Глава шестая
Колчак и Кетлинский

Итак, уже 5 марта 1917 года Колчак распорядился устроить торжественный молебен и парад по случаю победы революции, и, выступая на митинге в Севастополе, «выразил преданность Временному правительству». Об этой же преданности адмирал с гордостью говорил и во время допроса чекистами в 1920 году. Тогда Колчак откровенно заявил: «Я первый признал Временное правительство…»

Из воспоминаний контр-адмирала А.Д. Бубнова: «В Ставке контр-адмирал Колчак был милостиво принят Николаем Вторым и сразу произведен в вице-адмиралы. В тот же день он выехал в Севастополь, где 15 июля 1916 года вступил в командование Черноморским флотом. Первым делом Колчак начал выкорчевывать наследие своего предшественника Эбергарда. «В адмиральском кабинете, в открытом море на мостике, всюду, где впервые появлялся адмирал (Колчак – В.Ш.), происходили драмы», – вспоминал флаг-офицер командующего по общим вопросам Р.Р. Левговд. На совещаниях флагманов Колчак закатывал истерики, орал, бросал под ноги и топтал фуражку. Особенно он любил он устраивать такие представления на глазах младших офицеров и даже матросов, стараясь приобрести, таким образом, у них популярность.

«Молодёжь восторгалась адмиралом, – вспоминал будущий адмирал Ненюков, – а люди постарше только кряхтели и желали ему от души сломать шею». Сейчас поведение Колчака назвали бы дешевым популизмом, ведь молодежь всегда легче обмануть, чем опытных, знающих настоящую службу людей. В этом весь Колчак – авантюрист, прожектер и популист. За сценами адмиральских «театральных разносов» с живым интересом наблюдали и матросы. Им, разумеется, нравилось, как новый командующий на их глазах гоняет больших начальников. Уже вскоре в кубриках рассказывали наскоро сочинённые истории на эту тему. Биограф Колчака П.Н. Зырянов приводит следующий случай, почерпнутый им в воспоминаниях матроса с броненосца «Синоп» А.И. Торяника: «Колчак, якобы, сделал замечание Эбергарду: «Вы слишком затягиваете передачу командования флотом». – «Вы не торопитесь. Ведь по сути дела вы ещё ученик», – презрительно ответил Эбергард. Колчак в том же тоне возразил: «Наполеон тоже в своё время считался учеником, а потом сделался императором…» – «…Острова святой Елены», – иронически продолжил Эбергард. Это разозлило Колчака, и он сказал: «Не вам судить обо мне. Я принимаю от вас командование флотом, а не наоборот. Ещё увидят, кто такой Колчак!»

Любопытно, что матрос в воспоминаниях выражает свои симпатии Колчаку. Если матрос не врал в своих воспоминаниях, то поведение Колчака было на самом деле откровенно хамское. Во-первых, Эбергард был значительно старше Колчака по возрасту и чину, чтобы тот мог так с ним себя вести. Во-вторых, если все это видели матросы, то хамское поведение Колчака вообще запредельно! Заметим, что так вести себя мог не только исключительно непорядочный человек, но и человек, уверенный в своей полной безнаказанности.

Думается, что матрос Торяник вряд ли мог придумать данный диалог. Скорее всего, такой разговор действительно имел место. Что и говорить, мудрым человеком был старик Эбергард, уже тогда предрекший бесславный конец своему сменщику, возомнившему себя новым Наполеоном…

Как признавал все тот же флаг-капитан Левговд: «Наряду с очисткой флота от сорной травы бывали случаи ухода людей достойных и полезных флоту». Что и говорить, великим флотоводцем был вице-адмирал Колчак!

Едва Колчак был назначен командующим Черноморским флотом, как его начали, выражаясь современным языком, безудержно пиарить. Он еще ровным счетом ничего не успел сделать, а центральные газеты стали публиковать о нем статьи, размещать на своих страницах его портреты. Первая статья о командующем Черноморским флотом «Новый адмирал» была опубликована уже 13 августа 1916 года столичным изданием «Новое время». Через месяц в этой же газете был опубликован первый литературный портрет Колчака «С командующим в открытом море». 29 сентября в газете «Вечернее время» был помещен фотопортрет А.В. Колчака и т. д.

