Глава 8
Залив. Кракен
При получении уровня я вновь повысил ловкость – чем лучше стреляю, тем больше шансов вернуть Джонни. Впрочем, мое искусство фехтования в равной степени зависит как от силы, так и от ловкости, так что увеличить эту характеристику не повредит вдвойне. После чего выучил умение чтения следов – находить спрятавшегося врага, идти за ним, не упустить добычу – не это ли важно для охотника за демонами?
УРОВЕНЬ 7
Имя: Игорь де Ламбе́р
Класс: Ганслингер
Единиц жизни: 14
Характеристики:
Сила 5
Ловкость 11 (при использовании огнестрельного оружия ловкость +3)
Телосложение 7
Интеллект 6
Восприятие 8
Харизма 5
Профессионал в: огнестрельное оружие.
Умения: фехтование легкими клинками, стрельба с двух рук, быстрый выстрел, прицельная стрельба, улучшенная дипломатия, знание древнего оружия, чтение следов.
Спецсвойство: охотник за демонами.
Оружие и броня:
Кремневый пистоль, урон d8, условия применения: ловкость 6, восприятие 5.
Древний шестизарядный пистоль, урон d8+1. Условия применения: ловкость 9, восприятие 7.
Пароэфирное ружье, урон d12. Бронебойное оружие. Условия применения: ловкость 10, восприятие 7.
Мушкетон, урон 3хd6. Оружие ближнего боя. Удвоенный шанс критического урона. Условия применения: ловкость 6, восприятие 5.
Кинжал, урон d6, условия применения: сила 4.
Метательные ножи х5, урон d6, условия применения: ловкость 6.
Кожаная куртка поселенца, защита d6.
Плащ, защита d4.
Деньги: 0 монет.
ЖУРНАЛ КВЕСТОВ
Главный квест: «Найти пропавшую девушку».
+ «Исследовать маяк».
Дополнительно: «Уничтожить тьму в лимбе».
«Убить старого врага».
Илва, Вот и Ефимовский ждали меня под деревом в условленном месте. Невдалеке сидел мастаф, делая вид, что оказался здесь совершенно случайно.
– Наконец-то, – шагнула Волчица мне навстречу. – Чего так долго?
Я обнял ее и поцеловал. Мастаф предостерегающе зарычал.
– Ну что, пошли? – Ефимовский перетасовывал колоду карт из руки в руку, словно профессиональный шулер. – Не знаю кто как, а я подготовился, хотя наш железный друг решил оставить меня в одиночестве и куда-то исчез.
Вот стоял, не говоря ни слова. Казалось, бродяга следил за полетом чаек и с тревогой к чему-то прислушивался.
– Вы, я вижу, тоже времени даром не теряли и основательно скупились, – продолжил волшебник. – А где твой меч, Ламберт?
Лишь сейчас я обратил внимание на то, что катана убийства отсутствовала – она осталась на моем упавшем в пропасть виртуале. Одно хорошо – вряд ли ее кто-то достанет из бездны.
Маяк возвышался на фоне грозового неба черной гигантской свечой. Фонарь на его вершине мигал тусклым пламенем. В последний раз я видел его свет, когда плыл в шлюпке, спасаясь из севшей на рифы шхуны. Вот черт! – мотнул я головой, прогоняя ложные воспоминания, навязанные ворвавшимся пространством Чендлера.
В маяке жил безумный колдун. Так говорили, и так было написано в одном из сгенерированных квестов игры. Еще ходили слухи, что земля вокруг маяка напичкана ловушками, что сам колдун якшается с демонами и ловит древние дикие механизмы. Ни одна из групп приключенцев, отправившихся за его головой, назад не вернулась. Уже давно никто не пытался выполнить этот квест – есть более легкие, не столь рискованные задания.
