Эпилог

Тело Каролины Азиной подняли со дна озера уже на следующее утро. Водолаз Пашка Чадов отлично знал свое дело. Звоницкий не пошел на это смотреть.

Кирилла отпустили – как и предполагал Глеб, обвинение оказалось липовым и было необходимо для того, чтобы убрать с оперативного простора не в меру ретивого молодого человека.

Лара тоже вернулась – на следующее утро после штурма как ни в чем не бывало появилась в доме. Блондинка была непривычно тиха, искательно заглядывала в глаза мужу и старалась не встречаться взглядом с водолазом. Видимо, новая счастливая жизнь как-то не задалась, и Лара решила, что старая, толстая, но исключительно богатая синица в руках лучше, чем журавль в небе. Тем более что «журавль» явно не собирался обременять себя узами брака.

Золотистый ретривер Джерри жался к хозяйке и испуганно поглядывал по сторонам, не понимая, что случилось в доме, откуда здесь столько незнакомых людей и новых пугающих запахов.

Зато Грязный Гарри чувствовал себя царем горы – щенок, зацелованный Яной и заласканный Глебом, проникся величием собственной персоны и важностью тех заслуг, которые он оказал людям. Но сегодня Грязному Гарри прощалось все.

Яна была непривычно тиха – с заклеенным пластырем ухом и измазанными йодом губами девушка казалась еще более некрасивой, чем обычно. Ассистентка ветеринара поглядывала на Киру очень холодно – после того, как девушка узнала, что весь этот кошмар приключился только из-за того, что кое-кто не умеет держать язык за зубами, она стала по-другому относиться к красавцу-радиоведущему. Когда Кира попытался сочувственно погладить Казимирову по плечу и осведомился о состоянии ее здоровья, девушка стряхнула его руку и мрачно сказала, что не нуждается в сиделках. После этого Кира, непривычный к такому обращению, надулся, и стало ясно – этим отношениям, которые так нервировали Глеба, пришел конец.

Звоницкий был этому рад, но благоразумно промолчал. Яна все поглядывала на шефа, наконец решительно подошла и сказала:

– Знаете, Глеб Аркадьевич… я тут подумала… в общем, я, наверное, не стану больше помогать вам в ваших расследованиях. Сыщик из меня никакой, да и жизнь у меня всего одна. Не мое это, понимаете? Лучше я буду зверей лечить. Да и вам… извините меня, шеф… и вам не советую играть в Шерлока Холмса. Видите, чем это может кончиться? Честно говоря, вчера ночью я решила, что мне кранты. А ведь я еще так молода… Вдобавок при штурме прострелили мою машину, представляете? Мне обещали выплатить компенсацию, но все же… В общем, вы были правы – как всегда.

– Ну что вы, Яна! – великодушно отозвался ветеринар. – Я рад, что все хорошо закончилось.

А закончилось действительно лучше, чем можно было ожидать. Сергей Петрович Караулов был жив и здоров. Вчера вечером Оля и Наташа, специальные агенты под прикрытием, в самом начале стрельбы вывели старика в безопасное место. В укрытии Караулов благополучно переждал штурм. Теперь старик был бодр и весел и даже норовил ущипнуть за попку настоящую сотрудницу клинингового агентства – несколько теток в форменных платья наводили порядок в доме, отмывали кровь и убирали осколки стекол.

Этой ночью никто в доме Карауловых не спал. Поэтому Глеб чувствовал себя разбитым, но очень обрадовался, когда за ним наконец приехал полицейский «Форд» с конопатым Лехой Трусовым за рулем и молчаливым Саней на пассажирском сиденье.

Звоницкий очень надеялся, что господин Чадов, шериф Злобина, захочет увидеться с ветеринаром перед отъездом. В своем роде это означало признание заслуг. Ну, или проявлением уважения.

Звоницкий уселся в «Форд».

– Здорово, парни. Как жизнь?

Настроение у Глеба было просто превосходное.

– Вашими молитвами… – несмешливо отозвался Саня. На челюсти у лейтенанта красовался кровоподтек, но, кажется, старший Трусов не держал зла на Глеба.