Кстати, вопреки апологетам Колчака, которые, захлебываясь от восторга, пишут, будто весь российский флот был в восторге от назначения Колчака командующим Черноморским флотом, на самом деле все обстояло совершенно иначе. Вот что пишет по этому поводу весьма авторитетный военно-морской историк Р.М. Мельников: «Принципиальная позиция командующего флотом (имеется в виду вице-адмирал Канин – В.Ш.), настаивавшего на использовании в операции XIX армейского корпуса (имеется в виде так и не состоявшая десантная операция Балтийского флота в Рижском заливе – В.Ш.) и решительно возражавшего против подрывающего основы организации операции перевода А.В. Колчака на Черноморский флот, стали, по-видимому, причиной смещения вице-адмирала Канина».

Касаясь позиции вице-адмирала Канина, то речь здесь шла не о личных амбициях Канина, известного, кстати, в военно-морских кругах, как, весьма порядочного и спокойного человека. Речь шла о том, что Канин слишком хорошо знал Колчака и прекрасно представлял, кто стоит за его назначением и к чему, в конце концов, это может привести…

Думаю, что снятие с должности Кетлинского происходило не менее драматично, чем снятие его командующего…

Сразу же после приезда Колчака в Севастополь лишился своего поста и главный командир Севастопольского порта опытнейший вице-адмирал Н.С. Маньковский, во время многочисленных и длительных походов флота замещавший А.А. Эбергарда в Севастополе.

Еще одной жертвой Колчака стал давний конкурент по давнему соперничеству между балтийской и черноморской минных дивизий начальник минной обороны Черного моря контр-адмирал М.П. Саблин. С Саблиным Колчак поступил вообще по-хамски. Выйдя в первый раз в море на перехват крейсера «Бреслау», и не догнав его, он в своей неудаче обвинил командовавшего миноносцами Саблина, хотя тот никаких ошибок не совершил, и в тот же день снял с должности. Затем Саблин числился начальником бригады старых линкоров-додредноутов. И снова конфликт. На этот раз уже Саблин выступил против бездумного заваливания Колчаком подходов к Босфору, мотивируя это тем, что когда начнется десантная операция в Босфоре, это создаст много ненужных трудностей. После этого, мнивший себя великим мастером минных дел Колчак добился фактического изгнания Саблина с флота. В опале Саблин пребывал до бегства Колчака из Севастополя. Только после этого он смог вернуться обратно в Севастополь. Впоследствии Саблин командовал Черноморским флотом и умер от рака печени перед самым уходом Врангеля из Крыма в 1920 году. Так новый командующий «зачищал» пространство для своих любимцев и выдвиженцев.

Затем последовала очередь совсем недавно назначенного начальником штаба Черноморского флота умницы контр-адмирала Каськова, которого Колчак заменил на лично преданного ему капитана 2 ранга Смирнова. Любопытно, что любимец Колчака Смирнов М.И. был послан «младотурками» в 1915 году в Англию, как офицер связи при английском флоте. На самом деле главной задачей посланца было установление контактов с английскими флотскими масонами, на предмет оказания поддержки в случае политических перемен в России.

Что касается, Каськова, то помимо успешного командования линейного корабля «Пантелеймон» он успел послужить офицером оперативного отделения штаба Черноморского флота и портов, штаб-офицером стратегической части главного морского штаба, а затем в морском генеральном штабе, был начальником высадки десантов на побережье восточной Анатолии весной 1916 года. В перспективе будущей десантной операции на Босфор Каськов был идеальным начальником штаба. Ведь он имел огромный опыт штабной работы, прекрасно знал театр и знал, как организовывать десанты. Но и Каськов оказался для нетерпимого ко всем чужакам Колчака лишь временной фигурой. Дело в том, что Каськов был убежденным черноморцем, а потому он сразу же не пришелся по душе новому командующему. Поэтому при первой же возможности Колчак немедленно изгнал опытного, но «чужого» Каськова, освобождая место для абсолютно неподготовленного к столь серьезной и ответственной должности, но зато лично преданного ему капитана 2 ранга Смирнова. Судьба Каськова впоследствии сложилась трагично. В 1917 году его зверски убили на Малахове кургане матросы-анархисты.

Любопытно, что до своего назначения на должность начальником штаба флота Смирнов занимал при Колчаке должность его фактического порученца, затем, по приезду Колчака на Черное море, был определен вместо Кетлинского флаг-капитаном по оперативным вопросам, на котором пробыл всего несколько месяцев, не успев, по существу, понять суть своих обязанностей. Никаких серьезных должностей до этого Смирнов тоже не проходил, а из кораблей командовал лишь миноносцами. И вдруг сразу назначение на должность вице-адмирала!

