ГЛАВА 40
Я резко отдернула руку, больно порезавшись острым как лезвие шипом чайной розы. Чем сильнее день клонился к закату, тем больше я нервничала. Мои мысли были далеко — витали в темных коридорах и закоулках дворца. Я раз за разом прокручивала различные варианты развития событий и все никак не могла отделаться от ощущения, что что-нибудь обязательно пойдет не так.
Мое утро сегодня началось с заседания «совета безопасности ООН», как его в шутку назвала Лерка.
Присутствовали: Первиз-бей, Лерка, я и Арзу-калфа.
Постановили: проблему в лице Элены устранить, но без угрозы для ее жизни. Пусть пока живет, зараза.
И вот, согласно разработанному плану «спецоперации», я битый час прогуляла в саду, поджидая падишаха, который после совета дивана всегда отдыхает на свежем воздухе в компании бессмертных.
Вдалеке послышались шорох гравия и хруст сухих веток. Я обернулась, увидев поверх линии постриженного кустарника высокий головной убор Джахана из белого войлока, а следом за ним верхушки ярко-вишневых кече охранников. Время пришло.
Я приложила к губам специально пораненный палец, втянула в себя капельку крови и быстрым шагом направилась навстречу повелителю.
— Рамаль, душа моя! — воскликнул он, одарив меня своей умопомрачительной улыбкой.
— Мой падишах, — я смущенно отвела взгляд и присела в реверансе.
— Куда ты торопишься?
— Я поранилась об острые шипы прекрасных роз в твоем саду и теперь иду в лазарет. Заодно проведаю свою подругу Элену. Я очень переживаю за нее.
Джахан нахмурился и важно задрал подбородок.
— Я не знал, что у тебя в гареме есть подруги, — небрежно заметил он, отводя взгляд.
— Мы подружились еще в самый первый день, когда обе были напуганы и потеряны. Элена хорошая девушка, — наивно лепетала я, пронзая его осуждающим взглядом.
Падишах растерялся, не зная, как реагировать на мои слова, которые так явно противоречили мимике. Скулы на его лице начали подергиваться, и он словно заторопился куда-то, всматриваясь в даль поверх моего плеча. «Немного мук совести тебе не повредит», — подумала я, все больше наглея и таращась на него взглядом, полным упрека.
— Сильно ли ты поранилась? — решил он сменить тему.
— Достаточно, чтобы почувствовать боль, — ответила я и протянула к нему руку, по указательному пальцу которой текла тонкая струйка крови. — Нет ли у тебя платка, чтобы перевязать мою рану? Я боюсь, что какая-нибудь инфекция попадет внутрь и навредит ребенку.
Джахан резко дернул плечами, словно услышал неприятное слово. На его лбу пролегла глубокая складка. Он решал, ответить ли мне правду, или придумать что-то в качестве отговорки.
— Шелковый платок падишаха может быть передан девушке только в одном случае, — важно заговорил он, — если она выбрана им для хальвета.
Я усмехнулась, нутром ощущая его нервные вибрации. Этот разговор ему явно не нравился.
— А разве ты, мой возлюбленный падишах, не выбираешь меня? — я быстро-быстро заморгала ресницами, изображая наивную влюбленную дурочку.
— В твоем положении, Рамаль, опасно делить со мной ложе. Так велят лекари. Сегодня ко мне придет другая наложница.
Я все-таки вынудила его сказать эти слова. Удивительно, как он сам ими не подавился.
— Прости меня, мой повелитель, — я наигранно потупила взгляд, — я перешла черту. Мне не следовало задавать тебе таких неудобных вопросов. И уж тем более меня не касается, кто та счастливица, которая подарит тебе сегодня удовольствие.
Он поморщился, как будто только что выслушал сотню жалоб от просителей, и снисходительно посмотрел на меня.
— Ты обещала мне, что наша любовь не узнает яда ревности, поэтому я скажу тебе, кто она, — сжалился он, — эта девушка — Элена. И раз уж вы подруги, то не станете портить дружбу женскими склоками, так ведь?