Тропинка, заросшая пожухлой травой, вилась по скалистому берегу. Позади нас берег спускался к лагуне, и с высоты, на которую мы взобрались, был виден затянутый серой мглой город и каменистое побережье перед ним. С одной стороны тропы, у самого обрыва, протянул побеги ползун – дерево с вьющимся стволом, настолько длинным, что вдоль него можно идти тысячу шагов. Побеги извивались и переплетались, словно это великан плел косу из своих волос. Кое-где на побегах торчали сухие листья и дупла, собирающие влагу, будто раскрытые рты. С другой стороны тропинки простиралось поле, заросшее колючим кустарником северного чертополоха с его торчащими из земли шалашами корней, называемых «шатрами полуросликов». Где-то там, впереди, тропа должна вывести к мосту через врезавшийся в берег скалистый залив. Перейди подвесной мост – и окажешься у маяка.
Что-то вызывало необъяснимую тревогу. Возможно, зловещие грозовые тучи, затянувшие восточную половину неба; вспышки молний гасли в холодной воде среди замерших дредноутов. Или бурные волны, разбивающиеся о берег, настолько высокие, что до нас долетали их брызги. Рты ползуна с чмоканьем закрывались, глотая соленую влагу вместе с планктоном. Постоянно казалось, что на глубине под обрывом плавает кто-то огромный и подстерегает добычу – его тень то и дело мелькала среди белой пены.
– Смотрите! – вдруг вскрикнула Илва, указывая на берег перед городом.
Там оседали поднятые взрывом песок и каменное крошево, а над одним из дредноутов клубился пороховой дым. Спустя несколько секунд до нас долетел рокот выстрела. Шерсть на загривке мастафа вздыбилась. Пес взвизгнул и скрылся в кустах.
– Началось! – сказал Ефимовский и возбужденно потер ладони.
Еще несколько взрывов взметнули песок на далеком берегу. От дредноутов отделялись десантные шагоходы, над которыми развевались вымпелы кланов. Клан Арахны, Каракатицы, Сколопендры – на время войны бродяги забыли про собственные распри и объединились, чтобы вернуть свой город. Бронированные шагоходы неспешно переставляли телескопические ноги и выглядели бредущими по воде огромными пауками.
– Уже? – удивилась Илва.
– Вы разве не слышали объявление? – поднял правую бровь Ефимовский. – Всем же сообщили, что сегодня в двенадцать начнется война, а после произойдет установка нового аддона.
У городских стен суетились поселенцы. К укреплениям за пределами города выкатывались пушки. Вскоре бродяги, которым повезет добраться до берега, высадятся, и начнется рукопашный бой.
– Выходит, мы теперь враги? – спросила Илва.
– Это всего лишь игра, – сказал я. – Никто же нас не обязывает.
– Хорошо, – улыбнулась Волчица, – иначе я попыталась бы убить тебя, и ты бы меня застрелил. А Вот ударил бы тебе в спину своим диском.
– Берегись! – закричал Ефимовский.
Вот развернулся, и в воздухе просвистел диск на цепи, вылетевший из механической сколопендры на его руке. Раздался звук удара, а затем шипение и клекот. Я обернулся, срывая со спины мушкетон, чтобы успеть заметить, как в кустах чертополоха исчезает огромный змеиный хвост. На тропинке пузырилась зеленая кровь чудовища.
Ламия! Я выстрелил в направлении скрывшегося монстра. Картечь срезала ветки на кустах. Наступила тишина, в которой слышалось лишь цоканье лапок сматывающей цепь сколопендры. На тропинку с писком выскочила белая мышь, поднялась на задние лапы, испуганно глянула на нас и скрылась в чертополохе.
– Она здесь, – прошептала сжимающая арбалет Илва.
Через мгновение на нас обрушилась ламия. Чудовище выпрыгнуло из кустов так стремительно, что среагировать никто не успел. Упал сбитый с ног Ефимовский, длинный, с костяной иглой на конце хвост закрутился вокруг бродяги, а меня прижало к земле тяжелое, покрытое чешуей тело монстра. Но прежде чем челюсти ламии сомкнулись на моем лице, я успел выхватить кинжал и вонзить острие в ее раскрытую пасть. По клинку потекла зеленая кислота и с шипением закапала мне на грудь.
