Глава двадцатая

Тейна и Вулдона, похоже, вполне устраивали их новые тела, они не стеснялись появляться где угодно. В один из нечастых свободных вечеров они решили пойти выпить вдвоем, а заодно и лучше узнать друг друга. Вулдона это вполне устраивало. Он знал, как важно поддерживать хорошие отношения с тем, кто однажды, может быть, спасет ему жизнь.

Вместе они прошлепали по раскисшему снегу в ближайший стеклянно-серебристый бар, каких все больше появлялось в Виллджамуре в последнее время. Усиленные культистской магией лампы и цветные фонари придавали помещению нереальный вид. Жутковатый зеленый свет падал из его окон на мокрые булыжники мостовой, отчего те влажно блестели. Их обогнали две молодые девчонки, которые, подняв от дождя над головами один вощеный плащ на двоих, с визгом и хохотом пробежали мимо и тоже нырнули внутрь. У входа стояли двое солдат в форме, которую Вулдон не распознал: облегающие темно-красные мундиры с белыми ремнями и черные сапоги.

Вулдон шагнул к ним.

– Интересная у вас форма, джентльмены.

Тот, что слева, ответил:

– Цвета солдат корпорации Шелби, сэр.

– Частная милиция? – поинтересовался Тейн.

– Император разрешил частным компаниям продавать услуги своих военных городу, сэр. Регулярной милиции не хватает.

– Что ж, похоже, снаряжают вас на совесть, – сказал Вулдон, кивнув на отличный клинок на поясе у говорившего.

– А каким бизнесом занимается корпорация Шелби? – спросил Тейн.

– Рудными разработками по большей части. В Виллирене, сэр.

– Эти мечи – тоже их работа?

– Да, сэр.

– Как все удачно складывается для корпорации Шелби, а, солдаты? – сказал Вулдон. – Что ж, надеюсь, вы не против, если мы зайдем, а?

– Конечно нет, сэр. Рыцарям всегда добро пожаловать. Сэр.

Вулдон и Тейн прошли мимо солдат в помещение бара. Вулдону, правда, пришлось слегка пригнуться, чтобы протиснуться под притолоку, но внутри он оказался в просторном, словно пещера, зале, который раньше наверняка был цехом какой-нибудь фабрики, а теперь сверкал полированным металлом и манил причудливыми огнями.

– Ну вот, это уже на что-то похоже! – обрадовался Тейн.

– Жуть на что это похоже, – буркнул в ответ Вулдон.

– Нет ничего плохого в том, что дизайн интерьеров не стоит на месте. Потом привыкнешь. А посмотри, какие тут женщины!

Вулдон обвел помещение взглядом. В центре его бились в конвульсиях танца юнцы и юницы, а музыканты вдоль стен наяривали на дикарских барабанах и еще каких-то гнусавых штуковинах.

– Здесь слишком шумно. А я хочу выпить.

Вулдон протолкался через толпу к бару и спросил две порции рома. В зеркале позади стойки он разглядел свое отражение в рыцарском костюме, знак на его груди как будто светился в призрачных зеленоватых лучах. Он подкинул монету, принял выпивку и тут же обнаружил, что его окружают люди.

– Ты… ты же Рыцарь! – восхищенно выдохнул кто-то.

– Я про вас слышал.

– А я только вчера видел, как вы помогали кому-то.

Комплименты сыпались со всех сторон; люди восхищались совершенно искренне. Криво улыбаясь и неловко благодаря, Вулдон вернулся к Тейну, который принял у него свой стакан.

– А знаешь что, старина? Сильным быть, оказывается, выгодно. Я слышал все, что говорили тебе эти ребята.

– А то я без тебя не знаю, – проворчал Вулдон.

– А еще я слышу, что говорят о тебе вон те женщины.

– Некрасиво подслушивать чужие разговоры, человеко-кот.

– Правда? Вон та рыженькая называет тебя великолепным образчиком мужской породы. Но что всего важнее, послушав предварительно, что именно нравится дамам, я могу строить свою линию поведения с ними…

– Гадость какая, – сказал Вулдон.

– Ничего подобного, это называется рациональным выбором цели. Взять вон ту даму в углу – она только что рассталась с возлюбленным и ненавидит всех мужчин: на это не стоит тратить время.

– На нее не стоит тратить время.

– Идем дальше – брюнетка в голубом. У нее сегодня день рождения, и она испытывает потребность в переменах.

– А ты, значит, можешь их ей обеспечить? – съехидничал Вулдон. – Построишь с ней осмысленные отношения и будешь ее уважать?

– Успокойся, старина. Я только показываю тебе, какой прок может быть от наших возможностей. Я вон о той блондинке в черном платье.

– Миленькая, но слишком молода для меня.

– Говори за себя, старик. По мне – так в самый раз.

И он сделал глоток.

– А у нее какая история?

– Ага, вижу, и ты тоже заинтересовался. Что ж, вполне естественно. Итак, ее история: полагаю, она ненавидит своего отца, а ее мать даже не знает, что она сейчас здесь. Классическая бунтарка – а я обожаю женщин с таким характером.