– А вы что, правда сегодня уезжаете? – через плечо поинтересовался Леха.

– За дорогой следи! – по привычке одернул брата Александр.

– Сегодня. Вот с Андреем Анатольевичем побеседую – и домой, в Москву.

– Без вас тут скучно будет! – хмыкнул Леха. – Вы тут такое нам устроили…

И он восхищенно присвистнул.

Чадов ждал Глеба в своем кабинете. За спиной на стенке видел портрет президента. Президент строго смотрел на ветеринара. Чадов тоже глядел неодобрительно, однако встал, чтобы поздороваться, и жестом указал Глебу на кресло.

Звоницкий первым начал разговор:

– Андрей Анатольевич, я хотел бы перед вами извиниться. Если бы я с самого начала знал, что происходит в Злобине…

– Я что, должен был раскрыть перед вами оперативную информацию спецслужб? – холодно съязвил Чадов. – Вы в курсе, что вы со своей собакой едва не сорвали операцию, которую МВД и ФСБ готовили больше года?

– Ну, достаточно было просто намекнуть, и я бы убрался с оперативного простора, – извиняющимся тоном произнес Глеб.

– Вот только не надо учить меня работать! – взвился маленький мужчина в большом кресле. Он даже оперся на подлокотники кресла и слегка привстал. – Я бы выдворил вас из города в двадцать четыре часа, если бы не просьба Елены Генриховны…

Чадов злобно покосился на Глеба и сел. Тут Звоницкий впервые сообразил, что, возможно, причина неприязни к нему со стороны Анатольича лежит не только в профессиональной плоскости. Очень вероятно, что виной всему обыкновенная ревность… «Ну уж нет! – злорадно подумал Звоницкий. – В любви и на войне все средства хороши. Так что, если ты за десять лет не рискнул признаться Елене в своих чувствах, теперь уже поздно. Она выбрала меня, а тебе… тебе остается в утешение власть! Очень много власти. Даже многовато для одного человека…»

Глеб Аркадьевич приятно улыбнулся Чадову и сказал:

– Понимаете, я неверно оценил ситуацию. Со стороны ваш город выглядит как оплот коррупции и произвола.

– А вот это вас тем более не касается! – холодно отчеканил Андрей Анатольевич. – Вы не представляете, насколько сложная ситуация в Злобине.

– Да нет, я понимаю… Специфический контингент… да еще все эти ученые, живущие под надзором. К каждому наверняка приставлено по паре сотрудников в штатском… под видом садовников и шоферов.

– А вот насчет этого вы дадите мне подписку о неразглашении. – Губы Анатольича сжались в нитку.

– Да пожалуйста! – пожал плечами Глеб. – Я ведь не журналист и тем более не правозащитник. Все они взрослые люди и могут уехать отсюда.

– Большинство остается здесь совершенно добровольно. Но процентов десять не прочь уехать, – признался Чадов. – Вот за ними нужен глаз да глаз. Особенно если они пожелают выехать за рубеж…

– Вы ведь этого не допустите? – спросил Звоницкий. – Что-нибудь непременно случится… Например, как с женой Караулова, верно?

Чадов дернул ртом, но промолчал.

– А если госпожа Йоффе решит покинуть ваш славный городок? – продолжал Глеб. – Вы что, устроите ей автокатастрофу?

Андрей Анатольевич поднял на Глеба горящие ненавистью глаза:

– Елена может ездить куда пожелает. Хоть в кругосветное путешествие. Ведь вас это интересует? Но поедет она только в сопровождении охраны. Она умная женщина и прекрасно понимает, что спокойно жить может только здесь. Стоит разгласить информацию о ее открытии… как вы думаете, сколько она проживет? За ней станут охотиться, чтобы получить формулу…

– Да бросьте! – рассвирепел Звоницкий. – Программы по бактериологическому оружию свернуты во всем мире еще в начале восьмидесятых! Кому сейчас интересны научные секреты двадцатилетней давности?

