Глава 2
Четыре месяца назад.
Леди Марисса скончалась ровно четыре года назад.
Трауш пил виски быстро, не смакуя, но всё не мог забыться. Четыре года! А он ни то, что не наказал отравителя — не приблизился к разгадке ни на шаг. Незнание давило на грудь. Мать мертва, а её убийца здравствует. Какой из него высокий лорд, если он мечется как безусый мальчонка в тщетных попытках докопаться до истины?!
Когда стемнело, а бутылка опустела, Трауш решил съездить в тихое загородное поместье, где был по — настоящему счастлив в детстве. Здесь дышалось иначе: парным молоком и скошенной травой. По сумеречному туннелю он дошел до ворот и приказал провожатому — жрецу отправляться обратно в город. Улыбнулся, завидев в окне мансардной комнатки свет.
Самое время познакомиться с невестой поближе.
В спальне Сольд не оказалось, и Трауш, раздосадованный и взбешенный одновременно, обошел весь дом в её поисках. А нашлась она в библиотеке, где, под светом единственной свечи, увлеченно читала.
— И что же столь интересное ты изучаешь, когда тебе велено зубрить историю государства? — разозлился лорд, отбирая книгу. Глянул на обложку, ожидая увидеть название дамского или приключенческого романа, коими зачитывалась прислуга.
Хм, именно историю она и зубрила. Том второй, даже не вводный!
— Ну и как успехи? — Трауш упал в кресло напротив.
Сольд поморщилась как от удара, но смолчала.
— Твоего деда прозвали освободителем, отца — великим воителем, а тебя пока никак не прозвали, ибо вступил в права ты всего четыре года назад. До того времени страной управляла твоя матушка Марисса, которая перед ликом богов утвердила твои права на трон после её смерти, несмотря на то, что ты слишком молод для статуса лорда — и до твоего тридцатилетия властвовать должно было временное правление. Некоторые даже утверждали, что именно ты отравил Мариссу, чтобы заполучить престол, но их обвинения были беспочвенными. А сегодня годовщина её смерти. Соболезную твоей потере.
Невероятно, она читала про его род!
Алкоголь туманил разум. Траушу чудилось, что Сольд пахнет снегом. Он даже приблизился к ней, чтобы принюхаться — она напряглась.
— Молодец, послушная девочка. — Его ладонь нетвердо коснулась острой коленки. Невеста вздрогнула, и это распылило Трауша. — Ты мне кое-что задолжала.
Он насмехался над ней, но Сольд понимающе кивнула.
— Да, мой лорд.
Её губы почти не двигались, она словно выдавила слова из себя. Трауш закинул ногу на ногу.
— Для той, которая была спасена и освобождена от рабских оков, ты слишком строптива.
— Ошибаешься. Я искренне благодарна тебе, ведь теперь я свободна от угнетения,
— в голосе звучал медовый яд. — Ты — мой будущий супруг и волен делать со мной всё, что удумаешь. Я твоя навеки.
Её правда. Он дал ей жизнь, так почему она не может дать ему наслаждение?
Сольд отложила книгу и встала, приглашая пройти в спальню, но лорд с ухмылкой помотал головой.
— Здесь.
Он ожидал хоть толики страха или непонимания, но Сольд сама подняла юбки, показала стройные ноги, не затянутые чулками. Взгляд её оставался пустым. Без тени испуга. Она не страшилась его — презирала. Того, кто сплел их жизни навеки, кто объединил судьбы.
Рука лорда проползла по коже, мягкой и теплой. Второй он притянул Сольд за талию к себе, вдохнул аромат её тела, пахнущего не снегом, но подснежниками. Встал, пошатнувшись, и зарылся носом в волосы. Почему-то её присутствие вызывало в нем смешанные чувства: глухую ярость и непонятную жажду. Девушка застыла, свела руки по швам.
Лорд тронул поцелуем её сухие губы, она не ответила, лишь щека дрогнула.
— Мне нравится то, что ты меня не боишься, — шепнул на ушко. — Ты рабыня, которой неведом страх.
