IV. Измененные состояния сознания
Глава 12
Что такое «измененное состояние сознания» (ИСС)?
Введение
Что такое «измененное состояние сознания»
Выводы
Вопросы для обсуждения
Введение
Поток нашего субъективного переживания течет непрерывно, следуя своему руслу; ощущения, образы, эмоции и мысли сливаются друг с другом, постепенно перетекая друг в друга в изменчивых паттернах и узорах. Хотя совокупности субъективного переживания чрезвычайно изменчивы, они остаются в определенных рамках, по крайней мере, почти всегда. Но иногда этот поток переживаний принимает необычные формы и создает необычные сочетания. Поток сознания иногда движется словно бурная река по ущелью, иногда превращается в водопад, иногда – в неподвижные и спокойные воды; иногда эти воды становятся мутными, а иногда они кристально прозрачны.
Необычные совокупности субъективных переживаний называют «измененными состояниями сознания».
Что такое «измененное состояние сознания»
Понятие «измененное состояние сознания» (ИСС) предполагает, что существуют некое поддающееся определению нормальное , или базовое , состояние сознания (НСС), которое на время уступает место измененному состоянию, но рано или поздно мы снова возвращаемся к базовому состоянию. В первом приближении, ИСС – это временное, обратимое состояние сознания, которое значительно отличается от базового состояния и может длиться от нескольких мгновений до нескольких часов. Постоянные, необратимые изменения осознаваемого переживания, например нейропсихологические расстройства, вызванные травмой головного мозга, обычно не относятся к ИСС. Кошмарный сон, сильное опьянение, хождение во сне, «эйфория бегуна» во время марафона или переживание «выхода из тела» – все это измененные состояния сознания.
Чтобы точнее определить понятие ИСС, можно сказать, что в ИСС наличествует совокупность субъективных переживаний, которая существенно отличается от базового, нормального состояния сознания (НСС). Это определение показывает, что изменение, которое произошло в сознании, глобально по своей природе и поэтому затрагивает несколько различных аспектов переживаний, когнитивных функций или поведения.
Среди аспектов переживаний, в которых могут произойти изменения, можно назвать, например, внимание (в медитации внимание становится суперсосредоточенным), восприятие (лунатик может видеть в своей спальне вещи, которых на самом деле в ней нет), воображение (гипноз может вызвать очень яркие внутренние образы), внутреннюю речь (в медитации или в потоке сознания внутренняя речь может исчезнуть), процессы памяти (во время сновидения или гипноза мы часто не можем вспомнить факты своей реальной жизни), процессы мышления (в сновидении мы принимаем на веру совершенно нелогичные или некритичные мысли), содержание переживания (переживая «эйфорию бегуна», можно испытать чувство мистического единения с природой), восприятие времени (в медитации или в переживании потока сознания может пройти час, а нам кажется, что прошло всего пять минут), эмоции и чувства (когда мы пьяны, агрессия и привязанность чувствуются и выражаются сильнее, чем обычно), самоконтроль (когда мы пьяны, то можем вести себя «неприлично», чего не позволяем себе в нормальном состоянии), внушаемость (под гипнозом предложения гипнотизера становятся для нас реальностью), восприятие своего тела (при внетелесном переживании человек видит одно тело, но чувствует себя в другом и идентифицирует себя с «эфирным телом», парящим в воздухе) и собственную идентичность (во сне мы можем выглядеть не так, как в жизни).
Однако в некоторых ИСС содержание или общие совокупности переживаний не слишком отличаются от НСС. Иногда мы видим чрезвычайно реалистичные сны, в которых места, люди или события кажутся точно такими же, как в реальной жизни. Мыслительные процессы тоже могут быть такими же, как в нормальном состоянии. Сновидения особого типа, напоминающие переживание состояния бодрствования, называют ложным бодрствованием. В таких сновидениях нам кажется, что мы проснулись, встали с постели, начали делать то, что обычно делаем по утрам, возможно, мы даже боимся опоздать на работу или в школу, а потом вдруг просыпаемся снова, видим, что лежим в постели, и понимаем, что на самом деле с нее не вставали – нам это только приснилось!
Таким образом, определение ИСС как «совершенно измененных совокупностей переживаний» не может надежно отделить все виды ИСС от НСС, ведь в некоторых ИСС содержание переживания может быть очень похоже на нормальное состояние во время бодрствования, даже если это происходит в галлюцинациях.
Возможно, определение будет более точным, если добавить еще одно условие: человек, переживающий ИСС, должен чувствовать или признавать , что его опыт весьма отличается от нормального состояния. Такое определение добавляет новое условие: ИСС должно быть признано на уровне рефлексивного сознания того, кто его переживает. Когда мы пьяны, мы знаем, что пили спиртное, и понимаем, что чувствуем и ведем себя не так, как обычно. Но, очевидно, подобный тип рефлексивного осознания нашего собственного состояния возможен далеко не во всех ИСС. Например, когда мы видим сон, то обычно не осознаем того, что спим, и нам очень трудно понять, что мы «спим», продолжая видеть сон. И наоборот, находясь в НСС, мы можем ошибочно полагать, что переживаем измененное состояние, если внезапно с нами происходит что-то совершенно неожиданное или отвратительное, и нам трудно поверить своим глазам – на мгновение нам может показаться, что мы видим сон.
Но если принять, что осознавание ИСС как ИСС может иметь место после того , как измененное состояние закончилось, это позволяет правильно классифицировать большинство ИСС (например, сновидения) именно как ИСС.
Один из ведущих исследователей, начавший изучать ИСС еще в 60-х годах, Чарльз Тарт, предлагает определение, которое вполне соответствует условиям, изложенным выше:
...
«Измененное» состояние – это состояние, при котором происходят качественные, а также, возможно, количественные изменения в общих паттернах ментального функционирования относительно некоторого состояния сознания, выбранного в качестве базового (обычное сознание), и человек, переживающий это состояние, чувствует, что его сознание качественно (и часто радикально) отличается от того, как оно функционирует в базовом состоянии (Tart, 2000, p. 257).
Третье возможное определение ИСС гласит, что ядро всех ИСС – не изменение общих паттернов совокупностей переживаний (иногда это происходит, а иногда нет) и не способность распознавать это изменение (это также происходит не всегда), а скорее тот факт, что когда мы переживаем ИСС, содержание нашего переживания по-другому связано с реальным миром, чем в НСС (Revonsuo, Kallio, & Sikka, 2009). Согласно этому определению, причинные или репрезентативные отношения между содержанием переживания и его обычными источниками меняются таким образом, что содержание переживания в сознании при ИСС может содержать ложную информацию о мире или о нас самих. Иначе говоря, содержание переживания в той или иной степени искажает внешнюю реальность или восприятие себя: мы видим галлюцинации и находимся под влиянием иллюзий.
Это определение относится ко всем ситуациям, когда ИСС связаны с галлюцинациями или иллюзиями. Галлюцинации по определению связаны с перцептивным переживанием, не соответствующим стимулам, имеющим место в реальной окружающей среде. Иллюзии связаны с устойчивыми убеждениями, суждениями и упорными ошибками в рассуждениях, которые противоречат логике или очевидным объективным данным. Поэтому галлюцинации искажают содержание феноменального или перцептивного сознания, а иллюзии ослабляют мыслительные процессы более высокого порядка на уровне рефлексивного сознания. Однако это определение необходимо дополнить, ведь не все обычные иллюзии восприятия или ошибочные убеждения можно считать ИСС.
Чтобы еще больше уточнить это определение, можно сказать, что ИСС – это состояние глобального изменения репрезентаций , при котором в мозге возникает общая тенденция к созданию галлюцинаций и иллюзий. Очевидно, так происходит в сновидениях, во время психотических эпизодов, под гипнозом и в случае мистических переживаний. При этом нарушения восприятия или изолированные галлюцинации не будут считаться ИСС (Revonsuo, Kallio. & Sikka, 2009).
Выводы
Дать определение измененного состояния сознания почти так же трудно, как и определение самого сознания. Существует множество различных определений ИСС, и все они сходятся по двум следующим пунктам: при ИСС функционирование или содержание сознания (или и то и другое) не такие, как в базовом состоянии, которое считается стандартным или нормальным состоянием сознания.
Мы исследовали три различных определения ИСС: то, где в качестве критерия используются измененные паттерны совокупности переживаний; где критерием считается осознание этих изменений; и где критерием становится изменение взаимоотношений между информацией или репрезентациями в сознании и окружающим миром. У всех этих определений есть свои сильные и слабые стороны.
Чтобы предложить самое полное и точное определение ИСС, можно объединить все эти критерии: ИСС – это любое временное, обратимое состояние сознания, в котором изменены взаимоотношения между паттернами переживаний и их типичными причинами таким образом, что те или иные паттерны переживаний возникают при отсутствии соответствующих причин (позитивные галлюцинации) или не возникают, несмотря на наличие соответствующих причин (негативные галлюцинации), либо происходит и то и другое. Галлюцинации часто сопровождаются бредовыми убеждениями. Человек при этом находится в состоянии глобального искажения репрезентаций (он воспринимает то, чего нет, и верит в это). Кроме того, либо сам человек, либо внешние наблюдатели должны быть в состоянии осознавать наличие ИСС или во время его переживания, или после того, как ИСС прошло: они должны понимать, что в ИСС переживания и убеждения были не настолько точными и адекватными, как в нормальном состоянии бодрствования.