– Хищник, вот ты кто. – Вулдон увидел, как головы всех в комнате повернулись к нему – что было совсем не удивительно, учитывая, что сам он возвышался надо всеми на добрых две головы. И еще он подумал, что все бессмысленно: пока одни за воротами города умирают от голода и холода, другие сидят здесь и планируют, как бы выпить и перепихнуться с кем-нибудь, чтобы забыть о надвигающемся ледниковом периоде.

– Просто я нахожу рациональное применение своим способностям, – ответил Тейн.

– Мы и так уже толпу вокруг себя собрали, – сказал Вулдон. Люди и впрямь обступили их со всех сторон – кто-то улыбался, кто-то даже махал им, все надеялись обратить на себя их внимание. – Это что, тоже помощь попавшим в беду гражданам?

– Ах, Вулдон, Вулдон, – рассмеялся Тейн. – Неужели мысль о странности происходящего посетила твой светлый ум?

– Ты слишком все усложняешь, кот, – ответил Вулдон и опрокинул в себя стакан рома. Пышная брюнетка подошла к нему и положила руку ему на талию. Пролепетала что-то насчет героев, которых она любит. Вулдон повернулся было к Тейну, но тот уже прокладывал в толпе путь к девушке своего выбора.

«Ладно, что в этом плохого? – подумал он, искоса поглядывая на брюнетку. – У меня и так уже давно ничего не было. А с Тейном познакомимся попозже».

– Добрый вечер, мисс.

Лан проснулась и припухшими со сна глазами оглядела свою комнату, залитую оранжево-розовым утренним светом. У нее все болело, как всегда после ночного патрулирования. Вчера она сама вызвалась подежурить одна, чтобы дать Вулдону и Тейну возможность отдохнуть. Они решили спуститься на уровень ниже и выпить в какой-нибудь таверне, а когда она вернулась – далеко за полночь, – их все еще не было дома, и она сразу легла спать.

Время от времени сквозь сон она слышала далекий женский голос.

Она встала с постели, толстые покрывала и простыни соскользнули на пол. Комната у нее была небольшая, с минимумом мебели – совсем не похожая на те загроможденные вещами и мебелью обширные пространства, которые ей приходилось делить с другими девушками в цирке. А здесь у нее были постельное белье цвета сливок, белые каменные стены, мраморный пол и огромное окно с видом на море. У стены напротив стоял столик с благовониями, элегантный гардероб с декором в стиле матемы, небольшой камин, в котором сейчас лежала лишь горстка пепла, – надо сказать, что новые приращения к телу сделали ее менее чувствительной к холоду.

Собственная комната была роскошью, о которой она мечтала много лет. Незачем больше прятаться, можно свободно переодеваться, никого не стесняясь. Когда она была другой, каждая деталь, каждое незначительное движение могли выдать ее истинную природу, с непредсказуемыми для нее последствиями. Теперь ей, правда, было нечего скрывать, ведь она была такая же, как другие, и тем не менее призраки прошлых страхов не давали ей полностью расслабиться даже в уединении собственной комнаты.

Иногда она чувствовала себя виноватой потому, что позволила такое глубокое вмешательство в свое тело. Однако она знавала немало женщин, которые пошли бы на все, лишь бы привести свою анатомию в полное соответствие со своим настоящим полом.

Голая, она встала перед зеркалом во весь рост и улыбнулась – так она напоминала себе о том, кто она теперь. Затем она развела руки в стороны и разбудила в себе силы, данные ей культистами, – тут же где-то в районе позвоночника началась вибрация, как будто сильный ветер раскручивался внутри ее, постепенно поднимая ее в воздух. Приподнявшись над полом примерно на фут, она повисела так некоторое время, впитывая ощущение.

Ей полезно было тренироваться таким образом, для более уверенного владения технологией.

Постепенно она опустила себя на пол, оборвала связь с силой и испытала глубокое чувство покоя. Затем надела форму – одну из многих, что у нее были, – оставив несколько пуговиц у горла расстегнутыми, чтобы не царапали шею. Прекрасная идея – одеть в одинаковую форму всех троих, так они действительно становились отрядом, однако материал мог быть и помягче, иногда от него ужасно чесалось все тело.

Она вышла в общую гостиную, и тут дверь спальни Тейна отворилась и на пороге появилась красивая девушка-блондинка в наспех накинутом черном платье – вероятно, том самом, в котором она была вечером. Лет ей на вид было не больше девятнадцати. Она была хорошенькой и стройной, со светлыми густыми кудрями, алыми губами и подведенными темным карандашом глазами, а ее черное платье было просто великолепно. Тейн, поняв, что его раскрыли, расплылся в самодовольной улыбке.

Подняв шубку своей дамы с кресла в гостиной, он накинул ее прелестнице на плечи. Девушка смущенно покосилась на Лан, а Тейн покровительственным, едва ли не хозяйским жестом положил руку ей на плечи, повернул и повел к двери, где девушка, привстав на цыпочки, чмокнула его в губы.

– Мы еще увидимся? – спросила она.

– Я тебя найду, – прошептал Тейн.

Часовой распахнул перед ней дверь, и Тейн также шепотом велел ему позаботиться о ней. Тут в комнату вошел Ферор, не менее довольный, чем Тейн, хотя его удовлетворение, по всей видимости, происходило из более почтенного источника.

