Мэриголд Петтимен, Лоис Пикетт, Бьюла Харриден и Фейт О’Брайен стояли полукругом перед пустой витриной универсама. Два дня назад Элвин убрал все объявления о специальных ценах. К толпе присоединились Перл, Нэнси и Рут. Наконец Элвин, весь в пыли, с изжелта-бледным лицом, появился в окне, выгреб оттуда горсть дохлых мух и прикрепил за стеклом каталог, на развороте которого во всей красе были изображены пять свадебных тортов. Рядом с каталогом Элвин выставил на серебряном подносе настоящий торт – двухъярусный, затейливо украшенный. Нежно улыбнувшись своему творению, он аккуратно задернул кружевные занавески.

Внутри магазина, у прилавка с тканями Мюриэль, Гертруда и Тилли склонились над модным журналом. Молли сидела рядом в своем инвалидном кресле и следила за дверью.

– Лоис Пикетт вечно выглядит, как грязный носовой платок, – хмыкнула она.

Тилли сердито покосилась на мать.

– А про Мэриголд Петтимен и говорить нечего – всем известно, нервишки у нее совсем разболтались.

Они рассматривали свадебное платье: открытый лиф без бретелек, чрезмерно зауженная талия с широким атласным кушаком, длинная юбка с невыразительной отделкой бисером. Верх лифа украшен нелепым атласным бантом, способным полностью замаскировать любую грудь.

Гертруда ткнула пальцем в картинку:

– Это. Мне нравится вот это.

– Красивое, – одобрила Мюриэль и отступила назад, чтобы представить дочь в полный рост в белом свадебном платье.

– Да уж, оно скроет твои жирные бедра, – прокомментировала Молли.

Тилли откатила коляску в отдел скобяных товаров и поставила ее перед полкой, уставленной коробками с гвоздями. Молли права насчет бедер, но ведь у Гертруды есть талия, которую можно подчеркнуть, одновременно задрапировав бедра. Кроме того, нужно как-то скрыть квадратный зад, тяжелые ноги, похожие на водосточные трубы, и такие же руки. Вдобавок у Гертруды везде растут волосы, поэтому об открытых участках тела и речи быть не может. Да еще эта куриная грудь… Тилли еще раз посмотрела на платье.

– Нет, – решительно произнесла она, – мы придумаем кое-что получше.

У Гертруды от радости захватило дух.

Тедди стоял, облокотившись на барную стойку, а Перл в подробностях рассказывала ему о предстоящей свадьбе.

– …поэтому Элсбет, конечно, в ярости. Рут сказала, что приглашения еще не рассылали, но Миртл Даннедж звонила в Уинерп и заказала шесть метров материи и пять кружева. В пятницу все это уже привезут.

– В пятницу? – переспросил Тедди.

– Доставят поездом.

Вечером Тедди пришел на веранду дома на холме и завел разговор о перебоях в работе почты накануне Рождества и о недовольстве Хэмиша новыми дизельными поездами, которые постоянно опаздывают. Тилли слушала его с недоверчивым выражением, прислонившись к дверному косяку и скрестив на груди руки.

– Насколько я понимаю, Уильям торопится со свадьбой, очень даже торопится, – заключил Тедди.

– Считаешь, Гертруда должна получить свадебное платье как можно быстрее?

– Я-то не считаю, но держу пари, она спит и видит, как бы поскорее сообщить Уильяму, что оно уже готово.

– Что ж, будем полагаться на судьбу и поезда.

Тедди сунул руки в карманы и рассеянно посмотрел на звезды.

– Так о твоих талантах портнихи никто не узнает, – равнодушно проговорил он, – а я, между прочим, завтра собираюсь в Уинерп. Думаю, Молли не отказалась бы прокатиться. – Он перевел глаза на старуху. – Когда-нибудь ездила в автомобиле, а, Молли?

– Не вижу в этом особой прелести.

Тедди сказал, что выезжает около восьми часов.

Когда на следующее утро он подошел к машине, Тилли уже сидела на пассажирском месте в изящной шляпке-клош и темных очках. Она бросила взгляд на часы и отмахнулась от назойливой мухи.

– Привет, – поздоровался Тедди.

В дороге он не приставал к Тилли с разговорами и ровно в девять высадил в Уинерпе. Они договорились встретиться в полдень в пабе. За ланчем Тедди угостил Тилли овощным рагу и кружкой портера, потом помог отнести покупки в автомобиль и снова предоставил ей полную свободу до вечера. На закате Тедди привез Тилли домой. Войдя в дом, она обнаружила, что Молли разобрала ее швейную машинку до последнего винтика. Тилли потребовалось три дня, чтобы найти все детали и заново собрать машинку.