Существует множество различных видов ИСС, вызванных множеством различных причин. Возможно, самые типичные ИСС следующие: сновидения и другие измененные состояния, связанные со сном; гипноз; наркотическое опьянение; психотические эпизоды; медитативные состояния; мистические переживания и внетелестные переживания. В следующих главах мы подробнее рассмотрим некоторые из этих состояний.
Вопросы для обсуждения
1. Что такое «нормальное» состояние сознания? Как бы вы его определили?
2. Сколько времени вы проводите в каком-то измененном состоянии сознания и как часто это происходит (в соответствии с определениями ИСС, приведенными в этой главе)? Каковы самые типичные типы измененных состояний в вашей жизни?
Глава 13
Сон и сновидения
Введение: краткая история исследований сновидений и сознания
Гипнагогические и гипнопомпические галлюцинации
Сонный паралич
Ментальность во время сна и сновидения
Содержание сновидений
Почему мы видим сны?
Люцидные сновидения
Страшные и кошмарные сны
Ночные кошмары
Лунатизм
Нарушения поведения в фазе «быстрого сна» и снохождение
Выводы
Вопросы для обсуждения
Введение: краткая история исследований сновидений и сознания
Древние концепции сновидений, как и первые идеи о сознании в целом, были дуалистичными. Согласно традиционным верованиям, во время сна тело входит в состояние, подобное смерти, а душа выходит из тела и отправляется в мир духов. Там она встречается с духами умерших предков или с посланниками богов и может получать от них предупреждения или символические сообщения. Чтобы проникнуть в будущее или понять, чего хотят духи и боги, пророки и оракулы интерпретируют послания, полученные в сновидениях.
Если этот древний дуалистический взгляд на сновидения соответствует истине, то, что мы считаем измененным состоянием сознания в сновидении, на самом деле – приключения нашей свободной души в другом, нефизическом мире!
Вполне понятно, почему люди во всем мире следовали дуалистической теории сновидений, в соответствии с которой во сне душа улетает в другой мир. В сновидении наши субъективные переживания такие же, как и в обычном мире , – мир сновидения предстает перед сновидящим почти таким же, каким он видит его в состоянии бодрствования. Однако мир в сновидении – это не тот же мир, который мы видим в бодрствующем состоянии; должно быть, это своего рода альтернативная реальность. Сновидящий, кажется, не берет с собой в мир сновидений свое физическое тело; вероятно, он посещает этот мир только как духовное существо. Что ж, вполне правдоподобное объяснение, если вы не знаете, что такое наука о сознании!
Первые научные исследования сновидений начались во второй половине XIX века, примерно в то время, когда в психологии была популярна интроспекция. В ту эпоху сновидения определяли как последовательность внутренних образов, которые сновидящий переживает как реальные, и исследования сновидений касались субъективного содержания и переживания сновидений, а не их значения или функций. Интроспективный отчет о сновидении считался достоверным свидетельством того, что переживал человек во время сновидения (Schwartz, 2000).
Студентка Уильяма Джеймса Мэри Калкинс (Calkins), позже ставшая первой женщиной – президентом Американской психологической ассоциации, в 1893 году провела первые статистические исследования сновидений. Она вычислила, как часто в сновидениях возникают переживания в различных сенсорных модальностях, и получила те же цифры, что и современные исследователи сновидений (Schwartz, 2000).
Несмотря на такое многообещающее начало, научные исследования сновидений, авторы которых серьезно относились к сознанию, скоро были свернуты. Им на смену пришли психоанализ Фрейда и бихевиоризм Уотсона. Согласно Фрейду, переживаемое (или манифестирующее себя) сновидение – это не реальное сновидение; это – просто замаскированная и искаженная символическая репрезентация реального (или скрытого) сновидения. Сны должен толковать психоаналитик – только он способен расшифровать, о чем идет речь в реальном (но при этом неосознаваемом) сновидении.
В результате внимание сместилось от фактической феноменологии сновидений к психоаналитическим рассуждениям, состоящим из туманной и абсурдной символики, превращавшей сновидение в нечто, что сам сновидящий не в состоянии осознать как собственное переживание. Науку о сновидениях заменило искусство толкования сновидений. В XX веке толкование сновидений стало не менее популярной причудой, чем френология в XIX веке. С точки зрения низкой научной достоверности, но широкой популярности для культуры XX века психоаналитическая интерпретация сновидений стала тем, чем был френологический анализ личности в XIX веке.
После эры интроспекции академическая психология как наука также охладела к научному исследованию сновидений, ведь сновидения – это субъективный феномен сознания. Исследование сновидений не может полагаться на объективные физические стимулы и наблюдаемое поведение, ему доступны только описания субъективного переживания и интроспективные отчеты. Поэтому сновидения оказались исключенными из контекста бихевиористского подхода к психологии.
В философии, под влиянием бихевиоризма, были выдвинуты две теории сновидений. Первую в 1959 году представил Норман Малкольм. Она следовала философским традициям Людвига Витгенштейна и логического бихевиоризма Гилберта Райла. Малкольм утверждал, что единственное доказательство того, что мы видели сновидение, – это впечатление, что нам что-то снилось, но оно возникает после того, как мы уже проснулись. На основании этого впечатления мы приходим к выводу, что события, которые мы помним, должно быть, произошли в сновидении. Но эта интерпретация, основанная на здравом смысле, говорит Малкольм, несостоятельна. Когда мы говорим, что у спящего человека, не проявляющего никаких признаков активности, есть какие-то переживания или психические состояния, это лишь создает путаницу, и это нельзя проверить никакими мыслимыми объективными средствами. Понятие «сновидение» на самом деле относится к впечатлениям и сообщениям о том, что мы видели сон, которые возникают уже после пробуждения, но не во время сна. Поэтому концепция сновидений не относится и не может относиться к переживаемому опыту (или каким-то другим состояниям) во время сновидения.
В 1976 году, в докладе, озаглавленном «Являются ли сновидения переживанием?», Даниэль Деннетт вернулся к аргументам Малкольма и представил собственную гипотезу природы сновидений. Деннетт (1976) предлагает альтернативное объяснение сновидений (или, скорее, объяснение нашего поведения, когда мы рассказываем о сновидениях): возможно, где-то в мозге есть библиотека сновидений, которых мы еще не видели. Когда сновидящий просыпается, включается и загружается в память одна из кассет со сновидением, окончание которого совпадает с событиями во время пробуждения (скажем, мы услышали будильник, и его звук сливается с событиями сновидения).
Затем содержание этой кассеты сновидения превратится в ложные воспоминания о событиях, предположительно, происходивших во время сновидения. Во время сновидения нет никакого осознаваемого переживания, это просто неосознаваемая вставка воспоминания из сновидения в память. «Кассетная» теория сновидений Деннетта, таким образом, предполагает, что можно сказать лишь то, что сновидения могут быть ложными воспоминаниями, подсознательно составленными во время фазы «быстрого сна» и автоматически внедренными в краткосрочную память в момент перед пробуждением.
Теории сновидений Малкольма и Деннетта – красивые иллюстрации того, как бихевиористский подход к субъективному переживанию отбрасывает сознание «от первого лица», воплощая это в нечто непосредственно наблюдаемое с точки зрения постороннего наблюдателя. Реальность субъективного переживания сновидения отрицается и заменяется рассказом о сновидении, при этом субъективное переживание, возникающее во время сновидения, принимается во внимание, и содержание сновидения можно объяснить только неосознаваемыми ложными воспоминаниями.
Бихевиористская интерпретация сновидений не считала эмпирические исследования сновидений убедительными, и бихевиористы их попросту игнорировали. Однако тот методологический пункт, что субъективное переживание в сновидениях невозможно объективно проверить в ходе эмпирических исследований сновидений, остается актуальным. Такие исследования не в состоянии выделить каких-либо абсолютно надежных нейрофизиологических признаков, которые бы со стопроцентной точностью показывали, видит ли спящий человек сновидения в тот или иной момент. А субъективное содержание сновидения определить еще сложнее.
Кроме того, ретроспективные сообщения о сновидениях не являются достоверными, потому что зависят от наших хрупких воспоминаний о содержании сновидения. Фактически некоторые исследователи сновидений считают, что мы видим сны всю ночь и снов без сновидений не существует вообще. Просто иногда мы не помним свои сновидения и нам кажется, что сновидений не было. Такая теория амнезии сновидений – полная противоположность теорий ложных воспоминаний Малкольма и Деннетта.
Дискуссии относительно реальности переживаний в сновидении снова показывают, к каким трудностям приводят проблема других сознаний и невозможность объективно выявить или измерить сознание. В принципе, можно поддержать бихевиористское представление о том, что у нас никогда не возникает субъективных переживаний во время сновидений (у нас есть только ложные воспоминания о них), или теорию, противоположную теории амнезии, что у нас всегда есть субъективные переживания, когда мы спим (просто иногда мы их не помним)! Ни одна из этих теорий не представляет убедительных аргументов или доказательств, которые бы объясняли, почему наша память ведет себя тем или иным образом. Поэтому мне кажется, было бы справедливо отклонить их обе.