Все дело в том, что по правилам прохождения службы офицерами российского императорского флота производство в контр-адмиралы предусматривалось только "за отличие" (т. е. по особому выбору), при этом кандидат на производство в контр-адмиралы должен был обязательно иметь за спиной четырехлетний стаж командования кораблем 1 ранга, включавший 4 месяца внутреннего или 8 месяцев заграничного плавания.

Забегая вперед, скажем, что если Кетлинского, для весьма призрачной возможности в будущем претендовать на адмиральскую должность, отправили отслуживать обязательный для всех претендентов командирский ценз на корабль 1 ранга, то Смирнову ничего этого совершенно не понадобилась. Связи у Колчака были не в пример связям Эбергарда. А потому, к всеобщему удивлению окружающих, его любимец сразу же перебрался со стула в приемной в кресло начальника штаба флота, с одновременным производством сначала в капитаны 1 ранга, а через пару месяцев и в контр-адмиралы. Это вызвало законное возмущение среди офицерской общественности. Но на все это Колчаку, думается, было глубоко наплевать.

Именно тогда же на Черноморский флот вернулась из ставки Верховного главнокомандующего еще одна весьма странная в истории России личность – капитан 2 ранга А.В. Немитц. Разумеется, Немитц так же состоял в «команде» Колчака. В свое время он, являлся и единомышленником небезызвестного лейтенанта Шмидта, от которого, впрочем, вовремя открестился. После возвращения в Севастополь карьера масона Немитца будет стремительной. Должности и чины он будет получать, чуть ли не ежемесячно. Именно он сменит Колчака на должности командующего флотом, а когда ситуация на Черном море обострится, просто исчезнет в неизвестном направлении, бросив вверенный ему флот на произвол судьбы. В годы Гражданской войны Немитц примкнул к красным и быстро стал любимцем Троцкого. Когда же звезда «красного дьявола» закатилась, Немитц сразу же заявил, что он верный ленинец. Счастливо избегнув всех репрессий, он в глубокой старости, будучи в адмиральских чинах и окруженный почитанием, спокойно скончался в Севастополе в 1969 году.

Вообще 1916 год ознаменовался серьезным укреплением позиций «младотурок», которым удалось не расставить своих людей на все значимые должности в морском министерстве и ставке Верховного Главнокомандующего, но замахнуться и на откровенный государственный переворот в стране.

Дело в том, что в это время думские масоны и их единомышленники в ставке были озабочены деятельностью премьер-министра Б.В. Штюрмера. К сожалению, имя Бориса Владимировича и сегодня оболгано историей. На самом деле это был истинный патриот России последовательно и открыто боровшийся за ее величие с революционерами всех мастей и думской масонской оппозицией. В частности, именно Штюрмер, как никто другой отстаивал право России на послевоенное обладание Босфором и Дарданеллами, чем вызывал открытую ненависть союзников. По мнению анонимного источника (Старый профессор. «Император Николай II и его царствование»): «На посту министра иностранных дел, Штюрмер действовал по непосредственным указаниям Императора Николая II с чрезвычайной смелостью и настойчивостью в деле обеспечения русских выгод в случае успешного окончания войны и добился согласия союзников на все русские требования. За это его крайне невзлюбили союзные представители, ведшие против Штюрмера настоящую травлю». Ну, а то, что российские масоны активно подключились к этой травле, вполне логично. Не отличавшийся стойкостью и последовательностью император Николай под мощным давлением Лондона, Парижа и собственного генералитета заколебался. Именно в это время подали свой голос, почувствовавшие силу, флотские «младотурки». Контр-адмирал А.Д. Бубнов в своих воспоминаниях пишет: «И вот в Морском Штабе Верховного Главнокомандующего родилась мысль, с радостью поддержанная всеми благомыслящими людьми в Ставке, о кандидатуре морского министра адмирала И.К. Григоровича на пост председателя Совета Министров…Мысль о кандидатуре адмирала И.К. Григоровича была передана флигель-адъютанту Саблину и начальнику походной канцелярии Нарышкину, которые, вполне с ней согласившись, взялись довести ее до сведения Государя».

