Глава 18
Артур вскочил как ужаленный. Трудно сказать, чего он испугался больше: того, что он сделал больно тому, на кого уселся, или того, что тот, на кого он уселся, сделает больно ему.
Впрочем, как выяснилось, последнего можно было не опасаться. Кем бы ни был человек, на которого Артур уселся, он лежал без сознания. Это в некотором роде, хотя бы отчасти, объясняло, почему он лежит здесь. Впрочем, он дышал. Артур пощупал пульс. Пульс был несколько вялым, но все же в пределах нормы.
Незнакомец лежал на боку, свернувшись калачиком. Артуру так давненько не доводилось оказывать первую помощь (да и где это было, разве упомнишь?), что он никак не мог сообразить, что положено делать в таких случаях. Первым делом, вспомнил он, надо раздобыть аптечку первой помощи для данной расы. Вот черт…
Перевернуть его на спину или не надо? Может, у него что-то сломано? Может, он проглотил язык? Может, он подаст на него в суд за неоказание помощи? И в конце концов, кто это такой?
В это мгновение человек громко застонал и перевернулся на другой бок.
Артуру померещилось, что…
Он пригляделся к лежащему.
Пригляделся повнимательнее.
Протер глаза, чтобы быть уж совсем уверенным.
Хотя не так давно ему казалось, будто хуже быть уже не может, ему сделалось значительно хуже.
Человек застонал еще раз и медленно открыл глаза. Потратив около секунды на то, чтобы сфокусировать взгляд, он вздрогнул и сел.
– Ты! – вскричал Форд Префект.
– Ты! – вскричал Артур.
Форд снова застонал.
– Ну и что ты мне расскажешь на этот раз? – спросил он и с деланым отчаянием прикрыл глаза.
Через пять минут Форд Префект уже сидел по-турецки и потирал здоровенную шишку, вскочившую у него за ухом.
– Что это, черт подрал, за женщина была? – спросил он. – И почему вокруг нас толкутся белки? Что им от нас нужно?
– Меня эти белки донимали всю ночь, – ответил Артур. – Все пытались всучить мне журналы и прочую ерунду.
– Правда? – нахмурился Форд.
– И куски полотенца.
Форд задумался.
– А! – сказал он. – Твой корабль разбился где-то поблизости?
– Да, – не без усилия кивнул Артур.
– Тогда, кажется, ясно. Дело житейское. Роботы-стюарды погибли, а управляющий ими кибернетический мозг – нет, вот он и начал дрессировать местную фауну. Этак он всю местную экосистему может превратить в индустрию сервиса по снабжению всех прохожих полотенцами и напитками. Надо бы принять закон против этого. Впрочем, возможно, его уже приняли. А может быть, приняли закон против таких законов, чтобы все было хорошо. Хо-хо. Что ты сказал?
– Я сказал, эта женщина – моя дочь.
Форд замер, не отнимая руки от шишки.
– Ну-ка повтори.
– Я сказал, эта женщина – моя дочь, – хмуро повторил Артур.
– Вот уж не знал, – произнес Форд, – что у тебя есть дочь.
– Значит, ты много чего про меня не знаешь, – заметил Артур. – И если уж на то пошло, я и сам много чего про себя не знаю.
– Ну-ну. Когда это ты успел?
– Не знаю точно.
– Вот это мне более знакомо, – сказал Форд. – Кстати, теоретически в этом должна была участвовать и мать?
– Триллиан.
– ТРИЛЛИАН? Я и не знал, что…
– Нет. Послушай, это все гораздо сложнее…
– Я припоминаю, она мне как-то на бегу говорила, что у нее есть ребенок. Я ведь с ней иногда сталкиваюсь. Правда, с ребенком ее никогда не видел.
Артур промолчал.
Форду показалось, что голова – вернее, полголовы – у него вновь лишилась способности к связному мышлению.
– Ты уверен, что это ТВОЯ дочь? – спросил он на всякий случай.
– Скажи мне лучше, что случилось?
– Тьфу. Долго рассказывать. Я собирался забрать посылку, которую послал себе на твое имя…
– Так что там такое было?