Исследователь сновидений Дэвид Фоулкс (1985) уделял должное внимание философским дискуссиям, но не путал их с эмпирическими исследованиями сновидений:
...
Нельзя точно сказать, каким был сон, ведь к тому времени, когда я его вспомню или вы расскажете мне ваш сон, их уже не будет. Невозможно сопоставить воспоминание или рассказ с самим сном. Философы часто вязнут в подобной интеллектуальной трясине и, в целом, приходят к выводу о том, что мы не можем быть уверены, что вообще существует такая вещь, как ментальное переживание, или что мы вообще ни в чем не можем быть уверены… Но я – сторонник здравого смысла и считаю, что в сновидении вполне возможно переживать тот или иной опыт (Foulkes, 1985, p. 33).
В 50-х годах эмпирические исследования сновидений снова неожиданно приобрели популярность. Они велись в двух областях: исследование содержания сновидений и исследование нейрофизиологических механизмов сновидений. Психиатр Келвин Холл начал публиковать новую описательную статистику относительно феноменального содержания больших выборок отчетов о сновидениях. В 1966 году он обобщил свою работу в знаменитой книге под названием « Анализ содержания сновидений » ( The content analysis of dreams ) (Hall & Van de Castle, 1966). Это знаменательное исследование систематическим образом описывает феноменологию сотен сновидений. Метод анализа содержания сновидений Холла и Ван де Касла стал общепринятым подходом для сравнения феноменального содержания сновидений в разных популяциях и выборках (см. Domhoff , 1996). Таким образом, линия исследований, первоначально начатая Мэри Калкинс в 1893 году, была, наконец, возрождена, и «средневековье» психоанализа и бихевиоризма постепенно осталось позади.
В лабораторных исследованиях сна фазу «быстрого сна» и ее тесную связь со сновидениями обнаружили в 1953 году Азерински и Клейтман. Открытие физиологических коррелятов сновидений дало большую надежду редуктивному объяснению сновидений: если сновидения можно идентифицировать в фазе «быстрого сна», то, изучая физиологические и нейрональные механизмы «быстрого сна», мы сможем объяснить и сами сновидения. Такие нейрофизиологические аргументы достигли пика в теории сновидений синтеза-активации Хобсона и Маккарли, предложенной в 1977 году.
Однако теория синтеза-активации не придавала особого значения субъективному переживанию. Основное внимание в этой теории уделялось нейрофизиологии «быстрого сна» и сновидения рассматривались только как побочный продукт нейрофизиологических событий во время «быстрого сна». Паттерны физиологической активации во время «быстрого сна» создают внутренние стимулы для мозга, тогда как внешние сенсорные стимулы и двигательные реакции заблокированы. Мозг пытается синтезировать серию образов, которые бы соответствовали непредсказуемым паттернам внутренней активности, используя память в качестве источника этих образов.
У сновидений нет никаких целей, функций или смысла; это просто попытка мозга придать смысл специфическому внутреннему возбуждению, которое он переживает во время «быстрого сна». Наше состояние во время сновидений напоминает психоз или бред, потому что мы находимся под влиянием галлюцинаций, иллюзий, причудливых мыслей и искаженных образов восприятия. Таким образом, по сравнению с бодрствующим сознанием, сознание в сновидении считается в этой теории неорганизованной и несовершенной формой сознания.
Однако примерно в то же время в рамках психологии возник другой теоретический подход к сновидениям. Он был основан на чисто когнитивном представлении о разуме. В духе классической когнитивистики представители этого подхода (например, Дэвид Фоулкс, 1985) утверждали, что сновидения – это когнитивный феномен, который необходимо объяснить на чисто ментальном уровне обработки информации. Сновидения нельзя свести к нейрофизиологии или объяснить ею. Очевидно, в своей критике нейрофизиологических теорий сновидений этот подход был основан на функционализме, доминировавшем в те дни в психологии и когнитивистике.
Представители когнитивного подхода считали сновидения важной и самостоятельной формой сознания и возражали против точки зрения, что сновидения являются несвязными, дезорганизованными и полными причудливых элементов. Напротив, Фоулкс (1985) полагал сновидения «достоверными аналогами мира», организованной формой сознания, которое моделирует реальную жизнь, и делает это почти идеально. Сновидения – это целостные, организованные модели мира, то есть наши переживания в любой момент сновидения имеют смысл: ситуация в сновидении поддается пониманию. Кроме того, со временем сновидение развивается вокруг непрерывного рассказа или истории, которая очень похожа на то, что происходит с нами в состоянии бодрствования.
Когнитивно-психологический взгляд на сновидения был основан на феноменологии сновидений, описанной в домашних отчетах о сновидениях и в отчетах лабораторных исследований. Он критиковал теорию синтеза-активации, поскольку она основана скорее на наших стереотипах и предубежденных воспоминаниях о сновидениях, чем на репрезентативных примерах сновидений, собранных в целях исследований.
Таким образом, в 80-х годах к сновидениям снова начали относиться серьезно, как к форме сознания или субъективного ментального переживания. Содержание сновидений снова стали систематически изучать на основании подробных интроспективных отчетов о них. Сновидения стали объяснять когнитивными или нейрональными механизмами либо сочетанием тех и других. В 90-х годах, с появлением когнитивной нейробиологии и исследований сознания, сновидения стали общепринятой сферой исследований в этих областях.
Это весьма удачный поворот для современных исследований сознания, ведь ИСС, связанные со сном и сновидениями, возникают чаще всего у нормальных взрослых людей и поэтому являются самым ценным источником данных о сознании. Мы спим около восьми часов в сутки, или треть всей своей жизни. Некоторые ошибочно утверждают, что когда мы спим, то не обладаем сознанием, но почти все то время, которое мы проводим во сне, мы находимся в некоем измененном состоянии сознания, а не лишены его. Ниже мы рассмотрим богатое разнообразие ИСС, возникающих во время сновидений.
Гипнагогические и гипнопомпические галлюцинации
«Гипнагогия» – краткое переходное состояние от бодрствования ко сну (буквально «ведущее ко сну»). Внутренние образы, возникающие в этом состоянии, называют гипнагогическими галлюцинациями. По контрасту, гипнопомпические галлюцинации (буквально «выводящие из сна») возникают в переходном периоде из состояния сна в состояние бодрствования. Содержание обоих типов галлюцинаций довольно схоже. Согласно одному объяснению этих ИСС, механизмы «быстрого сна», которые обычно создают образы сновидения, активируются, когда мозг собирается выйти из состояния бодрствования или войти в него.
В результате возникает ИСС, сочетающее в себе некоторые аспекты состояния бодрствования с некоторыми аспектами сновидения. Во время таких галлюцинаций остается определенная степень перцептивного, или физического, сознания, но другие аспекты опыта состоят из галлюцинаторных образов. Чаще всего возникают различные зрительные галлюцинации: простые геометрические формы, объекты, лица или пейзажи. Также могут возникать слуховые феномены: шумы, звуки, музыка или человеческие голоса. Могут быть вовлечены и другие сенсорные модальности, например те или иные физические ощущения. Эти два типа ИСС отражают сознание на границе между перцептивным миром, связанным с внешними стимулами, и миром сновидений, возникающим внутри.
Сонный паралич
Случалось ли с вами такое: вы просыпаетесь в полной уверенности, будто в спальне есть еще кто-то, кто за вами наблюдает; возможно, вы даже видели в углу какую-то угрожающую фигуру? Вы пытались кричать или встать, но вдруг понимали, что не можете двигаться, не можете произнести ни звука: вы парализованы и совершенно беспомощны!
Такое ИСС часто возникает в гипнагогическом или гипнопомпическом состоянии. Его называют сонным параличом. Это сочетание бодрствования и связанной с «быстрым сном» мышечной атонии: человек не спит, но не может пошевелиться. Это состояние может сопровождаться страхом сердечного приступа или смерти, потому что дыхание затруднено и человеку может казаться, что нечто тяжелое давит ему на грудь. Иногда он даже видит, что какой-то «злодей» (например, «старая ведьма») сидит у него на груди. Сонный паралич часто ассоциируется с ощущением чьего-то недоброго или с чувством, что в комнате есть какой-то другой человек или существо, которые наблюдают за нами и имеют какие-то злые намерения по отношению к нам.
Поэтому сонный паралич может быть пугающим переживанием: очень неприятно обнаружить, что не можешь пошевелить и пальцем, а вдобавок мы видим или угадываем, что по нашей спальне бродят какие-то злонамеренные существа, которые собираются сделать с нами что-то ужасное. Возможно, истинные причины многих так называемых паранормальных явлений (призраки, привидения, похищения НЛО) нужно искать в сочетании паралича сна и гипнагогических галлюцинаций, возникающих у людей, не осознающих того, что их переживания не связаны с тем, что на самом деле происходит в спальне и что это просто безобидное ИСС.
