ГЛАВА 34

Мой нос уловил вкусный, пряный запах чеснока и перца, совсем как у бабушкиной картошки с мясом, но отчего-то излишне резкий и сильный — словно она нечаянно уронила в сковороду весь пакетик с приправой.

Я чихнула и распахнула глаза. Надо мной склонилось расплывчатое, словно затянутое дымкой тумана, лицо новой, незнакомой мне лекарши. О том, что это была именно лекарша, я поняла по зеленой полосатой тюбетейке на ее голове — униформе местных докторов.

Женщина сосредоточенно всматривалась в мое лицо, продолжая размахивать перед носом пучком травы, источающей тот самый острый и резкий запах. Она слишком близко поднесла пучок к моим ноздрям, и я вновь чихнула.

— Слава аллаху, очнулась, — услышала я где-то рядом голос Арзу-калфы.

— Хатун нельзя вставать, волноваться, есть жирное, острое, сдобное, — лекарша поднялась, отвернулась от меня и начала наставлять калфу.

Я повертела головой и осмотрелась. Как оказалось, меня принесли в мои новые покои и уложили на кровать. Бросив взгляд вдаль, сквозь приоткрытые шторы алькова я увидела, что евнухи уже зажигают свечи и расставляют их на полках.

Спускающееся за горизонт солнце проникало сквозь резные, в форме геометрических цветков, решетки и оставляло причудливые тени на стенах и полу. Я невольно залюбовалась этим зрелищем.

— Лекси! — услышала я радостный шепот. На мою руку опустилась теплая ладонь подруги. Я повернулась к ней. Ее лицо светилось от удовольствия.

— Что такое, Первиз сделал тебе предложение? — спросила я. — Ты светишься от счастья!

Лерка лишь широко улыбнулась и отрицательно покачала головой, заигрывая со мной.

— Не понимаю, чего ты радуешься. На наших глазах только что казнили девушку, а у тебя лыба до ушей, — сердито пробурчала я, а затем обратила свое внимание на продолжающую беседовать с Арзу-калфой докторшу.

— У меня зверский аппетит! — я присела и дернула за рукав лекаршу. Та обернулась и повела бровями. — Обморок обмороком, но меня беспокоит еще и постоянное чувство голода!

— Госпожа, — она расплылась в улыбке и склонила голову, — но это нормально для вашего состояния.

«Они тут все сговорились, что ли?» — подумала я про себя и нахмурила лоб.

— Какое такое состояние, говори! — потребовала я объяснений.

— Рамаль Хатун, благодарите Всевышнего за подарок, который он вам преподнес, — елейным голосом залепетала Арзу-калфа, — в вашем чреве ребенок падишаха!

У меня от неожиданности отвисла челюсть, а глаза застыли, как на стоп-кадре. Я не могла даже моргать.

— Что? Но как… — я не верила своим ушам, — ведь повелитель провел со мной так мало ночей, еще так рано для беременности…

— Вы правы, госпожа, — заговорила лекарша, — но, видимо, вы оказались в покоях падишаха в свой счастливый час. Срок еще о-о-очень мал, — она сделала акцент на слове «очень», растянув его гласные, — но я совершенно уверена, что вы носите под сердцем наследника Сефевидов.

Я положила ладони на живот и посмотрела на него, не в силах совладать с нахлынувшими эмоциями. Мои плечи начали подрагивать от всхлипов, а по щекам потекли слезы счастья и облегчения.

— Ле… Зулейка, — я посмотрела на подругу, — принеси из вон того сундука, — я рукой указала на спрятанный в складках шторы маленький сундук, — мешочек золотых.

Подруга кивнула и через несколько секунд уже передавала мне в руки увесистый бархатный мешочек.

— Как зовут тебя, хатун? — спросила я у повитухи.

— Махди, госпожа, — смутившись, ответила женщина.

— Махди, Арзу-калфа, Зулейка! — я поочередно посмотрела на каждую. — Возьмите эти деньги и молитесь о здоровье будущего шахзаде.

Я разделила на три части содержимое мешочка и раздала деньги.

— Дорогу! — заверещал евнух откуда-то из глубины комнаты.

Я не видела, что там происходит, но слышала тяжелые, знакомые шаги. Мое сердце трепетно забилось, а интуиция начала шептать на ушко, что это сам Джахан пожаловал осведомиться о здоровье своей любимицы.

И точно — спустя минуту его широкая ладонь легла на край бархатной шторы.

— Рамаль, ты так напугала меня! — он сел на постель и ласково провел рукой по моим волосам. — Что с ней? Говори, хатун! — мой возлюбленный повернул голову и пытливо уставился на лекаршу.

— Повелитель, — женщина согнулась пополам, отчего ее голос стал ниже, — госпожа беременна!

— О аллах! Какое счастье! — воскликнул Джахан и прижался губами к моему лбу. — Немедленно организуйте в гареме праздник и все, что подобает по такому случаю. Раздайте тысячу золотых дирхамов, накройте столы угощениями и шербетом! Велите петь и играть на музыкальных инструментах. Пусть на другом конце земли все слышат — любимая женщина падишаха Персии и Аравии Джахана Великолепного ждет наследника!

Меж штор показалось любопытное лицо Первиз-бея, который, несколько замешкавшись, робко вошел внутрь.

— Мой падишах, госпожа, — приветствовал он нас кивком головы.

— Первиз-бей, ты слышал? Рамаль беременна! — Джахан вскочил с кровати и прижал опешившего кападжи к себе.

— Мои поздравления, повелитель! Родится здоровый шахзаде, иншааллах, — с улыбкой произнес глава шахской охраны и аккуратно освободился из объятий своего господина.

— Вели палить из пушек в честь этого события! Пусть весь город знает! — не унимался Джахан.

— Как прикажете, мой господин, — Первиз покорно поклонился, — но дозвольте отвлечь вас важным делом от этого счастливого события.

— Что такое, говори! — падишах нахмурил брови и сложил руки на груди.

— Девушка, которая покушалась на жизнь Рамаль Хатун, казнена.

— Прекрасно!

— Перед казнью она свидетельствовала против Дэрьи Хатун. Это слышали остальные джарийе и кади-эфенди.

— Что именно она сказала? — На помрачневшем лице Джахана появились глубокие складки. Его словно ударили ножом в спину.

— Она сказала, что Дэрья Хатун приказала ей отнести змею в покои госпожи.

Джахан опустил голову и сел на край моей постели. Я притихла, слушая сбившееся с ритма сердце. В эти секунды в паре сантиметров от меня решалась судьба моей соперницы.

Повелитель провел по лицу ладонями, точно смывая грязь гаремных интриг, встал, посмотрел куда-то вдаль, а затем сказал:

— Передай Дэрье Хатун, чтобы она немедленно собирала вещи. Ждать рождения ребенка она будет в старом дворце в Казвине.

Первиз-бей едва заметно улыбнулся и незаметно бросил на меня хитрый взгляд. Я благодарно кивнула ему головой и губами прошептала «спасибо». Я еле сдерживала себя, чтобы не начать танцевать сальсу прямо на этой кровати. В голове зазвучал гимн Олимпиады-80: «До свиданья, мой ласковый Миша. Возвращайся в свой сказочный лес!»