов! – чуть погодя сообщил Стрев.
– Семь с половиной узлов… – повторил Кальдрис. – Недурственно… Мы от самого Тал-Веррара ходу не сбавляем.
Локк поглядел на навигационную дощечку, где Кальдрис колышками отмечал пройденный путь, и на компас, стрелка которого, еле заметно отклонившись к востоку, указывала почти строго на юг.
– Хорошо бы так и дальше, – пробормотал старый моряк, жуя самокрутку. – Тогда к архипелагу Призрачных ветров придем недели через две. Как по мне, так я буду счастлив, если раньше задуманного туда доберемся.
– Думаете, получится? – еле слышно спросил Локк – не шептаться же на ухо со штурманом на виду у всей команды.
– А кто его знает… В конце лета на Медное море полагаться нельзя – откуда ни возьмись шторма налетают. У меня в последнее время кости ломит – не иначе как погода переменится, нутром чую.
– Ох, этого еще не хватало!
– Ничего, справимся. – Кальдрис вытащил самокрутку изо рта, смачно сплюнул коричневую слюну на палубу и снова затянулся. – Пока все идет хорошо, хвала Владыке Алчных вод.
13
– Убей его, Джебриль! Пронзи его в самое сердце!
Джебриль стоял на шкафуте, у меловой черты на палубе, футах в тридцати от прислоненной к грот-мачте широкой доски, к которой был прибит камзол, ради такого случая пожертвованный Локком из собственного гардероба. В правой руке Джебриля поблескивал нож, а в левой, как того требовали правила игры, была зажата откупоренная бутылка вина, наполненная до краев.
Моряк, подбадривавший Джебриля, громко рыгнул и гулко топнул по палубному настилу. Матросы вокруг Джебриля захлопали в такт и принялись хором выкрикивать, вначале медленно, а потом убыстряя темп:
– Не пролей! Не пролей! Не пролей!
Джебриль картинно поиграл мускулами, подобрался и метнул нож, который вонзился точнехонько в самую середину камзола. Матросы восторженно завопили, но восторг тут же сменился разочарованным улюлюканьем – от броска вино расплескалось по палубе.
Джебриль грязно выругался.
– Ты чего вином палубу скатываешь? – завопил один из матросов с праведным гневом священника, обличающего святотатственное богохульство и осквернение реликвии. – Теперь тебе расплаты не избежать – отправляй вино куда положено.
– Так я ж в камзол попал, – ухмыльнулся Джебриль. – А некоторые, хоть в него и целились, чуть товарищей не покалечили.
– Расплата! Расплата! – заорали со всех сторон.
Джебриль поднес бутылку к губам, запрокинул голову и начал заливать вино в глотку. Вопли и крики усиливались по мере уменьшения жидкости в бутылке. Мышцы на шее Джебриля вздулись от напряжения; он вздернул свободную руку над головой и с натугой втянул в себя последний глоток багряной влаги.
Все одобрительно захлопали в ладоши. Джебриль отвел горлышко от губ, опустил голову, фыркнул, обдав веером алых брызг стоящего рядом матроса, и притворно повинился:
– Ой, я чуток пролил! Ха-ха-ха!
– Моя очередь! – завопил матрос, стряхивая винные капли. – Вот я нарочно проиграю и на тебя все пролью.
Локк с Кальдрисом наблюдали за весельем, стоя на юте у леера правого борта. Опускались сумерки, корабль шел по безмятежной глади моря, и старый моряк неохотно согласился отойти на несколько шагов от штурвала, уступив его Жану.
– А хорошую мы им забаву придумали, – сказал Локк.
– Им, беднягам, полезно развеяться после подземелья-то, – сказал Кальдрис, раскуривая бледно-голубую фарфоровую трубку, которая выглядела изящной безделушкой в грубых, заскорузлых пальцах; тлеющий в чашечке табак бросал мягкие отсветы на морщинистое лицо.
