Глава 12

Описывая недавнюю сцену, в которой сэра Уоткина Бассета  чуть не хватил кондрашка, когда  он узнал, что я хочу  стать членом  его семьи, я  сравнил, если  вы помните,  хриплое  бульканье, которое вырывалось  из  его горла,  с предсмертным кряканьем подстреленной  утки.  Сейчас я чувствовал себя родным братом этой самой утки,  которого тоже настигла пуля. Я стоял как  истукан и время от времени бессильно крякал;  потом  могучим усилием воли взял себя  в руки и положил конец  звукоподражанию.  Посмотрел на Дживса. Дживс посмотрел на меня. Я  ничего не  сказал, говорили  мои  глаза, но  его вышколенный  ум безошибочно прочел мои мысли.

– Благодарю вас, Дживс.

Я  взял  налитую  им  рюмку  и опрокинул  в  себя  не  меньше полуунции крепчайшего  напитка.  Одолев  приступ  дурноты,  я  перенес взгляд на  свою престарелую родственницу, которая вольготно расположилась в кресле.

Всеми признано – и  в  клубе  "Трутни",  и  за  его  стенами, – что в отношениях  с  противоположным  полом  Бертрам  Вустер  неизменно  проявляет величайшую галантность, его  без  всяких оговорок можно назвать галантнейшим из рыцарей. Правда,  в  возрасте шести лет, когда  кровь  особенно горяча, я однажды шмякнул на голову своей гувернантке тарелку с овсяной кашей,  но эта погрешность против этикета  всего  лишь исключение. С тех  пор  я никогда не поднимал руку на женщину, хотя мало кому из мужчин пришлось пережить столько неприятностей  по  вине  прекрасного  пола.   Вы   получите   самое   полное представление  о  том,  какие  чувства  переполняли  в  эту  минуту Бертрама Вустера, если он признается, что этот безупречный рыцарь готов был  со всего размаху запустить в голову почтенной родственницы  слона  из  папье-маше  – единственный  предмет  на  каминной  полке,  который  остался  цел  в бурном водовороте жизни, кипевшей в усадьбе "Тотли-Тауэрс".

Пока в моей душе происходила  мучительная  борьба,  тетя Далия щебетала как птичка. Отдышалась она давным-давно,  пригладила  перышки  и  зачирикала весело и беззаботно, а для меня это было просто нож в сердце.

– Отличная пробежка,  –  радовалась  она, – в последний  раз  я  так бегала во время соревнований между "Берксом" и "Баксом". От старта до финиша как по маслу. Прекрасный, здоровый английский спорт в его классическом виде. Но, знаешь, Берти, я  была на волоске. Полицейский уже дышал мне  в затылок. Если бы не  отряд  священников, который выскочил из  засады  и протянул руку помощи   в   нужную    минуту,   он   бы   меня   поймал.   Благослови   Бог священнослужителей,  только  и  могу  сказать. Отличные ребята. Но  что  там делали  полицейские,  черт их  побери?  Никто  мне  никогда  не  говорил про полицейских в "Тотли-Тауэрс".

– Это был полицейский Оутс, бдительный  страж мира и покоя в Тотли, – объяснил я, сдерживаясь  изо всех сил,  чтобы не завыть,  как  кладбищенское привидение, и  не повиснуть  на потолке. – Сэр Уоткин  послал его в комнату охранять принадлежащие ему вещи. Он сидел в засаде. Ожидал гостя. Думал, что это буду я.

– Очень рада, что  гостем оказался не ты. Бедняжка, тебе бы  такого не выдержать. Ты бы  растерялся,  стал столбом  –  хватай тебя голыми  руками. Признаюсь честно: когда этот полицейский неожиданно вошел из сада, я сама на миг  окаменела.  Но все  хорошо,  что  хорошо  кончается.  Я  мрачно покачал головой.

– Заблуждаетесь, моя легковерная дряхлая родственница. Это не конец, а начало. Папаша Бассет сейчас начнет настоящую охоту.

– Пусть начинает.

– А когда он с полицейским придут сюда и станут обыскивать комнату?

– Они не посмеют.

– Еще  как посмеют. Во-первых, они  считают, что здесь  спрятана каска Оутса. Во-вторых, полицейский  уверен, как передал мне Дживс, который слышал это из его собственных уст, когда останавливал кровь из разбитого  носа, что он преследовал в темноте меня.

