ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ,
в которой рассказывается о ночных приключениях Йошки, о его неожиданном открытии тайного кабинета ученого и о ночном походе на кладбище

Тихо выйдя в коридор и спустившись впотьмах по лестнице, Йошка приоткрыл заднюю дверь, ведущую к амбарам, примыкавшим к постоялому двору, и осторожно выскользнул в ночь. Выйдя наружу, он остановился и внимательно прислушался к ночным звукам.

Ночь выдалась темная. Серп убывающей луны слабо светил сквозь необъяснимо откуда набежавшие тучи. Ночная прохлада неприятно холодила тело Йошки, едва прикрытое шерстяным исподним и накинутой на него курткой. Свою мантию, которая бы сейчас весьма пригодилась, юноша по забывчивости или по растяпству, если так будет угодно Читателю, оставил на постоялом дворе. Что ж, сие свойственно молодости.

Стараясь как можно тише стучать своими подкованными на столичный манер сапогами, Йошка бежал в направлении садов. Мимо шли ряды невысоких, преимущественно одноэтажных домиков, ярко раскрашенных, с красными черепичными крышами. Вот наконец он выбежал на площадь, обогнул фонтан и направился было далее, как вдруг до его слуха донеслись странные звуки. Юноша застыл на месте. В его голове тотчас же пронеслись те жуткие истории, которые были рассказаны при свете костра на берегу Влтавы в том самом месте, где обычно подмастерья со двора Его Величества ловили рыбу в кругу друзей — таких же юных озорников, как и наш молодой следователь. Там были истории и про водяного, всего измазанного в тине, и про поющих русалок с открытыми грудями, и про вурдалаков, встающих по ночам из могил и пьющих кровь одиноких путников, и про ведьм — пожирательниц новорожденных, и про волков-оборотней. Однако вскоре Йошка немного пришел в себя и установил, что таинственные звуки были не чем иным, как пением, которое раздавалось из костела. Воспрянув духом, юноша отважился подойти к церковным воротам. Двери оказались приоткрыты. Из костела доносилось пение.

Псалмы поют, решил про себя Йошка, так как язык показался ему латинским.

Осторожно заглянув в щелочку, оставленную приоткрытой дверью, от которой на ступеньки падал желтый лучик, юноша, удивленный, но не испуганный, остолбенел. Действительно, то, что он увидел, не поддавалось логическому объяснению. В костеле, за исключением священника, более никого не было. То есть с того места, откуда в помещение заглядывал Йошка, было очень хорошо видно хоры, которые оказались пусты. Священник же в полном облачении стоял у алтаря и, как показалось юному следователю, дирижировал невидимым хором, поющим по-латыни приятный для слуха псалом. Само же убранство церкви было неярко освещено.

Похлопав своими длинными и пушистыми, как у девицы, ресницами, Йошка решил, что здесь что-то нечисто и в этом таинственном пении обязательно надо разобраться, но он помнил свою основную цель ночного приключения, а потому со вздохом оторвался от щели и помчался дальше в направлении садов, окружавших домик алхимика.

Уже вбегая в сад, юноша почувствовал, как тучи все более закрывают небо, потому что даже слабое освещение земли, которое давал лунный серп, совершенно пропало. Это принудило Йошку перейти на медленный шаг. Обходя яблони и вишни, в изобилии растущие в садах, он наконец-то добрался до домика. Остановившись, он старательно прислушался, поводя при этом голову то вправо, то влево, как это обычно делала любимая собака пана Ванека. Аптекарь на ночь всегда выпускал во двор своего пса, угрюмого волкодава, которого боялась вся улица, кроме одного только Йошки, который за время знакомства с волкодавом успел не только изучить его повадки, но даже и подружиться с незлобивым, в общем-то, псом. Кругом стояла тишина, по праву сравнимая с могильной. Ничто не нарушало покоя окружающей природы сего таинственного, как его назвал пан Платон, места возможного преступления.

Подойдя к домику, Йошка помедлил, решая, открыть ли калитку или же перепрыгнуть через нее. Естественно, что юность приняла решение в пользу ловкости. Высоко подпрыгнув, юноша сиганул через забор, но тут его ждала оплошность. Он немного не рассчитал высоты и, зацепившись задом за острие забора, с грохотом рухнул на розовый куст, растущий у самого забора. Помянув нечистого, юноша встал, отряхнулся, потрогал рукой зад, прикинул, какова, должно быть, станет заплата, и еще раз чертыхнулся. Ему вспомнилось, как пан Ванек однажды рассказывал, сидя у стойки аптеки тихим зимним вечером, что сатана умеет менять внешность в угоду свою, в том числе и преображаться в дитя Господа — человека. И всем он убедительно на человека похож, однако ж его не так уж и трудно опознать. Для этого надо только снять штаны с преображенного нечистого. Сатана не умеет подделывать самую низменную часть людскую, а именно его зад. У сатаны вместо него второе лицо.

