Часть вторая
Дерево хранителя

Туфли натирали пятки.

«Чтоб я еще хоть раз надела каблуки в деревне!» – ругала себя Наташа, тащась от станции вдоль пыльного шоссе с чемоданчиком на колесиках. Тот грохотал, подскакивал на кочках и надоел до чертиков. Но впечатление, будь оно неладно… Произвести впечатление – важнейшая цель, а без каблуков и новенького чемоданчика впечатления не производятся.

Два года Наташа пыталась вычеркнуть из памяти события лета, изменившего, без преувеличения, все. Когда она, тринадцатилетняя девочка, погрузилась в мир духов, русалок и хранителей леса. Началось это в заброшенной больнице, закончилось – на мокрой от дождя станции. А потом Наташа вернулась домой. К маме, одноклассникам и привычной суете. Она пробовала как-то впустить «новую жизнь» в себя. Иногда украдкой звала домового, но тот молчал: то ли не собирался появляться, то ли и вовсе отсутствовал в городских квартирах. Или был один на целую многоэтажку, а при таких масштабах работы – не до бесед.

Осенью она гуляла по парку, который постепенно перерастал в жиденький лесок. Звала хранителей или кого-то еще, столь же мистичного. Безрезультатно… От Кира – ни одного известия. За целых два года. Ладно, сам он не приедет, но что мешает передать через бабушку весточку? Позвонить?.. Но он молчал, и это было доказательством того, что Наташа позабыта. А их прощание, смешанное со слезами, выветрилось из его памяти. Как и робкие поцелуи, всего два – оба в щечку. И дружба. Ту было жальче всего. На миг Наташа допустила жуткую мысль: с Киром что-то произошло. Но позже отсекла ее, ведь что может случиться с бессмертным духом? Они живут столетиями.

Позже она убедила себя: ей привиделось то лето. В ту минуту она четко поняла: она больше не поедет в Камелево. После окончания прошлого учебного года отправилась на море, а дедушка с бабушкой навестили ее сами, в начале весны. И в этом году тоже собиралась отказаться, но мама заявила:

– Как не стыдно, тебя старики год не видели! Съезди на недельку.

«Не год, а четыре месяца», – собиралась возмутиться Наташа, но вдруг застыдилась. Целых четыре месяца. Раньше она неслась к любимой бабушке, почти что подружке, сплетничала с ней и обсуждала симпатичных актеров, а теперь… Из-за собственного «сумасшествия» откажется от встречи? Ну, нет.

Кто бы знал, как Наташа выбирала наряды. Словно собиралась на светский вечер, а не в родную деревню. Лучшие платья, топики, юбки и босоножки на платформе и шпильке. Перед отъездом она накрасилась, завила волосы.

«Зачем? – спрашивала саму себя и себе же отвечала: – Чтобы показать, как я изменилась. Произвести впечатление». Внутренний голосок уточнял: «А на кого ты собралась впечатление-то производить?» Наверное, на Кира. Пусть он видит ее и жалеет, что когда-то пренебрег дружбой!

Теперь она, взрослая девушка, брела по дымящейся от жары обочине и спотыкалась на камешках. Должно быть, духи ухохатывались, наблюдая за ней. И с ними и Кир.

В сердце кольнуло. Наташа вздернула подбородок. Она сильнее, чем им кажется. И пускай духи существуют, но не в ее реальности. А она погостит у бабушки ровно семь дней и уедет обратно.

Возле таблички с надписью «Камелево» Наташа остановилась и долго всматривалась в нее. Она стала их с Киром знаком – началом нового приключения и его завершением. Именно на нее они ориентировались, от нее сворачивали в лес и к ней возвращались после прогулок. Наташа заметила протоптанную дорожку, уводящую в сторону от шоссе и терявшуюся среди деревьев. Она решительно перехватила ручку чемодана и уже было вознамерилась продолжить путь к деревне, как колесики предательски вильнули и заставили девушку свернуть на тропинку. Когда носок туфли ступил во владения леса, Наташа признала поражение.

И пошла искать русалок.

Лес, причудливый и сказочный, обступил со всех сторон. В нем и дышалось легче, и звуки звучали ярче, сильнее. Каждый шорох резал слух. Ветер перебирал листву. Тропа извивалась так причудливо, но, между тем, знакомо, что Таша была в полной уверенности: о ней знают. Ждут ли? Вряд ли, но точно не мешают идти дальше. Несколько раз она путалась в выступающих корнях или проваливалась каблуком в вязкую землю. Если дорогу ей прокладывает Кир, догадывается ли он, куда она направляется?

– Я к Тине с Мариной, – заявила Наташа, тряхнув волосами.