Пальцы гладили её через платье. Сольд так и стояла, не размыкая глаз. И в какой- то момент он понял: она так и останется безжизненной статуэткой. Зачем ему пользоваться той, которая совершенно безучастна? Он может заплатить любой, абсолютно любой женщине, и счастье той будет неподдельным. А с этой…
— Я умываю руки.
Трауш оттолкнул найденыша от себя. Сольд поправила складки на платье, будто это единственное, что её волновало.
— Что же тебя останавливает?
— Я пьян, но не туп. Ты не хочешь меня, а я не желаю, чтобы наша первая ночь прошла так, — и добавил с прежним ехидством: — Ночей этих у нас будет много, так что тебе придется обучиться всем тонкостям. Могу нанять тебе лучшую продажную девицу Пограничья в качестве наставницы.
Её губы изогнулись от отвращения, но Сольд согласно поклонилась.
— Как вам будет угодно, мой лорд.
Трауш пьяно расхохотался, направился к выходу, едва не задев книжный стеллаж.
Добрых снов, найденыш.
— Добрых снов, — глухо ответила она.
В его спальне кто-то был, и лорд прекрасно понимал: кто. Мари тоже помнила о годовщине. Она пряталась у окна, укрытая в полупрозрачную штору. Лунный свет освещал тонкий силуэт золотом.
— Иди сюда, — приказал лорд хрипло, и Мари юркнула ему под плечо. Не спрашивая и не требуя, не говоря.
Он любил её так неистово, как, должно быть, никогда в жизни. Вкладывал всю боль и страсть, всё желание, весь гнев на невесту. Уже после, когда они лежали, тяжело дыша, Мари приподнялась на локте и поводила пальчиком по груди Трауша.
— Жена поменяла тебя в лучшую сторону. — Она закатила глаза от наслаждения.
— Ты всегда был превосходным любовником, но сегодня… Ах!
— Невеста, — буркнул лорд.
— Невеста с перспективами стать женой, — Мари тоскливо глянула на руну, покрывающую узором ладонь. — Что у вас с ней, Шу? Ты ведь не любишь её.
— Не люблю.
— И не хочешь так, как меня? — не спрашивала, но утверждала.
— Да.
Мари хихикнула и перекатилась на спину, раскинув руки в стороны.
— Тогда почему?! Нет, ну честно, скажи мне. Шу, я с детства рядом, я обожаю тебя, я верна тебе. А женишься ты на рабыне, к которой даже не прикасаешься. Почему?
Не объяснять же ей, что Трауш помнил историю родителей и слова отца: жену необходимо уважать. Не любить, но ценить. А насилие — не лучшее начало для долгих доверительных отношений.
Мари улизнула с рассветом. Трауш слышал, как она одевается, но не остановил. Сам он поднялся спустя час и, потягиваясь, в одном халате на голое тело, вышел в столовую. Уже в коридоре его туманы ощутили эмоции невесты: недовольство и раздражение. И к её чувствам примешались чужие, от которых лорд ощерился как дикий пес. Он, распахнув двери, застал раздражающую картинку: за столом сидели двое. Сольд, одетая в простое платье, внимательно слушала Шура, который гладил её по запястью и рассказывал нечто, от чего гоготал в голос.
— Здравствуй, брат, — Трауш бесцеремонно прервал их общение, сел рядом с невестой. Та вздрогнула, но по обыкновению не отодвинулась.
— А я вот понемногу знакомлюсь с твоей женщиной и, поверь, одобряю твой выбор. — В глазах Шура застыла издевка. — Что же ты прятал её от нас?
Лорд заметил, как сжат кулак Сольд под столом. Она дышала ровно, ничто не выражало её эмоций, но костяшки пальцев побелели. Туманы за её спиной скучковались, готовые разорвать мужчину по другую сторону стола.
— Извини, Шур, — сказал Трауш безмятежно, но ответил яростным взглядом, кричащим «Убирайся!» — Какими судьбами?
— Братец, ну, о чем ты… вчера была годовщина, ты ведь помнишь… Я встретил утром убегающую из твоей спальни Мари. — И он подмигнул лорду. Сольд сделала вид, что ничего не заметила, аккуратно освободившись от поглаживаний Шура, взяла чашку с недопитым кофе.
— Зачем ты разгуливал у моей спальни?