По подсказке Кальдриса Локк велел притащить на палубу пиво и вино из трюмов (благо «Красного гонца» снарядили в плавание, рассчитывая на вдвое бо́льшую команду) и предложил всем угощение на выбор: тем, кому предстояло заступать на вахту, полагалась двойная порция жареной свинины (ради праздника закололи откормленного поросенка, взятого с собой из Тал-Веррара), а те, кто отдыхал, наслаждались неограниченной выпивкой. Разумеется, Кальдрис, Локк и Жан к спиртному не притрагивались.
– В такие вечера корабль кажется родным домом, – вздохнул Кальдрис. – Хорошо хоть ненадолго забыть о тяготах жизни в море.
– Да, неплохо… – с тоской протянул Локк.
– Ну, раз уж сам капитан проклятого корабля одобряет тихий вечер, дарованный нам волей богов… – язвительно заметил Кальдрис, затянулся и выдохнул струйку дыма за борт. – Вот еще бы парочку таких вечеров! Попомните мои слова, порядок на корабле обеспечивают не плети и кандалы, а тихие вечера и бесхитростные забавы.
Локк поглядел на темную воду за бортом и внезапно отпрянул – из волн выскочила тень, мерцавшая бледно-зеленым огнем, пролетела над морской гладью и снова упала в воду, оставив в воздухе переливающуюся призрачную дугу.
– О боги, а это еще что? – проморгавшись, спросил Локк.
В сотне ярдов от корабля бледно-зеленые искры рассыпались над морем струями невидимого фонтана, следуя друг за другом в ночном безмолвии и призрачно отражаясь в зеркале черной воды.
– То-то и оно, что вы Медного моря не знаете, – сказал Кальдрис. – Это мерцалинки. К югу от Тал-Веррара они часто следом за судном идут, целыми стаями из волн выпрыгивают, да так высоко, что даже через корабль перелетают. Но только по ночам.
– Это рыбы такие?
– А вот этого никто не знает. Мерцалинок не поймаешь… Говорят, их даже потрогать нельзя. Они сквозь сеть проходят, будто призраки, – может, они призраки и есть.
– Брр, жутковато…
– Ничего, пару лет в море проведете – привыкнете, – сказал Кальдрис, снова затягиваясь трубкой; в фарфоровой чашечке вспыхнул оранжевый огонек. – Здесь, в Медном море, хватает чудес и странностей. Говорят, здесь духи Древних обитают – а то и просто духи. Я своими глазами видел, как на реях огни святой Кореллы полыхали синим и алым пламенем; марсовые от страха чуть штаны не обмочили. А как-то раз идем мы по морю, вода гладкая, как стекло, прозрачная, а под ней, в глубине, – город… Вот как на духу – стены крепостные, башни белокаменные, прямо под килем, хотя по лоции там глубина в тысячи фатомов. А потом раз – и пропало все, как не было.
– Ха, складно вы сказки сказываете. Подшутить надо мной решили?
– Да не шучу я, Коста! – недовольно поморщился Кальдрис; в тусклом огоньке трубки лицо его на миг приняло зловещее выражение. – Я вас просто предупреждаю на будущее. Мерцалинки – это пустяк, они созданья милые и безобидные в сравнении с иными тварями, о которых мореходы сказывают… в тех даже мне верится с трудом. А еще есть места, куда ни один капитан корабль не поведет, – худые места, подлые, которые тебя словно… дожидаются.
– Ох… – Локк невольно поежился, вспомнив детство, проведенное в каморрских трущобах, среди безмолвных древних развалин, что зловеще подстерегали ребятишек, заплутавших в темноте. – Теперь понятно.
– А хуже всего – архипелаг Призрачных ветров, – сказал Кальдрис. – Он окутан вечными туманами, и никому не известно, сколько островов в этом мареве прячется. Ну, на восьми или на девяти островах путешественники точно побывали – и хорошо, что живыми вернулись, иначе мы и этого бы не знали… – Он умолк, а потом спросил: – А о трех поселениях на Призрачных ветрах вам рассказывали?
– Нет, – ответил Локк.