Успокоив себя тем, что в таком виде в нем хотя бы можно точно признать человека, а не падшего ангела, Йошка направился к дому, беспокоясь, по своему обыкновению, не за свою жизнь, а лишь о том, какой он шум наделал падением. Взойдя на крыльцо и приложив ухо к двери, юноша прислушался. Стояла глубокая тишина. Даже птицы, вольно свистевшие весенними ночами, подыскивая себе пару, и те затихли. Нащупав рукой ключ, ученик вставил его в замок и тихо повернул два раза, как нынче днем открывал дверь мастер. Раздалось щелканье, и дверь сама со скрипом отворилась, словно бы приглашала Йошку войти в темноту прихожей. Что тот и сделал, осторожно переступая порог. Тут только он понял, какую ошибку допустил, не подготовясь заранее к исследовательскому походу и не прихватив с собой хотя бы свечного огарка.

Едва лишь Йошка переступил порог и углубился в темноту прихожей, как дверь, видимо, от сквозняка предательски громко захлопнулась, чуть не отбив юноше его уже успевший побывать в переделках зад. Несильный толчок дверью привел оторопевшего было юношу в чувство, он вспомнил, что настоящий следователь и ученый не должен ничего бояться, а уж тем более адепт алхимического Делания. Напоминание о Королевском искусстве тут же заставило всплыть в памяти старый ветхий домишко угольщика, в котором родился и вырос Йошка. За ним пролетела, словно ветер, мечта познать секрет изготовления золота и вытащить семью из нищеты. Эти мысли наполнили благородное сердце юноши отвагой, и он бесстрашно шагнул в комнату, бывшую, по всей видимости, кабинетом Карла Новотного. Комнату освещала выглянувшая из-за туч луна, почти полная, разливая по пыльному полу серебристый свет, слабый и бледный, однако довольный для того, чтобы оглядеться.

Как выяснил Йошка, первая комната была пуста. Здесь вообще негде было спрятаться. Проверив на всякий случай ларь, не прячется ли там кто, и дивясь собственной храбрости, юноша прошел в спальню алхимика. В этот же самый момент луна ушла за тучу, и в домике стало темно, хоть глаз выколи. Остановившись посреди спальни и не зная, куда ему идти, Йошка несколько раз закрыл и открыл глаза. Эффект был одинаковый, словно бы и не было разницы, смотрит ли он на мир божий или же стоит с закрытыми глазами. И вдруг короткие желтые лучи пронизали во множестве доски, лежащие на полу, пробиваясь сквозь маленькие щели между ними. Йошка часто задышал, в животе его что-то сильно сжалось, а воздух внезапно сделался плотным и стал застревать в его горле, не давая дышать. Лучи несомненно шли из-под пола.

— Демоны, — пронеслось в голове у юноши. В домике алхимика живут демоны. А может, это ад, вырывающийся из-под земли прямо подо мной.

Читатель, я горжусь своим героем. Довольно быстро Йошка успокоился, так как, кроме неожиданного появления удивительных лучей, ничего страшного более не происходило в домике Карла Новотного. Юноша осторожно припал к доскам, стараясь разглядеть: неужто правда там, в подполье, находится ад. Однако щели были столь маленькими, что ничего нельзя было рассмотреть.

— Да хоть сам сатана сидит сейчас по ту сторону досок и светит мне своим фонарем, но я все-таки найду вход в подвал и разведаю все там, — бесстрашно решил наш юный следователь, в душе которого жила неистребимая, алчная тяга к знаниям. Нисколько не боясь испачкаться о чрезвычайно пыльный пол, Йошка стал ползать на животе по спальне в поисках лаза. Вскоре удача улыбнулась ему и юноша обнаружил под кроватью хорошо замаскированный, накрытый сверху ковриком вход в подполье домика алхимика. Потянув на себя за массивное кольцо, Йошка приоткрыл лаз и просунул туда голову, ожидая увидеть скопище чертей, варивших в котлах свои жертвы. Однако то, что он увидел, повергло его в неописуемое изумление. Захлопнув лаз и старательно накрыв его половицей, юноша со всех ног бросился вон из домика. Уже через каких-то пятнадцать минут он преодолел расстояние от садов, скрывавших кров алхимика, до постоялого двора, где, по его мнению, тихо, мирно почивал Платон Пражский. Но едва юноша взбежал по лестнице на второй этаж постоялого двора, как столкнулся со спускающимся в полном одеянии мастером, державшим перекинутую наперевес через руку мантию ученика.

— Учитель, скорее пойдемте за мной. Вы должны это видеть! — воскликнул Йошка, чуть не силком увлекая за собой Платона.

— Оденься, сын мой, — благодушно заметил пан королевский библиотекарь, протягивая юноше мантию. — На улице ночами все еще прохладно.