– Боюсь, это может оказаться невообразимо опасно.
– И ты послал ее МНЕ?! – возмутился Артур.
– Мне в голову не пришло места безопаснее. Я думал, что могу всецело на тебя положиться: что тебе она будет абсолютно по фигу и ты в нее не полезешь. Кстати, у меня почти нет информации о тебе. Я летел практически вслепую. Никаких сигналов. Я так понял, у вас тут нет сигнализации, маяков там, связи?
– Потому-то мне здесь и нравится.
– И тут я поймал слабый сигнал с твоего «Путеводителя», вот и полетел на него, ничуть не сомневаясь, что прилечу к тебе. Сел в каком-то дремучем лесу. Совершенно ни хрена не понял. Вылез наружу и увидел эту женщину. Я пошел к ней поздороваться и тут увидел, что она взяла эту штуку себе.
– Что за штуку?
– Ту, что я тебе послал! Новый «Путеводитель»! Птицу! Ты же должен был беречь ее, идиот, а она сидела на плече. Я побежал, и она двинула меня камнем.
– Ясно, – сказал Артур. – И что ты сделал?
– Я? Упал, что же еще. Тяжко раненный. А они с птицей пошли к моему кораблю. К моему кораблю, то есть к Р86.
– Что-о?
– Р86, клянусь Зарквоном. Моя кредитная карточка теперь пребывает в нежной дружбе с центральным компьютером «Путеводителя». Видел бы ты этот корабль, Артур, это…
– Значит, Р86 – это корабль?
– ДА! Это… ладно, к черту. Давай сначала разберемся с тобой. Или с тем, что произошло. В общем, они пошли к кораблю, и это меня очень огорчило. Можно сказать даже, потрясло. Видишь ли, я стоял на коленях, истекая кровью, так что мне ничего не оставалось, как взмолиться. Я молил: пожалуйста, Зарквона ради, не угоняйте мой корабль. Не оставляйте меня посреди какого-то первобытного леса с черепно-мозговой травмой и без медицинской помощи. Я говорил ей, что мне без корабля будет плохо, но и ей тоже не поздоровится.
– Что она тебе ответила?
– Она еще раз стукнула меня по голове своим камнем.
– Да, похоже, это в самом деле моя дочь.
– Славная девочка.
– К ней надо привыкнуть, – вздохнул Артур.
– Она что, к знакомым нежнее относится?
– Нет, – пояснил Артур. – Ты бы лучше знал, когда пригнуться.
Форд поднял голову и попытался оглядеться.
Небо начинало светлеть на востоке – в смысле, там, где должно было восходить солнце. Артура солнце не особенно радовало. После такой адской ночки меньше всего ему хотелось наступления треклятого дня, который осветит это Зарквоном проклятое место.
– Слушай, Артур, что это ты делаешь в такой дыре? – поинтересовался Форд.
– Ну… – замялся Артур. – В основном сандвичи.
– Чего-о?
– Я работаю… то есть, наверное, теперь уже нет… мастером сандвичей для маленького племени. Нет, знаешь, я правда попал в трудную ситуацию. Когда я попал сюда… то есть когда они спасли меня из-под обломков суперсовременного лайнера, который тут как раз разбился, они были очень добры ко мне, и я подумал, может, и я смогу быть им полезным в чем-то. Ты же знаешь, я – образованный человек, дитя высокоразвитой цивилизации, значит, я смогу научить их чему-нибудь. И разумеется, не смог. Если уж на то пошло, у меня нет ни малейшего представления о том, как все устроено. Я уж не говорю о простых вещах вроде авторучки там или артезианского колодца. Ни малейшего представления. Я ничего не мог. А потом у меня что-то случилось плохое настроение, и я сделал себе сандвич. И это вдруг страшно их удивило. Они никогда раньше не видели сандвичей. Они даже не представляли себе, что на свете бывает такое, а я к тому же люблю делать сандвичи, вот так и вышло.
– И тебе это НРАВИЛОСЬ?
– Ну… да, пожалуй. Да, правда. В этом деле главное – хороший набор ножей.