Ламия лишь отдаленно напоминала статую женщины-змеи из древних подземелий. Статуя была по-своему красива, во всяком случае, выше пояса. А напавшая на нас бестия представляла собой лишь уродливое подобие человека. Почти безгубый рот с выпирающим частоколом зубов наводил на мысль о глубоководной рыбе, вытащенной на берег. Правый глаз смотрел змеиным вертикальным зрачком. Вместо левого зияла свежая рана. Остро пахло мускусом.
Но разглядывали мы друг друга лишь мгновение.
– Иш-ш-ш-раг!
Илва с криком вонзила нож в шею чудовища, и вышедшее острие остановилось в нескольких сантиметрах от моего лица. Я сбросил с себя ламию, вскочил на ноги, выхватил многозарядный пистоль. Ламия билась на тропинке, ломая кусты. Едва поднявшийся на ноги Ефимовский вновь упал от удара ее хвоста. Костяной шип разорвал его багровый плащ. Вот взмахнул клинком, но задел ламию лишь острием, оставив на ее теле неглубокую рану. Тогда я выстрелил. Раз, другой, третий – древний пистоль дергался в руке, и пули входили в тело монстра. Три единицы урона, шесть, четыре… Ламия изогнулась, зашипела и затихла. В воздухе радужными блестками оседала чешуя.
– Зараза, – сказал Ефимовский, поднимаясь в полный рост.
Между пальцами он перебирал карту с заклинанием. Вот подошел к ламии и нагнулся с намерением отрезать ей голову.
– Некогда, – бросил я.
Бродяга пожал плечами, и выскользнувший клинок вновь исчез в теле стальной змеи.
– Обычно ламии не подбираются так близко к городу, – прошептала Илва. – Ее что-то вспугнуло.
Она тревожно прислушивалась. Один из шагоходов уже достиг берега, и десяток бродяг столкнулись с поселенцами. До нас доносились далекие выстрелы, крики и лязг железа. Но Илву тревожил другой звук, который я тоже услышал, – сквозь кусты по направлению к городу ломился кто-то большой и тяжелый. И мы находились у него на пути.
– Смотрите! – закричала Волчица.
Прямо на нас мчались два преобразившихся для бега ловчих. Сейчас они мало походили на деревья и напоминали скорее огромных бронированных львов. Ветви-отростки торчали на их шеях, словно гривы. Позади ловчих бежал отряд вооруженных эльфов, среди которых я заметил смуглого рубаку, погибшего в городе от рук бродяги. Но кроме мужчин, там была еще женщина.
– Ишраг! – зарычала Илва. – Жалкая трагш!
Из кустов выпрыгнул мастаф и замер у ее ног.
– Возьми ее! Трагш! – скомандовала Волчица, и пес черной тенью метнулся в кусты. – Это моя мать! Та, что принесла меня в жертву!
Бежать было бесполезно – ловчие стремительно приближались, и нам оставалось лишь драться. Один из них – более крупный, с наростами на голове в виде бараньих рогов, вырвался вперед.
– Этот твой! – выкрикнул Ефимовский. Он улыбался – опасность доставляла ему удовольствие.
Я прицелился в ловчего из пароэфирного ружья. Вот отвел клинок и замер словно статуя – спокойный и готовый к бою. Илва сжалась, подняв арбалет.
– Та, что меня убила. Я ведь давно мертва, – шептала она. – Я давно мертва.
Она выпрямилась, и ее глаза закатились, став белыми.
Прицельный выстрел! Пуля ушла немного выше и срезала ловчему рог. Монстр остановился, помотал головой и заревел. Второй зверь налетел на Вота, и они кубарем покатились по земле. Я выстрелил повторно. Вновь неточно! Пуля попала монстру в переднюю лапу, но его это не остановило. Илва упала и выгнулась, царапая землю пальцами. Вдали, среди отряда эльфов, послышались крики и звон мечей – Волчице удалось взять под контроль темнокожего эльфа. Тот прикончил ударом в спину одного из собратьев и теперь отбивался от троих из них.
– Почему не колдуешь?! – закричал я Ефимовскому, и в этот момент на меня набросился однорогий ловчий.