Как ни торопил учителя ученик, они добрались до домика гораздо медленнее, чем Йошка добежал до постоялого двора, подгоняемый радостной мыслью о ни с чем несравнимом везении. Платон первым вошел в спальню и точно так же, как юноша, замер, удивленный открывшимся ему светом, пробивавшимся из-под щелей в полу. Йошка же по-хозяйски отодвинул кровать и сдвинул ногой половик, открывая взору учителя лаз в подполье.

— Там, учитель, — кивнул он в сторону уходящих под землю ступенек.

Пан библиотекарь, подобрав полы мантии, осторожно спустился вниз. Ступенек было, как он насчитал, ровно двенадцать, по числу Апостолов, сопровождавших Христа. Спустившийся следом за мастером Йошка уже более основательно оглядел открывшуюся ему комнату, настоящий кабинет алхимика, еще раз поразился источнику света, озарявшему сам кабинет, а также спальню Карла Новотного, пробиваясь сквозь плотно подогнанные половые доски.

Однако, мой Читатель, обо всем по порядку. Итак, наши следователи спустились в подвал, который, как оказалось, был значительно расширен и увеличен старательным паном алхимиком. Теперь это уже было не подполье, в котором обычно хозяйки хранят заботливо собранные осенью овощи и фрукты. Нет, подвал был самым настоящим кабинетом ученого и исследователя, старательно проводившего опыты не только по Великому Деланию, но также и по многим другим столь же славным наукам, как, например, по выращиванию гомункула. На это указывал свет, струившийся из очага, стоявшего в углу и самовоспламеняющегося каждую ночь. Как сие происходило, для наших следователей так и осталось загадкой, не иначе как в этом был замешан дьявол, однако очаг возгорался регулярно каждую ночь, дабы поддержать в колбе без участия алхимика нужную температуру, столь необходимую для выращивания искусственного человека. Сама колба стояла в большом железном ящике, наполненном навозом.

— Странно, — задумчиво сказал пан Платон, первым делом оглядевший очаг и колбу, стараясь сквозь закопченное и запачканное стекло разглядеть, есть ли что-нибудь внутри нее живое. — Карл мог просто закопать колбу с гомункулом в свежем навозе, который, как известно, удерживает тепло достаточно долго. Да, ничего здесь не трогай, — напомнил он Йошке, который как раз в этот самый момент взял со стола старинную Библию, рукописную, сделанную не из бумаги, а из пергамента.

Оставив очаг с выращиваемым искусственным человеком, следователи приступили к детальному осмотру кабинета ученого, столь загадочным образом неожиданно пропавшего некоторое время назад. Читателю конечно же не терпится также видеть, как выглядит рабочий кабинет настоящего алхимика. Что ж, это любопытство можно только приветствовать, ведь именно жажда знаний двигает нашим миром.

В углу, противоположном тому, где стоял очаг с колбой в ящике, располагался обычный тигель. Прямо же по центру кабинета располагался большой красивый письменный стол, на котором в странном порядке, словно бы небрежно разбросаны, были расставлены самые разнообразные предметы. Слева от письменного стола возвышался огромный стеллаж, сплошь заставленный книгами. Йошка бегло оглядел пыльные корешки, надеясь увидеть среди них книгу алого или красного цвета, но ее там не было. Справа же стоял верстак, заставленный всевозможными сосудами, глиняными горшками, стеклянными колбами и каменными ступками — всем, что необходимо во время Великого Делания. Для этого же под верстаком, заканчивающимся большими тисками, стояли ящики с разнообразными реактивами, преимущественно ртутью и серой. За спинкой кресла, приставленного к столу, на стене висела картина, изображавшая старинный чертеж тигля. Увидев картину, Йошка невольно вскрикнул от изумления. Уж очень она походила на тот оригинальный план Городка, который пан Платон изволил расставить на обеденном столе в трактире. Проследив за взглядом ученика, учитель усмехнулся.

— Да, именно так, сын мой, — сказал он, деловито подходя и бегло оглядывая чертеж. — Как видишь, не мы одни с тобой столь умны. Карл Новотный недаром слыл при дворе нашего славного короля самым толковым алхимиком. Он тоже подметил странную схожесть Городка, в котором мы имеем честь гостить, с Королевским искусством. Вот видишь, тут не хватает какого-то строения, которое есть на чертеже. — Мастер постучал указательным пальцем по изгибающейся ручке, служившей одновременно выводом дистиллированной воды. — Это пивоварня. А вот здесь, — тут он ткнул пальцем в противоположную ручку, являвшуюся отводом пара, — на плане не хватает еще одного строения. Оно должно быть там, и мы выясним, где оно находится, кто в нем живет и как оно связано с Королевским искусством. Все остальные строения мне понятны.