– Слушай, и тебе это не казалось бестолковым, безумно, оглушительно, отупляюще тягомотным занятием?
– Ну… нет. Вовсе нет. Ничуть не тягомотным.
– Странно. Я бы так не смог.
– Ну, наверное, у нас с тобой разные взгляды на жизнь.
– Да.
– Как у птиц-пикка.
Форд не понял сравнения, сделанного Артуром, но уточнять ему как-то не хотелось. Вместо этого он сказал:
– Ладно. Скажи лучше, как мы будем выбираться отсюда?
– Ну, мне кажется, проще всего пройти по долине до ущелья – это не больше часа ходьбы – и уже по нему в соседнюю долину. Вряд ли стоит переваливать через холм – это та дорога, которой я сюда шел.
– КУДА ты меня собираешься вести отсюда?
– Как куда? В деревню, конечно, – с легкой печалью вздохнул Артур.
– Ни в какую драную деревню я не собираюсь! Нам надо выбираться из этой чертовой дыры!
– Куда? И как?
– Не знаю. Сам скажи. Ты же здесь живешь! Должен же быть способ убраться с этой занюханной планетки.
– Кто его знает. Что ты сам обычно делаешь? Сидишь и ждешь попутного звездолета, я полагаю.
– Ну да! И сколько, интересно, звездолетов садилось на этой Богом проклятой помойке?
– Ну, несколько лет назад мой упал… Потом… э-э… Триллиан, потом еще один – с посылкой. Теперь вот ты…
– Нет, если взять среднее количество за несколько десятилетий?
– Ну, э-э… практически ни одного, насколько мне известно. Очень тихое местечко.
Как бы в опровержение его слов, вдалеке послышался раскат грома.
Форд, кряхтя, поднялся на ноги и принялся расхаживать взад-вперед, освещенный слабым светом солнца, которое, болезненно щурясь, выбиралось из-за горизонта. По восточной части небосвода словно провели куском сырой печенки.
– Ты просто не понимаешь, насколько это важно, – заявил Форд.
– Что? Ты имеешь в виду то, что моя дочь одна-одинешенька во всей Галактике? Ты что, думаешь, я не…
– О Галактике давай будем печалиться потом, – предложил Форд. – Дело действительно серьезное. В «Путеводителе» переворот. Его купили.
Теперь вскочил Артур.
– Ах, как серьезно! – возопил он. – Вся твоя издательская деятельность! Всю жизнь мечтал об этом!
– Ты не понимаешь! Это же совершенно новый «Путеводитель»!
– Ах-ах! – не унимался Артур. – Ишь ты, поди-ка! Я весь дрожу от нетерпения! Мне не хватает теперь только узнать, в каких самых шикарных космопортах звездной системы, о которой я сроду не слышал, комфортнее всего дурью маяться!
Форд сузил глаза:
– Это что, и есть то, что у вас называется сарказмом, да?
– А знаешь, – согласился Артур, – это он самый и есть. Где-то за подкладкой моей манеры изъясняться, должно быть, и впрямь дрыхнет маленькая чокнутая зверюшка по имени «сарказм»… Послушай, Форд, у меня была просто кошмарная ночь! Будь так добр, прими это в расчет в следующий раз, когда тебе захочется обсуждать со мной всякие мелкие подробности твоих дел на работе!
– Ладно, отдыхай, – кивнул Форд. – Мне надо подумать.
– И о чем это тебе надо подумать? Кой черт, может, нам лучше сесть на камешек и побдымбдымкать губами немного? А может, лучше попрыгать пару минут? Я больше не могу думать, не могу планировать свои поступки. Ты можешь, конечно, сказать, что я только и делаю, что стою здесь и ору…
– И в мыслях не держал.
– Но я же именно это и делаю! К чему это я? Мы исходим из того, что каждый раз, делая что-то, знаем, каковы будут последствия, то есть в большей или меньшей степени планируем их. Но это же до дикости, до безумия, до полного офигения неверно!
– Совершенно с тобой согласен.
– Спасибо, – сказал Артур, усаживаясь на камень. – Так все-таки о чем тебе надо подумать?