Перед тем как его лапа должна была снести мне голову, я успел выстрелить и на этот раз попал прямо в сердце.
«Нанесен критический урон 25».
Ловчий заревел и рухнул на землю. Сражающийся со своим противником Вот вскочил на ноги, но новый удар отбросил его к обрыву. Бродяга мгновение балансировал на краю, стоя среди побегов ползуна, а затем свалился в пропасть. Ефимовский, смеясь, бросил карту в чудовище. Ловчего подняло над землей, и он повис, растопырив лапы, беспомощно вертя головой.
Со стороны врагов прилетело несколько стрел. Одна из них впилась в спину ловчему с тем звуком, с которым пробивают древесину, вторая просвистела возле моей головы.
– Уходим! – закричал я, бросаясь к Илве.
– Не спеши, – рассмеялся Эс Бэ. – Испортишь все веселье.
Он повел рукой, и от его движения нога ловчего оторвалась и отлетела в сторону, оставляя в воздухе кровавый след. Ловчий заревел, из его рта вырвались клочья пены.
– Возьми ее, – шептала бьющаяся на земле Илва. – Перегрызи ей горло.
Белоголовый эльф сражался со своими же собратьями. Где-то среди фехтующих прыгала тень мастафа.
– Убей ее! Убей сейчас же, – стонала Волчица.
Новая стрела вонзилась в землю возле меня. Ефимовский щелкнул пальцами, и левая рука ловчего упала ему под ноги, дергаясь, как оторванная лапа паука-сенокосца. Рев монстра перешел в жалобное визжание.
– Хорошее заклинание, – сказал волшебник. – Хорошая игра.
Он бросил еще одну карту, и огненные стрелы исчезли среди бегущих к нам эльфов. Один из врагов вспыхнул горящим факелом, закричал и спрыгнул вниз с обрыва. Белоголовый эльф, пронзенный несколькими мечами, повалился вместе со своим противником. Илва взвизгнула и открыла глаза.
– И финальный аккорд! – Эс Бэ хлопнул в ладоши, отрывая ловчему голову, и визг монстра оборвался на высокой ноте.
Какой же уровень у Ефимовского? Многие бегущие к нам эльфы отстали – никто из игроков не спешил отправляться в лимб, нарвавшись на столь сильного колдуна. Вместо этого враги предпочли обстреливать нас издали. Впереди держались лишь двое, и Эс Бэ мановением руки бросил на них обезглавленное тело ловчего. В это мгновение в плечо волшебнику вонзилась стрела. Удар был такой силы, что Ефимовского развернуло и заставило опуститься на колено. Он выругался, и речевой фильтр заглушил его возглас.
Одному из эльфов не повезло – он никак не мог выбраться из-под тела ловчего, но второй бежал прямо на меня, выписывая в воздухе восьмерки мечами. Я несколько раз выстрелил, но эльф, казалось, уклонялся от пуль. Я едва успел выхватить кинжал, чтобы отразить его удар. Наши клинки со звоном столкнулись. Свист второго меча – и моя куртка повисла на груди двумя разрезанными клочьями.
«Получен урон 4».
Очнувшаяся Илва схватила арбалет и выстрелила эльфу в спину. Но мой противник смог развернуться и отразить болт взмахом меча. Однако драться на обе стороны он не успевал. Мой кинжал вошел ему между лопаток по самую рукоять, нанося пять единиц урона. Эльф на мгновение замер, и я выстрелил ему в голову. Прежде чем тело врага опустилось на землю, Волчица уже подскочила к придавленному ловчим эльфу. Нагнулась, провела ножом – раз, другой – и выпрямилась.
– Ишраг, – процедила она.
Вся забрызганная кровью, Волчица стояла над поверженным противником и рычала, глядя на остановившихся врагов:
– Иш-ш-шраг! Я убью тебя! – И она бросилась к противникам.
– Стой! – закричал я, но Илва уже исчезла среди колючего кустарника.
Ефимовский выдернул стрелу из плеча и теперь пил исцеляющее снадобье. Красная жидкость текла у него по подбородку.