Учитель, предоставив ученику восторгаться его умом и разглядывать чертеж в поисках ответа, направился к столу, сел в хозяйское кресло и вперил взор свой в разложенные на письменном столе предметы. Предметов было немного. В центре стола лежала книга, которая была раскрыта на некоей гравюре. Гравюра изображала сидящего мужчину, скорбно подпершего подбородок рукой и небрежно чертившего указкой на земле узоры, в то время как в небе пролетала хвостатая комета — верный знак надвигающейся беды. Пан Платон бережно взял книгу и перевернул ее, открыв титульный лист, прочитав который мастер удовлетворительно кивнул головой. Видимо, он был прекрасно знаком с сей книгой. Йошка тоже подошел и взглянул на титульный лист, где было красивым шрифтом выведено заглавие и автор. То был знаменитый трактат немецкого художника Альбрехта Дюрера «О прекрасном». Подпись же под гравюрой гласила, что это не что иное, как «Меланхолия», гравюра на меди от 1514 года. Юноша в очередной раз вознес хвалу пану Ванеку, аптекарю, который писал рецепты исключительно на латыни и научил сему великому языку своего ученика.

Внизу от книги, ближе к креслу, в котором восседал мастер, в куске голубого муслина лежала бережно завернутая — о чудо! — засушенная бабочка. Платон Пражский аккуратно развернул муслин, оглядел прекраснейшее из созданий Господа и так же аккуратно завернул бабочку обратно.

Слева от раскрытой книги Дюрера стоял воткнутый в столешницу тонкий ножик для резания бумаги. Его ручка из слоновой кости тускло блестела покатым боком при свете свечей, которые зажег Йошка, чтобы учителю была лучше видна обстановка истинного кабинета алхимика. Платон потрогал указательным пальцем ножик, отчего тот завибрировал.

— Да, странно, — задумчиво сказал королевский библиотекарь и обратился к противоположному концу стола, на котором лежало гораздо более странное сочетание.

Справа от раскрытой книги лежали две скорлупки грецкого ореха, доверху наполненные вишневыми косточками. Йошка обошел стол, нагнулся над скорлупками и, дивясь такому странному сочетанию, решил про себя, что сие есть тайна великая, понятная лишь мистам и посвященным адептам. Когда он станет алхимиком, думалось Йошке, то он сразу же станет понимать, что означают вишневые косточки, которыми наполнен грецкий орех. Видимо, Платон также не понял, с чего бы надумал Карл Новотный наполнять одними косточками другие. Он похмыкал и обратился к противоположному краю стола.

На противоположном краю стола было весьма самое странное сочетание предметов. На столе лежала Библия, на которой стоял человеческий череп, выкрашенный коричневою краскою. Остолбеневший Йошка глядел в пустые глазницы черепа, дивясь, зачем же это пану алхимику понадобилось красить его.

— Осмелюсь спросить, учитель, — обратился он с вежливым вопросом к старательно набивавшему в чрезвычайной задумчивости трубку Платону, — что все это значит? И есть ли в этом хоть какой-то смысл?

— Конечно, есть, — закивал головой библиотекарь. — Карл Новотный очень любил разные загадки и шарады. Думаю, сейчас он также загадал нам загадку, на которую мы должны найти ответ. Не отвлекай меня некоторое время, сын мой, и я постараюсь дословно перевести, что хотел сказать нам Карл.

И Платон Пражский погрузился в размышления, попыхивая трубочкой и вперив взор свой в разложенные перед ним на столе предметы. Пока он думал над той шарадой, кою перед ним разложил пан Новотный, Йошка, чтобы не мешать учителю, направился к стеллажу, где принялся разглядывать выставленные на нем книги. Многие корешки были сильно потрепаны, однако юноше удавалось почти на каждом из них прочесть название либо автора, что говорило об уникальности и древности фолиантов, хранящихся в тайном кабинете алхимика — ведь в древности писалось лишь имя автора книги без упоминания ее названия.

Первой юноше на глаза попалась «Aurea Catena», книга, которую можно встретить в каждом уединенном месте, где творилось Великое Делание. За ней следовало «Трагическое происшествие с Доктором Фаустом» Марло, известное не столько биографическими данными знаменитого чародея, сколько сложным ритуалом вызывания дьявола, столь детально описанным автором и служившим руководством к действию для многих утративших веру в Господа или же ищущих и алчущих новых знаний и готовых за это продать нечистому душу.

Следом за Марло выпячивался большой и толстый фолиант, именуемый «Disquisitionum Magicarum» Мартина Антонио дель Рио. Как оказался среди алхимических трактатов и магических книг сей фолиант, остается загадкой, унесенной с собою Карлом Новотным. Ведь в нем были изложены лишь жуткие описания судебных процессов над колдунами и ведьмами. Однако же алхимик частенько пользовался фолиантом, что подтверждало его местоположение на верхней полке, как отметил про себя внимательный Йошка.