«Паранормальные» явления, как правило, возникают ночью, когда человек лежит в кровати в темной комнате и, скорее всего, периодически погружается в переходное состояние между сном и бодрствованием. С этими ИСС могут быть связаны довольно сильные, реалистичные и чрезвычайно пугающие переживания, так что человек, никогда не слышавший о сонном параличе или о гипнагогических галлюцинациях, легко может интерпретировать происходящее с ним как репрезентацию реальных, но «паранормальных» явлений.
Ментальность во время сна и сновидения
Во время сна почти все время имеет место то или иное субъективное переживание. Около 85% испытуемых, проснувшихся в «быстром сне» и около 25–50% испытуемых, проснувшихся во время медленного сна, сообщают о том, что переживали тот или иной субъективный опыт, что свидетельствует об изобилии феноменального сознания во время сна. Субъективное переживание во время сна можно грубо разделить на две категории: ментальность во сне и сновидения. Различие между ними лежит в сложности переживания. Типичная ментальность во сне состоит из единственного образа, который возникает в одной сенсорной модальности и остается статичным или повторяется в одной и той же форме. Образ зрительного объекта, слово, предложение или звук, которые все время повторяются, мысль, которая снова и снова посещает наш разум, – типичные проявления ментальности во сне.
И наоборот, сновидение – это сложные, организованные и «живые» образы в разных сенсорных модальностях, которые развиваются и изменяются во времени. Сновидения создают сенсорно-перцептивный мир, состоящий из объектов и символов, а также событий, происходящих в этом мире. По сути сновидение – это модель мира (рис. 13.1).
Рис. 13.1. Континуум сознания во сне
Во сне сознание может полностью отсутствовать (сон без сновидений), сновидения могут содержать простые, повторяющиеся мысли или образы (ментальность во сне), статичные пейзажи (граница между ментальностью во сне и сновидениями), или может иметь место мультимодальная, движущаяся, динамичная модель мира, где сновидящий играет главную роль (настоящие сновидения)Обычно люди помнят свои сновидения, по крайней мере иногда, но некоторые (около 5%) говорят, что никогда не помнят своих снов. В одном исследовании, проведенном в Швейцарии, 1000 испытуемым задали вопрос: «Как часто вы видите сны?». Оказалось, что 37% опрошенных видят сны либо каждую ночь, либо часто. Еще 33% сказали, что видят сны время от времени, а 24% отметили, что сны снятся им редко. Только 6% участников исследования сказали, что «никогда» не видят снов (Borbély, 1984, цит. В Strauch & Meier, 1996). Эти результаты показывают, что примерно у 95% людей есть личный опыт сновидений. Однако большинство из остальных 5% тоже помнят свои сны, если просыпаются во время «быстрого сна». Это показывает, что проблема не в том, что они не видят снов, а в том, что они их не помнят. Всего лишь меньше 1% людей никогда не помнят своих снов, ни при каких обстоятельствах.
Содержание сновидений
Согласно анкетным опросам, проведенным во всем мире, самая распространенная тема сновидений – что нас кто-то преследует или гонится за нами. Обратите внимание: «распространенная» не означает, что всем людям все время снятся сны на эту тему. Скорее, она возникает, как минимум, иногда почти у всех людей во всем мире. Сообщают, что сны такого содержания видят около 80% сновидящих в разных странах, и в кросскультурных исследованиях эта цифра остается одинаковой. Кстати, темы преследования или нападения также оказались самыми популярными у детей, как самые первые сны, которые они помнят, кроме того, это самая распространенная тема повторяющихся снов и у взрослых, и у детей. Повторяющиеся сны – это сны, которые возникают снова и снова, не меняясь по содержанию, в течение многих месяцев или даже многих лет. Другие распространенные темы сновидений: физическое нападение или паралич от испуга, падение с высоты или ситуация на грани падения. Также людям часто снится, что они оказались в ловушке и не могут из нее выбраться, заблудились или тонут.
Как показывают примеры универсальных и повторяющихся сновидений, неприятные темы встречаются чаще, чем приятые. Одна из основных позитивных тем – полеты во сне. Многим людям снится, что они летают – не на самолете, а так, как летает Супермен, – их тело парит в воздухе.
Возможно, это связано с тем, что люди просто чаще вспоминают такие темы своих сновидений, когда их об этом спрашивают или интервьюируют. Содержание снов можно изучать намного точнее и подробнее, если собрать интроспективные вербальные отчеты, во всех деталях описывающие содержание сновидений. Лучше всего, чтобы о содержании сновидений сообщали сразу же после пробуждения, устно, записывая на магнитофон, или письменно, в дневнике сновидений. В таких исследованиях нужно учитывать все ограничения интроспективного отчета, чтобы свести к минимуму искажение данных (см. главу 3 об описательной интроспекции).
Затем отчеты о сновидениях можно анализировать с помощью метода контент-анализа (Domhoff , 1996; Hall & Van de Castle, 1966), позволяющего определить количественно частоту различных элементов содержания сознания (объекты, люди, места, эмоции и т. д.) в сновидениях и выяснить, как часто в сновидениях возникает то или иное содержание. Затем количественные данные по поводу содержания сновидений можно использовать для статистического анализа или для количественного сравнения сновидений в различных выборках, точно так же как любые другие научные данные.
Систематические исследования в области содержания сновидений показывают, что в сновидении участвуют все наши сенсорные модальности. Чаще всего мы видим зрительные образы, они есть практически во всех сновидениях. Релшаффен и Бучиньяни исследовали зрительные свойства сновидений в весьма изобретательном эксперименте (1992). Они подобрали больше ста фотографий с разными зрительными характеристиками (например, цвета, насыщенность, освещение), которые менялись от обычных к светлым или к темным, от четких к туманным и т. д. Проснувшись в лаборатории сна, испытуемый сразу же выбирал фотографию, которая точнее всего соответствовала зрительным свойствам его сновидения. Чаще всего испытуемые выбирали фотографии, зрительные свойства которых были близки к тому, как мы видим мир, когда бодрствуем. Оказалось, что образы сновидений обычно такие же четкие и яркие, как и в состоянии бодрствования.
Чаще всего мы видим цветные сны (около 50–70% всех сновидений). Однако некоторым людям черно-белые сны снятся чаще. Согласно одной гипотезе, те, кто в детстве смотрел черно-белый телевизор, чаще видят ахроматические сны (Murzyn, 2008). Почти всегда в сновидении присутствуют звуки, чаще всего в виде устной речи, которую слышит сновидящий, но иногда встречаются музыка и другие звуки.
Музыку во сне часто слышат музыканты – иногда это произведения, которых они никогда не слышали раньше (Uga, Lemut, Zampi, Zilli, & Salzarulo, 2006)! В некоторых отчетах о сновидениях можно найти описания физических и тактильных ощущений, но запахи и вкусовые ощущения были обнаружены только в одном отчете из ста. Болевые ощущения встречаются еще реже, но могут быть довольно интенсивными и реалистичными. Боль в сновидении, кажется, часто вызвана событиями сновидения (например, нам снится, что у нас на ладони лежат горячие угли или на нас бросаются с ножом), а не внешними, физическими болевыми стимулами.
Почти всегда в сновидении есть главный герой или « я во сне » – репрезентация самого сновидящего (Revonsuo, 2006). «Я во сне» обычно чувствует то же самое, что и мы, и кажется тем же человеком, что и мы в своей обычной жизни: это я сам, лично, нахожусь здесь, в мире сновидений! Тем не менее в некотором отношении я – не совсем тот же, что в жизни, по крайней мере, у меня нет всех тех способностей и когнитивных навыков, которые есть в обычной жизни. В своих приключениях в мире сновидений мы не можем чего-то вспомнить, наше восприятие искажено и мы не всегда понимаем, что с нами происходит. «Я во сне» часто не имеет доступа к автобиографической памяти – мы не знаем, кто мы, и дезориентированы во времени и в пространстве: во сне мы обычно понятия не имеем, сколько времени, какой это день, где мы находимся, как там оказались, что произойдет завтра или в будущем. Мы можем помнить некоторые факты о своей жизни, но часто теряем способность оценивать, насколько реальны события, люди, места или предметы, которые нам снятся.
Например, во сне мы можем встретить умерших друзей и родственников и не помнить, что они умерли несколько лет назад. В сновидениях мы можем даже создавать ложные воспоминания и не всегда осознаем, насколько странные и причудливые события с нами происходят. Например, черты внешности знакомых и друзей и события их жизни могут быть искажены: в нашем сне у них может быть другой дом, другие увлечения или профессии. Иногда во сне мы видим вымышленных друзей или родственников, которых у нас на самом деле нет, но во сне мы не осознаем, что этих людей на самом деле не существует. Часто во сне мы совершенно не способны оценить реалистичность своих убеждений.
Обычно в сновидениях, кроме нас, есть и другие люди (или животные), мы часто общаемся и взаимодействуем с ними. Примерно в четырех из пяти снов «я во сне» – активный участник событий сновидения, и лишь иногда выступает в роли стороннего наблюдателя. «Я во сне» взаимодействует с другими героями сновидения, и эти контакты чаще всего носят агрессивный характер. Почти половина наших сновидений включает агрессивные мотивы, и чаще всего сновидящий выступает в роли жертвы, а не агрессора.