— Извини, так уж получилось. — Он прыснул. — Но в итоге я набрел на эту красоту и решил скрасить её завтрак.
— Благодарю вас, — выдавила Сольд и глянула на Трауша. — Дорогой, мне нездоровится. Я пойду к себе?
Тот опешил от обращения. Из её уст оно звучало без обычного ерничества и не обреченно, а по — женски нежно. Так, должно быть, обращается жена к любимому мужу. Ну и актриса!
— Да, конечно.
Она мазнула губы лорда легким поцелуем со вкусом взбитых сливок, отставила чашку, так и не притронувшись к ней, и вышла. Братья остались вдвоем.
— Уходи, живо.
— Это и мой дом тоже, — напомнил Шур, поигрывая вилкой. — Я волен оставаться здесь столько, сколько вздумаю. Может, даже пообщаюсь с Сольд поближе.
Трауш поднялся медленно, упер кулаки в стол.
— Или ты уйдешь по своей воле, или я вышвырну тебя вон.
Шур тоже встал, кинул вилку в тарелку — та грустно звякнула. Он, доставая лорду до плеча, всячески старался казаться выше, даже тянул голову.
— Уйду. Проводишь?
— С радостью.
В тишине они ступили в холл. От обоих веяло неприкрытой угрозой. Одинокая служанка, попавшаяся на пути, спешно прижалась к стене. Шур с неприязнью глянул на картину, висящую у парадной лестницы: леди Марисса, окруженная подсолнухами.
— Всё ещё не понимаю, почему мать передала власть тебе, хотя всегда любила меня. — Он отвернулся от картины.
— Она понимала, насколько ты хил и слаб. Какой из тебя правитель, ты — завистливый, глупый мальчишка.
— Посмотрим. Братец, когда Пограничье перейдет ко мне, я обещаю ублажать твою невесту всеми доступными способами. — Шур похлопал лорда по плечу и удалился, насвистывая себе под нос.
Трауш хотел остановить его, но в последний миг передумал. Да и бесы с ним!
— Если Шур заявится сюда — сообщайте мне немедленно, — приказал мажордому.
— Да, лорд, — тот часто закивал.
Надо бы извиниться перед Сольд, но в комнате её не оказалось. Трауш прошелся по спальне, совершенно лишенной индивидуальности, глянул на идеально заправленную постель, на аккуратно сложенные вещи нейтральных цветов. Во всем этом не было ни грамма души Сольд. Он выглянул в окно — его нареченная сидела в тени яблони, прислонив голову к стволу. Внезапно подумалось: как же она одинока. Она не общается с прислугой (Трауш узнал от болтливой служанки Санэ, что невеста держится особняком — хотя, думается, это обитатели дома сторонились её), у неё нет приятелей или друзей. Все дни она проводит за чтением книг. Неудивительно, что изучила историю рода Вир — дэ лучше, чем сам высокий лорд.
Он вышел в сад, к облюбованной яблоне. Невеста почувствовала его присутствие, но не шелохнулась — так и сидела с прикрытыми веками.
— Сольд, — позвал тихо. — Я извиняюсь за всё, что мог сказать тебе мой брат.
— Только за это? — хмыкнула она, и тонкие губы сложились в кривом подобии улыбки.
— Нет, не только. — Трауш, подобрав полы халата, сел рядом с ней. — Мы неправильно начали, давай попробуем познакомиться заново.
Она удивленно приоткрыла левый глаз.
— Как же?
— Я хочу показать столицу твоего государства.
Лорд ожидал отказа или хотя бы недовольства, но найденыш восприняла идею благосклонно.
— Буду готова через полчаса.
Он рассматривал её силуэт, удаляющийся к дому. Широкое платье оставляло простор для воображения, волосы струились по плечам, спина была идеально ровна. Трауш вспомнил, как она держалась за столом. Эта бывшая рабыня обучена хорошим манерам.
Нет, не бывшая рабыня. Будущая жена. Если он намерен остаток жизни провести с ней, то должен научиться уважению. Пусть даже Сольд пока не уважает его.