Около «Disquisitionum Magicarum» теснились в ряд несколько книг Марии-еврейки, которая хоть и была дамой, но алхимики чрезвычайно чтили ее и внимательно изучали те советы, которые Мария-еврейка давала служителям Королевского искусства.

Последней в верхнем ряду стояла книга Роджера Бэкона «Великое Делание», чье название говорило уже само за себя. Роджер Бэкон, ученый с большой буквы, имя которого знал в Праге каждый ребенок, по слухам, первым в Европе изготовил не только порох, но и Великий красный эликсир. Именно создание этого удивительного вещества, именуемого еще философским камнем, и описывалось в его книге, которую Йошка особенно долго держал в руках, вертя и так и этак, но все никак не решаясь открыть.

Юноша еще долго бы простоял так перед стеллажом, не зная, сесть ли ему читать книгу за книгой или же, отставив фолиант, заняться изучением не менее волновавшего его очага, который сам собой возгорался и затухал… Но им двигало любопытство. Йошка отложил книгу и в волнении подошел к письменному столу.

— Неужели вы отгадали загадку, учитель? — недоверчиво спросил он у мастера.

Тот со сдержанной гордостью кивнул головой:

— Да. Вот послушай, Йозеф, что изложил в таком запутанном виде нам мой товарищ Карл.

Библиотекарь закончил писать и прочитал пораженному ученику следующее:

— «Некая книга, сокрытая на кладбище под землей, поможет тебе совершить трансмутацию. Но будь осторожен. На самом деле все иначе, чем видится».

Платон посмотрел на Йошку и захохотал. Очень уж выражение лица ученика напомнило ему морды карпов, плавающих в пруду королевского парка. Он часто, гуляя, поднимался на мост и бросал с него крошки прожорливым рыбам. Ныне же Йошка своими округлыми от изумления и непонимания глазами, а также широко раскрытым ртом напомнил ему карпов и вызвал у учителя смех.

Юноша смутился. Он пробормотал что-то вроде: «негоже смеяться над непонимающим» или что-то в этом роде. Платон же, насмеявшись вволю, сказал:

— На самом деле шарада оказалась не такая уж и сложная. Вот смотри, сейчас я тебе все объясню. Во-первых, перед нами, как ты видишь, находится крест, который можно увидеть, если мысленно провести по столу невидимые линии. Предметы расставлены точно по линиям. А раз пред нами крест, стало быть, читать шараду требуется строго по осенении себя крестным знамением. Итак, начнем сверху. Наверху лежит выкрашенный коричневой краской череп на Библии. Череп означает смерть, а коричневый цвет есть знак земли.

— Значит, это кладбище, в котором покоится книга! — подхватил Йошка.

— Правильно, сын мой. Я заметил еще днем, что ты делаешь большие успехи, — сказал Платон. — Однако продолжим. Далее мы следуем за крестным знамением вниз. Внизу же у нас бабочка — символ трансмутации, — завернутая в голубой муслин, сиречь магическая помощь. Все просто.

— Получилось, что некая книга, зарытая на кладбище, поможет нам совершить трансмутацию металлов в золото! — восторженно воскликнул Йошка.

— Не обязательно металлов в золото, — поправил его мастер. — Здесь лежит бабочка, а не что-либо иное. Стало быть, речь идет о трансмутации вообще. Как безобразная гусеница становится таинственной куколкой, а та в свою очередь превращается в прекрасную бабочку, так и книга поможет нам превратить что-то одно во что-то иное. О том, что не все так просто, также говорит вонзенный в столешницу слева от нас ножик, — сказал пан Платон, указывая юноше налево. — Он предостерегает нас: «Будьте осторожны». И справа от нас лежат наполненные вишневыми косточками грецкие орехи, которые говорят, что на самом деле все иначе, нежели мы видим.

— Да, — протянул Йошка. — Здорово! А когда же мы пойдем за книгой, учитель?

— Прямо сейчас, — сказал королевский библиотекарь и решительно встал из-за стола. — Надеюсь, ты не боишься гулять ночами по кладбищам, сын мой? — обратился он к юноше.

— Не знаю. Я раньше никогда не гулял ночами по кладбищам, — неуверенно признался Йошка.

— Что ж, надо когда-то начинать, — философски подбодрил его мастер и покинул тайный кабинет алхимика, выбравшись из лаза наружу.

Юноше ничего не оставалось, как последовать его примеру, дабы учитель не решил, что он испугался.

Выйдя из домика Карла Новотного, следователи глубоко вздохнули, набирая полную грудь свежего воздуха. Удивительно, как приятен был этот насыщенный распускающимися листьями весенний воздух, особенно после столь долгого сидения под землей в душном подвале! У Йошки даже голова закружилась. Грудь сама собой расправилась, и он храбро пустился в путь, следуя шаг в шаг рядом с учителем, бодро идущим в ночи в направлении центра города, где за костелом располагалось, как следовало из карт и описаний, кладбище.