Культист в зеленом плаще начал обычную проверку самочувствия Рыцарей, а Лан и Тейн молча обменивались выразительными взглядами. Ферор, как обычно, бормотал что-то про своих жену и дочь, а Лан была готова лопнуть от злости на Тейна.

Наконец, видимо удовлетворенный односложными ответами на свои вопросы, Ферор ушел. Проводив его, Тейн устало огляделся, вернулся в гостиную и потянулся, сцепив руки.

– Ну что? Завтрак?

– Сюда запрещено приводить посторонних! – рявкнула Лан. Она была в ярости. Этот идиот ставит под удар их всех, приводя в их тайное жилье подружку, и даже, похоже, не отдает себе в этом отчета.

– Мы, кажется, ревнуем?

– Дурак. Ты что, вчера весь вечер за юбками гонялся? Что ж, рада, что ты провел свободное время с пользой.

– Все как раз наоборот, дорогуша. Это юбки бегали за нами – они любят Рыцарей. Мы засветились в паре баров на первом и втором уровнях – Бор ты мой, я еще никогда не знал такого внимания. Так что быть Рыцарем еще как выгодно, верно?

– Ты забыл, что мы не должны высовываться?

– А разве наша задача не в том, чтобы помогать людям чувствовать себя под защитой, разве не об этом нам твердят все время?

– Но не так же.

– Наше присутствие там было очень существенно, я бы сказал, – продолжал Тейн, судя по всему не слыша ее возражений.

– Это ты себя пытаешься убедить? – спросила Лан. – Да ты просто пользовался данными тебе возможностями в своих целях, прямо как дешевая шлюха.

Тейн встал, скрестив на груди руки, очевидно гордясь своим новым званием.

– Может быть, мне попросить написать эти слова на спине моей формы? Как думаешь, поможет?

В следующую секунду взгляд Тейна устремился на дверь, его обостренные чувства явно подсказывали ему, что там кто-то есть. Принюхавшись, он усмехнулся:

– Твоя очередь.

– В смысле?

– Твой ухажер пришел.

– Что ты еще придумал? – Лан нахмурилась, чувствуя, как ее сердце пропустило удар.

Стук в дверь – и в комнату, покачивая хвостом, вошел следователь Фулкром – как всегда, непринужденно-вежливый, элегантный, уверенный в себе.

Тейн наклонился к ней и прошептал:

– Не могла бы ты обмирать не так заметно? – и подошел к Фулкрому. – Доброе утро, следователь. Какие новости вы нам принесли?

– Тейн, что за девушка вышла сейчас из этой квартиры? – спросил его Фулкром.

Тут распахнулась дверь другой спальни, и оттуда появился Вулдон с двумя девицами: шатенкой с пышными формами и худышкой с угольно-черными волосами. Они тоже имели такой вид, как будто только что вернулись с вечеринки где-то в городе, – нарядные декольтированные платья, сверкающие камни на груди и шее. Вулдон, ни на кого не глядя, провел их через гостиную к выходу, буркнул:

– Увидимся, дамочки, – и захлопнул за ними дверь.

– Как это ты ухитрился заарканить двоих? – насел на него Тейн, едва за ними закрылась дверь. – У тебя даже личности, и то нет.

– Просто одному из нас нет нужды долго уговаривать женщину прыгнуть к нему в постель, – холодно ответил Вулдон.

– Вулдон, – перебил его Фулкром, – ради Бора. Сюда нельзя приводить никого со стороны. А что, если одна из них работает на анархистов? Если хочешь кого-то сюда пригласить, их надо сначала проверить.

– Я уже проверил, – ухмыльнулся Вулдон. – Они ничего от меня не скрывали.

– Пожалуйста… – начала было Лан.

Фулкром закрыл лицо руками.

– Не унывай, старина, – сказал энергичный Тейн. – Там, внизу, мы были героями. Люди любят нас – они любят то, что мы олицетворяем. Все, чего хотел император, сбывается, и быстро. Времени прошло всего ничего, а мы уже что-то значим. Женщины так и льнули к нам, мужчины хлопали нас по плечам. Мы не безразличны жителям этого города, Фулкром, так дай нам немного повеселиться.

– Пока вы там развлекались, – сказал Фулкром, – мы расследовали убийства трех солдат городской стражи – троих парней зарезали, как свиней, при всем честном народе.

– Ой! – сказал Тейн.

– Вот именно, ой, – ответил Фулкром. – Одного прирезали на крыльце библиотеки, двух других – у ворот на третий и четвертый уровни, и никаких улик, ни с ними, ни с тем советником.

– Извини, – пробормотал Тейн, – но мы ничего про них не слышали.

– А сами вы не соображаете, да? Чем выше ваша репутация, тем больше риск. У каждого из вас есть прошлое, а в нем – то, что вы желали бы скрыть от других; так разве вы не понимаете, что играете на руку императору? Ему нужно, чтобы вы стали звездами – это еще сильнее привяжет вас к работе. И тогда вы станете пожизненными Рыцарями, без единого шанса заняться чем-то другим, когда с этим будет покончено. И потом, подумайте, когда вам будет больнее расставаться со своими секретами, сейчас или когда вас будет знать в лицо каждая собака?

