Сегодня третья пятница месяца – день нашей с Джудит обязательной встречи, на которой мы пропустим по паре бокалов. Нам обоим эти встречи не нужны, но никто не хочет сдаваться и прекратить их первым. Это было бы равносильно признанию слабости, чего мы не можем себе позволить, во всяком случае по отношению друг к другу. Мы говорим себе, что должны держать линии связи открытыми ради нашего общего сына. Бедный ребенок.

Это наша первая встреча после суда, на котором она безуспешно пыталась лишить меня права на общение с сыном. Поскольку раны после той стычки еще не успели затянуться, напряженность отношений будет ощущаться с удвоенной силой. Честно говоря, я надеялся, что она отменит встречу. Я чувствую, что могу быстро завестись и начать перепалку.

Я прихожу в бар заранее и занимаю кабинку. Она, как всегда, появляется минута в минуту, причем с довольно благодушным выражением лица. Джудит не очень приятная в общении особа и улыбается редко. Со стрессом борются многие адвокаты, но им не приходится трудиться в конторе рядом с девятью другими женщинами, каждая из которых известна безжалостностью и решительностью при отстаивании своей позиции в суде. Контора Джудит похожа на скороварку, да и в семейной жизни у нее далеко не все гладко. Чем старше становится Старчер, тем больше он рассказывает о постоянных громких ссорах Джудит с Эйвой. Я, само собой, выпытываю у сына как можно больше подробностей.

– Как прошла неделя? – задаю я традиционный вопрос Джудит.

– Как обычно. А вот ты, похоже, на подъеме. Видела твое фото в газете.

Официантка принимает у нас заказ: как всегда, бокал шардоне для нее и коктейль из виски с лимонным соком для меня. Слова Джудит окончательно испортили мне настроение.

– Ты поторопилась с выводом, – возражаю я. – Я больше не представляю этого парня. Ему нечем платить.

– Зато оказался бы в центре внимания. Дело-то громкое.

– Еще окажусь.

– Кто бы сомневался.

– Я тут не для обмена колкостями. Завтра заберу Старчера на свои тридцать шесть часов. Ты же не против?

– И чем вы с ним займетесь?

– А я что – должен с тобой это согласовывать? Есть постановление суда?

– Просто любопытно, вот и все. Тебе надо выпить.

Несколько минут мы молчим в ожидании напитков. Когда их приносят, мы жадно хватаем бокалы. После третьего глотка я сообщаю:

– Моя мать сейчас в Городе. Мы поедем в торговый центр и совершим обычный ритуал, принятый среди родителей, не осуществляющих опеку над своими детьми после развода. А именно: несколько часов будем пить кофе и смотреть, как ребенок катается на каруселях и резвится на игровой площадке. Потом в ресторанном дворике пожуем плохую пиццу и угостимся плохим мороженым, глядя, как клоуны кувыркаются и раздают шары. После чего поедем на реку и прогуляемся в гавани среди катеров и лодок. Что еще ты желаешь знать?

– Ты хочешь оставить его на ночь?

– У меня есть тридцать шесть часов один раз в месяц. Это с девяти утра завтра до девяти вечера в воскресенье. Посчитай сама. Это не так сложно.

Подходит официантка и интересуется, нет ли каких-нибудь пожеланий. Хотя мы еще не допили первые бокалы, я прошу повторить. За последний год я привык к кратким встречам с Джудит и даже начал их ждать. Мы оба юристы и иногда находили общий язык. Когда-то я любил ее, но не уверен, что она чувствовала то же самое. У нас общий ребенок. Мне нравилось думать, что со временем мы могли бы даже подружиться, поскольку друзей у меня совсем мало, а дружба нужна. Однако сейчас я не могу на нее смотреть без раздражения.

Мы молча пьем – два бывших любовника, погруженные каждый в свои мысли и готовые задушить друг друга. Она прерывает молчание вопросом:

– А что за человек Арч Свэнгер?

Несколько минут мы говорим о нем, а потом о похищении и кошмаре, обрушившемся на семью Кемп. Один знакомый адвокат как-то представлял интересы бойфренда Джилианы, когда слушалось дело об управлении им машиной в состоянии алкогольного опьянения, о чем Джудит поведала, судя по всему, только чтобы поддержать разговор.

За рекордные полчаса мы разделываемся с принесенной выпивкой и расстаемся без обязательного чмоканья в щеку.