Чадов сощурил глаза и язвительно осведомился:

– Вы что, эксперт по международной обстановке? Вы говорите, что программы свернуты. Да, официально. Но неофициально исследования до сих пор ведутся. К тому же с восьмидесятых годов на мировой арене кое-что изменилось, знаете ли. Теперь на нее вышли другие страны – те, что раньше назывались «страны третьего мира». И вот они совсем не прочь получить разработки госпожи Йоффе… а уж про открытие Караулова я вообще боюсь упоминать. Только представьте, сколько желающих его заполучить в современном мире, где такая конкурентная борьба. Какие деньги можно заработать на этой формуле!

И Чадов покачал головой, ужасаясь количеству бабла и злодеяний.

– Так что не надо жалеть Сергея Петровича! Пусть спокойно живет в нашем городке, пусть играет в банкира. Этот недоумок, его сынок, проболтался своей невесте… и посмотрите, что получилось?

– Да, для бандитов Кира Караулов оказался просто находкой, – покачал головой ветеринар. – Очевидно, Каролина еще на стадии планирования наметила его на роль жертвы. Не Васю же ей было обольщать… А тут скучающий плейбой, любимец женщин. Думаю, первую встречу планировали как военную операцию. Лида Волгина даже где-то раздобыла план, на котором Каролина расписала диспозицию… И вот встреча состоялась, Кирилл попался в сети красотки. Спустя короткое время он ввел ее в дом на правах своей невесты. Еще чуть-чуть – и девица получила бы доступ ко всем секретам семейства Карауловых. Но вмешалась Лида – ей казалась подозрительной ушлая девица, и сторожиха переслала Кириллу план.

После этого младший Караулов словно прозрел – он сам рассказал мне, что ему многое стало ясно, и некоторые странности в поведении невесты теперь предстали в другом свете. Кира решил поговорить начистоту. Не знаю, что он хотел услышать… Но Каролина не из тех, кто дрожит и плачет. Девушка быстро поняла, что ей грозит разоблачение. Она спровоцировала ссору с рукоприкладством, а потом подсунула вместо себя труп другой девушки. Теперь Кира должен был молчать, если не хотел отправиться в тюрьму за убийство невесты…

Так, кстати, и получилось – Кирилл отправился за решетку, и спасло его только то, что я нашел настоящую Каролину. После этого Кирилл начал настоящую охоту на беглянку. Он подозревал, что дело тут совсем не в романтических отношениях, и опасался, что слишком много наговорил своей невесте. Кирилл чувствовал себя виноватым и хотел искупить вину перед отцом, собственноручно поймав злодейку.

Но Каролина оказалась Кире не по зубам. К тому же к этому моменту операция вступала в завершающую фазу, и активность молодого человека могла спутать всю оперативную игру. Поэтому Киру убрали со сцены, вторично засадив за решетку под надуманным предлогом. Для молодого человека все закончилось лучше, чем можно было ожидать. Думаю, отец даже не будет слишком сильно сердиться на Киру, а простит его, по своему обыкновению…

Чадов молчал, поглядывая на Глеба и не мешая дедуктировать.

– Конечно, главный персонаж в этой истории – это та, кого мы называли Каролиной Азиной. Девушка подстроила встречу с Кириллом, внедрилась в дом и на правах члена семьи принялась искать тайник с секретной информацией, – высказал свои соображения Глеб. – А когда жених разоблачил ее, имитировала собственную гибель. И девушку даже не остановило, что ради этого пришлось пойти на убийство. Она заманила к озеру и задушила местную проститутку по кличке Маня Веселая. Переодела в свою одежду, даже пожертвовала изумрудным колье. А сама заняла место Мани в Путашкине – очевидно, запугала или подкупила «мамку». Кстати, в ее домике под потолочной плиткой есть тайник… Каролина наделась, что труп найдут довольно скоро и сама девица, изменив внешность, сможет продолжить игру. Но труп пролежал в воде целых полгода и оставался бы там и дальше, если бы я не полез туда осмотреть лебедей… Карауловы были уверены, что Азина уехала и в любой момент может вернуться. Так что у Каролины были связаны руки. И тут появился я…

