Бабушка замерла. Да, она не жаловала Кирилла. С ним ее послушная Наташа научилась врать, убегать из дому. Раисе Петровне казалось, что этот парень плохо влияет на замечательную девочку. Но все в прошлом. Гибель любого человека – беда; а уж друга… Она за свою долгую жизнь теряла не только родных людей, но и друзей, и знакомых, и обычных приятелей, и всегда находились в ней горе и память. Для Наташи потеря была первой и от того особо тяжелой. Это уже потом, со временем, начинаешь привыкать к людским смертям как к данности. Но не в пятнадцать лет.

Бабушка как никто понимала, что у внучки травма.

«Главное, чтобы она не замкнулась в себе», – подумала Раиса Петровна и крепко обняла Наташу.

Она не отходила от нее ни на шаг трое суток. Ради общей цели временно заключила с мужем перемирие. Они то водили Наташу на озеро, то брали в город за покупками, на аттракционы съездили – отвлекали как могли. Правда, безрезультатно. От шопинга внучка отказывалась, на предложение купить пирожных отрицательно крутила головой; ела мало, за день не говорила и десятка слов. Раиса Петровна подумывала устроить вылазку в лес за земляникой, но внучка отреагировала резким выкриком:

– Нет!

С одной стороны, это было едва ли не единственное проявление эмоций за три дня, с другой – в глазах Наташи отразился дикий страх. Вряд ли ягоды подбодрили бы ее. Раиса Петровна попыталась пригласить к Наташе друзей на чаепитие, но та разволновалась и затряслась, когда увидела Диму. Бабушка не находила себе места. За последние семьдесят два часа она не проспала и десяти. Проверяла внучку: укрывала одеялом ночью, постоянно заглядывала днем, силой вливала суп.

Потеряв всякую надежду, Раиса Петровна позвонила дочери.

– Она сама не своя, глаза шальные, не ест, не пьет. И понятно, друга потеряла. Но я не всесильная, Светочка, мне не сладить с нею. У меня сердце шалит, давление скачет. Я подвела тебя, не справилась с ребенком.

– Почему ты раньше не сказала? – ужаснулась дочь и шепнула не в трубку: – У Наташи друг умер.

Ее муж ответил что-то басом. Впервые за много лет Раиса Петровна не сморщилась, подумав о Сергее.

– Как она? – переживала Светлана.

– Никак, – Раиса Петровна выглянула в коридор, проверяя, не услышит ли внучка. Но дверь в комнату той была закрыта. – Она молчит, постоянно сидит над пустым тетрадным листом или спит. Телевизор не смотрит, в Интернете не бывает. Когда пришел ее друг Ваня – попросила выгнать его. Вчера к ней прокрался Димка, но она убежала и заперлась в сарае. Ведет себя как волчонок.

– Что ж она так с друзьями? – посетовала Света. – Наоборот, ей необходимо общение. Передай ей это, а я попозже приеду.

– Светлана, – возмутилась Раиса Петровна, – ты думаешь, я не убеждала? Наташа не слышит меня! И что значит «попозже»? – Она от злости начала глотать буквы. – Я боюсь за психику твоей дочери, а тебе плевать? Ты должна сейчас же выехать, или ты – плохая мать и я никогда не отдам тебе Наталью!

– Мам, успокойся. Я вообще-то уже застегиваю куртку, но везде пробки. Буду к вечеру.

– Жду, – и повесила трубку.

На любой шорох колес или звук тормозов Раиса Петровна бежала к входной двери. Но Наташина мама не приезжала. Зато внучка зачем-то пошла на улицу. Погода совсем не располагала к прогулкам: небо затянуло черными тучами, взвыл ветер, в стекла ударили крупные капли.

– Куда ты? – удивилась Раиса Петровна, остановив Наташу и поправив ей капюшон толстовки.

– В беседку, – глухо ответила та.

– Там же дождь!

– Да? – Девушка была изумлена, словно не выглядывала в окно. – Я хотела проветриться. Ну ладно.

И, ссутулившись, развернулась к спальне. Раиса Петровна остановила ее. Взаперти Наташа явно не пойдет на поправку. Лучше уж промокнуть с ней под дождем, чем упустить возможность расшевелить внучку.

– Погоди, я захвачу ветровку, – скомандовала Раиса Петровна и надвинула капюшон Наташе на самый лоб.

Бегом они добрались до беседки, сухого островка среди моря воды. Ливень не щадил листву, ветер гнул тоненькие кустики. Но Наташа не замечала непогоды. Она сидела и моргала. В полнейшей тишине. Бабушка не выдержала первой:

– Каким был Кирилл?

Она спросила с честным любопытством. Ведь почему-то ее Наташа, девочка необщительная и избирательная, из всей деревенской молодежи выбрала именно его в качестве друга. Дима не считался – они были знакомы с раннего детства, когда об избирательности даже не думаешь. Конечно, все без исключения девчонки обожают хулиганов, но почему именно Кирилл?