В целом во сне негативные эмоции возникают чаще, чем позитивные. В классическом исследовании сновидений Холла и Ван де Касла (1966) в 1000 отчетах о своих снах испытуемые-студенты колледжа описали более 700 различных эмоций. 80% этих эмоций оказались негативными, и только 20% – позитивными. Позже Снайдер (1970), а также Страуч и Мейер (1996) получили похожие результаты относительно сновидений в «быстром сне» в лаборатории. Две трети эмоций испытуемых оказались негативными. Чаще всего среди таких эмоций упоминаются страх и гнев.
Некоторые ситуации, в которых мы часто оказываемся в реальности, намного реже происходят в мире сновидений: например, во сне мы редко читаем, пишем, набираем текст, работаем с компьютерами, ведем подсчеты и смотрим телевизор. Кажется, в сновидениях мы не стремимся повторять эти когнитивные действия, возможно, из-за того, что они связаны с навыками и привычками, касающимися только современного мира, а не первичных биологических аспектов или ориентации в окружающем мире. Конечно, многие технологические устройства находят путь в наши сновидения, но, кажется, что лифты, телефоны, автомобили и другие чудеса современного мира не слишком надежны в этом мире и в сновидениях они нередко нас подводят.
Сновидения часто причудливы по содержанию, и происходящие в них события были бы невозможны или очень маловероятны в реальном мире. Одну определенную форму причудливости снов, несоответствие друг другу образов в сновидении, можно охарактеризовать следующим образом: несоответствующие друг другу элементы сновидения – это элементы, не имеющие аналогов в реальной действительности или возникающие в таком контексте, в котором они не могут возникнуть в реальности. Синий банан, человек с причудливо искаженным лицом, обычный банан, растущий на яблоне, или неожиданная встреча с президентом Соединенных Штатов у себя дома – все это примеры несоответствующих друг другу элементов сновидения.
Причудливые элементы сновидений можно лучше охарактеризовать с помощью понятия «связи». Синий банан – хороший пример ошибочной связи свойств: репрезентация «банана» в нашей семантической памяти должна прежде всего связывать с бананами желтый или зеленый цвет, но уж никак не синий. А банан, растущий на яблоне, или президент, пьющий кофе у меня на кухне, – это примеры ошибочной связи по контексту: элементы таких образов внутренне последовательны, но не соответствуют друг другу в свете нашего семантического знания о мире. Другая разновидность причудливости сновидений – неоднородность элементов: например, банан может внезапно появиться, исчезнуть или превратиться в яблоко, хотя в реальном мире это невозможно. Такие несоответствия – пример ошибочной связи во времени: последовательность образов в сновидении не всегда сохраняет последовательность и целостность феноменальных репрезентаций, и это приводит к внезапным и необъяснимым изменениям объектов, людей и мест.
Причудливость образов сновидений, то есть необычные сочетания разных источников информации, создающих последовательные феноменальные репрезентации в реальном мире, может пролить свет на механизмы, участвующие в процессе конструирования целостных феноменальных объектов и единого феноменального мира, который мы обычно воспринимаем в состоянии бодрствования (Revonsuo, 2006).
Причудливые элементы часто можно найти в отчетах о сновидениях (следующее выдержки взяты из дневников сновидений студентов университета, которые я собрал в ходе своих исследований).
...
Мы с другом находимся в универмаге. Мы ищем там шкафчики, и магазин вдруг превращается в бассейн. Каким-то образом оказывается, что это еще и отель, а иногда он превращается в корабль. Но когда мы выходим на улицу, рядом нет никаких водоемов.
Этот сон – яркий пример причудливой особенности сновидений, которая называется неоднородностью: идентичность места, где находится сновидящий, постоянно меняется, что невозможно в реальной жизни. Ниже, в другом отчете, в сновидении участвует много людей, но все они какие-то странные:
...
Я вхожу в какой-то дом вместе с отцом. Я брожу по дому и вижу, что кто-то сидит за столом. Я узнаю этого человека; это моя бабушка ( она не похожа на мою бабушку, и на самом деле моя бабушка умерла ), я подхожу к ней и обнимаю ее. За другим столом я вижу свою мать и тоже обнимаю ее ( на самом деле моя мама тоже умерла ) . Я иду дальше, там танцуют люди. Я думаю, есть ли здесь еще какие-то мои знакомые. Мне приходит в голову, что я могу поискать Яркко – он тоже должен быть здесь, потому что он тоже умер ( Яркко – мой одноклассник, но на самом деле он не умер, а жив и здоров ) . Я нахожу Яркко, но он совсем не похож на Яркко, какой он в жизни.
В этом сновидении мы видим множество причудливых элементов, связанных с людьми (Revonsuo & Tarkko, 2002). Личность и внешность знакомых сновидящего неясны или искажены, и он не может понять, кто из них жив, а кто умер, хотя в обычной жизни мы, конечно, помним такие факты о своих близких и друзьях.
Почему мы видим сны?
Самые популярные современные теории сновидений предлагают несколько гипотез: о том, что сновидения не выполняют никаких функций, – сновидения просто бесполезный побочный эффект активации нейронов в мозге сновидящего, возникающей по чисто биологическим причинам (теория случайной активации); представление о том, что в сновидении мы решаем проблемы (теория решения проблем), или что сновидения – это нечто вроде психотерапии: они пытаются помочь нам справиться с негативными событиями в нашей жизни (теория психического здоровья); и идея о том, что сновидения – это модель мира, и они позволяют нам учиться определенным навыкам в безопасной обстановке, особенно в угрожающих ситуациях, в которых было бы слишком опасно «тренироваться» в реальном мире (теория моделирования угрозы).
Теории случайной активации нужно доказать, что сновидения совершенно случайны по содержанию, но это, кажется, не так просто сделать, ведь сновидения – это организованные последовательности осознаваемого переживания, имитирующие восприятие и действия в реальном мире. Иногда сновидения следуют сложной сюжетной линии, которая развивается как в хорошем боевике или приключенческом фильме. Такой сложный, организованный сценарий не может быть результатом просто случайной активации мозга.
Теории решения проблем нужно доказать, что в сновидениях мы действительно часто находим решения сложных проблем, но, кажется, такого почти не бывает. Очень редко во сне мы «видим» реалистическое решение сложных проблем. Есть известные истории об ученых, увидевших во сне новые теоретические идеи, или о композиторах, которые услышали во сне новую музыку. Кажется, это подтверждает теорию решения проблем. Но даже если эти истории соответствуют действительности, случаи решения серьезных проблем во сне встречаются так редко, что это едва ли можно считать функцией сновидений.
Теории психического здоровья нужно доказать, что сновидения действительно помогают избавиться от неприятных воспоминаний и чувств, как это делает психотерапия. Конечно, сновидения могут помочь нам забыть о проблемах и трудностях; если реальность становится слишком пугающей или угнетающей, они могут перенести нас в приятный и даже прекрасный мир радости и счастья. К сожалению, психотерапевтическая функция сновидений сильно преувеличена. Вместо того чтобы создать ощущение комфорта, сновидения гораздо чаще воспроизводят травмирующие события и страхи в кошмарах и страшных снах. Это подтверждают и результаты исследований сновидений и памяти: во время сна эмоционально-негативные воспоминания выборочно усиливаются мозгом, а не уменьшаются! Гипотеза, объясняющая это наблюдение, гласит, что сновидение собирает воедино воспоминания, особенно те воспоминания, которые наиболее важны для нас и для нашего выживания. Эмоциональные воспоминания эмоциональны как раз потому, что они указывают на те события, которые для нас действительно важны.
Теория моделирования угрозы (Revonsuo, 2000) утверждает, что сновидения активируют эмоциональные воспоминания и моделируют угрожающие ситуации, тем самым «обучая» нас реагировать на угрозу в будущем. Считается, что функция моделирования угрозы была очень важной для наших предков, ведь среда обитания была полна угроз для выживания. Тем, кто мог эффективно «моделировать» реакции на угрозу, было легче выжить в реальном мире, и поэтому сновидения постепенно, в ходе естественного отбора, приобрели функцию «тренажера» поведения в угрожающих ситуациях.
Данные исследований сновидений показывают, что сновидения часто связаны с угрожающими событиями (преследование, бегство, нападение, невозможность выполнить опасную или важную задачу, повторные попытки это сделать, несчастные случаи; нам снится, что мы попали в ловушку или заблудились, упали или потеряли что-то ценное) и опасность угрожает «я во сне» или нашим близким (Valli & Revonsuo, 2009). Кроме того, если человек живет в угрожающей окружающей среде или испытывает эмоциональный стресс, страшные сны и кошмары снятся ему чаще. Однако до сих пор нет никаких прямых доказательств того, что сновидения угрожающего содержания действительно помогают лучше справляться с подобными ситуациями в реальной жизни.