– Кое в чем вы нам помогли, – вынужден был признать Чадов. – Мы не знали, почему Белая Леди так долго медлит, чего выжидает. Как только тело всплыло, она принялась действовать. Мы сразу поняли, что это не та девушка – провели анализ ДНК. Но нам нужно было, чтобы Азина поверила, будто тело опознано так, как ей надо. И тогда мы вынудили одну женщину сыграть роль матери жертвы. Опознание прошло как по нотам… но тут вмешались вы, – Чадов насмешливо глянул на Глеба. – Вам во что бы то ни стало понадобилось вывести обманщицу на чистую воду. Вы зачем-то поехали к этой женщине – она в прошлом местная жительница, сидела за мошенничество, – и перепугали ее так, что она рванула в Сочи, не дожидаясь утра.

– А потом я совершил ошибку – разыскал Каролину в Путашине и спугнул ее, – сокрушенно произнес Глеб. – Дальше была смерть Коли Волгина – он случайно наткнулся на бандитку, потом погоня…

– Ну, не совсем так. – Андрей Анатольевич покосился на ветеринара. – Честно сказать, мы не знали, где скрывается Белая Леди. Она так тихо сидела в вагончике, а члены банды приезжали в поселок под видом клиентов, что никто ничего не заподозрил. Ну, за это кое-кто уже слетел с занимаемой должности, – Чадов покрутил головой, как будто ему был тесен воротничок мундира. – Подумать только, полгода у нас под самым носом! После того как Леди обнаружила, что ее выследили, она начала действовать.

– Устроила нападение на дом Карауловых, – кивнул Глеб.

– Надо признать, разыграно мастерски! – мрачно произнес Чадов.

– Я одного не понимаю, – недоумевал Звоницкий. – Если эти бандиты такие отморозки, для чего им понадобился весь этот спектакль с имитацией аварии, в которую якобы попала Лариса? Почему они не могли пустить газ, когда в доме находились все, кто им нужен?

Чадов поднялся, прошел к сейфу и достал оттуда полбутылки марочного коньяка и два стакана. Видимо, это означало, что шериф сменил гнев на милость. Плеснул гостю и себе на два пальца и спрятал бутылку в сейф, не забыв установить комбинацию.

– Понимаете, они не могли рисковать жизнью Сергея Караулова, – пояснил Андрей Анатольевич. – Ну, ваше здоровье!

Глеб не стал возражать против тоста и отпил коньяк.

– Они не знали, удастся ли им найти формулу в доме, а ученый был последним, кто ее знал. Так что убивать его было ни в коем случае нельзя. Кстати, формулу они так и не нашли, хотя устранили двух наших агентов и перерыли ведь дом.

– Но я не понимаю… Ведь Сергей Петрович – просто старик. Что им мешало похитить его, к примеру, по дороге из банка и выпытать формулу?

Чадов пригубил коньяк и усмехнулся:

– Сразу видно – вы человек посторонний. Вы даже не заметили, что Караулова тщательно охраняли. Джип у него бронированный. Один он никогда не ездил, а его шофер – наш человек. В доме постоянно проживали наши агенты, там установлена специальная сигнализация. Телефоны прослушивались. Так что Сергей Петрович жил у нас, что называется, как у Христа за пазухой…

– Эти бандиты показались мне достаточно серьезными и технически оснащенными, – сказал Глеб.

– Да, они были подобраны Белой Леди каждый в соответствии с нужной специализацией. Кстати, ни один из них не привлекался ранее к уголовной ответственности. Азина не хотела рисковать, имея дело с преступниками, – знала, насколько они жадные и ненадежные. Она завербовала каждого из этих парней через социальные сети. Пообещала, что, провернув всего одно дело, они станут сказочно богатыми до конца своих дней.

– А кто она такая, эта Каролина Азина? – полюбопытствовал Глеб.

– Вы, конечно, понимаете, что никакая она не Каролина и тем более не Азина. У нее много имен, настоящее установили с трудом. Мария Викторовна Иванова, выпускница коррекционной школы-интерната.