— Я очень рада за нее, — я изо всех сил старалась скрыть в голосе ярость, рвущуюся наружу из моей груди, — ты можешь быть спокоен. Моя любовь к тебе выше зависти и ревности. Между мной и Эленой не будет скандалов. А теперь позволь мне пойти к ней и помочь подготовиться к ночи. Мне будет приятно сделать это для тебя.
Джахан расплылся в расслабленной улыбке подлеца. Мои руки так и чесались влепить ему пару раз по лицу, да так, чтоб на щеках отпечатались красным цветом мои изящные ладошки, но усилием воли я сдержалась.
— Раз так, то иди, — благосклонно разрешил он и двинулся дальше.
В лечебнице Элены уже не оказалось. Хмурая пожилая лекарша, переставлявшая на полках банки с мазями, сказала мне, что хатун отвели в хамам, а после будут собирать к падишаху в той самой «гримерке», с которой начался и мой путь в его постель.
Пока все шло по плану. Я попросила перевязать мне палец и, не торопясь, отправилась на встречу с Эленой.
Подойдя к условленному месту — небольшому закутку в лабиринте дворцовых переходов, скрытому от посторонних глаз непроглядной темнотой, я, оглядевшись и убедившись, что за мной никто не следит, трижды хлопнула в ладоши.
Из тени закоулка выплыла точеная фигура Арзу-калфы.
— Все в порядке, госпожа? — шепотом спросила она.
— Да. Выжди немного времени и подходи к дверям уборной. Сделаешь, как договаривались.
— Все будет исполнено, госпожа.
Я кивнула ей, и она вновь скрылась в темноте, словно ее тут и не было.
В «гримерке» стоял резкий запах благовоний. Ладан, бергамот, жасмин, лотос — все смешалось в один приторный, тошнотворный аромат, от которого щипало в носу и слезились глаза.
Элена сидела на мягком пуфе перед невысоким прямоугольным зеркалом в фигурной посеребренной раме и расчесывала свои густые, медового цвета волосы деревянным гребнем. Нежное персиковое платье выгодно оттеняло ее загорелую кожу, а золотая диадема с нитками бус из драгоценных и полудрагоценных камней делала ее похожей на Клеопатру. Что и говорить — достойная соперница.
— А, это ты, — лениво проговорила она томным голосом, обернувшись на скрип двери, — а я думала за мной уже пришли.
Элена улыбнулась мне в зеркале, опасно блеснув глазами, а затем игриво зевнула, точно породистая кошка, далекая от людских забот и суеты.
— Я пришла помочь тебе подготовиться к хальвету, подруга, — ласково сказала я, взяв с полки горящую свечу, и подошла к узкому зарешеченному окошку, занавешенному тонкой шторой.
— Твоя помощь мне не нужна, — ехидно ответила она, — как бы теперь тебе не понадобилась помощь. Повелитель остыл к тебе так же быстро, как и воспылал. Это и неудивительно. Ты серая, неприметная мышка, возомнившая себя кошкой. Берегись, по золотой дороге сегодня пойдет настоящая львица!
Руки чесались поспособствовать ее возвращению в лазарет. Дэрья Хатун плохо постаралась, раз она так быстро поправилась. Но вместо драки я включила на полную мощность свой актерский талант.
— Такова судьба, увы. Но я довольна своим положением. Если у меня родится сын — я стану султаншей и обеспечу себе беззаботную жизнь. А вот тебе еще нужно забеременеть. Одной ночи в покоях падишаха для этого недостаточно. И кто знает, будут ли другие ночи?
В этот момент я услышала щелчок с наружной стороны двери. Элена не обратила никакого внимания на этот едва уловимый для расслабленного слуха звук, но я-то знала, что это Арзу-калфа закрыла нас на засов.
Я посмотрела на переливы пламени свечи, ощутив ее жар на своем лице, а затем поднесла ее к занавеске. Нежная ткань мгновенно вспыхнула, сгорев за несколько секунд. Не насытившись шторкой, огонь перекинулся на деревянную решетку окна.
— Элена, помоги мне! Горим! — закричала я, не выпуская свечу из рук.
