Лерка смотрела на меня, и в ее глазах стояли слезы. Подруга почти час уговаривала меня вернуться и все выяснить. Но я была непреклонна. Кто-то должен сделать решительный шаг. Он дорого заплатит за свою страсть к красивым женщинам, хотя цена, которую придется заплатить мне, ничуть не меньше.

Мать-одиночка — не очень приятная перспектива, но гораздо лучше, нежели почетное звание «жена кобеля».

— А если у тебя начнутся схватки? Чем ты думаешь? — сделала последнюю попытку подруга.

— Мне рожать через неделю. Я успею не только до роддома добраться, но даже подгузниками запастись.

— Госпожа, вы уверены, что хотите ехать? — спросил меня Первиз-бей, придерживая рукой дверцу кареты.

— Уверена, Первиз. Я не умею делиться. А падишах не умеет хранить верность. Это плохо кончится.

— Наверняка это какое-то недоразумение, госпожа. Повелитель любит вас, он дал вам слово. Я не могу поверить, что он так легко переменил свое решение. Это ловушка.

— Я своими глазами видела, как он принял девушку в свои объятия.

Первиз опустил глаза и замолчал.

— Ваш побег глубоко ранит падишаха. Он будет неутешен. Одумайтесь, госпожа!

— Закрой дверцу, Первиз. Мы теряем драгоценное время.

Я подняла глаза выше и увидела, как над головой кападжи кружит черный ворон. Портал скоро закроется. Мне нужно спешить.

— Вы же понимаете, что через несколько часов вас хватятся во дворце? Я должен буду пуститься за вами в погоню. Если вы хотите успеть пройти через стену — поторопитесь. Потому что повелитель потребует от меня обещания догнать вас, и я пообещаю.

Он пристально посмотрел в мои глаза и закрыл дверцу.

— Гони! — услышала я за стенкой его голос.

Карета резко тронулась с места, увозя меня в пустыню. Слезы лились по моим щекам. Я не пыталась остановить этот поток. Мне было больно. Чем дальше мы удалялись от города, тем сильнее и пронзительнее становилась боль. Меня словно скрутили в тугой жгут. Я все еще не осознала до конца, что тройка арабских скакунов увозит меня в привычный мир, который вдруг стал чужим.

От громких протяжных криков ворона и топота копыт содрогалась земля. Эти звуки, словно трагичная музыка за кадром мелодрамы, лишь усиливали мое напряжение. Перед глазами поплыли картинки из счастливого прошлого с Джаханом: его первая ухмылка и мое недоумение; жар, обдавший меня, когда я услышала, что лучшую подругу готовят к ночи с ним; мое нелепое падение и его шелковый платок перед моим носом; первая ночь в его ласковых и сильных объятиях. Мое сердце заблудилось в лабиринте любви к нему, и всю дорогу, пока гнедые мчали меня навстречу с цивилизацией, пока я готовилась ощутить горький вкус возвращения в реальность, я пыталась найти из него выход.

Внезапно карету резко качнуло, я ударилась головой о противоположную стенку и неудачно упала на пол. Ушибленный копчик начал ныть, отправляя болезненные импульсы по нервным окончаниям. Я схватилась рукой за дверцу кареты и выглянула наружу. Четверо бессмертных, включая кучера, бежали вперед за сорвавшимся со ступицы колесом. Осторожно спустившись на землю, я взяла в руки факел, который был прикреплен к углу кареты, и отошла на несколько шагов назад, чтобы посмотреть — что же стало причиной аварии.

В паре метров от кареты лежал огромный булыжник из спрессованного песка и глины. Я пнула его ногой и с воем отскочила назад. Машинально схватившись за ушибленную ступню, я выронила из рук факел, огонь которого, соприкоснувшись с песком, тут же погас.

— Госпожа, — услышала я позади голос одного из своих сопровождающих, — зачем вы вышли из кареты? С вами все в порядке?

— Не все, как видишь. Похоже, я сломала себе палец на ноге, — я уселась прямо на песок и зажала в ладони больной палец, который нещадно горел и ныл, — а вышла, чтобы посмотреть, что случилось.

— Вам нужно наложить тугую повязку! — мужчина наклонился и принялся рассматривать мою ступню, как будто что-то смыслит в ортопедии.

— Сама знаю, что нужно. Где мы в пустыне возьмем повязку? Чините скорее карету, чтобы я могла добраться до поселения. Там наверняка есть медицинский пункт.

— Боюсь, это займет много времени. Сломалась ось, на которой держалось колесо. Но мы делаем все возможное.

Я удрученно нахмурила лоб и громко выдохнула. Все преимущество, которое я получила от кападжи, может пойти коту под хвост из-за этой поломки.

На небе тем временем появилась золотистая полоска рассвета. Ночь отступала, задувая легким ветерком горящие звезды. Парящий над нашими головами ворон начал быстро хлопать крыльями и кружить, как будто хотел сообщить об опасности. Но я прекрасно понимала, почему эта огромная птица вдруг занервничала. Когда последняя звезда исчезнет с небосвода — портал закроется, и нам придется снова ждать. А ведь Первиз-бей наверняка уже мчится за мной во весь опор.