Даже в прилизанных для потомков воспоминаниях Бубнова видно, что перед нами ни что иное, как самый настоящих заговор, с целью выдвижения во власть своего «корпоративного» ставленника. Разумеется, выдвижение Григоровича не было спонтанным желанием «простодушных моряков» помочь родному Отечеству. За столь серьезной рокировкой должен был последовать фактический захват власти в стране, причем не столько уже самими «младотурками», а теми силами, которые стояли за ними. Безусловно, что за восхождением Григоровича на высший государственный пост крылось начало ползучей буржуазной революции, осуществляемой сверху с постепенным отстранением от власти императора и приходу к власти проанглийских и профранцузских сил. Судить о том, хорошо это было бы для России, или плохо, сегодня не может сказать никто. Тем более, что о закулисье «морского варианта» захвата государственной власти нам почти ничего не известно. Что касается императора Николая Второго, то он, получив уведомление о желании определенных кругов видеть на посту премьер-министра адмирала Григоровича некоторое время колебался, а потом решительно отверг эту кандидатуру. По-видимому, для Николая не явилось секретом истинные причины выдвижения на главный пост России связанного с масонами адмирала и все последствия этого назначения, как для России, так и для него лично. К сожалению, Николай, как всегда ограничился полумерами. Вместо Григоровича он назначил премьер-министром лично честного и преданного ему, но престарелого и не слишком дееспособного князя Н.Д. Голицына, который ничего уже не мог сделать с вошедшими в раж масонами. Ну, а буквально через пару месяцев и сам император Николай Второй был уже отстранен ими от власти.

Забегая вперед, скажем, что масонская верхушка по достоинству оценила готовность адмирала Григоровича стать орудием в ее руках. И хотя из затеи с премьер-министром ничего путного не получилось, лояльность адмирала не была забыта. И Временное правительство, и Советское правительство не обижали последнего министра, обеспечивая ему сносное существование. Если при Керенском Григорович жил на свою солидную пенсию, то при Советах работал в Петроградском отделении Главного управления государственного архивного фонда, а затем и вовсе включен в штат Морского архива. Помимо этого Григорович также числился сотрудником Морской исторической комиссии (Морискома). Осенью 1924 года с разрешения Советского правительства Григорович выехал во Францию, где в последние годы увлекался живописью. Умер несостоявшийся премьер-министр России в 1930 году в возрасте 77 лет Что касается Черноморского флота, то в предреволюционные месяцы там тоже происходили серьезные кадровые перестановки. Новый командующий флотом вице-адмирал Колчак, как мы уже говорили выше, устроил настоящее избиение старых кадров. На Балтийским флоте вице-адмирал Непенин, в отличие от своего друга Колчака, особых перестановок не произвел, так как на Балтике и так все высшие должности уже занимали сторонники «младотурок».

Теперь более подробно остановимся на расправе с флаг-капитаном опального командующего Черноморским флотом капитаном 1 ранга Кетлинским. Разумеется, что сразу же после отставки адмирала Эбергарда и прибытия на Черноморский флот Колчака, последний сразу же принялся и за Кетлинского. Колчак стремился, как можно скорее, избавиться от любимца Эбергарда.

Еще совсем недавно Колчак и Кетлинский состояли в одинаковых должностях флаг-капитанах при своих командующих. Теперь же один из них сам стал командующим и имел все возможности свести счеты с бывшим конкурентом. Поэтому, едва прибыв в Севастополь, Колчак почти сразу же без всяких на то оснований отстранил Кетлинского от занимаемой должности, и отправил в распоряжение морского министра в Петроград. Однако плодами трудов Кетлинского он воспользоваться не преминул. Та же знаменитая «закупорка» Босфорского пролива минами, осуществленная во второй половине 1916 года Колчаком, и считающаяся вершиной его флотоводческого искусства, на самом деле была спланирована и подготовлена еще капитаном 1 ранга Кетлинским и его подчиненными, хотя успех этого предприятия до сегодняшнего дня, почему-то, принято приписывать исключительно Колчаку.

Разумеется, исходя из интересов дела, лучше всего было использовать грамотного и опытного Кетлинского на оперативной работе, но адмиралы опасались брать к себе любимца опального Эбергарда.

Как раз в это время произошли весьма неприятные события на стоящем в ремонте в далеком Тулоне крейсере «Аскольде», в результате чего морской министр принял решение срочно заменить не справившегося со своими обязанностями командира корабля. Желающих идти командовать проштрафившимся «Аскольд» не было. А поэтому вакантное место сразу же предложили «безработному» Кетлинскому. Однако оказывается, все было не так просто. В назначении Кетлинского на «Аскольд» присутствовала интрига, автором которой опять же выступила «команда» Колчака.