Люцидные [14] сновидения
Рефлексивное сознание предполагает способность сосредоточиться на каком-то определенном аспекте содержания сознания и думать о нем, оценивать его или принимать решение по его поводу (см. главу 3). В сновидении наша способность критически мыслить о событиях, которые мы наблюдаем, снижается, но не исчезает полностью. Довольно часто в сновидении мы размышляем, по крайней мере немного, о странных событиях, которые видим во сне. Однако мы быстро забываем о них, даже если эти события совершенно изумили бы нас в реальности, где, конечно же, мы не забыли бы о них и не стали считать само собой разумеющимися.
В сновидении мы не осознаем, что его события были бы невозможны или невероятны в реальной жизни, и действуем и думаем в этой ситуации (а не об этой ситуации) точно так же, как в обычной жизни. Мы просто принимаем ситуацию как факт и в своем рефлексивном сознании пытаемся предположить, что нужно делать, когда по моему дому уже бродит горилла, хотя этот дом не похож на тот дом, в котором живу в реальной жизни, и кроме гориллы в нем находится мой умерший дедушка. Мы не подвергаем сомнению достоверность самой сцены.
Это трудно, но иногда нам удается усомниться в достоверности событий, происходящих в сновидении, и даже понять, что они не могут происходить на самом деле! Определяющая особенность люцидных сновидений – когнитивное понимание или рефлексивное осознание того факта, что «это сон». Когда возникает такое понимание, сновидение превращается из обычного в люцидное, и люцидность длится до тех пор, пока сновидящий осознает тот факт, что он спит. Такая осознанность похожа на пробуждение во сне. Она позволяет понять, что мир, окружающий меня сейчас, нереален или галлюцинаторен, а предметов или людей, которых я вижу вокруг, на самом деле не существует, это просто образы моего сновидящего разума.
Когда возникает такое понимание, сновидящий может сознательно обращать внимание на особенности мира сновидений, следовать продуманному плану, намеренно действовать в сновидении или вспоминать факты реальной жизни, хранящиеся в его долгосрочной памяти. Исследователи люцидных сновидений, например, экспериментируют с полетами во сне, учатся проходить через стены и даже разговаривают с людьми из своих сновидений, задавая им хитрые вопросы, чтобы выяснить, насколько те умны!
Одним из первых исследователей люцидных сновидений был Фредерик ван Иден. Он видел сновидения и при этом осознавал свое состояние и пытался проводить во сне разные эксперименты, просто из любопытства, чтобы посмотреть, что получится. Некоторые из его экспериментов – прекрасная демонстрация того, чем феноменальный образ нашего тела отличается от реального физического тела:
...
В ночь с 19 на 20 января [1898 года] мне приснилось, что я лежу в саду перед окнами своего кабинета и через стекло вижу глаза своей собаки. Я лежу на груди и вижу собаку очень четко. Но в то же время я совершенно точно знаю, что сплю и лежу на спине у себя в кровати. Потом я решил медленно и осторожно проснуться и понаблюдать, как мои ощущения, которые я испытываю, лежа на груди, изменятся на ощущения, возникающие, когда я лежу на спине. Я сделал это, медленно и сознательно, и переход – который я с тех пор переживал много раз – совершенно прекрасен. Он похож на чувство, что я выскальзываю из одного тела в другое, и это сопровождается отчетливым ощущением этих двух тел…С тех пор такое наблюдение двойного тела возникало у меня много раз. Оно настолько убедительно, что почти неизбежно приводит к концепции тела сновидения… В люцидном сновидении ощущение наличия тела – наличие глаз, рук, рта, который говорит, и так далее – совершенно отчетливо; но в то же время я знаю, что мое физическое тело спит и находится совсем в другом положении. В момент пробуждения эти два ощущения как будто смешиваются друг с другом (van Eeden, 1913/1990, pp. 181 – 182).
Способность предпринимать преднамеренные и даже предварительно запланированные действия в осознанном сновидении стала ключом к новаторским лабораторным исследованиям, проводившимся в 80-х годах. В ходе этих исследований было показано, что люцидные сновидения возникают в фазе непрерывного «быстрого сна». Испытуемые, обученные технике люцидных сновидений, во время люцидного сновидения могут давать предварительно запланированные сигналы движений глаз. Записи движения глаз показывают, что объективные признаки осознанности в записях движений глаз возникают одновременно с тем, как ЭЭГ фиксирует непрерывный период «быстрого сна». Во время осознанных сновидений не происходит никаких нарушений сна или кратких пробуждений. Прежде чем объективные измерения позволили получить неоспоримые доказательства, большинство исследователей сна полагали, что люцидные сновидения возникают в короткие моменты пробуждения и поэтому их вообще нельзя считать сновидениями.
Возможно, в сновидениях многие люди переживают короткие эпизоды осознанности, но, в целом, люцидные сновидения возникают очень редко, если вообще происходят. В примерах сновидений осознание возникает, в среднем, лишь в нескольких отчетах из ста. Всего около 20% отчетов свидетельствуют о том, что их авторы видят люцидные сновидения по крайней мере один раз в месяц. Однако люцидные сновидения – это навык, которым можно овладеть, и с помощью тренировки вероятность таких сновидений можно намного увеличить. Например, один из методов обучения – постоянно задавать вопрос «Сплю ли я?» в состоянии бодрствования и напоминать себе перед сном, что «сегодня ночью я увижу сон и пойму, что это сон». В целом, записывая свои сны и обращая внимание на то, что происходит в наших сновидениях, можно увеличить вероятность осознанных сновидений – это помогает замечать во сне то, что, как мы знаем, может произойти только во сне, но не в реальной жизни.
Страшные и кошмарные сны
Как правило, люцидные сновидения – это приятный и удивительный опыт. К сожалению, бывают еще и чрезвычайно неприятные сновидения. Страшные сны – это тревожные сны, которые не заставляют нас проснуться, а кошмары – это длинные, яркие сны с чрезвычайно пугающим содержанием, предполагающим угрозу для жизни, безопасности или чувства собственного достоинства сновидящего, настолько неприятные, что мы от них просыпаемся. Когда человек просыпается от кошмара, он быстро понимает, что проснулся, помнит сон, который его разбудил, но продолжает испытывать эмоции, связанные со сном. После этого ему трудно уснуть, по крайней мере сразу же.
Кошмары и страшные сны – тип сновидений, характеризующийся сильным негативным эмоциональным зарядом. В среднем люди сообщают, что видят страшные сны или кошмары пару раз в месяц, но некоторым они снятся почти каждую ночь. Если кошмары снятся часто и очень беспокоят человека, нарушают нормальный режим сна и регулярно приводят к бессоннице, это состояние диагностируется как клиническое нарушение сна.
Почему нам снятся страшные сны и кошмары и почему они так распространены? В сновидениях отрицательные эмоции и события вообще встречаются гораздо чаще, чем положительные. Люцидные сновидения – очень приятный тип сновидений, но они встречаются очень редко по сравнению с самыми неприятными формами сновидений. Согласно теории моделирования угрозы , сновидящий мозг моделирует угрожающие события, чтобы помочь нам «тренировать» навыки выживания и подготовить нас к встрече с неприятными ситуациями в реальной жизни. Считается, что эта функция возникла в процессе эволюции в результате естественного отбора и есть также у других млекопитающих. Именно поэтому многие из самых страшных кошмаров изображают довольно примитивные угрозы – преследование и агрессивное нападение монстров, диких животных, злых людей или столкновение с мощными природными силами – бурями, наводнениями или штормами.
Ночные кошмары
Негативный эмоциональный заряд встречается и в некоторых других состояниях сна. При ночных кошмарах спящий человек внезапно громко вскрикивает, вскакивает и кажется испуганным, но не осознает реальности, и ему может быть трудно успокоиться или общаться. Ночные кошмары – это ИСС, в нем некоторые особенности глубокого медленноволнового сна сочетаются с бессонницей. Ночной кошмар не настоящий сон, но он может сопровождаться гипнопомпическими галлюцинациями, пугающими образами злонамеренных существ или незнакомцев в спальне, опасных животных или монстров у нас в постели, например пауков или змей, иллюзиями о том, что в дом проникли грабители или злоумышленники. Знакомые люди и предметы могут казаться опасными врагами, и человеку хочется бежать или защищаться.
Этот эпизод проходит, когда испытуемый возвращается ко сну или полностью просыпается. В любом случае у него могут сохраниться лишь фрагментарные воспоминания о том, что с ним было ночью. Ночная паника чаще возникает у детей, но может быть и у взрослых. Если спящий склонен к опасным побегам из дома или начинает бить и пинать спящего рядом супруга, ночные панические атаки могут потребовать помощи специалиста по расстройствам сна. Например, один пациент изо всей силы ударился о закрытое окно на втором этаже, вылетел наружу и приземлился на земле перед своим домом! К счастью, такое расстройство хорошо купируется лекарствами и его легко излечить.