Через сумеречный туннель они перебрались в Ре — ре, столицу Пограничья. Во время недолгого перехода под руководством провожатого — жреца Трауш с опаской посматривал на Сольд, потому как знал: не каждый иноземец способен выдержать прикосновения сумрака. Но она двигалась на удивление уверенно, разве что иногда останавливалась и вслушивалась в шорохи, в голоса умерших, но не упокоенных теней.
Город, укутанный в вечный смог, окружали горы. Трауш не задумывался, куда вести невесту — просто шел, а она, взяв его под руку, как положено по этикету, шагала рядом и ни о чем не спрашивала. За ними следили сотни глаз, и Сольд, без сомнения, ощущала на себе всю неприязнь. Она была не просто чужачкой, но чужачкой нежеланной. Нареченная лорда понимала это, но покорно принимала свою участь.
— Всё, что ты видишь, принадлежит тебе, — заговорил Трауш, осматривая серые стены домов, псов с поджатыми хвостами, вечно седые небеса над головой. — Как бы тебе ни хотелось отречься от своего статуса, он закреплен за тобой навеки. Пойми, в наших краях леди Теней во всём равна лорду, ты — моё продолжение. Если я умру или буду не в состоянии управлять государством, бремя правления перейдет тебе.
Сольд глянула на ладонь, скрытую тугой перчаткой. Они остановились в середине моста, раскинувшегося через безмятежную реку. Воды сковала тончайшая корка льда.
— И всё из-за какой-то руны? — с печалью промолвила Сольд.
— Нет, из-за связи, скрепленной магией и богами. Если бы теневая сила не укоренилась в тебе, если бы кто-то сверху отверг мой выбор — ты бы погибла. Но я доверился чутью, и теперь твоя судьба такова.
— Я буду плохой леди, — предрекла она, опираясь на бортик. — Я всё испорчу. Эта Мари… Твой брат рассказал мне о вашей связи, кажется, ты прогадал, не предложив замужество ей.
Да что же они заладили! Кому, если не ему, решать?!
— Перестань. — Трауш понизил голос до змеиного шипения. — Вопрос давно закрыт. Тебя не должны волновать мои отношения с Мари, уяснила?
— Да, — Сольд понимающе кивнула и как зачарованная вгляделась в даль, покрытую сизым туманом. — Ре — ре — красивый город, мрачный, но привлекательный. Спасибо, что показал мне его.
— Это лишь малая часть.
Они прогулялись по центральным улочкам и завернули на базар, где Сольд, как маленькая, перебирала в пальцах украшения из хрусталя. Она хваталась за безделушки столь жадно и откладывала с таким огорчением, что Трауш напомнил ей на самое ухо:
— Не забывай, ты можешь купить абсолютно всё.
И тогда Сольд посмотрела на него, но без прежнего ехидства или недоверия. Глянула чистой синевой глаз, чуть приоткрыв рот. Беззащитный ребенок, не иначе. Ребенок, живший под гнетом, но наконец-то получивший свободу.
Она и купила. Казну государства, конечно, не опустошила, но одна конкретная торговка внезапно перестала считать невесту лорда омерзительной чудачкой и провожала ту, часто махая рукой и желая всего самого доброго.
Отобедали они в любимом ресторанчике Трауша, где Сольд жмурилась, поедая стейк из щуки под цитрусовым соусом — коронное блюдо местного шеф — повара.
— Как же вкусно! — бормотала она, отпивая яблочного вина, рыжеватого что сам янтарь.
— Как-нибудь я покажу тебе наши яблоневые сады, гордость всего Пограничья. Возможно, именно благодаря виноделию нас ещё не уничтожили люди, — смеялся Трауш, рассматривая нареченную.
А она смущалась и теребила браслет на запястье.
Они возвращались обратно в повозке, а не через сумеречный туннель, чтобы Сольд рассмотрела извилистую дорогу, ведущую к загородному поместью. И заснула она, склонив голову на плечо Трауша, если не как невеста, то как подруга или сестра.
И тогда он понял, что боги — проказники знали что-то сверх, когда сводили их вместе.
Ну а следующим утром Сольд робко постучалась в кабинет лорда и, махнув туго заплетенной косой, сказала:
— Что ж, научи меня быть вашей леди.