Тетушкина веселость  улетучилась, как я и  ожидал. До этого  она просто сияла. Теперь  перестала сиять. Я внимательно глядел на  нее и наблюдал, как малодушничает наша мысль  и вянет, как  цветок, решимость наша  в  бесплодье умственного тупика.

– Хм! Неприятное положение.

– Неприятное – не то слово.

– Если они найдут здесь серебряную корову, это будет трудно объяснить.

Она поднялась и, поглощенная своими мыслями, разбила слона.

– Нельзя  терять  голову, это главное,  –  сказала она. – Мы  должны задать себе  вопрос: "Как бы поступил Наполеон?" Он  всегда находил выход из тупика. Вот у кого  была голова на плечах. Мы должны придумать  что-то очень хитрое, ловко извернуться и совершенно сбить с толку  этих прохвостов. Итак, я жду предложений.

– Я  предлагаю вам немедленно  выкатиться отсюда вместе с этой мерзкой коровой.

– И  столкнуться на лестнице со  сворой ищеек. Благодарю  покорно. Что скажете вы, Дживс?

– Пока  ничего, мадам.

– А вы  не можете  узнать позорную тайну  сэра Уоткина, как узнали секрет Спода?

– Нет, мадам.

– Конечно, я требую слишком многого. В таком случае корову надо где-то спрятать.  Но  где?  Извечная  проблема, вот почему убийцам  приходится  так трудно – куда девать труп? Трюк из "Похищенного письма", может  быть, стоит повторить?

– Миссис  Траверс говорит об известном  рассказе Эдгара Аллана  По, – объяснил мне Дживс, видя,  что  я  не  врубился.  –  Там  идет речь о краже важного  документа  и похитивший  его  персонаж  одурачил  полицию,  положив документ у  всех на виду вместе с  другими письмами,  считая, что никому  не придет в голову искать там, где вещи и положено находиться.  Миссис Траверс, без сомнения, хочет предложить, чтобы мы  поставили  сливочник  на  каминную полку.

Я засмеялся, собрав остаток сил.

– Да  вы  посмотрите  на  каминную  полку!  Над  ней  как  будто смерч пронесся. Если туда что-нибудь водрузить, все взгляды сразу  же обратятся на этот предмет.

– Да, верно, – вынуждена была признать тетя Далия.

– Дживс, суньте эту мерзость в чемодан.

– Не годится. Они обязательно будут искать в чемодане.

– Хотя  бы  на время, – сказал я.  –  Мне  тошно  на  нее  смотреть. Пожалуйста, Дживс.

– Слушаю, сэр.

Наступило   молчание.   И  только  тетя  Далия  заикнулась,  что   надо забаррикадировать дверь и  приготовиться к осаде, как в коридоре послышались шаги: кто-то приближался.

– Вот и они, – сказал я.

– Кажется,  они  спешат, – заметила  тетя  Далия.

    Она была права.  По коридору бежали. Дживс подошел к двери и выглянул.

– Это мистер  Финк-Ноттл,  сэр.

    В  комнату  с разбега ворвался  Гасси. Одного острого взгляда на него  было  достаточно, чтобы понять: он бежал  не ради спортивного  интереса.  Его  очки  затравленно  блестели, волосы стояли дыбом, совсем как иглы у рассерженного хамелеона.

– Берти,  ты не против, если я  спрячусь у  тебя до первого  утреннего поезда? – спросил он.

– Под кроватью будет отлично. Я тебя не потревожу.

– В чем дело?

– А, связанная простыня, это еще лучше. Именно то, что нужно.

Тетя Далия фыркнула – как будто кто-то выстрелил из салютной пушки, – давая понять Гасси, что его присутствие нежелательно.

– Убирайтесь отсюда, глупый  Виски-Боттл,  – строго приказала она. – Мы совещаемся.  Берти, если просьба тетки для тебя  что-то значит, ты сейчас же выставишь этого болвана за дверь и больше не пустишь.

Я поднял руку.

– Подождите! Должен же я хоть что-то понять. Оставь простыни  в покое, Гасси, и толком объясни. За тобой опять гонится Спод? В таком случае...

– Да не Спод. Сэр Уоткин!

Тетя  Далия  опять фыркнула,  словно  бы  на  бис  после  бурной овации восхищенного зала.

– Берти...

Я опять поднял руку.

– Минутку,  старушенция. Что значит  – сэр Уоткин? Почему сэр Уоткин? Зачем ему охотиться за тобой?

– Он прочел блокнот.

– Не может быть!