Лунатизм
Лунатизм и снохождение связаны со сложным поведением и передвижениями в измененном состоянии сознания, когда человек отчасти осознает или регистрирует то, что его окружает (при этом его глаза обычно открыты), но не понимает, что спит. Типичный лунатизм – это простое повторяющееся поведение: человек открывает и закрывает двери или окна, одевается или раздевается, ходит по дому, как будто проверяя, все ли в порядке. Снохождение – более длительные эпизоды лунатизма, когда человек может выйти из дома или даже сесть в машину и вести ее в течение нескольких минут, перед тем как проснуться.
Ночные кошмары, лунатизм и снохождение – тесно связанные друг с другом ИСС, происходят во время глубоких стадий медленноволнового сна и сопровождаются частичным пробуждением и сложным поведением. Все они чаще всего происходят в начале ночи, когда медленный сон достигает самых глубоких уровней. Обычно человек не помнит этих эпизодов или помнит их очень плохо. Отчасти во время эпизода он осознает, что происходит вокруг, но иллюзии и галлюцинации, а также отсутствие критической оценки своего состояния могут привести к опасному поведению. Если человека удается успокоить и привести обратно в постель, он сразу же глубоко засыпает. Если вместо этого он просыпается, то может быть дезориентирован и испуган.
Однако расхожее мнение о том, что будить лунатика опасно, – всего лишь миф. Этот миф, вероятно, произошел из традиционных народных верований о том, что во время сна душа покидает тело и возвращается в него в момент пробуждения. Согласно этой теории, лунатик – мертвое тело, и если его внезапно разбудить, душа может не найти дорогу назад или не успеть вернуться. В таком случае это, конечно же, привело бы к серьезным проблемам: тело превратилось бы просто в лишенного души зомби!
Нарушения поведения в фазе «быстрого сна» и снохождение
В период медленного сна может возникать сложное поведение – если в мозге сохраняется достаточно сильная двигательная активация. В период быстрого сна, по контрасту, включается «парализующий» механизм в стволе мозга, который активно подавляет любые двигательные команды от коры головного мозга к мышцам. Мышечная атония или потеря мышечного тонуса (полное расслабление или виртуальный паралич мышц, отвечающих за произвольные движения) являются физиологическими признаками быстрого сна. Но что происходит, если «парализующий» механизм работает со сбоями? Во время быстрого сна возникают сновидения и моторная кора очень активна. Движения тела, которые нам только снятся, действительно создают паттерны активности в моторной коре, они идентичны паттернам активности, возникающим, когда мы делаем те же самые движения в реальной жизни. Поэтому если двигательные команды во время быстрого сна не подавляются до того, как дойдут до мышц, может возникнуть потенциально опасная двигательная активность.
При этом возникает патологическое состояние, которое называется нарушением поведения в быстром сне (НПБС), или RBD (rapid behavior disturbance). Пациентам, страдающим таким расстройством, снятся яркие кошмары с массой событий, и их тело реагирует на происходящие во сне события точно так же, как если бы они происходили в реальности. При этом пациент мечется в постели, дерется или пинается, вскакивает и натыкается на мебель. Это состояние кардинально отличается от лунатизма, и его можно назвать « снохождением ». При этом пациенты часто ранят себя, а иногда и своих супругов. Чаще всего такие пациенты – пожилые мужчины, и в этом случае есть риск развития в будущем болезни Паркинсона.
Как осознаваемые переживания для больного, НПБС не отличается от других типов повторяющихся снов-кошмаров. Единственное исключение – во сне пациент может действительно нанести себе телесные повреждения, например ушибиться или даже сломать руку или ногу. Но феноменально пациент, страдающий НПБС, находится в пугающей, опасной для жизни ситуации, он не понимает, что это сон, пытается спасись и предпринимает попытки бежать или бороться. Внезапно он просыпается на полу или наткнувшись на какой-то предмет. При этом пациент не помнит, как он оказался на полу, как ушибся или получил другие повреждения, – если он их получил. Он помнит лишь то, что происходило в его кошмаре.
Выводы
История исследований сновидений шла параллельно с историей науки о сознании: многообещающее начало в эру интроспекции, темное средневековье во времена бихевиоризма и психоанализа, за которым последовали две отдельные программы исследований: когнитивная и нейрофизиологическая. Наконец, исследования сознания в сновидениях недавно стали естественной частью современной науки о сознании и когнитивной нейронауки, где объединяются воедино данные из всех источников, и субъективные, феноменальные, и объективные, нейрологические и поведенческие.
Сон и сновидения – богатый источник измененных состояний сознания. Во время сна мозг продуцирует паттерны переживаний, которые моделируют целый мир – цветной, полный ощущений, предметов и людей. Хотя мир сновидений также содержит множество причудливых особенностей, мы не понимаем, что это сон: в сновидении рефлексивное сознание и самосознание исчезают. В люцидном сновидении мы понимаем, что «это сон», но такое осознание – довольно редкое явление. Внутренние образы могут также смешиваться с воздействием внешних стимулов, как при гипнагогических и гипнопомпических галлюцинациях, или они могут направлять внешнее поведение, как при лунатизме и нарушениях поведения в период «быстрого сна» или при снохождении.
До сих пор остается неясным, как и почему мозг продуцирует сложные внутренние переживания во время сна. Функциональная томография мозга показывает, что во время сновидений в коре активны зрительные (затылочновисочные), эмоциональные (миндалина) и моторные области (лобная кора), а области, связанные с критическим мышлением и самосознанием (в префронтальной коре) дезактивированы. Анализируя типичное содержание сновидений, нужно исследовать паттерны активации мозга.
Ведущие теории о функциях сновидений можно разделить на четыре категории:
1) у сновидений нет никаких функций – они не делают ничего полезного;
2) сновидения помогают нам решать проблемы;
3) сновидения – наш внутренний психотерапевт, они помогают нам справляться с трудностями и чувствовать себя лучше;
4) сновидения возникли в процессе естественного отбора как «тренировочные» сессии, особенно те сновидения, где мы сталкиваемся с опасностью или угрозой, – они помогают нам подготовиться к таким событиям в реальной жизни.
Вопросы для обсуждения
1. Какие самые первые свои детские сны вы помните? Есть ли у вас сновидения, которые часто повторяются? Сравните свои сны со снами других студентов и с результатами, описанными в тексте.
2. Какая теория функций сновидений в состоянии объяснить имеющиеся у нас данные о сновидениях, если таковая есть?
3. Согласны ли вы, что призраки, похищения НЛО и другие паранормальные явления, которые происходят ночью, когда человек лежит в постели, на самом деле можно объяснить измененными состояниями сознания, например гипнагогическими галлюцинациями и сонным параличом, которых человек не осознает?
Глава 14
Гипноз
Введение
Краткая история гипноза
Гипнотическая индукция
Гипнотическая внушаемость
Является ли гипноз ИСС?
Что происходит с сознанием под гипнозом?
Выводы
Вопросы для обсуждения
Введение
Гипноз представляет большой интерес для науки о сознании, потому что он связан с изменениями субъективного переживания – иногда весьма значительными. Возможно, гипноз действительно способен менять состояние сознания, но именно в этом вопросе его исследователи ведут самые яростные споры.
Еще больше усугубляет положение то, что термин «гипноз» полон противоречий и дать его определение достаточно трудно. В первоначальном и буквальном смысле «гипноз» означает «сон», но в современном контексте это определение неточно: чем бы ни было состояние гипноза, это уж точно не сон. Еще больше запутывает терминологию то, что в анестезиологии у слова «гипноз» есть еще одно значение: потеря сознания, наступающая, когда анестезиологи погружают пациента в искусственный «сон», вызванный препаратами. Но в современном контексте гипноз не относится ни ко сну, ни к анестезии.
Гипнотическая ситуация включает в себя два аспекта, которые нужно отличать друг от друга (Barnier & Nash, 2008). Во-первых, есть «гипноз как процедура», ситуация, в которой два человека, испытуемый и гипнотизер, договариваются о том, что должно произойти. Гипнотизер говорит испытуемому, что собирается предложить ему некую процедуру, которая изменит его мышление и может вызвать у него те или иные чувства, и если испытуемый согласен, то гипнотизер начинает индукцию. При этом мы можем сказать, что испытуемый «загипнотизирован», по крайней мере в минимальном смысле; что имеет место гипноз как процедура. Но это ни в коем случае не гарантирует, что при этом возникнет гипноз во втором смысле, получивший название «гипноз как продукт», или просто гипнотическое состояние .
Кроме того, испытуемый должен быть мотивирован и готов испытать предложенные изменения и должен ожидать, что такие изменения произойдут. Незаинтересованный и немотивированный испытуемый не заметит никаких изменений в своем сознании. Кроме того, он должен обладать, по крайней мере отчасти, некоей таинственной способностью, которую называют гипнабельностью.
Таким образом, чтобы в сознании испытуемого произошли гипнотические изменения, он должен быть заинтересован, мотивирован и гипнабелен, а затем он должен быть подвергнут гипнотической индукции или гипнозу как процедуре. Гипнотические изменения в сознании связаны с субъективным переживанием, как пишет Килстрем (2008, p. 32): «В основе гипноза лежит субъективное переживание». Этим он подразумевает, что интересно не внешнее поведение загипнотизированного человека как таковое (когда человек делает или говорит определенные вещи), но тот факт, что это поведение происходит под влиянием измененного субъективного переживания! Испытуемый реагирует на осознаваемое переживание, которое вызвано гипнотическими индукциями:
...