Выше мы уже говорили, что морской министр адмирал Григорович откровенно не любил гонористого поляка. Впрочем, дело было вовсе не в национальности Кетлинского. В это же время на Балтийском флоте делал стремительную карьеру ровесник Кетлинского капитан 1 ранга Клочковский, бывший цусимец и так же поляк по национальности. Кстати, впоследствии Клочковский возглавит польский военно-морской флот при Пилсудском. Блестящая карьера Клочковского вполне объяснима – он был для «младотурок» своим, а Кетлинский – изменником, переметнувшимся к презираемому «младотурками» адмиралу Эбергарду. Именно поэтому расплата с ренегатом должна была быть показательной. Однако не стоит, в свою очередь, делать из Кетлинского невинного агнца. Так же как и его оппоненты, он создавал коалиции, боролся за влияние, интриговал, но силы были слишком неравны, и одна «партия» пала, чтобы возвысилась другая…

В своих воспоминаниях Григорович написал флаг-капитане адмирала Эбергарда так: «Кетлинский был упрямым резонером, всегда находящим всякие препятствия для выхода кораблей из гавани и вечно сидящим на берегу даже при уходе эскадры в море…» На мой взгляд, отношение Григоровича к Кетлинскому достаточно субъективно. Относительно личной храбрости Кетлинского у меня сомнений нет, Порт-Артуре он это доказал всем. Странно, что морской министр не понимал, что начальнику оперативного управления воюющего флота незачем, да и просто нельзя бросать управление флотом и отправляться куда-либо в море. Его место в штабе, там, где сходятся все нити управления силами флота, чтобы держать эти нити в своих руках и оперативно и правильно реагировать на все изменения обстановки. Кстати и сам министр во время войны не особенно выходил в море, совершенно справедливо полагая, что для этого имеются другие адмиралы, а его место в министерстве, чтобы управлять деятельностью всех флотов и флотилий. Однако эмоции Григоровича понять не сложно, в них явственно видно прежде всего его отношение к командующему Черноморским флотом адмиралу Эбергарду, которые он проецирует и на его единомышленника и наиболее близкого сотрудника капитана 1 ранга Кетлинского.

Дело в том, что уходя с должности командующего Черноморским флотом, адмирал Эбергард заручился обещанием Григоровича, что его флаг-капитан по оперативной части будет назначен на соответствующую его служебному положению и опыту должность. Тогда же Эбергарда заверили, что Кетлинскому предложат должность военно-морского агента во Франции, что вполне соответствовало его статусу. Но едва адмирал Эбергард покинул Севастополь, морской министр Григорович, под влиянием «колчаковской команды» мгновенно изменил свое решение.

Историк А.Ю. Емелин в своей книге «Военно-морские агенты России» пишет «Нового же кандидата, при извечной нехватке офицеров (тем более – образованных), изыскать не могли. В середине августа В.И. Дмитриев направил в Петроград запрос – когда же приедет Кетлинский. В ответ последовало предписание – узнать, как отнесутся французы к назначению лейтенанта Б.П. Апрелева. Сложность состояла в том, что в Россию уже выехал капитан 1 ранга Дюмениль. Направление лейтенанта «в обмен» на капитана 1 ранга могло показаться очень и очень обидным. К счастью, Дмитриеву удалось убедить коллег из французского МГШ в нехватке в России офицеров, а так же в хорошей подготовке Апрелева…»

Любопытно, что тот же А.Ю. Емелин далее пишет о то, с какой особой радостью воспринял данное назначение лейтенанта Апрелева во Францию новый командующий Черноморским флотом Колчак и какие конкретно ставил ему через МГШ задачи. Исходя из этого, вполне можно сделать вывод, что именно Колчак сделал все от него зависящее, чтобы его давний конкурент не оказался на престижной должности во Франции и ему, Колчаку, не пришлось бы снова иметь с ним никаких служебных дел. Что касается самого лейтенанта Апрелева, то, как мы уже писали выше, он ранее служил в военно-морском управлении ставки Верховного Главнокомандующего и был человеком адмирала Русина и Бубнова. Так, что назначение мальчишки лейтенанта (он лишь в 1907 году окончил Морской корпус) на столь высокую для него должность было совершенно не случайно. Военно-морская мафия ускоренно расставляла на все ключевые должности своих выдвиженцев.