— Ага! — крикнула я. — Далеко еще до стены?

— Госпожа, стена должна быть прямо во-о-о-н за теми дюнами, — он пальцем указал направление, где пустынная степь сменялась рыхлым песком и где возвышались величественные горы дюн, — все равно лошади там не пройдут. Вон сколько песка бурей намело. Придется добираться пешком.

Я еще раз внимательно посмотрела туда, куда указал охранник, и мысленно прикинула расстояние — пара-тройка километров. Хотя с моим ушибленным или сломанным пальцем это путешествие может изрядно затянуться.

— Ага, бери мои вещи и иди за мной, — скомандовала я и, чтобы было легче идти, задрала до колен платье.

Ступать было очень больно. Я сжала челюсть, но продолжала идти, а солнце было все выше и выше.

Ко всем моим бедам добавился ноющий от удара копчик. Я задыхалась, в носу щипало от слез, глаза застилала пелена, а на зубах хрустел песок.

Перебравшись через высокий песчаный холм, я наконец увидела ее — ту саму масляную стену, о которой мне с восторгом рассказывала Лерка. Зрелище и впрямь было завораживающим. Сплошная стена из масляной субстанции поделила пустыню на две части. Не было видно ни ее начала, ни конца. Первые солнечные лучи золотили ее, превращаясь на плоской поверхности в настоящее северное сияние. Я остановилась и открыла от восхищения рот.

Капли пота струились по моим вискам, дыхание сбилось, а сердце учащенно выдавало перебои, но все эти неприятные ощущения не могли испортить впечатления.

Я чувствовала себя Алисой, попавшей в Зазеркалье. Хотелось подойти поближе и коснуться рукой этого великолепия.

Неожиданно стена начала волноваться, словно море в момент начала шторма. Визуально она стала тоньше, пропал волшебный блеск. Я посмотрела на небо и увидела, что на нем осталась одна-единственная звезда.

— Быстрее, ага! — крикнула я слуге, которой догонял меня с моим нехитрым скарбом.

— Госпожа, — хрипло крикнул он, — боюсь, мы не успеем!

— Так поднажми!

Я забыла о больном пальце, ушибленном копчике и десяти килограммах лишнего веса. Невиданная сила несла меня вперед. Но не добежав буквально пары метров до исчезающей стены, сознание покинуло меня.

Земля поплыла у меня перед глазами. Я почувствовала слабость и поняла, что ноги не слушаются меня. В следующее мгновение я упала в обморок.

— Рамаль! — на моей щеке отпечаталась чья-то горячая ладонь. В ушах звенело, а глаза слипались.

— Рамаль, открой глаза! — повторил настойчивый голос. И вот уже другая моя щека ощутила прилив крови от удара чьей-то крепкой ладони.

— Воды! — закричал человек, и спустя несколько секунд на мое лицо обрушился ледяной ливень.

Я широко распахнула глаза и сделала глубокий вдох. Противный кашель рвался наружу из моей груди. Я села, согнулась пополам и прокашлялась, все еще не видя лица своего спасителя.

— Рамаль, ты в порядке? — я наконец пришла в себя и узнала голос любимого мужчины. Мое сердце словно кинжалом пронзили.

Я заставила себя поднять на него виноватые глаза. За спиной падишаха толпилось целое войско во главе с Первиз-беем. Вдруг вспомнив, почему здесь оказалась, я обернулась назад и обреченно выдохнула — стена исчезла.

— Ты меня слышишь, Рамаль? — вновь заговорил повелитель.

— Я слышу тебя, Джахан.

— Почему ты решилась на это? — в его голосе сквозили боль и непонимание. — Почему ты оставила меня? Откуда в твоем сердце эта жестокость, Рамаль?

Его слова остро ранили самые сокровенные уголки моей души. Мне хотелось уткнуться носом в его плечо и разрыдаться.

— Во мне нет жестокости, но она есть в тебе! — с жаром ответила я, пронзая его суровым взглядом. — Ты не сдержал слово, приняв ту рабыню в своих покоях сегодня ночью! Я беру назад все свои слова о ревности, Джахан! Я не умею делиться! Я ревнивая, строптивая львица, которая умирает от метких стрел измены каждый раз, когда ты смотришь на другую женщину. Я не хочу такой любви. Ты нужен мне весь или не нужен вовсе. Отпусти меня!

Он встал и удивленно изогнул свои широкие брови.

— У меня сегодня ночью не было никакой рабыни, Рамаль! О чем ты говоришь? Уж не о той ли наложнице, которую моя мать подослала ко мне, решив выдать ее за тебя?

Пришел черед удивляться мне.

— Как это, выдать за меня? — спросила я, хлопая ресницами.