Волшебница эльфов, подняв руки к затянутому тучами небу, читала заклинание. Где-то совсем близко сверкнула молния, и над водой прокатился гром, эхом отразившийся от берега. Я выстрелил в эльфийку из ружья. Промах! Новый выстрел. Опять промах! Да что такое?! Волшебница явно поставила защиту.
– Ламберт!
Мне показалось, или я действительно услышал крик Вота?
– Останови ее! – прокричал я Ефимовскому и бросился к обрыву, ожидая увидеть среди волн тело в металлических доспехах. Но бродяга оказался жив. Он висел в нескольких метрах от края, схватившись за спускающиеся побеги ползуна.
Новая молния исчезла в океане, и ветви вьющегося дерева вздрогнули от грома. Стеной хлынул ливень, вмиг залив все окружающее водой. Мутные потоки маленькими водопадами лились в пропасть. Рты ползуна громко и противно зачавкали, глотая живительную влагу.
Волшебница что-то пронзительно выкрикнула и замерла с поднятыми руками. Через секунду порыв ветра бросил в нас капли дождя и обрывки колючих кустов. Казалось, ветер разметал даже тучи на небе. Побеги ползуна под действием эльфийского заклинания зашевелились, сначала робко, нерешительно, но уже через несколько секунд поднялись, как змеи перед броском. Один из них крепко держал Вота, захлестнувшись вокруг его груди. Бродяга висел, размахивая мечом, в тщетной попытке избавиться от захвата. Было слышно, как скребут по его доспехам рты ползуна. Один из механических пауков Вота побежал по стволу, но тут же вернулся обратно на доспехи хозяина.
Я едва успел ударить кинжалом схвативший бродягу побег, как почувствовал, что меня сжали и тащат куда-то вверх – «оживленный» с помощью эльфийской магии росток закрутился вокруг моего пояса.
Ефимовский бросил карту, и вставшие на дыбы побеги срезало у самой земли невидимым лезвием. Они вздрогнули, пошатнулись и начали валиться в океан. Перед нами разверзлась кипящая бездна. Я закричал, и мой крик унесло ветром.
Падение с такой высоты в жизни привело бы к неминуемой гибели. Но это была всего лишь игра.
«Получен урон 3».
Я погрузился в воду, вырываясь из захвата ползуна. Ударил кинжалом схвативший меня побег, потом еще и еще – пока он не ослабил хватку. Задыхаясь, я рванулся к поверхности и вынырнул среди бушующих волн и кипящей пены.
– Вот! – закричал я.
Нет ответа. Лишь грохот волн о скалистый берег.
– Ефимовский!
Я задрал голову. Эс Бэ было не до меня – колдун бежал по самому краю обрыва и за ним гнались несколько эльфов. Неожиданно волшебник остановился, взмахнул рукой, отправляя карту в полет, и одного из преследователей разрезало пополам. Двое других одновременно вскинули руки, и два метательных ножа вонзились в Ефимовского. Волшебник вскрикнул, оступился и исчез из моего поля зрения.
Меня захлестнуло волной. Я снова вынырнул и обнаружил, что меня несет на скалистый берег. Изо всех сил я погреб дальше от торчащих камней к заливу, где воды спокойнее.
Оставшиеся на берегу эльфы выпустили по мне несколько стрел, но при таком ветре и плохой видимости это оказалось бесполезным занятием.
* * *
Перед походом Илва снабдила меня снадобьем лечения, которое сейчас оказалось как нельзя кстати. Я сидел на песчаном пятачке между водой и скалами, чувствуя разливающуюся теплом по телу терпкую жидкость. Единицы жизни постепенно восстанавливались.
В заливе, с его высокими скалистыми берегами, было тише, чем в океане, хотя волны чувствовались и здесь: они с шумом набегали на прибрежные камни и ударяли о борт полузатопленного дредноута бродяг. Судно оставалось в заливе еще с тех самых пор, как бродягам пришлось в спешке покинуть город. Оно проржавело, заросло кустарником и теперь служило прибежищем для всякой живности. Возле меня росло несколько побегов ползуна, они окунались в воду, переползали через корабль и исчезали на противоположном берегу залива.