– Мне она не показалась тяжелым инвалидом, – осторожно заметил Глеб.

– Диагноз «олигофрения» в девяностые ставили кому попало, – Чадов стиснул челюсти, – а потом этих ребятишек вербовали в одноразовые киллеры и продавали в бордели. Этой удалось каким-то образом уцелеть. Мы так и не выяснили, кто обучил ее стрельбе, взрывному делу и прочим… умениям. Но девушка была талантливая, не спорю…

– А все-таки на кого она работала?

Чадов смерил Звоницкого тяжелым взглядом, и все хрупкое равновесие, достигнутое в том кабинете, распалось, как карточный домик.

– А вот этого, уважаемый Глеб Аркадьевич, вам лучше не знать. Компетентные органы в курсе – этого достаточно. Никто не уйдет от наказания.

– И все-таки? – Звоницкий испытующе взглянул на собеседника. – Я бы рискнул узнать. Дальше меня эта информация не пойдет, вы же знаете…

Чадов дернул ртом, помедлил, но все-таки ответил:

– За всем этим стоит очень известный человек, глава одной из политических партий.

Звоницкий поднял брови. Количество политических партий в стране мог бы пересчитать, не особенно напрягаясь, даже первоклассник. Он вспомнил трескучую патриотическую риторику, которую слышал от Каролины…

– Неужели… – начал Глеб Аркадьевич, не веря своей догадке. Но Чадов оборвал его, не позволив высказать свои соображения вслух.

– Никаких имен! – поднял палец Андрей Анатольевич. – Я же говорю – компетентные органы в курсе, этого достаточно.

Что ж, это Звоницкий понимал. Компромат на влиятельного человека – товар очень специфический. И воспользоваться им может далеко не каждый. Кто сказал, что вор должен сидеть в тюрьме? А также убийца и террорист… Ну, пособник террористов и тот, кто платит убийцам. Иногда полезнее держать такого человека не на нарах, а на крючке компромата… И чем более высокий пост занимает такой человек, тем больше пользы для блага государства…

Звоницкий поспешно допил коньяк и откланялся. Президент на портрете и Андрей Анатольевич проводили ветеринара неодобрительными взглядами.

В доме Карауловых царили мир и спокойствие. Трупы убрали, кровь отмыли… спокойная мирная жизнь под прикрытием спецслужб потекла по привычному руслу.

– Дорогой Глеб Аркадьевич! – провозгласил Сергей Петрович, едва Глеб ступил в гостиную, где сидела вся семья. – И вы, Яночка, разумеется, тоже! – старик повернулся к Казимировой, которая сидела в кресле и то и дело трогала заклеенное пластырем ухо. – Вы столько пережили вместе с нами, что теперь вы нам не чужие, а почти члены семьи. Поэтому я приглашаю вас погостить в доме. Теперь, когда все наши неприятности позади, я надеюсь, никто нам не помешает…

– Нет! – в один голос вскричали ветеринар и его помощница. Звоницкий поспешил сгладить неловкость:

– Простите, Сергей Петрович… и спасибо за радушное приглашение… Но нас с Яной ждут дела. Моя клиника, пациенты… вынужден отказаться. Но, может быть, Яна хочет остаться? – Напоследок Глеб не удержался от шпильки.

– Нет, спасибо, – мрачно отозвалась девушка. – Я, пожалуй, поеду. В гостях хорошо, а дома лучше…

И она неприязненно посмотрела на Киру.

– Ну как хотите! – развел руками Караулов.

Когда вещи были уже собраны, Глеб не выдержал – подошел к Сергею Петровичу. Взял старика под руку и отвел в сторону:

– Послушайте, я обещаю хранить тайну до могилы… но не могли бы вы мне показать, из-за чего все это?

Караулов добродушно улыбнулся:

– Вы хотите видеть? Извольте.

Старик привел Глеба в кухню. Оля и Наташа поднялись, когда Караулов вошел.

– Сидите, девочки, сидите! – улыбнулся Сергей Петрович. – Мы быстренько.