– Может.

– Берти, я всего лишь слабая женщина...

И снова я поднял руку. Сейчас не время выслушивать бредни теток.

– Рассказывай, Гасси, – обреченно попросил я.

    Он снял очки и принялся протирать стекла дрожащим платком. Было видно, что мой друг побывал в аду.

– От  тебя  я  пошел  в  его  комнату.  Дверь  была  приоткрыта,  и  я проскользнул внутрь.  Там увидел, что он  все-таки не стал  принимать ванну. Сидит на кровати в нижнем белье  и читает мой блокнот. Поднял голову, и наши глаза  встретились.  Ты представить  себе  не  можешь,  какой  жуткий  шок я испытал.

– Почему  же, представляю.  Со мной случилось  нечто  весьма  похожее, когда я встретил взгляд преподобного Обри Апджона.

– И  все это в  зловещем  молчании,  оно длилось, длилось... Вдруг  он утробно зарычал и вскочил, лицо  перекосилось.  Он прыгнул в мою сторону,  я давай бог ноги, он за мной. Сбежали по лестнице, он вот-вот схватит меня, но в  холле он задержался,  чтобы  взять  арапник,  а я  тем  временем  здорово опередил его и...

– Берти,  – сказала  тетя Далия, – я всего  лишь слабая женщина, но, если  ты  не  раздавишь ногой это насекомое и не выбросишь останки в окно, я вынуждена буду заняться им сама. Вопросы жизни и смерти требуют решения, все висит на волоске...  Мы  еще не  выработали  план действий... каждая  минута драгоценна... и тут является этот недоумок и начинает  рассказывать нам свою биографию.  Дринк-Боттл,   пучеглазый   вы  кусок  вонючего  овечьего  сыра, уберетесь вы отсюда или нет?

Моя  престарелая  родственница весьма властная особа, особенно если  ее задеть, тут она всех  подомнет под себя. В те времена, когда  она охотилась, рассказывали мне, ее слово считалось законом в радиусе двух вспаханных полей и трех рощ. Произнесенное ею  "нет"  вылетело точно мощный снаряд, и  Гасси, которому оно угодило в переносицу, подскочил в воздух дюймов на шесть. Когда он снова  опустился на terra firma,  вид у него  был виноватый и заискивающий.

– Да, миссис Траверс. Конечно, я ухожу, миссис Траверс. Как  только мы справимся  с простыней,  миссис  Траверс. Берти, если  вы  с Дживсом  будете держать этот угол...

– Вы хотите, чтобы они спустили вас из окна на простыне?

– Да, миссис Траверс. Тогда я  смогу взять автомобиль Берти и уехать в Лондон.

– Здесь высоко.

– Нет, миссис Траверс, не очень.

– Рискуете сломать себе шею.

– Нет, миссис Траверс, вряд ли.

– Не нет, а да, – возразила тетя Далия.

– Ну  же,  Берти,  –  обратилась  она  ко  мне,  вдруг  необыкновенно воодушевившись, – поворачивайся живее. Спустите  его  из  окна на простыне. Чего ты ждешь?

Я посмотрел на Дживса.

– Вы готовы, Дживс?

– Да, сэр.  –  Дживс деликатно  кашлянул.  – Если мистер  Финк-Ноттл поедет в вашем  автомобиле в  Лондон, может  быть,  он возьмет  с собой  ваш чемодан и забросит в вашу квартиру?

Я тихо ахнул. Тетя  Далия тоже. Я широко раскрыл глаза. Равно  как тетя Далия. Мы с ней посмотрели друг на  друга, и  я увидел  в ее глазах такое же благоговейное восхищение, какое она, без сомнения, увидела в моих.

Я был сражен наповал. Только что  я тупо твердил себе, что никакие силы не вызволят меня  из  этой  передряги. Кажется, я даже  слышал  шум  крыльев приближающейся Судьбы. И вот теперь!..

Говоря  о  Наполеоне,  тетя  Далия утверждала, что он  особенно  хорошо соображал в минуты смертельной опасности, но готов спорить на что  угодно – даже ум  Наполеона не  поднялся бы до таких сверкающих  высот. Как много раз случалось в прошлом,  человек  позвонил в  колокольчик  и получил в  награду сигару или кокосовый орех.

– Да, Дживс, – сказал я,  хотя мне трудно было говорить, – вы правы. Он может взять его с собой, это так просто.

– Да, сэр.