– Ну… – Кальдрис глубоко затянулся, выпустил клуб дыма. – Поначалу, лет сто назад, туда веррарские мореходы отправились, основали три поселения – Порт-Транжир, Монтьер и Среброждань. А сейчас только Порт-Транжир и остался. До войны с Вольной армадой Монтьер был богатым портом, но после того, как мы пиратов разгромили, архонт весь свой флот к Призрачным ветрам послал. Порт-Транжир расположен в глубине архипелага, его оборонять легче, а Монтьер был на окраине. Мы его сожгли дотла – и рыбацкие лодки, и пристани, и дома, – колодцы отравили, все уничтожили, а потом еще раз для верности по золе огнем прошлись. Считай, стерли начисто, так что пепелище снова заселять бессмысленно.
– А Среброждань?
– А Среброждань… – вздохнул Кальдрис, понизив голос до шепота. – Полвека назад поселение было больше, чем Порт-Транжир, только на другом острове, западнее. Там три сотни семей обосновались, серебро добывали… А потом – сгинули. За ночь. Никто не знает куда.
– Как сгинули?
– Так и сгинули. Исчезли без следа. Ни одного трупа, ни одной косточки. Будто что-то с гор спустилось, из тумана этого проклятого над джунглями, и всех унесло в одночасье.
– Ад милосердный…
– Если бы… – сказал Кальдрис. – Вскоре после этого в Среброждань пару кораблей послали разузнать, что случилось, вот они и наткнулись у самого берега на дрейфующее судно, на нем даже паруса поднять не успели… а на нем – трупы. Нет, не всей команды, а только нескольких моряков, что себя к верхушкам мачт привязали. – Кальдрис вздохнул. – Привязаться-то они привязались, чтобы от неведомого зла уберечься, да только потом своими руками и закололись – видно, ужаса не вынесли. Так что я вам скажу, господин Коста… – Старый моряк кивнул в сторону весело гомонивших матросов, которые по-прежнему метали ножи в свете алхимических фонарей и прикладывались к бутылке. – Раз уж довелось вам выйти в море, где такая хренотень происходит, запомните хорошенько, что о команде надо заботиться, как о родных и близких.
14
– Разрешите обратиться, господин капитан?
Прошел день. В воздухе по-прежнему разливалось приятное тепло, солнце, выходя из-за облаков, припекало изо всех сил, но волнение на море усиливалось, а ветер крепчал. «Красный гонец», сравнительно небольшой и легкий корабль, не мог мощно взрезать бурные воды, и его ощутимо потряхивало на волнах, отчего палуба под ногами Локка стала еще коварнее.
После обеда, когда Локк с напускной невозмутимостью стоял у правого борта, намертво вцепившись в поручни, к нему приблизились Джебриль, оправившийся после близкого знакомства с бутылкой вина, и два матроса постарше, из тех, кто в начале путешествия объявил себя хворым; им явно пошли на пользу несколько дней отдыха и сытная еда – поскольку провианта хватало, Локк велел увеличить порции, что вызвало всеобщее одобрение.
– В чем дело, Джебриль?
– В котах, господин капитан.
У Локка мерзко екнуло под ложечкой; героическим усилием изобразив на лице рассеянное удивление, он осведомился:
– А что с котами?
– Ну, мы все это время на нижней палубе отлеживались, там спать спокойнее. А котов-то и не видать, хотя они обычно всегда к спящим под бок пристраиваются или просто рядом бродят, ластятся, играют. Я людей расспросил, – добавил Джебриль. – Говорят, никто котов не видел – ни на нижней палубе, ни на верхней, ни в кубрике, ни в трюме. Они у вас в каюте заперты?
– Нет, – ответил Локк.
Он с необычайной четкостью представил восемь кошек (включая Кальдрисова котенка), разгуливающих по пустому оружейному складу на горе над огороженной бухточкой в Сабельном заливе; восемь кошек, отчаянно мяукающих и дерущихся у плошек со сливками и куриным мясом; восемь кошек, которые наверняка до сих пор заперты там, где Локк их оставил пять дней назад, в ночь вылазки в Наветренный Утес, – иными словами, в семистах милях от «Красного гонца».
– У нас не коты, а котята, – торопливо добавил он. – Перед тем как в плавание выйти, я котятами обзавелся. На корабле с новым именем и коты должны быть новые. А эти оказались робкие и пугливые – я как их в кубрике выпустил, так с тех пор и не видал. Ничего страшного, им нужно время привыкнуть. Вот обживутся, будут за нами по пятам ходить.