Еще одна локация игры, привлекающая к себе искателей приключений. Правда, сейчас здесь было пусто – все заняты войной. Да и маяк безумного колдуна слишком опасное соседство.
Ветер все так же завывал, но дождь почти прекратился. Над моей головой под порывами ветра качался подвесной мост, ведущий к маяку. Нужно лишь найти способ подняться наверх по скалистому берегу, перейти на другую сторону залива, и окажешься у цели своего путешествия. Но как это сделать, я не знал: берега залива были почти отвесны и высоки. Где же мои друзья? Выжил ли из них кто-нибудь или придется терять время и дожидаться их возрождения?
– Эй, Ламберт! – раздалось сверху.
На мосту стоял Ефимовский.
– Ты живой? – помахал он мне рукой. – Я тоже, как видишь. Эти уроды ушли дальше к городу. Берегись! – вдруг закричал он.
Я обернулся, выхватывая многозарядный пистоль. Выползший из воды гигантский краб протягивал ко мне клешни. Выстрел! Но пуля срикошетила о панцирь, сбив с него несколько шипов. Позади краба на берег выбирались еще две подобные твари.
Бродяги, те, которые не смогли поймать шатуна, делают себе доспехи из панцирей гигантских крабов. Говорят, что этих монстров ловят специально и выпускают на арену, где молодые бродяги готовы доказать свою доблесть. Они выходят без защиты, вооруженные лишь мечами, и сражаются с крабами один на один. Но я не воин-фанатик, а охотники поселенцев не соревнуются в геройстве и убивают крабов, заманивая в ямы-ловушки с острыми кольями внизу. У монстров слабое брюхо, вспомнил я. Переверни такого – и он окажется беспомощен.
Но еще у него есть пасть. Моя вторая пуля после прицельного выстрела попала крабу в открытый рот.
«Нанесен критический урон 12».
Монстр замер, попятился по-крабьи вбок, его лапы поджались, и он свалился в воду, окрасив пену в багровый цвет. Другие крабы тут же принялись рвать его на части, впиваясь в брюхо и вырывая оттуда куски мяса. Я отогнал монстров еще несколькими выстрелами, затем перезарядил пистоль.
– Ты не видел, где Илва и Вот? – прокричал я Ефимовскому.
– Здесь! – раздался приглушенный шлемом голос бродяги. – Я здесь в наличии.
Вот появился на другом берегу. Как он выжил в океане в тяжелых доспехах, оставалось загадкой. Возможно, оснащение бродяг хранит в себе еще много секретов. Либо, если слухи не врут, бродяги модифицируют не только доспехи, но и собственные тела.
– Ты цел?
– Им жизнь нужна моя, – ну, что же, пусть возьмут, не мне жалеть о ней! В наследие они одно приобретут – клуб ядовитых змей, – продекламировал бродяга и устало опустился на камни. Затем снял шлем и подставил лицо под брызги от набегающих волн. – Я видел, как Илва бежала от эльфов. Наверное, она уже достигла маяка и ждет своих друзей. Ты путь по дереву пройдешь и можешь оказаться здесь, со стороны моей.
Он показал на переплетенные стволы ползуна. Я с опаской глянул на их раскрывающиеся рты.
– Здесь ползуны идут по скалам вверх. По ним подняться сможем к маяку, – закончил Вот.
– Хорошо, уговорил, – прокричал я и с опаской поставил ногу на переплетение скользких стволов.
Идти приходилось с осторожностью, чтобы не упасть в воду или не наступить в одну из собирающих пищу пастей. Стволы ползуна дрожали под ногами. Казалось, что вибрация от каждого моего шага передается к старому кораблю.
Вдруг я почувствовал опасность. Она скрывалась где-то там, на дредноуте, среди проржавевших механизмов, за торчащей стрелой грузовой лебедки и остатками боевого шагохода, на котором свили гнездо вороны.
– Что случилось? – прокричал Ефимовский. – Идите уже, я вас жду наверху!