Видимо, перевалило за полночь, решил про себя юноша, чей пыл с приближением к кладбищу заметно поубавился. Время, когда мертвецы и вампиры встают из могил, ища, кто из живых накормил бы их своей кровью. И словно в подтверждение этих мыслей не то птица, не то летучая мышь, в которую, как известно, любят преображаться вурдалаки, широко взмахивая крылами, низко пролетела над землей, едва не коснувшись щеки успевшего отшатнуться Йошки. Тотчас же часы на башне ратуши пробили два часа пополуночи.

Платон безбоязненно шел в направлении кладбища. Обогнув костел, королевские следователи подошли к погосту, раскинувшемуся аж до самых гор, окружавших, как известно, Городок со всех сторон. Кладбище было старинным, некоторые надгробные кресты давно уже покосились, иные же каменные плиты начали крошиться, да так, что ничего из написанного на них невозможно было разобрать. Да Йошка и не стремился к этому. Юношу занимало совсем другое. Едва учитель с учеником отворили незапертую калитку и вступили на отгороженную низким забором территорию погоста, как тотчас же, словно бы по волшебству, лунный серп, спрятавшийся за огромную темную тучу, вынырнул из нее и осветил своим серебристым светом кладбище. Удивительное дело, но Йошке от этого стало только страшнее. Страх будто бы дожидался того момента, чтобы все вокруг осветилось, чтобы сразу же предательски начать шептать юноше в самое ухо: «Смотри, куда ты забрался! Смотри, как здесь страшно! Кругом тебя могилы, и в каждой из них лежат мертвецы!»

Йошка зажмурился, что обычно делают все дети, когда им становится страшно, и замер на месте. Платон Пражский, совершенно не замечая, что его ученик остался позади, смело шагал вдоль могил, высматривая что-то среди них. Вместо того чтобы идти к центру кладбища, он старался обогнуть его вдоль, выискивая свежие могилы. Еще при подходе к кладбищу учитель объяснил юноше, что собирается при поисках таинственного гримуара прибегнуть к помощи магии.

— Поэтому мне желательно найти помощника из живых или же из мертвых, — будничным тоном пояснил он дрожавшему не то от ночной прохлады, не то от страха Йошке.

— Учитель, а зачем вам мертвый помощник? — предчувствуя недоброе, поинтересовался юноша.

— Видишь ли, сын мой, иные мертвецы имеют возможность видеть сквозь пространство и время, — пояснил Платон, бодро шагая меж могилами. — Посему их помощь была бы нам весьма кстати.

Тут уж Йошка окончательно струсил. Заметив этот прискорбный во всех отношениях факт, мастер счел своим долгом подбодрить ученика. Он остановился, повернулся к юноше, который дрожал, уже совершенно не скрываясь, и посмотрел на него внимательным и добрым взором.

— Любой уважающий себя маг, а уж тем паче мы с тобой, являющиеся королевскими следователями и учеными одновременно, в чьей власти раскрыть это запутанное дело, так вот, любой уважающий себя маг должен без страха смотреть в лицо опасности. Только так можно подчинить себе чуждую силу, коей обладают все представители противной нам черной магии. Запомни это, сын мой.

— Простите учитель, что я испугался, — скорбно понурив голову, прошептал Йошка.

— Йозеф, не стыдно бояться, стыдно трусить, — заметил мастер. — Мертвецы, встающие из могил, вампиры, поджидающие путника ночной порой, злые колдуны — все они не так страшны, как тот враг, что сидит внутри тебя. Тот голос, который говорит тебе: «Бойся и не ходи!» — вот кто опасен по-настоящему. Ты даже и не знаешь, насколько ты на самом деле храбр, — добавил он.

— Я? — изумился Йошка.

— Да, ты. Ведь ты не испугался отправиться один ночью через весь город в домик алхимика, — напомнил пан Платон юноше о недавнем путешествии.

— Но ведь я хотел разгадать, кто же ходил ночью к пану Новотному, — стал оправдываться Йошка.

— Вот именно! — воскликнул мастер. — Настоящему ученому некогда трусить. Он разгадывает тайны, и потому им движет благороднейшее из чувств — любознательность! Ты, сын мой, в будущем будешь настоящим ученым!

При этих словах учителя ученик покраснел от удовольствия. Ему тотчас стало совершенно не страшно, а напротив, чрезвычайно интересно, как это Платон Пражский будет вызывать себе в помощь мертвеца. Йошка был настолько увлечен, что и не заметил, как обогнал мастера. Уже через пару десятков шагов он резко остановился, чуть было не упав в недавно вырытую могилу. Свет от месяца осветил небольшую яму, кем-то старательно выкопанную. В глубине разрытой могилы темнел полусгнивший гроб.