К изумлению Локка, на лицах трех матросов отразилось явное облегчение.
– Так точно, господин капитан, – сказал Джебриль. – Если б на корабле не только женщин, но еще и котов не было, нам бы совсем худо пришлось.
– Немыслимое оскорбление, – прошептал один из его спутников.
– Мы на ночь будем им лакомые кусочки оставлять, – заверил Джебриль. – И весь корабль от киля до клотика облазим, а как котят найдем, вам немедленно доложимся.
– Обязательно, – сказал Локк, отчаянно борясь с внезапным приступом тошноты, не имевшим никакого отношения к морской болезни.
15
Вечером пятого дня в море Кальдрис пришел в каюту Локка и, заперев дверь на засов, приступил к откровенному разговору.
– Дела пока идут неплохо, – начал он.
Под глазами Кальдриса залегли темные круги – он спал меньше четырех часов в сутки, не позволяя ни Жану, ни Локку самостоятельно становиться к штурвалу; среди бывших узников нашелся бывалый матрос по имени Плешивый Мазукка, способный стать вполне надежным помощником штурмана, но и ему не хватало знаний, а обучать его по всем правилам времени не было.
К счастью, остальная команда вела себя примерно – матросы, измученные бездеятельностью в темнице, не чурались никакой работы; нашелся и плотник, и парусных дел мастер, а один из приятелей Джебриля стал баталером, в обязанности которому вменялся дележ награбленной добычи. Хворые и немощные матросы быстро набирали силы, и многие уже несли вахту. Вдобавок люди наконец-то перестали тревожно поглядывать на дальний горизонт за кормой в ожидании неминуемой погони, считая, что им удалось избежать страшной мести Страгоса… Разумеется, им нельзя было объяснить, что никакой погони и не предвиделось.
– В этом – всецело ваша заслуга. – Локк одобрительно хлопнул Кальдриса по плечу, укоряя себя за то, что сразу не сообразил, каким тяжелым станет для старого моряка это плавание; так больше нельзя, надо по мере сил помогать Кальдрису, да и Мазукку обучать быстрее. – Даже в спокойном море и при попутном ветре мы бы без вас не справились.
– Погода вот-вот переменится, – вздохнул Кальдрис. – Вот тогда и испытаем свои силы. Говорю ж, конец лета, такие шторма налетают, что на край света может унести. Парусов не поднять, будем сутками по морю болтаться, все трюмы заблюем так, что сухого места не останется… – Штурман, прищурившись, взглянул на Локка. – Кстати, о трюмах. Матросы любопытные вещи рассказывают.
– Правда? – с притворным безразличием спросил Локк.
– Вроде как коты у нас робкие и пугливые, в трюме сидят, на глаза людям не показываются, хотя чем их только не приманивали – и элем, и молоком, и яйцами, и мясом, – мрачно сказал Кальдрис. – Так значит, наши коты в трюме?
– Ну… – Локку совершенно не хотелось лгать – сердце сжималось от жалости к Кальдрису; он потер глаза и признался: – Нет, наши коты сидят себе на оружейном складе в Сабельном заливе. Я про них как-то забыл, вы уж извините.
– Вы шутите? – помертвевшим голосом осведомился Кальдрис. – Не смешно. Скажите честно, где коты.
– Так я вам честно и говорю. – Локк пожал плечами. – Да, вы меня предупредили, что это важно, но в ту ночь у нас было столько дел, я совсем с ног сбился… Из головы вылетело…
– Важно?! Я сказал, что коты нам позарез нужны! Что без них никак! – Напряженный шепот Кальдриса напоминал шипение воды на раскаленных углях. – Да вы не то что наши жизни, вы наши души загубили, господин Коста! Наши пропащие души… Ни котов на корабле, ни женщин, ни даже настоящего капитана! А на нас, между прочим, шторм надвигается…
– Ох, простите… Честное слово, я не нарочно…
– Не нарочно?! Ах, какой же я дурак, что сухопутную крысу за котами послал! Надо было котенка за сухопутной крысой отправить, уж он бы ее точно приволок.