Всеобщее молчание. Фулкром был прав, как всегда.

– Вот именно. Раньше вам почти нечего было терять. Теперь риск несравненно больше, и каждый раз, когда вы будете приглашать сюда чужих, он будет возрастать, а вместе с ним и опасность свести на нет усилия большого числа людей, борющихся с преступностью.

– Ладно, – вздохнул Тейн. – Мы все поняли.

Фулкром помолчал и наконец успокоился. Сделал глубокий вдох.

– Хорошо. Итак, пока одних вчера убивали, где была ты и что делала?

– Была на улицах, видела пару мелких краж, которые тут же пресекла, – ответила Лан.

– Тут же пресекла, – сказал Фулкром. – Это хорошо.

– Думаешь, я лгу?

– Нет, просто эти кражи могли быть затеяны специально, с целью отвлечь тебя, пока на других уровнях творилось что-то по-настоящему серьезное.

– Я этого не поняла, – ответила Лан.

– Это нормально, – сказал Фулкром. – Я сам только что сообразил, когда ты сказала.

– А ты ждешь, что мы будем везде и сразу? – с горечью заметил Вулдон. – В этом городе сотни тысяч людей. Мы не можем предотвратить все убийства.

– Фулкром не это имел в виду, – заступилась за него Лан.

– А ты, значит, заодно с ним? – буркнул Вулдон.

Тейн, глядя на Лан, одними губами произнес слово «ухажер», и Фулкром смутился.

Лан знала, что Фулкром достаточно умен, чтобы слышать между слов и понимать то, о чем не говорят прямо в его присутствии. И ей стало ужасно неловко, стыдно и в то же время радостно, оттого что ее чувства едва не назвали своим именем, – ведь она сама ни за что на свете не станет говорить о своей растущей симпатии к следователю, это она знала точно.

– Про те убийства, – переменил тему Вулдон, – расскажи подробнее. Что случилось?

– Каждое совершили при большом стечении народа, – сказал Фулкром, опускаясь на плюшевую козетку. – Все жертвы служили в городской страже и стояли на посту в каком-нибудь многолюдном месте. Возле одного тела была найдена записка, нацарапанная убийцами, – мы считаем, что это анархисты.

– И что в ней было? – спросила Лан.

– В ней было сказано: «Вы создаете одни символы, мы будем разрушать другие».

– Расплата, – заявил Вулдон. Он сел рядом с Фулкромом, и рядом с его тушей следователь сразу показался маленьким, как ребенок. – А значит, ты или император захотите, чтобы мы нанесли ответный удар.

– Совершенно верно, – отвечал Фулкром. – Потому что они не остановятся, пока не убьют еще больше. Мы имеем дело со странной психологией.

– Так что же мы должны теперь делать? – спросила Лан.

– Как только вы будете готовы, мы пойдем в Кейвсайд. Инквизиция передала мне имена и адреса тех, кого мы считаем главарями тамошнего преступного мира, разного калибра, – то есть явно они всего лишь заправляют делами гильдий на дневной стороне города, но корни их влияния уходят глубоко в пещеры. Мы навестим их всех по очереди и посмотрим, что им известно. Нам надо найти Шалев, а то император что ни день требует ее крови.

– А если мы не найдем ее таким путем? – спросила Лан. – Маловероятно, чтобы преступники просто так взяли и сдали своих.

– Испробуем другое средство. Но даже если это не сработает, нагоним хотя бы страху на подполье, и то уже хорошо.

– Значит, я смогу навестить старых приятелей, – ухмыльнулся Вулдон.

Фулкром задумался над его словами.

– Только смотри, чтобы все было цивильно. Никаких старых счетов.

– Ты забываешь, что мой секрет не такой, как у других, – возмутился Вулдон. – Меня обвинили в том, чего я не делал, и я точно знаю, что в этом были замешаны так называемые главари преступного мира или, по крайней мере, члены их семей. Меня подставили, и я…

– И ты хочешь отомстить, – продолжил Фулкром. – Это понятно. Но только не сейчас, Вулдон, очень прошу тебя, – у нас есть дело, и мы должны его сделать. Мало кто помнит сейчас, что именно тогда случилось, – никому из участников невыгодно было трубить об этом, и его замяли. Для широкой публики ты просто исчез. Сейчас ты только Вулдон, человек огромной силы и такой же ответственности. За прошлое можно поквитаться разными способами, и я предлагаю тебе выбрать самый простой и благородный – служить этому городу, приносить пользу его людям.

– У тебя на все готов ответ, – буркнул Вулдон, и Лан не смогла разобрать, что это было – простое подтверждение факта или неоконченная угроза.

– Я не пытаюсь казаться умнее других, – сказал Фулкром, – просто я хочу делать дело.