Юноша, радостный от того, что он первым нашел могилу, обернулся было к шедшему позади и несколько отставшему от него мастеру, но внезапно краем глаза заметил какое-то шевеление в темноте у каменного надгробия. Даже не успев сообразить, что произошло, Йошка, словно ужаленный, резко дернулся всем телом и отскочил от могилы. В тени широкой могильной плиты кто-то зашевелился, стараясь скрыться до того, как его обнаружат.

— Кто там? — треснутым от страха голосом воскликнул Йошка. — А ну, выходи!

Поняв, что ее обнаружили, из-за каменной надгробной плиты вышла старуха. Вид ее был ужасен. Страшно худая, в грязных лохмотьях, со скрюченными, сухими пальцами, старуха, грозно шепча заклинания, двинулась прямо на оторопевшего Йошку. Однако, как бы ни была она страшна, юноша тотчас же узнал в старухе недавнюю знакомую — угольщицу, ту самую, у которой пан Платон так ловко усмирил злую собаку.

— А ну, пошла прочь, дрянная бабка! — крикнул он.

Старуха остановилась. Видя, что ее заклинания, а также страшный образ совершенно не действуют на следователей, она, избрав в своем поведении иную крайность, захныкала:

— Добрый пан, это моя могила. Я ее первой нашла.

К ученику тем временем на подмогу подоспел мастер.

— Вон! — грозно приказал он угольщице. — Изыди, нечисть!

Старуха вся сжалась и, часто кланяясь, принуждена была уступить могилу.

— Покойник был большим, его бы на всех хватило, — пробормотала она себе под нос, ковыляя прочь от кладбища.

— Стой! — неожиданно окликнул ее мастер.

Угольщица покорно остановилась. Платон подошел к ней почти вплотную и тихо, но чрезвычайно грозно сказал:

— Приказываю тебе услужить мне в моем деле.

— Вот еще, — хмыкнула старуха, раскрыв в наглой ухмылке беззубый рот.

Йошка хотел было подойти и силой принудить угольщицу помогать учителю, но пан королевский библиотекарь жестом остановил его.

— Клад. Я знаю, где зарыт клад, — неожиданно шепнул он угольщице.

Старуха аж подпрыгнула от неожиданности.

— Добрый пан знает, где спрятано сокровище, — прошипела она. — Чем я могу услужить доброму пану?

— Призови мертвеца. Он укажет, где спрятан клад, — приказал мастер.

Угольщица покорно кивнула и, бросив недобрый взгляд на Йошку, заспешила куда-то в сторону ограды.

— Учитель, — обратился юноша к присевшему отдохнуть на земляной холмик Платону, — а что здесь искала эта дрянная старуха?

Пан Платон потер лоб.

— Угольщица, как и ее супруг, является поклонницею дьявола. Еще с незапамятных времен в Чехии считается, что в угольной шахте живут подземные демоны, с которыми угольщики имеют постоянное сношение. А еще ходят слухи, поддерживаемые, кстати говоря, весьма недалекими людьми, что если долго копать шахту вглубь, то можно однажды пробить кайлом потолок ада. Поэтому даже сами угольщики все сплошь приверженцы черной магии, так как боятся из шахты неожиданно попасть к сатане, который принял бы их как своих слуг, а не как наказуемых. Что же касается нашей знакомой, то существует поверье, будто ведьме надо поедать трупы. Вот угольщица и пришла выкопать могилу!

— Тьфу, какая мерзость! — воскликнул нервный Йошка.

Пока Платон Пражский выкурил трубочку, старуха вернулась, таща с собой припрятанную где-то на кладбище сумку. Вынув из сумки черную свечу, она воткнула ее справа от себя в холмик и зажгла, ловко чиркнув огнивом. Затем ведьма-угольщица достала большой нож, очертила им вокруг себя землю и положила по другую сторону напротив свечи. В центре она торжественно возложила толстую книгу в черном переплете, которая чрезвычайно заинтересовала Йошку, который, однако же, не посмел мешать старухе без дозволения пана Платона, внимательно наблюдавшего за всеми приготовлениями ведьмы к ритуалу.

— Эта книга называется «Черная Курица», — шепотом пояснил учитель юноше. — Сборник по сельской, черной магии. Как наслать порчу на стадо соседа, как увеличить или уменьшить урожай и прочие глупости.

— Надеюсь, добрые паны не из пугливых? — недобро улыбаясь, спросила старуха, закончив приготовления. — Ну, тогда встаньте у меня за спиной, — приказала она.

Йошка и мастер вошли в круг.

— Exurgent mortui et Ad me veniunt! — неожиданно мрачным и глухим голосом воскликнула ведьма на латыни.

— Покойник встает из ада и идет ко мне, — тихо прошептал Йошка, которого пан аптекарь в свое время немного учил латинскому языку.

Старуха встала на колени, размашисто подхватила горсть свежевыкопанной из могилы земли и рассыпала ее словно зерно вокруг себя. Серп луны тотчас спрятался за набежавшую невесть откуда тучу.