– Ну… вот как доберемся в Порт-Транжир…
– Это вы смело предположили, что мы туда доберемся! А если матросы сообразят, что коты у нас не только пугливые, но и воображаемые? Вы представляете, что произойдет? Ладно еще, если они просто подумают, что все коты передохли, – верный признак проклятого корабля, с которого надо бежать при первой же возможности. Но ведь они ни одного дохлого кошака не обнаружат, понимаете? А как только выяснится, что их долбаный капитан вообще котами не обзавелся, то вздернут дурака на рее – и дело с концом.
– Ой.
– Я не шучу. Команда взбунтуется. В общем, если еще один парус на горизонте заметим, то немедленно отправимся в погоню. Знаете, ради чего? Чтобы у них проклятых котов отобрать! Пока не поздно… – Кальдрис вздохнул, внезапно постарев лет на десять. – Шторм наверняка движется на северо-запад, обогнать его мы не успеем, придется сквозь него пробиваться, потому что как ни старайся, а с востока не обойти, он нас все равно накроет. Ох, ладно, я попытаюсь сделать что смогу, а вы молите всех богов об одном…
– О чем?
– Чтоб с неба кошки дождем посыпались.
16
Разумеется, за ночь тучи не пролились дождем отчаянно мяукающих кошек. Наутро, выйдя на шканцы, Локк увидел, что южный горизонт застила мерзкая призрачно-серая пелена, будто зловещая тень разгневанного божества рядом со сверкающим медальоном солнца посреди ясного безоблачного неба. Крен палубы к штирборту усилился, и на бакборт приходилось взбираться, будто на склон холма. Волны, с силой бившие в корпус корабля, рассыпались мелкими брызгами, наполняя воздух вкусом и запахом соли.
Жан выстроил на шкафуте группу матросов и заставил их упражняться с саблями и алебардами. Локк удовлетворенно кивнул, словно бы оценив их умения, и неторопливо прошелся по палубе, здороваясь с матросами поименно и стараясь не обращать внимания на укоризненный взгляд Кальдриса.
– Доброго вам утречка, господин капитан, – пробормотал Кальдрис, едва лишь Локк приблизился к штурвалу.
При свете дня старый моряк выглядел жутким призраком: волосы и борода совершенно побелели, глаза ввалились, обведенные темными кругами, морщины на лице проступили четче, словно высеченные рукой неведомого божества.
– Вы выспались, господин Кальдрис?
– Как ни странно, я всю ночь глаз не сомкнул, господин капитан.
– Вам совершенно необходимо отдохнуть.
– А кораблю, насколько мне известно, совершенно необходимо оставаться на плаву…
Локк встал лицом к баку и, оглядев тучи, сгущавшиеся на южном горизонте, громко, с нарочитой невозмутимостью произнес:
– Похоже, шторм надвигается… На своем веку я их немало повидал.
– Скоро вам еще с одним познакомиться придется, господин капитан.
Локк провел весь день в трюме, проверяя состояние припасов; Маль, вызвавшийся служить писцом, следовал за капитаном, делая пометки на вощеной дощечке. Локк с Малем осторожно пробирались сквозь целый лес солонины, упакованной в просмоленные холщовые мешки, подвешенные к карлингсам и бимсам в потолочной переборке трюма, – от качки мешки швыряло из стороны в сторону. С недавних пор, в преддверии штормов, матросы перестали спать на палубе и перебрались сюда. Локк принюхался: в сыром, спертом воздухе пованивало мочой, – похоже, кто-то из лености или из страха не стал отлучаться в гальюн; это надо бы пресечь, пока не поздно.
В четвертом часу пополудни все небо затянуло серым бельмом туч. Кальдрис без сил привалился к мачте, к штурвалу встали Плешивый Мазукка и еще один матрос, паруса убрали, а из штормовых ларей достали алхимические фонари. Жан с Джебрилем отправились на обход нижних палуб, проверили, надежно ли закреплены и принайтованы грузы и оборудование, – в бушующем море неплотно прикрытая дверца оружейного отсека или сорвавшийся бочонок может отправить зазевавшегося моряка на встречу с богами.