Интересно не то, что загипнотизированный человек опускает вытянутую руку, когда ему говорят, что его рука становится тяжелой. Интересно то, что он действительно чувствует, что его рука тяжелеет. Испытуемый убежден, что это действительно происходит; это и отличает подлинный гипнотический опыт от сознательного выполнения поведенческих инструкций (Kihlström, 2008, p. 32).
Такое изменение субъективного переживания становится еще более интригующим, если учесть, что оно происходит без всяких волевых усилий. Это отличает гипнотический опыт от управляемого воображения, когда мы намеренно пытаемся вызвать у себя какие-то образы или чувства.
...
Еще один аспект субъективного переживания гипноза – непреднамеренные реакции в ответ на гипнотические индукции. Испытуемый не просто чувствует, что его вытянутая рука тяжелеет: кажется, она тяжелеет сама по себе, а испытуемый при этом не прилагает никаких сознательных усилий. Такие непреднамеренные реакции – необходимый элемент субъективной уверенности: человек не может поверить, что его рука стала легкой, что ее тянет вверх привязанный к ней воздушный шарик, если он пытается осознанно представить это или поднимает руку с помощью волевого усилия (Kihlström, 2008, p. 33).
Очевидно, здесь происходит что-то очень интересное, что-то, определенно относящееся к сфере науки о субъективном переживании. Но что это такое и как это можно объяснить? Скоро мы вернемся к этому вопросу, но сначала давайте познакомимся с яркой и увлекательной историей гипноза.
Краткая история гипноза
Первоначально гипноз назывался месмеризмом по имени Франца Антона Месмера (1734–1815), австрийского врача. Месмер лечил своих пациентов магнитами и обнаружил феномен, который стал называть «животным магнетизмом». Он заметил, что когда дотрагивается до своих пациентов (большинство из них страдали различными нервными или психосоматическими расстройствами) особым образом, они впадают в определенное состояние, после чего чувствуют себя значительно лучше. Месмер сначала использовал настоящие магниты, определенным образом прикладывая их к телу пациентов.
Месмер полагал, что магниты оказывают уравновешивающее действие, устраняя в теле дисбаланс, вызванный силами гравитации астрономических тел. Скоро Месмер обнаружил, что в магнитах нет необходимости и те же самые эффекты можно получить, просто накладывая руки. Поэтому он пришел к выводу, что существует особая форма магнетизма – животный магнетизм, действующий почти так же, как настоящие магниты. Затем он разработал и опубликовал теорию животного магнетизма и объединил ее, весьма свободным образом, с ньютоновой физикой и астрономией – точнее, с тем, что под ними понимал.
Позже Месмер переехал в Париж, и его животный магнетизм приобрел большую популярность. Он излечивал группы людей, проводя сеансы в комнатах, определенным образом «намагниченных». Чтобы дать дополнительную дозу магнетизма каждому пациенту, он по очереди подходил к пациентам, прикасался к ним, смотрел им в глаза или указывал на них указкой. В результате у многих пациентов возникали измененные состояния сознания.
Была даже создана специальная комиссия во главе с Бенджамином Франклином. Ей было поручено исследовать, существует ли животный магнетизм и приносит ли он какую-то пользу. В ходе того, что сейчас мы могли бы назвать первым контролируемым научным экспериментом в сфере гипноза, эта комиссия не обнаружила никаких объективных подтверждений существования животного магнетизма как реальной физической силы. Все его эффекты были следствием обычных прикосновений, воображения и ожиданий того, что должно произойти. (В итоге концепция животного магнетизма как силы природы, воздействующей на тело и разум человека, была устранена из науки, точно так же, как в случае элиминативного материализма, который мы обсуждали в главе 1).
Ранняя история гипноза подготовила почву для двух совершенно разных, конкурирующих между собой интерпретаций того, что происходит во время гипноза. Никто больше не верит в животный магнетизм, но объяснения гипноза до сих пор остаются почти такими же спорными, как это было во времена Месмера.
Сегодня популярны представления о гипнозе как об ИСС. Гипнотизер обладает какими-то таинственными, необычными умственными способностями, мало чем отличающимися от животного магнетизма, о котором говорил Месмер. С помощью этих способностей гипнотизер погружает испытуемого в «зомбиподобное» состояние, напоминающее лунатизм (или «сомнамбулизм», старый термин, обозначавший гипнотическое состояние в XIX веке). У загипнотизированного человека глаза становятся «стеклянными», у него исчезают собственные желания, и он выполняет любые команды гипнотизера, даже самые нелепые.
Если гипноз не животный магнетизм и не результат магических умственных сил гипнотизера, то что же это? И, важнее всего, связан ли гипноз с ИСС? Возможно, современные исследования гипноза, наконец, найдут ответ на этот вопрос.
Гипнотическая индукция
Гипноз возникает в ситуации, когда гипнотизер сначала дает испытуемому гипнотическую индукцию («гипноз как процедура»). Как правило, гипнотизер предлагает испытуемому на чем-то сосредоточиться (например, на своем голосе, на своем пальце или на каком-то источнике света), расслабиться и закрыть глаза, пока гипнотизер считает от одного до десяти. После индукции, когда у испытуемого возникло состояние гипноза, гипнотизер дает более определенные инструкции о тех или иных изменениях в переживаниях испытуемого.
Обычно индукции описывают изменения в телесных ощущениях испытуемого или побуждают его выполнять какие-то действия ( идеомоторная индукция ) :
...
Вытяните руки перед собой. Представьте себе, что в левой руке вы держите за ручку большую тяжелую сумку, полную камней. Вы изо всех сил пытаетесь удержать эту сумку. А в правой руке вы держите за нитку огромный воздушный шар, наполненный гелием, который поднимает вашу руку вверх. Ваша левая рука очень тяжелая, она устала, вес сумки непреодолимо тянет ее вниз, а правая рука легкая как перышко и сама по себе поднимается вверх.
В результате такой идеомоторной индукции одна рука испытуемого может начать двигаться вниз, а другая – вверх.
В индукции с вызовом ( challenge suggestion ) испытуемого просят выполнить какое-то несложное задание, которое он не может выполнить из-за более ранней индукции, препятствующей этому действию: «Закройте глаза. Теперь, даже если вы попытаетесь, вы не сможете открыть глаза, ваши веки как будто склеены. Теперь снова попробуйте открыть глаза».
Третий тип индукций называют когнитивными индукциями. Они приводят к изменениям в ощущениях, восприятии, памяти или мышлении: «Если вы прислушаетесь, то услышите, как в соседней комнате кто-то играет на фортепьяно “К Элизе”» или: «Вы не сможете вспомнить свой номер телефона, даже если попытаетесь это сделать».
Если такие индукции действительно вызывают у испытуемого измененное состояние сознание (то есть он не просто соглашается сделать то, что ему говорят, не обманывает и не играет роль), предложенные феномены возникают легко и без усилий, испытуемый следует почти бредовому субъективному убеждению, что описанные феномены действительно происходят.
Гипнотическая внушаемость
Стандартизированные шкалы гипнотической внушаемости определяют ряд разных типов индукций (они похожи на три типа, описанные выше), и после сеанса испытуемый оценивает, были у него переживания, связанные с индукциями, или нет. Общий балл указывает на степень гипнабельности испытуемого. Разные люди очень по-разному реагируют на гипнотическую индукцию. Некоторые вообще почти на нее не реагируют (это люди с «низкой гипнабельностью»), несмотря на все старания гипнотизера, а другие сообщают, что они действительно испытывали все то, что предлагал им гипнотизер (это люди с «высокой гипнабельностью»). В среднем люди находятся где-то между этими полюсами.
Является ли гипноз ИСС?
Среди исследователей гипноза давно ведутся споры о том, связан гипноз с ИСС или это просто особая социальная ситуация, где у испытуемого есть определенные ожидания, он ведет себя в соответствии с ними и соблюдает определенные правила «игры» (точно так же, как в любой другой социальной ситуации), но не входит при этом в ИСС. Первая точка зрения называется «теорией состояний», а вторая – «теорией отсутствия состояний».
Это противоречие трудно разрешить эмпирическим путем, ведь не существует никаких общепринятых определений или объективных критериев для оценки ИСС. Что можно считать явным признаком или бесспорным доказательством наличия ИСС у загипнотизированного человека? Самый очевидный критерий – способность переживать то или иное необычное переживание самостоятельно, как это происходит в других ИСС.
Если следовать только этому критерию, вывод о том, что гипноз отражает измененное состояние сознания, кажется бесспорным, ведь гипноз изменяет субъективное переживание, связанное с нашим осознанием окружающего мира (что в нем есть, а чего нет), а также влияет на волевой самоконтроль, наши действия, наши мысли, убеждения и воспоминания. Эти аспекты сознания выполняют функцию мониторинга и функцию управления сознанием, и гипноз, возможно, влияет на обе эти функции:
Назад: III. Теории сознания
Дальше: Эпилог