Девушка вскочила с места, схватив кусок ткани, и бросилась мне на подмогу.
— Что ты наделала? — воскликнула она, размахивая тряпкой и пытаясь сбить огонь.
Я незаметно завела руку ей за спину и поднесла пламя свечи к кончикам ее шикарных волос. Огонь с удовольствием принялся лизать ее длинные пряди, все ближе подбираясь к шее и голове. Но Элена настолько увлеклась тушением пожара, что не замечала смертельной опасности за спиной.
Я выждала несколько секунд и, убедившись, что волосы уже нельзя спасти, громко заголосила:
— Ты горишь, Элена! Горишь! Твои волосы!
Она в ужасе схватилась руками за голову и тут же отдернула их, почувствовав близость пламени.
— Помогите! — завизжала она и кинулась к закрытой двери.
Я вслед за ней подбежала к двери, накинула на ее сожженные волосы тряпку, потушив пламя, и мы в четыре руки начали колотить по двери.
Огонь тем временем уже практически полностью уничтожил окно, выпуская черные ядовитые клубы дыма.
— Нас заперли, Элена! — театрально верещала я, старательно изображая ужас. — Мне плохо! Мой ребенок! Я задыхаюсь! Нас хотят убить!
Услышав топот за дверью, я закатила глаза и плавно опустилась на пол, изобразив обморок.
Через минуту дверь с треском распахнулась, и в комнату влетели Первиз-бей, Масуд-ага, Арзу-калфа и несколько слуг.
— Госпожа! — надо мной склонилось испуганное лицо Масуд-аги. Я сделала вид, что прихожу в себя, — несколько раз приоткрыла и закрыла глаза и глубоко подышала.
— Масуд-ага, — просипела я, — кто спас меня?
— Арзу-калфа услышала ваши крики и позвала на помощь Первиз-бея и его бессмертных. О аллах! Как вы нас напугали!
— Вас нужно отнести в лазарет, госпожа! — сказал кападжи и аккуратно поднял меня на руки.
— Подожди, Первиз-бей! Моя подруга тоже пострадала, — я взглядом указала на Элену.
— Мои волосы, помогите! Мои волосы! — раздался истеричный вопль гречанки, которая тем временем бросилась к зеркалу и с ужасом рассматривала свое отражение. На ее голове вместо шикарных локонов теперь было что-то наподобие птичьего гнезда с обугленным пухом.
— Ничего не поделашь, Элена, — с напускным сожалением заметила Арзу-калфа, — придется обрить налысо, чтобы новые отросли.
Лицо девушки перекосилось от ярости, из глаз хлынули слезы.
— Брейте! — рявкнула она. — Я покрою голову платком и все равно пойду к повелителю!
— Но если он отвергнет тебя — ты отправишься в ссылку, — возразила ей Арзу-калфа, — не лучше ли подождать, пока волосы отрастут и попытать счастья вновь?
— Я сказала, брейте! — комнату заполнил ее громкий визг.
— Как скажешь, — равнодушно ответила Арзу-калфа и, обернувшись, подмигнула мне.
Я кивнула Первиз-бею и он вынес меня в коридор.
— Пока ничего не говори повелителю о пожаре. Пусть эта безумная идет к нему лысой. Доложи мне, чем дело кончится, — сказала я ему, когда он уложил меня на кровать в лазарете.
— Как прикажете, госпожа, — он поклонился и вышел, оставив меня наедине с лекаршей.
Я прикрыла глаза и позволила ловким рукам целительницы ощупывать мое тело в поисках травм и ссадин. Ее манипуляции были настолько приятными, что я расслабилась и уснула.
Меня разбудило легкое касание чьей-то горячей руки к моему плечу. Открыв глаза, я увидела смеющееся лицо кападжи.
— Отправил, — с довольной улыбкой сказал он, а я расслабленно выдохнула.
Тем приятнее будет Дэрье Хатун и Фатьме коротать вечера в ссылке. Две головы хорошо, а втроем веселей. Мне будет не хватать тебя, ясноокая гречанка, мечтавшая стать султаншей.