– Гасси, тебе не трудно будет захватить мои чемодан? Если  ты возьмешь мой автомобиль, мне придется ехать поездом.  Я и сам уезжаю завтра утром. Не хочется возиться с багажом.

– Конечно.

– Мы спустим тебя на простыне, а чемодан сбросим. Приступаем, Дживс?

– Да, сэр.

– Приятного путешествия!

Я  в  жизни еще не принимал  участия  в операции, которая доставила  бы удовольствие всем ее участникам без исключения.  Простыня  не  порвалась,  и потому Гасси  был счастлив.  Никто не помешал нам –  это обрадовало меня. А когда я  бросил  из окна чемодан и он упал Гасси на голову, в восторг пришла тетя Далия.  Что касается Дживса, было  видно, что верный  слуга преисполнен гордости,  ибо  это он  придумал,  как спасти  своего  молодого господина  и повелителя в час грозной опасности. Его девиз – "Преданное служение".

Бурные эмоции, которые  мне в тот вечер пришлось пережить, естественно, отняли  немало  сил,  и  потому  я  испытал облегчение,  когда  тетя  Далия, произнеся прочувствованную  речь,  в  которой  выразила благодарность нашему спасителю  в  ярких,   красочных  тонах,  сказала,  что  теперь  она  пойдет посмотрит, что делается в  стане врага. Ее уход дал мне возможность  сесть в кресло, в котором,  останься  она здесь,  гнездилась  бы до скончания  века. Плюхнувшись на мягкое сиденье, я блаженно заурчал.

– Ну вот, Дживс, и все!

– Да, сэр.

– В  который раз ваш острый  ум предотвратил, казалось  бы, неминуемую катастрофу.

– Вы очень добры, сэр.

– Нет, Дживс. Я говорю то, что сказал бы всякий мыслящий человек. Я не встревал, когда  говорила тетя Далия, потому что знаю:  она не терпит, чтобы ей мешали,  но поверьте,  что я мысленно с большим  чувством повторял за ней все ее слова. Вам нет равных, Дживс. Какой у вас размер шляпы?

– Восьмой, сэр.

– Я думал, больше. Одиннадцатый или двенадцатый.

    Я взял в  рот немного бренди  и с  наслаждением подержал  на  языке. До  чего же  приятно вот  так понежиться после всех  треволнений  сегодняшнего дня.

– Согласитесь, Дживс, круто нас взяли в оборот.

– Трудно не согласиться, сэр.

– Начинаешь понимать, что чувствовал  капитан  "Геспера",  у  которого была юная  дочь. И все-таки, я думаю, такие  испытания благотворно влияют на характер человека.

– Несомненно, сэр.

– Закаляют его.

– Да, сэр.

– Однако  я не жалею, что  все кончилось. Хорошенького  понемногу. Да, все кончилось, это чувствуется. Уверен, этот мрачный дом  больше не подкинет нам зловещих сюрпризов.

– Надеюсь, нет, сэр.

– Я просто уверен.  "Тотли-Тауэрс"  выпустил все свои ядовитые стрелы, наконец-то мы  можем забыть о тревогах. До  чего же  приятно, Дживс, мы  это заслужили.

– Чрезвычайно приятно, сэр.

– Да уж. Укладывайте оставшиеся вещи. Я хочу покончить и с этим и лечь спать.

Он  открыл  маленький   чемодан,  а  я  закурил  сигарету  и  продолжал рассуждать о нравственных уроках, которые извлекаешь из подобной петрушки.

– Да,  Дживс,  мы  именно  заслужили.  Еще  совсем  недавно  небо было затянуто черными  тучами, а сейчас  посмотрите вокруг – ни единого облачка, ни на  севере,  ни  на  юге, ни на западе, ни на востоке, вот только свадьба Гасси расстроилась, но тут уж ничего не поделаешь. Без сомнения,  это должно укрепить в  нас мысль,  что никогда не следует роптать  на судьбу, впадать в отчаяние, предаваться  унынию, надо помнить, что,  какая бы грозная  буря ни налетела, где-то  сияет солнце и  в конце  концов его лучи  пробьются к  нам тоже.

Я умолк.  Мне не удалось завладеть вниманием Дживса,  это было ясно. Он пристально рассматривал что-то, и на лице его было задумчивое выражение.

– Что-нибудь случилось, Дживс?

– Простите, сэр?

– У вас вид озабоченный.

– Да, сэр. Я только что обнаружил в этом чемодане каску полицейского.