Сейчас историки пытаются представить опалу Кетлинского, как результат неблаговоления к нему со стороны тогдашнего морского министра Григоровича, мол, просто не любил и все. Думается, на самом деле все обстояло гораздо серьезнее. По каким-то причинам (по каким именно, нам неизвестно) Кетлинский (как и его бывший начальник Эбергард) не вписался в команду «реформаторов», а потому его усиленно оттирали от всех должностей, на которых он мог бы стать вольным или невольным препятствием для их планов.

Вне всяких сомнений, история с назначением Апрелева на его должность, была известная Кетлинскому и не могла не вызвать у него отрицательных эмоций. Ведь его, офицера с огромным боевым и оперативным опытом предпочли какому-то мальчишке, за плечами которого не было ровным счетом ничего. Такое пренебрежение к заслугам граничило с откровенным оскорблением. Наверное, в мирное время после такого афронта следовало бы немедленно подать в отставку, но сейчас шла кровопролитнейшая война, а поэтому Кетлинскому надлежало смириться с происшедшим и служить там, куда его направили.

Сегодня многие военно-морские историки, превознося Колчака, говорят о том, что именно он и только он мог осуществить Босфорскую десантную операцию, осуществив вековую мечту российских императоров и сделав Россию первой державой мира. Но сделал бы это Колчак на самом деле? В этом у автора есть серьезные сомнения.

С Босфорской операцией, которую готовил Колчак, не все так просто. Дело в том, что десантную операцию на Босфор детально разработали в штабе Черноморского флота задолго до него и сделал это ни кто иной, как Кетлинский. Чтобы воплотить свои идеи в жизнь ему не хватило только времени.

В начале 1915 года в тот самый момент, когда в секретных соглашениях англичане обещали передать русским Константинополь, они сами попытались осуществить захват черноморских проливов. Однако так называемая «Дарданелльская операция» провалилась. Уже через год русские начали планировать собственную, Босфорскую операцию, для проведения которой была сформирована специальная черноморская дивизия, укомплектованная опытными солдатами – сплошь георгиевскими кавалерами. Усиливался и флот: в строй вступил крупный линкор «Императрица Мария» – флагманский корабль, который должен был окончательно укрепить позиции России на Черном море. Однако в октябре 1916 года в результате взрыва порохового погреба линкор затонул. Почему мощнейший линкор Черноморского флота был уничтожен в своей базе именно в преддверии начала подготовки грандиознейшей десантной операции? Только ли возможной диверсией германских агентов или самопроизвольным взрывом артиллерийского пороха можно объяснить эту трагедию?

Не столь давно английский историк Роберт Мерид откопал интересные данные, что лейтенант морской разведки Джон Хевиленд, который нес службу в России во время Первой Мировой войны, сразу после взрыва вернулся в Англию в чине подполковника. Впоследствии он эмигрировал в Канаду и был убит в конце 20-х годов русскими эмигрантами. Р. Мерид считает, что новый чин Д. Хевиленд получил именно за уничтожение «Марии».

Мы можем сейчас, как угодно расхваливать стратегический гений Колчака и фантазировать сколь гениально провел бы он Босфорскую, а потом, быть может, и Дарданельскую операции, но в реальности ничего этого не было. А история, как нам хорошо известно, не имеет сослагательного наклонения: что было, то было, а чего не было, того не было.

Ну, а вся дальнейшая судьба Колчака наглядно демонстрирует его сущность именно как английского агента влияния. Именно по просьбе американского посла Колчак покидает Черноморский флот, направившись в Англию, а потом и в США. Случай беспрецедентный для русской армии и флота. Назовите мне хотя бы еще одного российского военного деятеля такого уровня, как Колчак, который бы поступил подобным образом? Да и что вообще делать адмиралу воюющей державы в стране, которая еще только-только собиралась вступить в мировую бойню?

Разумеется, что поехал Колчак туда не просто от нечего делать, а по весьма важным делам. Считается, что к этому моменту Колчак уже был завербован еще и дипломатической разведкой госдепартамента США. Считается, что эту вербовку осуществлял уже бывший госсекретарь Элиаху Рут.

