Летающая тарелка, на которой прибыл Форд Префект, потрясла мир.

На сей раз сомнений быть не могло – инопланетный корабль оказался самый что ни на есть настоящий. Не ошибка, не галлюцинация. Не чета всяким там дохлым цэрэушникам в бассейнах.

Теперь было кристально ясно – мы действительно не одни во Вселенной. Яснее некуда.

Тарелка приземлилась с удивительным пренебрежением ко всему, что находилось внизу, сокрушив целый район с самой дорогой недвижимостью в мире, включая универмаг «Харродз».

Тарелка была огромная – говорят, почти полтора километра в диаметре, – тускло-серебристого цвета, израненная, опаленная и исцарапанная в жестоких космических битвах с врагами, происходивших в лучах неведомых человечеству солнц.

Открылся люк, с треском проутюжив продовольственный отдел «Харродза», смяв «Харви Николз» и опрокинув башню отеля «Шератон». Истошно взвыла истязаемая архитектура.

После долгого душераздирающего грохота и скрежета агонизирующих механизмов из люка вышел громадный серебристый робот в тридцать метров ростом.

Спустившись по трапу, он поднял руку.

– Я пришел с миром, – сказал он, наскрежетавшись вволю, – отведите меня к своему Ящеру.

Разумеется, Форд Префект мог все объяснить – что и сделал, пока они с Артуром смотрели по телевизору беспрерывные, совершенно безумные выпуски новостей. С экрана только и твердили, что о миллиардах фунтов, в которые оценивался причиненный ущерб, да о столь же непомерном количестве жертв – и так без конца, без начала, потому что робот стоял себе на том же месте и, слегка пошатываясь, верещал:

«Ошибка системы, ошибка системы…»

– Понимаешь, он прилетел из очень древнего демократического государства…

– В смысле – с планеты ящеров?

– Нет, – ответил Форд; за это время он наконец-то позволил напоить себя кофе, что привело его рассудок в более или менее рабочее состояние, – все не так просто. Все не так примитивно. На этой планете народ – это люди. А правители – ящеры. Люди ненавидят ящеров, ящеры правят людьми.

– Похоже, я ослышался, – прервал его Артур, – ты вроде бы сказал, что у них демократия?

– Сказал, – подтвердил Форд. – Это и есть демократия.

– Тогда почему люди не избавятся от ящеров? – спросил Артур, хотя и боялся показаться круглым идиотом.

– Да просто в голову не приходит, – пояснил Форд. – У них есть право голоса, и они думают, что правительство, которое они избрали, более или менее отвечает их требованиям.

– Значит, они по доброй воле голосуют за ящеров?

– Ну да, – сказал Форд, пожав плечами, – естественно.

– Но, – начал Артур, вновь пытаясь взять быка за рога, – почему?

– Потому что, если они не будут голосовать за ящера, к власти может пролезть не тот ящер, – ответил Форд. – У тебя есть джин?

– Что?

– Я спрашиваю, джин у тебя есть? – с внезапной настойчивостью повторил Форд.

– Сейчас посмотрю. Расскажи мне поподробнее про ящеров.

Форд снова пожал плечами.

– Некоторые люди говорят, что власть ящеров – величайшее достижение в истории планеты, – сказал он. – Разумеется, эти люди неправы, в корне неправы, но сторонники таких мнений всегда находятся.

– Но это ужасно, – проговорил Артур.

– Слушай, приятель, – сказал Форд, – если бы каждый раз, когда одна точка во Вселенной, уставясь в другую точку, говорит: «Это ужасно!», мне платили по альтаирскому доллару, я бы не сидел здесь, как лимон в ожидании джина. Но мне не платят, и я сижу. А скажи-ка лучше, с чего это у тебя такая рожа безмятежная и глаза светятся? Влюбился, что ли?

Артур ответил утвердительно – причем с безмятежной рожей.

– И она знает, где стоит джин? Так, может, ты меня с ней познакомишь?

Случай для знакомства тут же представился – вошла Фенчерч с пачкой купленных в поселке газет. Увидев на столе останки стула, а на диване – останки уроженца Бетельгейзе, она изумленно застыла в дверях.

– Где джин? – спросил Форд. И тут же повернулся к Артуру: – Кстати, что там с Триллиан?

– Э-э, это Фенчерч, – смущенно проговорил Артур. – С Триллиан ничего такого, ты наверняка с ней виделся позже меня.

– Ах да, – сказал Форд, – она куда-то укатила с Зафодом. У них вроде какие-то младенцы. По крайней мере, – добавил он задумчиво, – мне показалось, что это младенцы. Знаешь, Зафод здорово остепенился.

– Серьезно? – спросил Артур, суетясь вокруг Фенчерч и отбирая у нее покупки.

– Ага, – ответил Форд, – теперь как минимум одна из его голов иногда бывает разумнее удолбанной птицы эму.

– Артур, кто это? – спросила Фенчерч.

– Форд Префект, – ответил Артур. – Я, кажется, как-то упоминал о нем.