– Ничего, – тихо сказал я, не заботясь о том, услышат меня или нет. – Ничего не случилось.
И сделал шаг назад. В глубинах корабля кто-то протяжно вздохнул: «Ух-х-х», и вверх ударил фонтан воды. Раздался скрежет металла. Из трюма дредноута, ломая люки, срывая с цепей и опрокидывая в воду шагоход, взметнулись ввысь огромные щупальца с крючьями и присосками. Серую склизкую плоть чудовища покрывали металлические пластины, между которыми проскакивали искры.
Кракен! Дохлый кракен из «Хвергельмира», оживленный саргарцами! Откуда он здесь взялся? Неужели монстр, когда-то унесенный в пространство Чендлера, появился в этой игре через портал и ждал в засаде добычу? Или, может быть, он возник здесь не просто так, а был пойман безумным колдуном?
Одно из щупалец с размаху опустилось на мою импровизированную переправу. Я едва успел отскочить и, падая в воду, схватился за остатки дерева. Над заливом вновь прокатился вздох. Палуба дредноута вздулась, лопнула, из нее огромным пузырем выползло тело кракена, перевалило через борт и ухнуло в воду, подняв волны, захлестнувшие меня с головой.
Я лихорадочно вскарабкался на остатки дерева, побежал к берегу. За спиной слышались крики Вота и звуки сталкивающегося металла – это бродяга пытался достать кракена своим диском на цепи. Я выскочил на сушу, обернулся и выхватил дробовик. Выстрел! Картечь разорвала тело монстра в нескольких местах, забирая единицы жизни. Вместе с цифрами урона отлетели ошметки пластин и черные облачка праха. Кракен приподнялся, над водой показались его огромные мертвые глаза с неподвижными зрачками, и ко мне понеслось одно из щупалец. Я пригнулся, когти на его конце раскрошили камни над моей головой, и, прежде чем я успел отпрыгнуть в сторону, щупальце опустилось. Когти впились мне в ногу.
«Получен урон 3. Вы обездвижены».
Кракен потащил меня к воде. Вырваться из его захвата было невозможно – когти-крючья надежно засели в теле. Я сделал единственное, что пришло в голову, – выхватил древний пистоль и несколько раз выстрелил по глазам чудовища. Одна из пуль нашла свою цель – левый глаз лопнул. Монстр заревел, и, поднятый щупальцем, я взмыл в воздух. Мир завертелся перед глазами. Я видел, как уклонялся от ударов монстра Вот, размахивая мечом. Как Ефимовский бросил с моста карту и взмахнул руками, словно дирижер оркестра, отчего два щупальца кракена срезало у основания невидимой бритвой, но третье ударило по мосту, разрывая его пополам. Колдун полетел в воду к беснующемуся чудовищу.
Держащее меня щупальце изогнулось и устремилось вниз. «Только не о камни!» – мелькнула мысль, и меня приложило о воду у самого берега.
«Получен урон 2».
Щупальце потащило меня на дно. Еще мгновение – и я отправлюсь в лимб. Надо мной была вода, сквозь которую виднелось затянутое тучами небо. Краем глаза я заметил, как вниз с обрыва бросилась Илва. В падении Волчица взмахнула мечом, перерубая держащее меня щупальце, а потом скрылась под водой, подняв кучу брызг. Я освободился от захвата, вынырнул на поверхность, жадно глотая воздух. Через несколько секунд рядом со мной показалась Волчица и обняла меня за шею.
– Ты живой, – улыбнулась она.
– Бегите! – закричал забравшийся на палубу дредноута Вот.
– Я живая, – поцеловала меня в губы Илва.
Мокрые волосы спадали ей на лицо. Мне показалось, что нас вновь захлестнуло пространство Чендлера, и все вокруг казалось реальным.