По совету Кальдриса после обеда Локк объявил, что на время непогоды на корабле для освещения следует пользоваться только алхимическими фонарями, вдобавок запрещается курить и вообще разводить огонь, даже в плите, – есть придется всухомятку, впрочем при необходимости увеличат выдачу спиртного.
К тому времени, как Локк с Жаном уединились в капитанской каюте, чтобы пропустить по стаканчику, небо потемнело, хотя до вечера было еще далеко. Локк закрыл ставни кормовых окон – и без того небольшая каюта словно бы съежилась – и окинул взором убогие признаки власти капитана Равейля: подвесную парусиновую койку с мягким тюфяком вместо пробкового матраса, подвешенную к переборке у левого борта, пару табуреток, саблю и кинжалы, закрепленные штормовыми скобами; широкая планка, положенная поверх Локкова сундука, служила столом. Впрочем, в сравнении с клетушками, в которых ютились Жан и Кальдрис, или с матросским кубриком на нижней палубе, каюта выглядела по-королевски просторной.
– Тьфу ты, как же я с котами-то оплошал, – сказал Локк.
– А я так и думать про них забыл, – вздохнул Жан, из вежливости давая понять, что всецело полагался на приятеля и во всем доверял ему.
Гнетущее чувство вины с новой силой навалилось на Локка.
– А тебе и не следовало об этом помнить, – сказал он, отхлебнув теплого эля. – В конце концов, я капитан корабля.
– Ты важности на себя не напускай почем зря… – Жан лениво почесал пузо, заметно уменьшившееся в размерах из-за весьма подвижного образа жизни. – Что-нибудь придумаем. Вот шторм налетит, команде не до котов будет, хорошо, если от испуга не обоссутся.
– Да уж, шторм… Тут-то мы себя и покажем во всей красе, особенно я. Ох, боюсь, выставлю себя круглым дураком перед матросами.
– Так, прекращай тоску нагонять! – ухмыльнулся Жан. – Кальдрис свое дело знает, он нас вытащит.
В дверь каюты что-то гулко стукнуло. Локк с Жаном одновременно подскочили, Локк метнулся к сабле.
– Кто там? – рявкнул Жан.
– Коста… – еле слышно прозвучало из-за двери; щеколда легонько дернулась, словно кто-то пытался ее приподнять – и не мог.
Локк еще не успел застегнуть пряжку перевязи, как Жан распахнул дверь. В тамбуре, ухватившись за дверную раму, на подгибающихся ногах стоял Кальдрис. В желтом свете алхимического фонаря видно было, что налитые кровью глаза старого моряка закатывались, из полуоткрытого рта тянулась струйка слюны, а на мертвенно-бледной коже блестела испарина.
– Коста, помогите… – слабым голосом простонал Кальдрис.
Жан подхватил его под мышки, приподнял и испуганно прошептал:
– Лео… капитан, ему худо. Ему лекарь нужен.
– Помогите… Коста… – прохрипел старый моряк, бессильно разминая левое предплечье и грудь с левой стороны, потом закрыл глаза и поморщился от боли.
Локк приложил пальцы к горлу Кальдриса, под подбородком, нащупал прерывисто бьющуюся жилку.
– Как помочь? Что-то надо сделать?
– Нет… – выдавил Кальдрис, жадно втягивая в себя воздух. – Мне… помогите.
– Давай-ка его на стол, – предложил Жан.
Приятели бережно уложил Кальдриса на спину.
– О боги, это яд действует? – спросил Локк. – Я пока ничего не чувствую.
– Я тоже, – кивнул Жан. – По-моему, у него сердце прихватило. Я такое раньше видел… Ох, попробуй его успокоить… Может, воды?
Кальдрис снова застонал, прижал обе руки к левой стороне груди, содрогнулся и обмяк; из горла вырвался длинный прерывистый вздох.
Локк с ужасом ощупал Кальдрисову шею над ключицами и прошептал:
– Сердце остановилось…
На потолочную переборку каюты упали первые капли дождя, потом застучали все чаще и чаще – начинался ливень. Широко раскрытые глаза Кальдриса, остекленев, невидяще смотрели вдаль.
– Ну мы и влипли, – пробормотал Жан.