– О реверсивной темпоральной технике.
Артур, уронив голову на грудь, тихо замотал ею из стороны в сторону.
– Ну скажи, – простонал он, – могу я каким-либо человеческим образом оградить себя от всех этих твоих временных реверсивных фигняций?
– Нет, – ответил Форд. – Нет, ибо в это вляпалась твоя дочь, и это дьявольски серьезно. Вопрос жизни и смерти.
Повисла тишина, нарушаемая только отдаленными раскатами грома.
– Ладно, – сдался Артур. – Рассказывай.
– Я выбросился из окна небоскреба.
Эта новость почему-то взбодрила Артура.
– Да? – воскликнул он. – Так почему бы тебе не проделать это еще раз?
– Я и так два раза выбрасывался.
– Гм, – разочарованно протянул Артур. – И ясное дело, ничего хорошего из этого не вышло?
– В первый раз мне удалось спастись благодаря самому поразительному и – говорю это совершенно искренне – волшебному сочетанию изощренно быстрого мышления, изобретательности, везения и самопожертвования.
– И в чем заключалось это самопожертвование?
– Я выбросил половину лучшей и, сдается мне, невосполнимой пары ботинок.
– При чем здесь самопожертвование?
– Ботинки были мои, – печально вздохнул Форд.
– Похоже, у нас с тобой разные системы ценностей.
– Значит, моя лучше.
– Значит, согласно твоей… ладно, черт с ним. Получается, ты спасся один раз, пошел и выбросился из окна по новой? Только, пожалуйста, не говори мне, зачем ты это сделал. Расскажи лучше, раз уж на то пошло, что из этого получилось.
– Я упал прямо в открытый люк пролетавшего мимо реактивного флайера. Его пилот по ошибке нажал кнопку катапультирования, когда хотел поменять компакт-диски на стереосистеме. Если честно, даже я не считаю, что с моей стороны это было особенно умно.
– Ох, не знаю, – устало сказал Артур. – Я так подозреваю, ты предыдущей ночью залез в его флайер и перетасовал все его диски.
– Нет. Я тут ни при чем, – сказал Форд.
– Я просто так, для информации спросил.
– Я этого не делал. Это сделал КТО-ТО ДРУГОЙ. Вот в чем вся загвоздка. Можно проследить всю цепочку, все ответвления событий и совпадений назад по времени. Оказалось, все это сделал новый «Путеводитель». Ну, который птица.
– Какая еще птица?
– Так ты ее не видел?
– Нет.
– Жуткая тварь. Махонькая такая смерть с крылышками. Хороша собой, сладко поет, волнами и излучениями ворочает, как хочет.
– Что это значит?
– Реверсивная темпоральная техника.
– О, – только сказал Артур. – О да.
– Весь вопрос в том, ДЛЯ КОГО ОНА ВСЕ ЭТО ДЕЛАЕТ?
– Слушай, у меня с собой даже есть сандвич, – произнес Артур, пошарив по карманам. – Хочешь кусочек?
– Угу. Давай.
– Боюсь, он немного помялся и раскрошился.
– Ничего.
Некоторое время они молча жевали.
– А знаешь, неплохо, – заметил Форд. – Что это за мясо?
– Абсолютно Нормальный Зверь.
– Сроду о таких не слышал. Так вот, вопрос в том, – продолжал Форд, – для кого наша птичка все это делает? Кто тут с кем играет?
– М-м-м, – промямлил Артур.
– Когда я обнаружил птицу – что произошло при обстоятельствах, достойных отдельного рассказа, – она устроила мне одно из самых впечатляющих многомерных пиротехнических шоу, какие я только видел. А потом сказала, что предлагает мне свои услуги во всех известных вселенных. Я сказал, спасибо, не надо. Премного благодарю. Она сказала, что уже служит мне, хочу я этого или нет. Я сказал, ладно, посмотрим, и она сказала, смотри. Именно после этого я решил упаковать ее как следует и свалить. Поэтому я послал ее тебе. Для безопасности.
– Серьезно? Интересно чьей.
