Интерлюдия 9
Потылин

В лице капитана ФСБ Валерия Потылина не было ни кровинки.

– Пожалуйста, скажи, что вы нашли их трупы! – процедил он сквозь зубы.

Брови Степанцова поднялись так высоко, словно собирались взлететь.

– Шутишь, что ли? Ты это видишь? – Он кивнул на полыхающую заправку. – Там же долбаный ад! Да кто в таком огне вообще может выжить?! Они гарантированные покойники!

До сих пор молчавший Кинько осторожно кашлянул.

– Ну… я бы сказал, это не совсем так.

Степанцов резко повернулся к научнику:

– Что вы имеете в виду?

– Мой детектор фиксирует там пространственную аномалию. И если они успели проскочить к ней до взрыва, то сейчас могут быть вполне себе живыми и здоровыми, причем довольно далеко отсюда.

Капитан со свистом втянул в себя воздух.

– Мы должны это проверить.

Вид у Степанцова был такой, словно он не верит своим ушам.

– Уж прости, командир, но это звучит как-то… странно. Мы здесь совсем по другому поводу. Ввязались в операцию по ликвидации, просто поверив тебе на слово и не спрашивая объяснений. Потому что ты – старший группы, и мы с тобой прошли через всякое… Но сейчас, уж прости, ты теряешь контроль. Все это, – Кирилл прочертил рукой полукруг от двух трупов до мини-вулкана на месте АЗС, – как-то не похоже на образцовую операцию. Поэтому мне… – он оглянулся на подошедших оперативников – Брагина и Кошелева, – нам нужны объяснения. Почему ты придаешь этим двоим в «Тойоте» такое значение? Время молчаливого подчинения приказам прошло, – Степанцов снова покосился на трупы, – слишком высоко поднялись ставки. И если мы сейчас не получим объяснений, то искать двух твоих «террористов» не станем: видит Бог, у нас и так потерь достаточно.

Потылин взглянул на последних оставшихся в живых бойцов своей группы и увидел в их глазах молчаливое согласие с мнением Кирилла. Значит, бунт на корабле… Неудивительно, при почти пятидесятипроцентных потерях и нулевом результате. Капитанов на пиратских посудинах вздергивали на реях и за меньшее.

– Хорошо, – хмуро произнес Потылин. – Вы их получите, благо все в сборе… Значит, так. Сначала про Мишу и Рустама. Нас атаковали на пси-уровне. Как меня тогда в машине. Рустам стал… как бы это сказать…

– Одержимым? – подсказал Кинько.

– Да. Вот это точное слово! Я не знаю, было ли это безумие, или его кто-то контролировал, но он выпустил три пули в Мишу, а потом пытался убить и меня. Защищаясь, я вынужден был убить его…

Потылин немного поколебался, но потом решил, что странные слова одержимого насчет смерти и выбора лучше оставить при себе. У его команды и так достаточно поводов для нервов и недовольства. Добавлять новые совершенно ни к чему.

– А как же пси-блокираторы? – спросил Степанцов, поворачиваясь к Кинько. – Насколько я знаю, наше управление выложило за эти штуковины хренову тучу денег, и что? Они теперь не работают?

Кинько нахмурился:

– Тут все не так просто. Это опытная партия. У нее ограниченный ресурс. Здесь, во Владимире, пси-активность просто зашкаливает, так что блокираторы работают на пределе. В таком режиме их надолго не хватает.

– За-ши-бись! – прокомментировал Степанцов раздраженно. – Выходит, что мы беззащитны?

– Не совсем. У нас есть второй комплект. Я вам его сейчас раздам. Однако нового блокиратора тоже надолго не хватит. И примите к сведению, что чем дальше, тем менее совершенной будет его защита.

Потылин выделил из этого объяснения главную мысль.

– Сколько у нас времени до того момента, когда новый комплект тоже сдохнет?

– Часов десять, не больше, – поколебавшись, ответил Кинько. – И потом мы действительно станем беззащитны.

– Стало быть, десять часов на все про все, – резюмировал Потылин. – За это время нужно найти аномалию и взять ее под контроль. И вот тут мы плавно переходим к предмету нашей беседы. Нам некогда с нуля изобретать способ выполнить нашу миссию. Есть человек, называющий себя Андреем, который этот способ знает…

– Говорит, что знает, – ввернул Кинько.

– Говорит, что знает, – согласился капитан, ничем не выдав своего раздражения. – Но это человек Калашникова, и не доверять ему у нас… у меня оснований нет. Так вот, его главным условием являлась ликвидация этих двоих. Поскольку «Андрей» – наш единственный шанс успеть…

– Постой-постой… – тихо произнес Степанцов, выглядевший так, будто его мешком картошки по голове ударили. – То есть ты хочешь сказать, что убивали мы не по приказу руководства, а в угоду какому-то там «Андрею»?!

– Это сделка. И он с нами честно расплатится Кочевницей.

Кирилл покачал головой.

– Короче, ты сделал из нас вульгарных киллеров – и, как я понимаю, без особой уверенности насчет «честно расплатится»?

Потылин пожал плечами.

– Кто здесь вообще может что-нибудь гарантировать? Но это шанс.

– Шанс? – вскипел Степанцов. – Мы убили тех парней, сожгли заправку, потеряли двоих из нас ради какого-то призрачного шанса?!

– Без этого «Андрея» вероятность выполнить задание у нас нулевая, а с ним… кто знает? Я счел, что стоит рискнуть.

– Еще раз извини, командир, но это худшая твоя операция. Мы только и делаем, что рискуем без какого бы то ни было внятного плана. Импровизируем на ходу. Я вовсе не уверен в чистоплотности этого «человека Калашникова». Он преследует какие-то свои цели, а мы убиваем для него…

– Не только для него! – возразил Потылин. – «Андрей» утверждает, что эти двое – наши конкуренты в деле Кочевницы и могут ее у нас перехватить. Нельзя этого допустить. Знаю, ты сейчас скажешь, что нельзя базировать все свои действия только на словах одного осведомителя. Но что делать, если больше у нас ничего нет?

– Мы можем вычислить эту аномалию, – подал голос Кинько.

– Вычислить – да. Можем даже настичь. Но что потом? У нас нет плана, как взять ее под контроль. Кочевница оставила за собой длинный кровавый след. Если отправимся к ней просто так, то пополним своими именами список ее жертв. Мы уже потеряли половину отряда. Если не будем сотрудничать с этим «Андреем», нам останется только отступить или умереть. Оба этих варианта означают, что наши товарищи погибли напрасно… Мы все связаны присягой и должны выполнять приказы. А постановка вопроса в данном случае такова: победа или смерть. Я – за первый вариант, а вы?