В похоронном настроении Фулкром повел их к главарям преступного мира. Ему хотелось надеяться, что Тейн и Вулдон хотя бы задумаются над своими поступками, а еще лучше – пересмотрят свое отношение к ним. Конечно, чего-то в этом роде от них следовало ожидать, но дать им понять, что он не станет смотреть на их выходки сквозь пальцы, было необходимо. Из всей троицы он мог полностью доверять только Лан, и его расположение к ней росло день ото дня. Его привлекали ее замкнутость, богатство эмоций, скрывавшихся под сдержанностью, – все это составляло приятный контраст со следователями, в большинстве своем заносчивыми и нахрапистыми, с которыми ему приходилось иметь дело каждый день.

Все четверо были в темных плащах с капюшонами. Пока они шагали по не убранным от снега улицам четвертого уровня, Фулкром тайком наблюдал за Лан и удивлялся необычайной легкости и грации ее движений – наверное, результату многолетних занятий акробатикой. Тем временем они углубились в лабиринт узких переулков, где дома были выдолблены в диком камне, поросшем бородами лишайника; меж ними время от времени встречались крохотные запотевшие оконца, а иногда можно было видеть и чье-то лицо, прижатое изнутри к стеклу. Снег уже не шел, тихий воздух был полон напряжения и света. Легкий бриз играл парой брошенных листков «Народного обозревателя».

Рыцари молчком углублялись в территорию, которая, как было известно Фулкрому, имела двойственный характер; наконец они уперлись в большую железную дверь посреди беленой стены дорогого с виду дома. Он был построен так, чтобы его обитатели могли наблюдать за улицами на уровень ниже: крыши сверкали на солнце, шпили и мостики отбрасывали резкие тени, а за стенами, вдалеке, виднелась сумеречная тундра, изрезанная тропами, которые протоптали беженцы.

У ворот стояли двое, оба почти с Вулдона ростом. За их плечами хлопали темные плащи, головы и лица были гладко выбриты, но отмечены шрамами, у каждого на боку висела здоровая сабля.

– Чем мы можем вам помочь, господа? – грубым голосом спросил один из них.

– Точнее говоря, господа и леди. – Тейн кивнул на Лан, и один из привратников посмотрел на него внимательно. Тейн скинул капюшон, открыв шерстистое лицо и кошачьи глаза, но стражник, похоже, ничуть не заинтересовался. Не впечатлили его и острые когти, мелькнувшие, когда тот махнул рукой в сторону Лан.

– Слышал про вас, – объявил другой стражник. – Рыцари или еще кто-то в этом духе. Занятные у вас костюмы, прямо как на рисунках МифоТворца.

– Совершенно верно, они Рыцари, а я следователь Фулкром из Инквизиции Виллджамура. Мы пришли поговорить с Деландро.

Вулдон злобно зыркнул на Фулкрома, румель отвел взгляд.

– Не знал я, что он еще жив, – прошипел силач.

Тем временем привратники-головорезы посовещались, и один из них вошел в дом, а другой остался у ворот. Вулдон, судя по его виду, с трудом сдерживал ярость.

Вернулся первый привратник и пригласил Рыцарей следовать за ним в дом.

Жилище, в которое они попали, свидетельствовало об избытке скорее денег, нежели вкуса, у его хозяина: об этом кричали и золотые листья кенкетов на стенах, и крашенное черным дерево, и широкие дверные проемы, и зеркала в полный рост, и эротические картины, да и вообще вся атмосфера темного, полного роскоши дома. Каждая его комната была больше, чем вся квартира Фулкрома, и везде пахло дорогими благовониями.

Их ввели в приемную, полутемную от снега, завалившего окно в потолке. В огромном центральном камине горели дрова. Через другую дверь в комнату вошел, шаркая тапочками, сухощавый старик в темно-зеленой тоге, простота отделки и элегантность кроя которой были бы впору императору. Он молча подошел к огню, и телохранитель помог ему опуститься в большое деревянное кресло, отдаленно похожее на трон. Свет от огня в камине четко обрисовывал одну половину его лица, оставляя в тени вторую.

Тейн, подавшись к Фулкрому, шепнул:

– И это один из самых страшных головорезов в городе? Судя по его виду, он себе задницу подтереть не в силах, не то что глотку кому-то перерезать.

– Его сила в богатстве, – выдохнул в ответ Фулкром. – Он спонсирует организованную преступность – хотя доказать это нам так и не удалось.

– Хватит шептаться. – Деландро кашлянул и надтреснутым голосом продолжил: – Что привело столь знаменитых персонажей в мой дом?

– Пришли поинтересоваться, не поможешь ли ты нам в одном расследовании, – сказал Фулкром.

– А этих, – Деландро махнул в сторону Рыцарей рукой, – усиленных головорезов ты привел с собой для пущей убедительности?

– Разве не так же поступаешь и ты, проводя свои деловые операции? – съязвил Фулкром. – Сколько сделок ты заключил с теми, кого держали за горло твои люди? Скольких запугал и принудил? Я уже не говорю о мошенничестве и кражах.

– Ты ничего не докажешь, следователь. Кроме того, у меня есть друзья в Совете, они поручатся за то, что я чист как слеза ребенка.

Кому, как не Фулкрому, было это знать.

– Вон тот громила кого-то мне напоминает. – Деландро кивнул на Вулдона, который стоял в тени у одной из картин.