Нет, никто не отозвался, не подал сигнала. Что ж, лучше так. Наташа не впервые ловила себя на мысли, что не представляет, как вести себя с Киром, смотреть в его глаза серо-зеленого цвета, спрашивать или отвечать. Они не поймут друг друга. Что у нее нового? Да абсолютно все. У него? Лес, статус ученика хранителя и… одиночество? У него достаточно друзей среди нежити, но счастлив ли он с ними? Почему дух привязался к тринадцатилетней девчонке?

Она собиралась назвать его имя, но не смогла. В горле пересохло.

А деревья обступали плотным кольцом. Назад не повернуть – заблудишься меж одинаковых сосен.

Вскоре гнилостно запахло болотом. Наташа отодвинула ветки и увидела озерцо русалок. То слева, то справа квакали невидимые лягушки. Валун, стоящий посреди озера, увеличился и напоминал маленькую гору. Не сам же он разросся до таких размеров? Небось, не обошлось без хранителей, которые могли вырастить что и где угодно. За два года вода окончательно заболотилась, впрочем, двум подружкам, мурлычущим под нос веселый мотив, это не мешало. Они не видели Наташу, и та показалась сама.

– Пташка! – вскрикнула Марина, полная, одутловатая русалка с длиннющей черной косой. В зрачках, затянутых туманной пленкой, зажегся огонек.

Прозвище, которое они дали ей при первой встрече, звучало очень приятно.

Тина, худющая блондинка, обернулась так резко, будто Наташа могла раствориться в воздухе. Она завизжала от восторга и поплыла от центра озера к краю, отпихивая от себя кувшинки и тину. Какая же она тощая! Щеки ввалились, кости выпирают, под пергаментной кожей виднеются ребра. Обе подружки протянули к Наташе синюшные руки. Девочка не рискнула подойти, помня, как когда-то русалки затащили Кира в воду и едва не потопили его.

С минуту они таращились друг на друга. Затем Наташа сделала несколько робких шагов и оказалась в крепких объятиях сначала Тины, потом Марины.

– Какая ты стала… – светловолосая охнула. – Настоящая прелесть…

– Ага, – подтвердила Тина, цокнув, – раньше-то нескладная была, с веснушками на половину лица.

Веснушки Наташа упорно замазывала тональным кремом – они ей казались вульгарными. Но теперь она зачерпнула горсть воды и обмыла щеки. Подумав, скинула надоевшие туфли. Терять нечего, после милований с русалками одежда насквозь промокла – тут уж не до красоты. И плюхнулась прямо на землю. И Наташе стало так легко, словно она вернулась туда, где ее ждали.

Девочки трепались без остановки, пересказывая местные сплетни. Большинство из них не имело для Наташи никакого значения. Разве важно, что водяной удумал отрастить бороду, а какая-то незнакомая ей русалка едва не затащила к себе в пруд незадачливого рыбака? Наташа ждала чего-то про лес и его хранителей; про Кира. Но Тина с Мариной, как назло, умалчивали о нем. А она не заводила тему первой, потому что Кир наверняка слышал их. А ей… ей ведь не важен старый товарищ…

– Ну, что глазюки вылупила? – Марина обиженно надула пухлые губки. – Как ты вообще, негодяйка, два года могла не заходить к нам?

– Я… – Рассказать про соленое Черное море и номер отеля, где она провела первое лето? Или о нежелании ехать сюда? А может, в целом: про учебу, друзей, экзамены, которые кончились совсем недавно? Или про победу на школьном конкурсе, для которого Наташа специально написала сочинение про вытью? Учителя хвалили ее талант. А она всего-то описала то, что видела тогда в больнице вместе с Киром. – Простите меня.

И грустно улыбнулась уголками губ. Тина щелкнула девочку по носу.

– Наверстаем, – убежденно сказала она.

– Непременно, – кивнули Наташа с Мариной одновременно.

За тем исключением, что первая соврала. Она ощущала, как деревья пялятся на нее, как ощупывает кожу ветер и как ей охота спрятаться ото всех, залезть с головой под теплое одеяло.

Они провели на берегу озера еще около часу, а потом Наташа засобиралась домой. О Кире она так и не спросила, но, уже скрывшись за деревьями, услышала понурый Тинин шепот:

– Она повзрослела. Наверное, такая бы ему понравилась…

– Да он и раньше ее… – ответила Марина, добавив что-то еще, но шорохи листвы заглушили голос.

О Кире ли вели речь или о ком-то другом – загадка. Наташа плелась через лес огорченная. Она-то надеялась, что друг сам выйдет к ней навстречу. Может, испугает или сотворит целую полянку земляники, как сделал когда-то давно. Но нет. И с каждым новым шагом, приближающим ее к шоссе, девочка лишь крепче убеждалась: Кир не желает с ней знаться.