— Тот кто подобен праху, да пробудится он ото сна. Да выйдет он из праха своего и исполнит мои повеления! — зычно крикнула угольщица.

Вдруг тишину кладбища нарушил тихий, едва слышимый шорох. Будто бы кто-то скребся ногтями о крышку гроба. Волосы на голове Йошки зашевелились и встали дыбом. Платон тоже испугался. Юноша почувствовал, как рука учителя, доселе спокойно лежавшая у него на плече, инстинктивно напряглась. Старуха, явно обрадовавшись услышанному шороху, достала из-за пазухи и уложила на крышку гроба крест-накрест две человеческие кости.

— Из тлена в мир наш возвратись! Приди! Явись! — мрачно выкрикивала ведьма, стуча лезвием своего ритуального ножа о черную книгу.

Шум под крышкой гроба усилился, и внезапно перед изумленными следователями предстал мертвец. Вид его был настолько ужасен, что Йошка чуть было не совершил непростительную глупость — он хотел уже выскочить из начерченного на земле ведьмой-угольщицей круга, но пан Платон Пражский успел вовремя ухватить его за шиворот и удержать внутри круга.

Мертвец стоял, покачиваясь на своих изъеденных червями ногах, вперив пустые глазницы черепа в живых, осмелившихся потревожить его подземный покой.

— Ну, спрашивайте, пан, спрашивайте, — торопливо зашептала старуха, повернувшись к мастеру. — Где спрятаны сокровища?

Платон выступил вперед.

— Приказываю тебе повелеваться мне! — громко сказал он.

Мертвец страшно заскрежетал челюстями.

— Он не слушается, он не слушается, — запричитала ведьма.

— Дух, что укрылся в мертвом теле! — вновь сказал уже более твердым тоном учитель. — Именем троих приказываю подчиниться мне. Асмодей! Билет! Белиан! — провозгласил он.

Мертвец тотчас сник и кивнул головою.

— Готов ли ты подчиниться мне?

Мертвец снова кивнул.

Юноша, все это время пребывавший в крайнем волнении, перевел дух.

— Дух! Знаешь ли ты, что спрятано на кладбище алхимиком? — строго спросил мастер.

Вновь безмолвный кивок мертвеца возвестил присутствующим о торжестве пана Платона Пражского над злым духом.

— Дух! Покажи, где спрятано то, что мне надобно найти! — приказал мастер.

Мертвец, поворотив голову в сторону центра кладбища, указал рукой с остатками разлагающейся плоти на невысокий старинный склеп, что возвышался среди других могил.

— Загони его обратно в могилу, — распорядился Платон, строго глядя на старуху.

Та отрицательно замотала головой:

— А где обещанный клад? Где золото?

— Держи.

Мастер сунул в протянутую старухой скрюченную руку несколько золотых монет. Золотые монеты тут же исчезли в глубине лохмотьев ведьмы, которая с ухмылкою что-то быстро зашептала в сторону стоявшего перед самым кругом мертвеца и бросила в него лежавшие у края могилы кости. Мертвец, подхватив их, рухнул в гроб, крышка над ним захлопнулась, огласив тишину погоста дробным, жутким стуком.

Следователи направились прямо к указанному духом, укрывшимся в мертвом теле, склепу, что стоял прямо в самом центре кладбища. Старуха-угольщица проводила их долгим пристальным взглядом, шепча себе под нос:

— Они ищут Книгу, не иначе.

Но Платон и Йошка уже не могли ее услышать. Они подошли к склепу и открыли дверь его. В лицо им ударила вонь спертого воздуха. Посреди склепа стоял стол, на котором лежал некий предмет, завернутый в яркую тряпицу. Платон бережно взял сверток и вышел с ним из склепа. В этот момент месяц вышел из-за тучи и осветил все вокруг своим сказочным серебристым светом.

— Гримуар! — восторженно выдохнул Йошка. — «Алый Гримуар Орфея»! Мы нашли его, правда, учитель?

Учитель принялся осторожно разворачивать тряпицу. Было заметно, что он волновался, так что даже руки его слегка дрожали. Платон медленно раскрыл эту самодельную книгу и вслух прочел красиво выведенные на титульном листе слова: — «Дневник мастера Карла Новотного от начала поиска «Алого Гримуара Орфея» до его завершения».

— Так это не гримуар? — разочарованным тоном спросил у учителя Йошка.

— Это спрятанный дневник Карла, — ответил тот.

Было заметно, что Платон разочарован не менее ученика.

— Учитель, тут есть еще приписка внизу, — указал юноша на титульный лист и тут же сам прочитал:

— «Путеводитель для тех, кто ищет». Опять загадка?

Мастер радостно хлопнул себя по лбу.

— Это схема, — сообщил он удивленному подобным поведением учителя Йошке. — По ней мы найдем гримуар и расследуем наше дело!