Даже издалека Фулкром слышал, как тот тяжело дышит. Кожей чувствовал повисшее в воздухе напряжение.

– Ты встречал его в прошлой жизни, – сказал Фулкром. – И наверное, вспомнишь его старое имя.

– Вряд ли.

– Легенда, – подсказал Фулкром.

Деландро, явно пораженный, смотрел на Вулдона с осторожным интересом.

– О!..

– Вот тебе и «о», засранец, – прорычал Вулдон, выходя из тени.

Испытал Деландро угрызения совести или нет, осталось непонятным.

– Насколько мне известно, Инквизиция сыграла в твоем падении не последнюю роль, – продолжал старик тоном человека, взывающего к голосу разума.

– Верно, – сказал Вулдон, – но прежде ты, козел, сделал так, чтобы события сыграли им на руку. Это твои люди заминировали стену, они же изобразили преступление, чтобы свалить всю вину на меня, когда я появлюсь, – потому что ты тоже хотел от меня избавиться.

Деландро вздохнул. Впервые за свою долгую жизнь, наполненную увертками и ложью, он сказал правду:

– Я стар, и мне нет смысла скрывать события, касающиеся тебя. Совету нужна была помощь. Мне сказали, что император Джохинн хочет избавиться от тебя, потому что ты нашел доказательства совершенного им отцеубийства с целью занять трон. И ты был готов обнародовать свое открытие, вот он тебя и подставил. Вот так, все очень просто. Я уверен: попробуй ты сейчас по официальным каналам доискаться правды о том, что с тобой случилось тогда, тебе не позволят слишком далеко продвинуться в поисках.

– Зачем было убивать детей? – Вместо ярости в голосе Вулдона послышался какой-то надлом. – Шестнадцать ребятишек погибли под обломками той стены, которую заминировали твои люди с таким расчетом, чтобы она упала, когда я прибуду туда – слишком поздно, чтобы помочь, и достаточно рано, чтобы свалить на меня всю вину. Мне было не отвертеться.

– Тебе предложили пенсию, чтобы замять случившееся, – сказал Деландро. – По крайней мере, план был таков. Ты сохранял свою репутацию, насколько возможно, император – свою. Так было лучше для всех заинтересованных сторон – нормальная сделка. Дети… да, это была трагедия. Но иногда приходится принимать жесткие решения.

– Сколько же жизней ты сломал, – пробормотал Вулдон.

Фулкром знал всю историю Вулдона: как он впал в немилость, затем в депрессию, стал пить, принимать наркотики, потом его жена захлебнулась рвотой после очередного кутежа. Легенда ушел в легенду.

Ему было невыносимо смотреть на Вулдона дальше.

– Шалев, – сказал он. – Нам нужна Шалев. Ты наверняка слышал о ней в твоих кругах.

– А, да, наша анархическая королева.

– Так ты ее знаешь? – настаивал Фулкром. – Вы встречались?

– А ты, значит, уверен, что можешь так запросто ввалиться ко мне со своими ребятами и я отвечу на все ваши вопросы? – хихикнул Деландро.

– Не бесплатно, за деньги, – предложил Фулкром.

– К черту твои деньги, – бросил бандит. – У меня их столько, что больше уже не надо.

Фулкром сделал Вулдону знак; тот шагнул к Деландро. Громила выскочил из темного угла, чтобы перехватить его, но Вулдон развернулся, раскрошил ему челюсть и ударил в живот, отчего тот перегнулся пополам. Вулдон схватил его за шиворот и за поясницу и швырнул на стол прямо перед Деландро. Дерево разлетелось в щепки, не выдержав удара, и бандит рухнул на пол.

Деландро с ухмылкой глядел на обломки стола и недвижное тело. Еще четверо телохранителей в красном ввалились в полутемную комнату, но их встретили Рыцари.

Все произошло быстро и довольно тихо. Телохранители рванули мечи из ножен и бросились вперед, Тейн когтями полоснул одного по лицу и еще дважды по голове, тот упал и затих. Тем временем Лан подпрыгнула в воздух, нашла равновесие и пнула другого – сначала по правой руке, выбив у него меч, который с грохотом полетел на пол, а потом в солнечное сплетение. Когда тот согнулся, зажимая живот руками, она схватила большую вазу и обрушила ему на голову.

Пока побоище продолжалось, Фулкром как ни в чем не бывало подошел к изрядно струхнувшему Деландро.

– Впечатляют, правда? – небрежно бросил он.

– Чудовища какие-то, – ответил Деландро, глядя, как Вулдон с легкостью нейтрализует еще двоих его людей. Тем временем внимание Рыцарей обратилось на самого Деландро, и они замерли, вопросительно глядя на Фулкрома и ожидая от него указаний.

– Я ничего не сделал, не совершил никакого преступления, – залопотал он, брызгая слюной и вжимаясь в спинку кресла, потом вдруг засмеялся. – Пожалуйста, не обижайте старика.

Вулдон подался было вперед, но Фулкром выбросил ему навстречу ладонь.

– У нас нет причин обижать тебя – хотя у Вулдона есть. Просто скажи нам, что́ ты знаешь о Шалев, и мы уйдем.