За неделю до Рождества Тилли сидела за кухонным столом, сгорбившись над машинкой, и испытывала от своего занятия настоящее счастье. Молли в коляске у очага распускала свитер, в который была одета. Тилли посмотрела на ее колени, где уже лежало целое гнездо из волнистой пряжи.

– Зачем ты это делаешь? – поинтересовалась она.

– Мне жарко.

– Отодвинься от огня.

– Не хочу.

– Не хочешь – как хочешь.

Тилли с силой нажала на электрическую педаль. Молли потянулась за кочергой, спрятала ее под пледом у себя на коленях и начала медленно вращать колеса кресла-каталки.

Пальцы Тилли продвигали скользкую ткань, нога на педали работала все быстрее, иголка ритмично ходила вверх-вниз. Молли нашарила под пледом кочергу, размахнулась и ударила дочь по затылку как раз в тот момент, когда Тедди постучал в дверь, затянутую сеткой. До его слуха донесся короткий вскрик и неровные, спотыкающиеся шаги. Он вошел в дом.

Тилли стояла в углу и держалась за голову. Молли как ни в чем не бывало сидела у очага и вытягивала нить из свитера. На полу возле стола лежали воздушные кипы атласа и кружев.

– Что случилось? – встревоженно спросил Тедди.

– Она меня ударила, – сообщила Тилли.

– А вот и нет! – вскрикнула Молли.

– Ударила. Кочергой.

– Лгунья! Ты просто хочешь, чтобы меня забрали в дурдом. Это ты представляешь опасность, а не я. Ты убила моего опоссума! – захныкала Молли.

– Опоссум перебрался на дерево, потому что труба дымит. Можешь любоваться на него сколько угодно. – Тилли потерла ушибленный затылок.

– Еще бы ей не дымить, если ты постоянно варишь в котле свои зелья!

Тедди немного постоял, переводя взгляд с матери на дочь, потом подошел к Молли, погладил ее костлявую спину и вручил ей свой носовой платок.

– Ну, все, все, хватит.

Молли, завывая, повалилась на него. Тедди протянул ей фляжку с виски.

– Вот, выпей успокоительного.

Молли с жадностью схватила фляжку и поднесла ко рту.

Тедди подошел к Тилли.

– Покажи, – попросил он.

– Все в порядке. – Она забилась еще глубже в угол, однако Тедди не отступал.

Запустив руку в роскошные волосы Тилли, Тедди ощупал теплый череп.

– У тебя там шишка, – сказал он.

Повернувшись к Молли, он заметил, как она спрятала фляжку под подолом ночной рубашки.

– Отдай.

– Сам возьми!

Тедди поморщился. Тилли двумя руками залезла под рубашку Молли, вытащила фляжку и отдала Тедди.

– Пусто, – констатировал он.

Тилли подняла свадебное платье Гертруды с пола, положила обратно на стол.

– Вообще-то я пришел пригласить вас обеих на завтрашнюю предрождественскую вечеринку, но… – Тедди искоса взглянул на Молли и снова тряхнул пустой фляжкой.

– Охотно приду, – заявила Молли и рыгнула.

– Я не пойду, – мотнула головой Тилли.

– Ну и ладно, – махнула рукой Молли. – Он заедет за мной. Правда, сынок?

Тедди и в самом деле заехал за Молли и привез Тилли розы. Огромный букет бархатных темно-алых роз, источавших густой аромат карамели, лета и туманной дымки над рекой. Тилли была потрясена.

– Вчера вечером я рисковал жизнью, чтобы нарвать их для тебя.

– В чьем саду? Бьюлы или сержанта Фаррата?

Тедди задорно подмигнул.

– Выпьешь с нами?

– Нет.

– Ну хоть один бокал.

– Поверь, я очень признательна уже за то, что ты на часок избавишь меня от Молли.

– Приходи к нам, Тилли.

– Мне будет приятно посидеть в тишине.

Молли выкатила коляску на веранду.

– Идем, сынок, пусть она одна тут киснет.

На нижней ступеньке Тедди в последний раз попытался уговорить Тилли:

– Пойдем, пожалуйста. Мы устраиваем на свалке отличные вечеринки. Под деревом – куча подарков детворе от Санты, все просто визжат от восторга.

Тилли с улыбкой закрыла дверь, потом вполголоса произнесла:

– Мое сердце этого не выдержит.