– Не твое дело. А после этого, подумав немного, я решил, что за отсутствием альтернативы будет вполне разумно выброситься из окна еще раз. По счастью, там как раз пролетал этот чертов флайер, а то бы мне пришлось снова полагаться на изощренно быстрое мышление, изобретательность, везение, возможно, даже на второй ботинок или, если уж ничего другого не сработает, на землю. И это означает, что, нравится мне это или нет, «Путеводитель» работает на меня. И это чертовски грустно.
– Почему?
– Потому что, заполучив «Путеводитель», ты начинаешь думать, что он работает именно на тебя. После этого все шло как по маслу – до той самой минуты, когда меня шмякнули камнем по башке. Бац – и я в мусорной корзинке истории. Выбит из седла.
– Это ты о моей дочери?
– При всем моем уважении, да. Она – следующая в цепочке тех, кому покажется, что все волшебным образом складывается в их пользу. Она будет колотить деталями ландшафта всех, кого захочет, все будет плыть к ней в руки до тех пор, пока она не выполнит того, что от нее требовалось, и не вылетит из игры. Реверсивная темпоральная техника в чистом виде, и, судя по всему, никто не понимает, какого демона они освободили.
– Например, я.
– Что? О Артур, да проснись же. Нет, я лучше еще раз попробую. Новый «Путеводитель» изготовлен в экспериментальных лабораториях. В нем использована эта новая технология неотфильтрованного восприятия. Ты понимаешь, что это значит?
– Да послушай, я всего только делал сандвичи, Боб свидетель!
– Какой еще Боб?
– Не важно. Давай дальше.
– Неотфильтрованное восприятие – это восприятие абсолютно всего. Понятно? Я не все воспринимаю. И ты не все воспринимаешь. У нас стоят фильтры. У нового «Путеводителя» фильтров нет. Он воспринимает ВСЕ. С точки зрения технологии это не так уж сложно. Просто это до сих пор никому не требовалось. Понял?
– Наверное, мне лучше сказать «понял», чтобы ты мог спокойно продолжать.
– Умница. Поскольку птица воспринимает все существующие вселенные, она присутствует в каждой из них. Ясно?
– Я-я-ясно… угу.
– И что выйдет, если козлы из отдела маркетинга думают: «О, как прелестно, не следует ли из этого, что нам достаточно произвести один экземпляр и продавать его бесконечное количество раз?»… Артур, нечего смотреть на меня такими глазами, это ведь не я так думаю, а они.
– Но разве это не умно?
– Нет! Это чудовищно глупо. Сам подумай: эта машина – всего только маленький «Путеводитель». Да, его напичкали всякими кибернетическими штуками, но благодаря неотфильтрованному восприятию любое его действие, любое движение крыла могущественно, как вирус. Оно самовоспроизводится в пространстве, во времени и в миллионе других измерений. Эта пташка может изменить все, что угодно, в любой из вселенных – включая ту, где мы с тобой обитаем. Ее власть возрастает в геометрической прогрессии. Возьмем для примера компьютерную программу. Ты вводишь одну команду, которая запускает целую сеть операций – сеть, сплетенную из множества цепей. Что произойдет, если звенья этих цепей порвутся? Кто сумеет вовремя дать отбой? Есть ли во всем этом смысл, а, Артур?
– Прости, я задремал. Что-то там такое со Вселенной?
– Вот именно, со Вселенной, – устало вздохнул Форд и снова сел на камень. – Ладно, – сказал он. – Подумай вот о чем: знаешь, кого я встретил в издательстве «Путеводителя»? Вогонов. Ага, кажется, хоть это слово тебе все-таки известно.
Артур вскочил на ноги.
– Этот шум, – сказал он.
– Какой шум?
– Гром.
– Ну и что?
– Это не гроза. Это осенняя миграция Абсолютно Нормальных Зверей. Началась, значит.
– Что это за звери такие, что ты за них так переживаешь?
– Я за них не переживаю. Я с ними сандвичи делаю.
– А почему их называют Абсолютно Нормальными?
Артур объяснил.
Не так уж часто Артуру выпадало удовольствие видеть Форда совершенно остолбеневшим от изумления.