– Честно говоря, я не знаю о ней ничего. – Угрюмо посмотрев в пламя, старик положил голову на руки. – Она пришла сюда и переманила на свою сторону всех пролетариев. Для бизнесмена моего уровня это большая проблема.

– Понимаю, – сказал Фулкром. – Ты хочешь сказать, что людям из пещер больше не интересны преступления, когда они могут работать на нее.

– Преступления, как же! – буркнул Деландро. – Раньше, когда мужчины и женщины из пещер приходили наниматься ко мне, я давал им еду и питье, монеты и побрякушки за хорошую работу, а теперь она дает им все то же за так. Я слышал, еда теперь растет у них в темноте и ни у кого нет в ней недостатка. Я слышал, она завела там такие порядки, что людям вообще не нужны больше деньги. А раз у них все есть, они, ясное дело, не хотят больше работать на меня. Ведь что я могу им предложить, кроме работы? Чем могу их соблазнить? Нет, я больше не занимаюсь такими делами. Денег у меня и без того больше чем достаточно, да и стар я стал для таких игр.

Итак, ничего нового они от него не услышали.

– Пошли, – громко скомандовал Фулкром.

– Идите, я вас догоню, – сказал Вулдон, глядя сверху вниз на Деландро.

– Не злоупотребляй своей силой, Вулдон, – предостерег его Фулкром.

– Никаких злоупотреблений, – ответил тот, ударяя кулаком одной руки в ладонь другой. – Просто хочу перемолвиться парой слов со старым другом с глазу на глаз.

Фулкром знал, что может это прекратить, но решил, что на этот раз Вулдон, пожалуй, заслужил свою месть. С неохотой повернувшись к нему спиной, Фулкром повел остальных к выходу.

Выйдя на промозглую зимнюю улицу, Лан и Тейн стали обсуждать прошлое Вулдона, – казалось, они теперь лучше понимали своего товарища, и это порадовало Фулкрома.

Сам Вулдон подошел к ним минуты через две, оставив дверь в дом приоткрытой. Тейн заглянул ему за спину, но тут же отвернулся.

– Что ты с ним сделал? – спросил Фулкром, ежась на ледяном ветру.

– Я же говорил, – ответил Вулдон спокойно. – Сказал ему пару слов, и все.

– Это помогло тебе избавиться от годами копившегося гнева? – ввернул Тейн.

Вулдон злобно зыркнул на него.

– Если бы тебе досталось, как мне, ты бы уж точно не сдержался.

– Это верно, – ответил Тейн, отводя глаза. – Извини.

– Ты его убил? – прошептала Лан.

– Да жив он, – отрезал Вулдон, надевая капюшон. – На этом и кончим. Куда дальше, следователь?

Войдя в Кейвсайд, Рыцари в изумлении остановились. Фулкром не сразу сообразил, что, кроме Вулдона, никто из них, пожалуй, и не бывал в подбрюшье Виллджамура – как, впрочем, и большинство обитателей верхних уровней.

Несмотря на подземное расположение, в пещере и примыкавших к ней катакомбах, которые и составляли, собственно, нижний город, было светло – солнечные лучи проникали сквозь люки и прорези во внешней стене пещеры. И не просто проникали – установленное в них древнее, культистами сработанное стекло впитывало свет, усиливало его и рассылало во все углы подземелья. Такая архитектурная магия позволяла обитателям пещер жить практически в равных световых условиях с теми, чьи дома находились в верхних, более роскошных уровнях.

Рыцари спустились в пещеру с третьего уровня и теперь стояли, оглядывая здания напротив.

– Дерьма здесь по-прежнему хватает, – сказал Вулдон. – Точно бог навалил целую кучу разных домов и они попа́дали друг на друга как придется.

Сектор между подземным севером и подземным востоком занимали двух-, трех– и четырехэтажные строения, группами и поодиночке, а остальную многомильную внутреннюю равнину загромождали примитивные каменные лачуги или хибары наполовину из металла, наполовину из дерева. Иные из них причудливо украшали осколки мрамора или стекла, вдавленные в штукатурку. И все же это были чисто утилитарные конструкции, построенные для тепла и укрытия, но никак не для красоты. В них отсутствовало величие и любые признаки стиля, которыми можно было бы гордиться. Между строениями повыше колыхались веревки с бельем, под ними играли друг с другом ребятишки, собаки гоняли котов. Кроме людей, здесь, внизу, обитали странные твари, над которыми поработали культисты, – частью птицы, частью ящерицы, а частью еще неизвестно что: в общем, из тех, кому негоже появляться на земле при свете дня.

Под самой кровлей пещеры огромным искусственным облаком стоял дым от множества очагов. По одну сторону пещеры жил своей жизнью подземный порт – небольшие лодки сновали туда-сюда, покидая акваторию по узким каналам, соединявшим его с морем, либо, наоборот, вплывая по ним же внутрь.

По улицам шли люди, они разговаривали, иные даже смеялись. Да, жизни тут определенно стало больше, чем помнил Фулкром, и это его сильно удивило – это место никогда не отличалось особо благоприятной атмосферой. Считалось, однако, что здесь, в пещере, и дальше, в катакомбах, проживают двести, а то и триста тысяч человек, но все это были лишь предположения, ведь никто из переписчиков туда никогда не заходил. Теперь уже трудно было даже предположить, как далеко тянутся подземные коридоры. Ведь они удлинялись тысячелетиями.