В ряде публикаций пишется, что Колчак был завербован британской разведкой еще в бытность капитаном 1 ранга и командиром минной дивизии на Балтийском флоте. Произошло это на рубеже 1915–1916 года. Скажу сразу, что у меня на сей счет документальных сведений нет, а потому утверждать я этого не могу. Однако приверженцы данной версии приводят следующий довод: почему, мол, флоты Антанты в 1918 году спокойно вошли в русский сектор акватории Балтийского море, ведь он был заминирован! К тому же в сумятице двух революций 1917 года минные заграждения никто не снимал. Отвечают же они на данный вопрос так: «проходным билетом» при поступлении на службу британской разведки для Колчака явилась сдача всей информации именно о расположении минных полей и заграждений на входе в Финский залив! Ведь именно Колчак, в свое время, осуществлял данное минирование и у него на руках были все карты минных полей и заграждений! Впрочем, это лишь предположения.

Вскоре, как мы знаем Колчак, вообще, принимает английское гражданство и записывается на английскую службу, после чего Лондон решает послать его воевать на Месопотамский фронт.

Ну, а как быть с тем фактом, что легитимным Верховным правителем России Колчака объявил вовсе не русский народ, или хотя бы русская армия, а английский генерал Нокс и британский военный разведчик Джон Хэлфорд Маккиндер. Они же впоследствии и выкинули его на обочину истории, когда надобность в Колчаке отпала. Бывшего агента, который слишком много знает, всегда лучше вовремя «убрать» чужими руками.

О последующем назначении Кетлинского морской министр написал следующее: «Дабы К.Ф. Кетлинский не мог быть взят на действующий Черноморский флот, я назначил его на крейсер «Аскольд», находящийся в ремонте во Франции». За этой фразой скрывается много. Прежде всего, Григорович однозначно признает, что он не желал ни при каких обстоятельствах видеть Кетлинского на Черноморском флоте, а отправил его в откровенную ссылку. Это очевидно, ведь Кетлинский был ближайшим соратником Эбергарда и проводником его линии в организации боевых действий флота. Григорович же делал все от него зависящее, чтобы искоренить дух Эбергарда на Черном море, и создать режим наибольшего благоприятствования выдвиженцу думских деятелей Колчаку. Формальная законность при этом была соблюдена, ведь Кетлинский на самом деле еще не прошел необходимую для получения адмиральских погон должность командира корабля 1 ранга. И морской министр такой корабль ему под начало дал. При этом, ни для кого не было секретом, что из всех возможных кораблей капитанов 1 ранга Кетлинскому был даден наихудший и наиболее проблемный. Прежде всего, далеко не новый и формально принадлежавший Сибирской флотилии крейсер, давно находился в отрыве на Средиземном море. Во-вторых, после участия в боевых действиях у Дарданелл, все механизмы корабля были предельно изношены, а начавшийся ремонт, неизвестно еще когда мог кончиться. Не все благополучно обстояло на «Аскольде» и с дисциплиной. Впоследствии Кетлинский неоднократно заявлял, что до его приезда на крейсер, «там не было головы», что его предшественник «распустил команду и офицеров». И, наконец, в-третьих, на крейсере произошло скандальное происшествие, которое не могло обойтись без самых тяжелых последствий.

Из воспоминаний инженер-механика крейсера «Аскольд» В.Л. Бжезинского: «О том, кого выбрало Министерство для смены Иванова, можно судить по директивному указанию морского министра Григоровича, которым он реагировал на сообщение о взрыве. Телеграмма была адресована Иванову: «Предписываю принять меры самые решительные для подавления революционного настроения команды, каковые считаю результатом недостаточного надзора за командой со стороны офицеров и кондукторов». Естественно, что и Кетлинский перед отъездом получил соответствующие распоряжения и со свойственной ему рьяностью офицера-службиста начал проводить их в жизнь, вступив в командирование крейсером».

Уверен, что с точки зрения Григоровича, назначение Кетлинского именно на «Аскольд», было очень сильным ходом. Ведь никакого иного выбора у бывшего флаг-капитана в данном случае просто не оставалось, и он, скрипя сердце, конечно же, согласился идти на «Аскольд». По словам Кетлинского, министр пригласил перед отъездом в Тулон его к себе и напутствовал следующими словами: «Поезжайте, как можно скорее, крейсер совершенно готов и если Вы задержитесь, то он уйдет без вас. Крейсер находится в блестящем состоянии». Только в Тулоне Кетлинский узнал, что на самом деле значит это «блестящее состояние»…