Одно из оставшихся щупалец обхватило стрелу лебедки, со скрежетом вырвало ее из палубы, затем размахнулось и швырнуло в бродягу. Но Вот уже спрыгнул с палубы на опрокинутый шагоход и скрылся в полуразрушенной кабине. Оттуда донесся звук, с которым меч перерубает металл. Кракен рывком передвинул свое тело ближе к шагоходу, облепил его оставшимися щупальцами. В этот момент раздался щелчок и звон. Из кабины вырвалась огромная пружина, похожая на часовую, только увеличенная во много раз. Стремительно разворачиваясь, она ударила по кракену, смяла металлическую сетку и проделала в его теле огромную рану. Конец пружины с грохотом вошел в борт дредноута и увяз, погрузившись в стальную обшивку. Щупальца кракена бессильно опустились в воду, словно увядающие ростки ползуна. Монстр вздохнул и затих, на его металлической сети погасли последние искры, а вода вокруг пошла пузырями. Из кабины шагохода выбрался Вот и сел сверху возле торчащей металлической лапы.
– Это главная пружина заводного механизма, – сказал он, постучав ладонью по стальной ленте, теперь соединившей шагоход с дредноутом.
Илва поплыла к телу кракена, нырнула и вынырнула уже со своим мечом в руке.
– Эльфийский, – прокомментировала она, вернувшись ко мне. – Застрял между пластин.
– У тебя остались снадобья?
– Держи, – бросила она склянку.
Мы выбрались на мелководье. Илва была красивой – с распущенными волосами, яростная, как амазонка. Нет, подумал я, как дикий зверь. Слишком дикий. Чувство реальности прошло. Мы находились в обычной игре.
– Ты зачем побежала к эльфам? – спросил я.
Илва взмахнула мечом.
– Там была она.
– Твоя мать?
– Да. Я убью ее.
Клинок в руках Илвы со свистом рассек воздух.
– Я полукровка. Меня и моего отца принесли в жертву лесу. Теперь я мертва.
Удар мечом по воображаемому противнику. Полуоборот, снова удар. Клинок расплескал воду у ее ног.
– Но на этот раз ей удалось спастись. Их было слишком много, и я бежала.
Илва посмотрела на меня и вернула меч в ножны.
– Но я вернусь.
– И убьешь собственную мать? – спросил я.
– Она мне не родная. Мы не знаем своей биологической матери, только отца. Нас растит орайя – воспитатель, которую мы называем матерью. Она указывает, кто станет жрицей, кто будет согревать воинам постели, а кто выпьет сок иштру на церемонии летнего солнцестояния.
Она вытерла лицо мокрой ладонью.
– Было пять девчонок, с которыми я росла. Все они умерли после церемонии. А я выжила и теперь даже не помню их имен. Зато вспоминаю свою другую жизнь, увиденную во время видений той ночью.
– Илва! – вскрикнул я. – О чем мы говорим?! Мы же в игре! Это придуманные истории. Это лишь твой персональный квест!
Я схватил ее за плечи и затряс. Илва сначала хотела меня ударить, но затем спрятала лицо у меня на груди.
– Мне кажется, что я схожу с ума, – сказала она. – Мастафа убили, но он вновь вернется, он же стал моим питомцем – я выбрала это при повышении уровня. Мы должны поскорее спасти Джонни и убираться отсюда. Ты проверил ее след?
– Да, он точно ведет к маяку. Давай на тот берег и поднимемся наверх по остаткам моста.
– А Ефимовский? Думаешь, он погиб?
– Сомневаюсь, что после такого выживают. Ждать не будем, – подытожил я.
Рассказывать Илве о том, что Ефимовский в курсе всей аферы с точечным вливанием в игру пространства Чендлера, а возможно, и главный инициатор этого, я не стал. Умолчал и о том, что он, скорее всего, поражен Икс пятьдесят четвертым. Коробка с антивирусом постоянно ощущалась на моем виртуале. Вронский сказал, что это дорога в один конец. Я вспомнил его слова, что меня могли сюда заманить, поймав Джонни. А если врет сам Вронский? Могу ли я ему верить? Сейчас не время задаваться вопросами, на которые все равно не найду ответы.
Мы переплыли залив и поднялись по оборванному мосту наверх, причем Вот, невзирая на тяжелые доспехи, справился с этим быстрее всех.