«И где-то среди них прячется Шалев. Кто-то должен знать, где именно».

Рыцари провели в Кейвсайде несколько часов, прочесывая улицу за улицей, с каждой минутой чувствуя, как нарастает возмущение их присутствием. Перебывав во всех подземных притонах, заглянув в самые дальние углы самых сомнительных таверн, они не обнаружили ничего, кроме отбросов человечества. Следуя наставлениям императора, они шли по улицам не скрываясь, открывали любую дверь и входили, куда им было угодно, – чтобы все, кому было что скрывать, знали об их присутствии и боялись.

Двери таверн они открывали пинками, подозрительных хватали за горло и прижимали к стене. В темных переулках кое-кто пытался свести счеты с зарвавшимися Рыцарями – напрасно: те на все отвечали короткой и жестокой расправой, по крайней мере Тейн и Вулдон. Лан предпочитала закрывать на это глаза и дралась, только когда кто-то угрожал ей непосредственно.

И пока Лан, Тейн и Вулдон делали грубую работу, Фулкром снова и снова задавал одни и те же вопросы подпольным главарям.

Он повторял:

– Где прячется Шалев?

Один, полупьяный, отвечал ему так:

– Да пошли вы, придурки, нефиг вламываться сюда просто так и творить тут, что захотите.

Толстая тетка, торговка ножами:

– А я откуда, на фиг, знаю?

Душегуб, бывший дикарь:

– Вы сердить здесь людей, они вас ответить.

Изысканный джентльмен, знававший лучшие времена:

– Вы здесь непопулярны. Не перегибайте палку, не то они вам ответят, – если бы вы знали, куда смотреть, то и так бы уже поняли, что они готовы вернуть себе свой город.

Час от часу огорчение Фулкрома росло, и даже Рыцари начали понимать всю бессмысленность своей попытки. Никто ничего не знал о Шалев, а если кто и знал, то с ними делиться не собирался. Каждый раз, потеряв очередную ниточку, Фулкром закрывал глаза и мысленно представлял себе, как он доложит императору о постигшей их неудаче. Угрозы, подкуп, даже далекие от утонченности методы Вулдона не дали никаких результатов. А все потому, что у людей внизу была теперь надежда, – им подарила ее Шалев, а они взамен отдали ей свою верность.

Стоило ли удивляться, что кейвсайдеры не спешили сдавать ее властям, как бы их ни стращали и как бы на них ни давили.

Фулкром вынужден был признать: жизнь здесь, внизу, стала заметно легче с тех пор, как он был тут в последний раз. Меньше стало вони, люди уже не жили на улицах, как раньше, – бездомных вообще не осталось, да и вопиющей бедности, с которой он привык ассоциировать эти места, тоже больше не было.

Навстречу им то и дело попадались подозрительные тачки с овощами: морковью, кабачками, картофелем. Откуда у них здесь такие продукты, когда на них и во внешнем городе цены выше некуда? Когда Фулкром обратился с этим вопросом к владельцу одной из таких тележек, щербатому старику, тот ответил:

– Сами выращиваем, парень. Есть тут у нас культисты, они нам помогают, снабжают всякими семенами.

– Я бы хотел поговорить с ними, – сказал Фулкром.

– Я бы и сам хотел! – засмеялся старик. – Только они нам не показываются, семена передают через третьи руки. Но я не жалуюсь, просто сказать бы им спасибо.

Последний неприятный сюрприз настиг их, когда они уже решили, что хватит с них на сегодня бесполезной работы, и направились по длинной подземной улице к выходу на первый уровень. За ними шла небольшая – человек тридцать – сорок – толпа кейвсайдеров, женщин и мужчин. Они были без оружия и вообще шли в основном молча, только время от времени кто-нибудь из них выкрикивал:

– Вам здесь не рады!

Или:

– Перестаньте к нам приставать, мы ничего не сделали и не заслужили такого обращения.

– Рыцари, оставьте нас в покое.

«Они не понимают, – думал Фулкром. – Да, мы неласковы с ними, но среди них скрывается убийца-психопат, превращающий в ад жизнь обычных, добропорядочных людей наверху. И это, в свою очередь, превращает в ад нашу работу».

Вулдон обернулся было к ним, но Тейн и Лан его удержали.

– Успокойся, – уговаривал Тейн.

Кейвсайдеры выстроились в линию и стояли молча, словно готовы были умереть на месте, если понадобится. Вулдон посмотрел на Фулкрома, но тот лишь покачал головой. Это могло кончиться очень плохо, а он не хотел, чтобы ненависть местных жителей к Рыцарям перешла всякие пределы. Возможно, он проморгал зарождение новой культуры в подземелье, но его особенно удивило то, что они, эти люди, действовали так сплоченно и в то же время мирно.

– Думаю, нам надо идти, – сказала Лан.

– Согласен. Это не наша борьба, – поддержал ее Фулкром и повернулся к выходу. – И не наша линия фронта.