Может, оно и к лучшему.

Чемоданчик совсем «распоясался»: на колесики намоталась трава, поэтому он тащился вяло, иногда накренялся и заставлял Наташу пыхтеть от напряжения. На шоссе стало идти немного легче.

Из-за поворота дороги показались первые деревенские домики. Справа, из леса вынырнул мальчишеский силуэт. Наташа не сразу узнала его и на миг понадеялась, что это Кир. Но волосы парня были темными, а кожа загорелой. Он заметил Наташу и призывно замахал ей охапкой веток, которые держал в руках. Девушка не успела опомниться, как оказалась в жарких объятиях Димки, некогда лучшего – или даже единственного – друга.

– Чего ж ты не предупредила, что приедешь! – тарахтел он как заведенный. – А меня за вениками для бани послали. Хотел набрать с деревенских березок, а мать завела: «Нет, неси из леса, там они чище». Я бы встретил тебя, – и гордо добавил: – на мопеде. Предки купили за то, что поступил, представляешь?

– Поздравляю. Кстати, куда? – потупилась Наташа.

Два года они общались о ерунде, не затрагивая серьезных тем. Отчасти из-за того, что Наташа до сих пор не полностью простила драку с Киром, отчасти – из-за его признания в симпатии. Ответить взаимностью она не смогла бы, поэтому не собиралась подавать ложных надежд. Да и стыдилась писать, смущалась, когда Димка звонил. Девушка смутно помнила, что он отказался от десятого класса, но в прошлом году не поступил ни в один техникум, правда, и в армию не пошел – по медицинским показаниям. Значит, сейчас пробовал заново.

– В лесопромышленный колледж, – гордо известил Димка, забирая у нее чемодан и направляясь в сторону Камелево. – Я им весь год помогал. И они взяли на льготных условиях. Прикинь?

– Круто, – честно призналась Наташа. – А я остаюсь учиться.

– Правильно, – кивнул друг. – Ты девка умная, тебя вышка ждет и всякие престижные профессии. Я-то отсюда уезжать не собираюсь, вот и выпендриваться не стал. А чего ты приехала? Ты ж вроде собиралась куда-то за границу?

– Хочу повидать бабушку с дедушкой…

Они приблизились к нужной улочке. Димка был такой же, как раньше. Интересно, его чувства перегорели? Тогда здорово.

Наташа отважилась:

– А как у тебя на личном фронте? – Она старалась, чтобы вопрос звучал насмешливо.

Димка ответил без промедлений:

– С Ирой встречаюсь. Помнишь ее?

К сожалению, да. Смелова Ира изрядно попортила крови Наташе: пренебрежением, высокомерным отношением и вечными подколками.

Получается, Димка счастлив и с ним можно дружить как прежде. Девушка нервно оглянулась, ожидая увидеть позади Кира. Увы.

Новости в деревне разносились быстро, и когда Димка с Наташей добрались до дома, бабушка уже стояла возле калитки. Она расцеловала внучку в обе щеки. Наташа убедилась: за четыре месяца Раиса Петровна ни капельки не изменилось. Все та же активная старушка, которая с легкостью запрыгивает на высокую ступеньку в погребе и обсуждает молодежные фильмы.

– А где дед? – спросила улыбающаяся Наташа.

– За баней курит, – фыркнула бабушка.

– Ты не запрещаешь ему?

Удивительно. Раньше она устраивала мужу из-за сигарет целый скандал, а теперь смирилась?

– Ну его. Пускай травится. Он весной сарай новый сколотил, сам, без напоминаний. Достоин награды.

Наташа согласилась и, попрощавшись с Димкой, но пообещав встретиться с ним вечерком, отправилась в свою комнату.

– Лю-ютый, – протянула она.

Молчит. Раньше домовой сразу вылезал, чтоб вдоволь поязвить. Что-то произошло? Если бы не русалки, Наташа точно бы уверилась, что свихнулась два года назад.

Она разобрала вещи, повесила платья на вешалки, убрала рюкзак в тумбочку. Достала большой блокнот в дорогой обложке из искусственной кожи. Его подарила мама на Новый год. Дневник, без которого жить не могла и куда писала обо всем, что происходило. В подробностях и с размышлениями. Когда Наташа вернулась из деревни, только он помогал ей, напоминал о приключениях, об ужасной вытье, об одноглазом упыре Вениамине Спиридоновиче, о цветущем папоротнике, о Кире…

Ручка сыскалась с трудом. Но Наташа выудила ее из чемодана, открыла чистую страницу и написала всего одну фразу:

«Вот я и в Камелево».

Поставила точку и ушла обедать. Аромат свежеиспеченных пирогов с черникой манил.