— Слуга, охраняющий вход в мои покои, сообщил, что ты хочешь прийти ко мне сегодня ночью. Они привели девушку, лицо которой скрывал никаб, а на тело было надето широкое платье. Я не сразу понял, что это обман. И лишь прижав ее к себе, я осознал, что это не моя беременная Рамаль. Даже если бы они привязали к ее животу подушку, я все равно бы распознал подмену. У нее другой запах, любимая! Твой аромат я не спутаю ни с чем! Я все понял и сразу же выгнал ее!

Я слушала его слова и плакала от счастья. Он подошел и прижал меня к себе. Его губы коснулись моего виска и скользнули ниже, заставляя дрожать от нежности и счастья.

— Я больше никогда не хочу видеть твоих слез, Рамаль… — прошептал он мне на ухо, — поэтому вчера вечером я приказал построить для нас дворец. Там будем только ты и я. Валиде и гарем останутся жить в старом дворце. Ты довольна, душа моя?

Я кивнула головой и громко хлюпнула носом, не в силах остановить слезы. «Душа моя» — он называл так только меня. Как могла я не догадаться вчера вечером, что нас хотят обвести вокруг пальца? Ведь именно так он назвал ту наложницу.

— Я люблю тебя, Рамаль, — он еще крепче прижал меня к себе, — больше никогда не оставляй меня.

— Не оставлю, — прошептала я, прижавшись губами к его шее.

Черный ворон, круживший в небе, издал низкий глубокий крик, несколько раз взмахнул крыльями и взмыл под облака. Я мысленно крикнула ему «прощай».

Кругом все залил яркий солнечный свет. Он проник в каждую песчинку, в каждую травинку и в каждый камешек, заполняя собой все пространство. Я бросила взгляд через плечо Джахана в то место, где недавно блестела масляная стена, пронзающая время. Яркая вспышка света ослепила меня. Мой слух уловил хлопок, а потом все затихло.

Напрасно Первиз-бей присвистывал, зазывая своего верного спутника вернуться. Черная птица улетела, унеся на своих крыльях все беды и горести.

Я осторожно освободилась из объятий повелителя.

— Позволь, я поблагодарю кападжи. Если бы не он — вы бы не нашли меня.

— Конечно, — благосклонно ответил Джахан.

Я подошла к главе шахской охраны и посмотрела на небо.

— Он улетел навсегда, не так ли?

— Так было нужно, госпожа. Чтобы больше никто не смог нарушить ваш покой и счастье.

Я улыбнулась солнечным лучам и облакам, навсегда укрывшим под своим покровом волшебную птицу. Внезапно мою поясницу пронзила резкая боль. По ногам заструилось что-то мокрое.

Я испуганно схватилась за руку кападжи, чувствуя, как очередной приступ острой боли охватывает мой позвоночник.

— Я рожаю! — закричала я что было сил. Очевидно, мои эксперименты с покорением балконных оград и песчаных дюн не прошли даром.

Несколько воинов подлетели ко мне и подхватили на руки, чтобы отнести в карету. Горячие и острые волны боли пронзали меня все чаще и чаще. Рядом с собой я услышала голос падишаха и почувствовала, как его теплая ладонь легла на мое запястье.

— Все будет хорошо! — радостно заявил он, сжимая мою руку.

В ответ я лишь закричала. Мое тело словно разрывало на куски. Мне казалось, что меня поймали стражи инквизиции и теперь пытают на дыбе.

Я жадно глотала ртом воздух, а бессмертные тем временем расстелили на полу кареты тряпки и уже развели костер, чтобы нагреть воды.

Я чувствовала, как меня изнутри разрывает огромное пушечное ядро, которое упорно толкается и двигается вперед, несмотря ни на что. Я потеряла связь с реальностью и лишь вопила на всю округу, как Жанна д’Арк на костре.

Внезапно все прекратилось. Я прислушалась к себе, ожидая новых приступов адской боли, но ничего не было. Спустя мгновение я услышала свист кинжала — Джахан перерезал младенцу пуповину. В ушах зазвенело от громкого требовательного плача.

— Это мальчик, Рамаль! — воскликнул падишах.

Он взял на руки ребенка и сразу же передал его своим воинам. Младенца обмыли и укутали в одно из моих платьев, как в пеленку. Оказавшись связанным и в тепле, он замолчал.

Я протянула руки, призывая дать малыша мне. Джахан подсунул мне под голову подушку с сиденья и передал сына.

Я прижала этот маленький комочек счастья к груди и коснулась губами его миниатюрного сморщенного лобика.

— Ты подарила мне такое счастье, что я даже описать его не в силах! — заговорил падишах, целуя мои руки.

— Так бывает только в сказках, Джахан, — улыбнулась я ему в ответ.

— Это и есть сказка, Рамаль.

Я вдыхала медовый аромат своего новорожденного сына, знакомый терпкий запах любимого мужчины и думала о том, что все произошедшее со мной не что иное, как настоящее волшебство. Вы все еще сомневаетесь, что такое возможно? Тогда отправляйтесь в отпуск в пустыню Абу-Даби, и, возможно, вам повезет встретить своего падишаха.