Внучка ни на секунду не задумалась:

– Добрым, хорошим, самым веселым. Кир всегда подбадривал меня. Он мне очень нравился… А мы всего пару раз виделись в этом году. Вот бы побольше времени…

– Тебе бы не хватило и столетия, чтобы наговориться вдоволь, – со знанием дела сказала Раиса Петровна. – Вспоминай о нем чаще, и он навсегда останется в твоем сердце. – Бабушка погладила холодную ладонь внучки. – Наточка, что с ним произошло?

– Не важно.

Наташа хлюпнула носом, и Раиса Петровна скорее перевела тему.

– Почему ты чураешься остальных? Выгоняешь Диму? Он переживает, приходил понурый. Он-то в чем виноват?

Но внучка отреагировала со злобой.

– Слышать о нем не желаю.

И, встав, она двинулась к дому, оставив бабушку расстроенно качать головой. Друзья помогли бы куда лучше, чем она; почему же Наташа против них? Глупый ребенок!

Яркое пятно, выбегающее под ливень из машины, Раиса Петровна увидела сразу. Света всегда одевалась вызывающе: в алое, желтое, зеленое; комбинировала самые сумасшедшие оттенки. Она с младенчества выделялась среди окружающих: вертлявая, неусидчивая, быстрая как юла. Поразительно, как у столь активной мамы родилась такая спокойная и иногда апатичная дочка. Бабушка не переставала поражаться, насколько они не похожи друг на друга. Все, что нравилось Свете в юности, Наташа считала незначительным. Ее не интересовали мальчики, спорт, гулянки и танцы. Раиса Петровна обычно заставала внучку с книжкой – редкость в век компьютера. Света дружила со всей округой, Наташа общалась с одним Димкой. Света переживала горе эмоционально; любая проблема превращалась в трагедию, и по убежавшему хомячку она рыдала навзрыд. Наташа предпочитала уединение. Она потеряла друга, но плакала тихонько, ночами (бабушка иногда слышала всхлипы из-за стены), не просила помощи. Всегда сама по себе. Света влюблялась в парней с тринадцати лет, а Наташа… Наверное, ей по сей день были неведомы любовные переживания.

Света приехала с мужем. Сергей никогда не нравился Раисе Петровне: холеный, ухоженный, выглаженный и какой-то неестественно лоснящийся. Уже когда он ухаживал за дочерью, вел себя плохо, эгоистично. Ставил собственные интересы выше будущей жены. И цветов не дарил, и подарками не баловал, и слов нежных не говорил. Но тогда Раиса Петровна думала: «Не романтик, так хозяйственный, может». Но Сергей не притрагивался к молотку, не помогал по дому, предпочитал завалиться на диван и требовал не мешать ему, пока Света стирала, гладила, готовила и растила дочь.

А потом и вовсе бросил жену. Нет, не делил имущество, не судился (хватило совести); но он оставил семью ради какой-то женщины. Ему, предателю, не было места в доме Раисы Петровны, лишь ради внучки она смирилась с этим человеком.

Она распахнула входную дверь, не дожидаясь стука.

– Мамочка! – воскликнула вымокшая Света, целуя ее в щеки. – Как давно я тебя не видела!

– Приезжала бы чаще – видела бы, – кислым голосом ответила та. – Ладно уж, иди, твоей дочери плохо.

Сергей мялся сзади бывшей жены. Он и не подумал здороваться, даже не удосужился улыбнуться.

– А что я ей скажу? – Света притихла. – Я не умею утешать людей, тем более Нату… Она обычно успокаивает меня… Ей и так тяжело, что я сделаю…

– Промолчи – и ей будет гораздо тяжелее.

– Но я… Подскажи, мамуль… Я боюсь оплошать перед ней… Она не простит меня, запомнит на всю жизнь…

И тут влез отец Наташи.

– Утихни, Свет. Она – наша дочь. Мы подберем нужные слова.

Его тон не терпел пререканий. На секунду ему поверила и Раиса Петровна, но она смахнула наваждение. Нет, этот человек – не заботливый отец; у него временный порыв любви, который закончится, и Света с Наташей опять останутся одни.

– Сомневаюсь, что дочь хочет тебя видеть. – Раиса Петровна помешала ему пройти за порог.

– Вы оставите меня мокнуть под дождем? – И он нагло отодвинул тещу. – Разберемся, кто хочет, а кто – нет.

– Если Наташе ты не поможешь, я с удовольствием вышвырну тебя за порог, понял?

– Так точно, мамочка, – хохотнул Сергей и направился за Светой.

Раиса Петровна скрипнула зубами от злости. Он и раньше не отличался любезностью, но опускаться до хамства – никогда. Отвратительный человек! Что в нем нашла дочь семнадцать лет назад и почему впустила в свое сердце вновь?

Света постучала в комнату, аккуратно приоткрыла дверку, заглянула.

– Доченька, – ласково шепнула она. – Можно?

Наташа не ответила, но, судя по всему, не отказала.

– Я знаю, что у тебя произошло, маленькая, – мама нырнула внутрь, отец остался на пороге.

– У меня все хорошо, – абсолютно спокойно сказала Наташа и добавила с ноткой непонимания: – А в чем дело?

Мама опешила, папа фыркнул: «Наша порода», а Раиса Петровна прижала руки к груди. Нельзя отрицать потерю! Нельзя замыкаться в себе и делать вид, будто все как прежде!

Но Наташа захотела иначе.