Рядом с вытяжкой по стене шла накладная панель – Глеб решил, что там помещается вентиляционная труба. Но Караулов сдвинул панель в сторону, и под ней блеснула крышка встроенного сейфа. Старик хитро покосился на Глеба и набрал комбинацию. Дверца откинулась с едва слышным щелчком.

Звоницкий думал, что старик достанет из сейфа пожелтевшую от времени бумагу в папочке с завязками. Но Караулов извлек нечто, напоминающее ноутбук. Едва старик взял его в руки, устройство угрожающе завибрировало, послышался крайне неприятный зуммер.

– Спокойно, детка, – ласково произнес старик. На крышке ноутбука засветился ярко-голубой круг, и к нему Сергей Петрович приложил ладонь.

– Встроенный папиллограф, – пояснил старик, поглядывая на Глеба с хитрой усмешкой. – Только я могу его открыть, причем я должен быть жив и здоров. Если температура моего тела будет ниже нормы или пульс и сердцебиение не в порядке, он не откроется.

Но сейчас, видимо, все было в порядке, потому что голубой круг погас, жужжание стихло, и крышка откинулась с тихим щелчком.

– Вы рисковали жизнью, вы имеете право знать, – произнес Караулов.

Глазам Звоницкого предстал экран, а на нем формула. Нечто подобное Глеб последний раз видел в школе на уроке органической химии. Формула была семиэтажная, и единственным понятным знаком был знак «равно» между двумя ее громоздкими половинками.

– Что это? – потрясенно спросил Глеб. – Это и есть ваш фермент?

Голубые глаза старика хитро блеснули:

– Фермент? Это вам Чадов сказал? Ну что вы. Мое открытие совсем иного рода…

– Какого? – невольно полюбопытствовал Звоницкий.

Старик захлопнул ноутбук со встроенным папиллографом. Глаза его вдруг сделались ледяными, у рта пролегла жесткая складка.

– Вам лучше не знать, Глеб Аркадьевич, – тихо произнес Караулов. – Ради вашего же блага.

Елене Звоницкий позвонил уже на полпути к Москве.

– Ну что, столичный кавалер, поматросил и бросил? – зазвучал в трубке насмешливый голос госпожи Йоффе.

– Нет, что ты! – испугался Звоницкий. – Просто мне Чадов недвусмысленно намекнул, что, если я сегодня не уеду, у меня будут неприятности. Я подумал, может быть, мы увидимся… ну, к примеру, завтра? Или послезавтра?

Госпожа Йоффе выдержала долгую паузу. Глеб ждал, затаив дыхание.

– Никто не знает, что будет завтра, – наконец ответила Елена Генриховна. – Тем более послезавтра. Но я разрешаю тебе еще раз набрать мой номер. В конце конов, от твоего дома до моего всего два часа езды… Но имей в виду – Маргариту я оставила у себя. Так что на приватность не рассчитывай…

Глеб опустил телефон в карман с таким блаженным лицом, что Яна Казимирова, до того хранившая мрачное молчание, фыркнула:

– Ну хоть кому-то повезло!

Звоницкий включил радио, и оттуда как раз к месту заиграла знакомая песня Булата Окуджавы, обожаемого Глебом еще со студенческих времен:

Музыка играла, дорога стелилась под колеса. Впереди Глеба ждало много забот – надо было затевать ремонт в клинике, потом восстанавливать клиентуру… Да, и первым делом надо бы навестить домработницу Варвару Михайловну…

Глеб покосился на Грязного Гарри, который примостился рядом с Яной на заднем сиденье. Одно радует – в результате всех этих событий ветеринар все-таки научился находить общий язык со своей собакой.

– Слушай, юный негодяй… а может, мы все-таки поладим, а? – спросил Глеб.

Яна усмехнулась – она прекрасно знала привычку своего шефа разговаривать с животными.

Грязный Гарри сделал умильную морду и поднял одно ухо.

– Гав?

– И это все, что ты можешь сказать? – притворно огорчился Звоницкий. – Ладно, это все были цветочки… а теперь… Теперь мы всерьез займемся твоим воспитанием.