Будущее науки о сознании
Будут ли когда-нибудь решены философские проблемы сознания или нет, мы пока не знаем. Но эмпирическая наука о сознании будет развиваться в любом случае – ведь ее подъем только начался, и «золотой век» науки о сознании еще впереди. Мне представляется, что у исследователей сознания будет некоторая подготовка во всех трех главных дисциплинах, связанных с исследованиями сознания: в философии, психологии и нейронауке. Философские дискуссии вокруг «трудной проблемы», объяснительного разрыва и вопроса «Что значит быть летучей мышью?» не утихнут и в будущем. Кроме того, может возникнуть множество новых и более практических вопросов, с которыми придется справляться исследователям сознания и философам – например, с проблемой возможных «инвертированных зомби» среди пациентов, которые с медицинской точки зрения (поведенчески) остаются «без сознания» (находящихся в коме, в вегетативном состоянии или под действием анестезии).
Сознание животных – еще одна из проблем будущего, вместе с вопросом об обращении с животными и отношению к их страданиям. Если мы сможем выяснить, какие организмы обладают сознанием, а какие – нет, и, возможно, даже поймем, что переживают обладающие сознанием организмы в своей субъективной реальности, изменит ли это наши отношения с теми, кто окажется лишен сознания, и с теми, кто будет признан мыслящим субъектом? Какое оправдание мы сможем найти действиям, вызывающим боль и страдания у других существ, если сможем объективно и точно измерять, какие страдания вызывают наши действия, и будем точно знать, что чувствуют эти существа? Следует ли нам относиться ко всем не обладающим сознанием организмам без всякого сочувствия, а ко всем сознательным – так же, как к другим людям?
Если нам удастся объективно измерить сознание, нам, по крайней мере, придется пересмотреть свои взгляды в отношении этих вопросов, ведь мы будем точно знать, что делаем. Даже при нашем нынешнем невежестве я считаю, что ко всем живым существам нужно относиться с позиций презумпции невиновности и обращаться с ними так, как будто они являются осознающими субъектами, как и люди, имеющими собственную ценность, а не как с бесчувственными объектами, единственное предназначение которых состоит в том, чтобы удовлетворять наши потребности.
Несомненно, будет продолжаться поиск нейрональных механизмов сознания в рамках когнитивной нейронауки. Но по-настоящему увлекательными они станут, когда нам удастся выяснить, какая нейрональная и электрическая активность в мозге непосредственно отвечает за переживание феноменальных качеств. Исследование такой активности позволит нам приблизиться к главному вопросу: к вопросу о том, где материя становится разумом – где биоэлектрическое высекает искру феноменального. Если мы не сможем увидеть (или теоретически предположить) ничего, что могло бы объяснить эту магическую связь, то нам, вероятно, придется оставить надежду на эмерджентный материализм и выбрать его сильную версию. Если же мы обнаружим, что наши квалиа – это особые модуляции вездесущего, универсального электромагнитного поля, определенным образом интегрированные в нашем мозге, то странный союз между нейтральным монизмом, теорией интеграции информации и буддийской психологией может оказаться вполне вероятной альтернативой!
Перспективы эмпирического решения в значительной степени зависят от того, удастся ли нам «обнаружить» сознание объективными методами. Если сознание так и будет недоступно для всех объективных инструментов исследования и его точная фиксация останется несбыточной мечтой, возможно, нам придется отдать должное старине Декарту: в этом случае нам нужно будет признать, что сознание не является продуктом материального мира. Декарт считал, что res cogitans , процесс познания, не обладает никакими физическими свойствами, которые можно было бы измерить с помощью инструментов научного исследования!
Прогресс науки во многом зависит от новых открытий в теории, методологии и эмпирических наблюдениях. Каких действительно революционных открытий можно ожидать в предстоящий «золотой век» науки о сознании? Конечно, это просто предположение, но вот мой список, где перечислены самые важные, с моей точки зрения, будущие открытия:
• Мы выясним, какие различия существуют в мозге, когда мы находимся в осознанном и в бессознательном состоянии. Например, что происходит, когда сознание исчезает или вновь появляется в результате анестезии, или что происходит, когда сон без сновидений сменяется яркими сновидениями?
• Мы выясним, каковы различия между чистым феноменальным сознанием и рефлексивным сознанием. Можно было бы провести эксперимент, в ходе которого осуществлялась бы томография мозга во время обычных и осознанных сновидений: что происходит в мозге, когда феноменальные переживания сновидения превращаются в рефлексивные переживания, обладающие самосознанием?
• Мы разработаем метод или устройство, которые помогут обнаруживать и отслеживать наличие или отсутствие субъективного переживания почти со стопроцентной точностью. Такое устройство позволит выяснить, видит ли спящий человек сновидение или нет; переживает ли какую-то психологическую реальность человек, подвергшийся анестезии или находящийся в вегетативном состоянии.
• Мы разработаем метод, способный не только обнаружить состояние сознания, но и моделировать содержание сознания во всех подробностях. Анализируя данные, полученные из мозга существа, обладающего сознанием, мы сможем приблизительно понять, что значит быть этим существом. (Это метод «Ловец снов», который я описываю в Revonsuo, 2006.)
• Мы выясним, что происходит в мозге и в сознании во время мистических переживаний и во время ОСП. Результаты позволят, наконец, опровергнуть или подтвердить верность дуалистического или панпсихического подхода к сознанию.
• Мы создадим общую теорию сознания, которая объяснит, раз и навсегда, каково место субъективности человека во Вселенной. И когда это будет сделано, у нас появятся ответы на все вопросы, о которых мы говорили в этой книге.