И в маленьких ушах её блеснули сережки, украшенные хрустальными каплями.
Беловолосый мертвец улыбался перерезанным горлом. Голова его свешивалась с края алтаря, на лбу был выжжен трилистник. Трауш всмотрелся в идеально очерченную рану, сквозь которую проступала рассеченная гортань — резали чем-то настолько острым, что мышцы вспороли как пергамент.
— Рынди, — с удивлением отметила Мари. — Как он тут оказался?
Храм богов вновь осквернили, и на сей раз темный маг даже не прятал следов.
— Думаю, сюда его привели незадолго до смерти, — заметил Вернон, хранитель покоя, который и сообщил лорду о происшествии. Он был в меру полон, в меру лыс, в меру привлекателен — в общем, та самая золотая серединка, в которой нет ничего примечательного. — Убийство произошло прямо на алтаре. — Ткнул тростью в кровавые пятна, расползшиеся по камню. — Что-то мне подсказывает, что волю этого бедолаги затуманили внешним воздействием. Руки — ноги не связаны, побоев тоже не обнаружено; но не добровольно же он решил погибнуть? Тем более памятуя о том, сколь яростно народ рынди не терпит нас, теней.
— Личные вещи? — уточнил Трауш, опускаясь на согнутые ноги и изучая тело снизу.
— Увы, карманы пусты, нет ни соринки. Мои эксперты проведут вскрытие, но сомневаюсь, что в его желудке обнаружится что-то, кроме вчерашнего обеда. — Вернон почесал в затылке. — Что касается клейма на лбу, я несколько недоумеваю о природе его происхождения. Амулет в форме трилистника носят загонщики хинэ, но как иноземец относится к ним?
— В прошлый раз хинэ обезумели как раз после жертвоприношения в стенах храма.
— Хинэ не подчиняются кому-либо, кроме теней, — оспорил хранитель покоя. — Исключено. Их всплеск безумия — совпадение либо реакция на темную магию.
Мари, которая осматривала храм с помощью истинных сил, вставила:
— Возможно, маг подразумевал какой-то свой знак. Так сказать, подпись.
— Вероятно, что так. — Хранитель покоя провел по ожогу ногтем. — Высокий лорд, вы же понимаете, сколь недопустимо осквернение святыни людскими магами?
— Без вас знаю, Вернон.
А самое неприятное, что святыня была осквернена как минимум дважды, и первое тело до сих пор не отыскали. Но где оно могло находиться, если перед храмом Круглое озеро, а за ним стелется долина? Неужели маг унес жертву с собой?
Озеро?! Бесы! Насколько же он слеп и туп, раз не додумался сразу осмотреть то. Никак женитьба совсем ослепила лорда, превратив из рассудительного мужчины в полнейшего олуха. Трауш зарычал сквозь стиснутые зубы.
— Прикажите стражам прочесать озеро. Где-то должно быть первое тело, цепочка кровавых капель прерывалась у храма.
— Мы трижды обплыли его, — флегматично уверил хранитель покоя.
— Так обплывите ещё раз! И поставьте стражу в храм, двух, нет, трех воинов. Лучших!
— Разумеется, высокий лорд.
— Мари, — обратился Трауш к ведьме, рассматривающей убитого рынди так, будто тот был занятной вещицей, — помоги Вернону в поисках первого тела и обдумай, как появилось второе. Обойди здесь всё. Я не потерплю нарушения всех обычаев Пограничья. Кто бы ни был этот темный маг, он поплатится за свою дерзость!
Мари согласно промычала.
— Мне нужна любая информация, — сказал Трауш, выходя на воздух. — Любая мелочь.
— Будет, — в голос ответили Мари и хранитель покоя.
На душе поселилась тревога, и из неё сочился гной. А что-то очень важное, что никак не могло вспомниться, засело в голове колкой занозой. Что бы ни говорил Вернон: хинэ и происходящее связаны. Понять бы, как именно!
… Тело достали со дна на вторые сутки тщательных поисков. Сгнившее и вздутое, в нем слабо различались хоть чьи-то черты. Одно можно было сказать наверняка: убитым был подданный Пограничья, что означало: охотились не на конкретную расу.
