Глава 16
Погоня

Наконец они добрались до поворота, за которым находилась баррикада — и тело Шурупа. Издали заметили узкую щель в бетонной стене, сквозь которую в туннель просачивался неземной свет. Синий, ласковый, еще недавно успокаивающий, будто кварцевая лампа в довоенных госпиталях… Всего-то несколько шагов — и они оставят позади этот мрачный, наполненный ядом склеп.

Все случилось мгновенно.

Идущий рядом с Учителем сталкер крутанулся, словно кто-то дернул его за плечо. В этот самый миг на охранном посту, метрах в двадцати, загорелись яркие огни. Кто-то зажег два — нет, три — фонаря, направляя их прямо в глаза приближающимся. Ослепленный Помнящий успел прикрыть веки, прежде чем почувствовал, как что-то бьет его в лицо.

Удар был настолько сильным, что Учитель отлетел назад и тяжело рухнул на кирпичный пол. Неожиданная атака застала его врасплох, но старые инстинкты быстро взяли верх. Он вскочил на ноги, сгреб все еще стоящего, словно солевой столп, Немого и рванул его с собой, перекатываясь за излом стены.

Мигом позже к нему присоединился ругающийся на чем свет стоит сталкер. Из его плеча торчала стрела. Обычная, из тех, которые делали в анклавах. Вторую, такую же, удивленный Учитель заметил в визоре своей маски — и тогда понял, что в него, собственно, ударило. Наконечник нацеленной ему в голову стрелы пробил металлическую заслонку гнезда фильтров и обе угольные вставки, остановившись лишь на срединной сетке. Еще бы несколько миллиметров — и прошла бы навылет…

Помнящий облизнул пересохшие враз губы. Еще бы чуть-чуть. Правда — еще бы чуть-чуть. Он потянулся к заплечному мешку, порылся в нем, одновременно прислушиваясь, не бегут ли те, кто в них стрелял, в глубь туннеля, чтобы завершить работу. Но со стороны сторожевого поста доносились лишь нервные покрикивания.

Учитель вынул кусачки, тронутые ржавчиной, и умело скусил древко сразу над срезом фильтра. Емкость с мазью была у него в кармане. Мгновенно замазал пробитое отверстие слоем темной, жирной кашицы и только тогда осмелился вздохнуть.

Когда закончил с маской, занялся сыном. Нападавшие, кем бы они ни были, знали, что делают. Начали с уничтожения целей, представляющих наибольшую угрозу, а безоружного парня оставили на десерт. Немой был крепко напуган и успел пару раз удариться, но в остальном оказался цел и здоров. Учитель успокаивающе похлопал его по плечу, потом отвязал веревку, которой они были соединены — чуть ли не все время, как вошли в укрытие при сквере. Ему нужно было чуть больше свободы — на тот случай, если дойдет до схватки. Отодвинув парня под стену, он присел над молчаливо страдающим сталкером. Стрела глубоко воткнулась в плечо Гвоздя, но навылет не прошла. Помнящий обрезал ее не сильно коротко — чтобы было за что ухватиться, когда придет время вытаскивать ее и внимательней осматривать рану.

— Вот и все твои Чистые, — проворчал он, бросая кусок с оперением на колени парня.

Это было типичное творение рук уцелевших. Оперение вырезано из фрагментов искусственного материала, древко — из первой попавшейся ветки, настоящее чудо, что чем-то таким попадают в цель. Даже если стреляют метров с двадцати. Но что за дело до такого раненому? Боль, которую он чувствовал при каждом движении, заставляла забыть обо всем — может, за исключением воли к жизни. А обстоятельства были не слишком хороши.

Если верить карте кузнеца, из этого анклава можно было выйти только двумя путями: через пост за поворотом, то есть возвращаясь к Капитолию, или через шлюз, ведущий в Запретную Зону. Из пары прочих транзитных туннелей, что шли с востока на запад вдоль путей, находящихся за анклавом, один заканчивался через пару сотен метров уже упомянутым шлюзом, второй же был накрепко заблокирован во время эпидемии, разразившейся не так давно, — чтобы отрезать поселение Горлума от прореженного заразой анклава Парикмахера. Беглецы, таким образом, оказались в большой, но лишенной выхода ловушке.

— Сукины дети… — прошипел сталкер, осторожно поднимаясь с земли.

Несколько его не слишком удачных попыток распрямить руку дали Помнящему понять, что проводник, похоже, для боя не сгодится. Рана не выглядела слишком серьезно, но слишком уж обездвиживала левое плечо, делая, тем самым, невозможным использование лука. Враг прекрасно знал, что загнал их в угол, и, как видно, не собирался рисковать в схватке лицом к лицу. Нападающие все еще сидели на посту, словно боясь углубиться дальше в темноту.

— Ты знаешь этот анклав лучше меня, — Помнящий повернулся к Гвоздю, — Подумай, нет ли отсюда другой дороги.

Сталкеру не пришлось раздумывать долго.

— Есть, но из двух зол я бы уж предпочел попасть им в руки, — он кивнул на ползущие по кирпичному потолку круги света.

— А пояснить? — попросил Учитель.

Гвоздь ушел от вопроса пожатием плечей, за что заплатил очередной порцией невыносимой боли. Снова скривившись, он указал на потолок. Ну да. Это и правда была не очень хорошая идея. Старые железнодорожные ветки уже долгие годы относились к Запретной Зоне непрестанно расширяющегося царства всяческих мутаций. Выход на поверхность в этом месте, даже сейчас, через двадцать лет после зараженных осадков, мог закончиться единственным образом. Только вот излучение было меньшей из угроз, с какой мог столкнуться там человек. Помнящий содрогнулся от одной мысли о визите в самую гущу сине-фиолетовых джунглей, в которых почти все формы жизни были ядовитыми или отравленными.

— Значит, нам не остается ничего другого… — начал он, но замолчал на половине фразы, слыша крики со стороны поста:

— Учитель, побереги свои и наши силы! Это конец твоего пути!

Он хорошо знал этот голос, как и издевательский смех, который мигом позже отразился многократным эхом от стен и потолка туннеля.

— Белый, — прошептал он, подозрительно зыркая на сталкера.

Он не мог поверить, что альбинос так быстро добрался до Слепой Ветки. Этого попросту не могло случиться. Даже если бы Бендер донес об их выходе сразу после того, как они оказались на поверхности. Даже если бы предводитель анклава сразу же догадался, что он имеет дело с хитростью. Нет, отыскать следы беглецов и добраться до них так быстро было невозможно.

«Разве что кто-то подсказал альбиносу, каким путем мы станем убегать, — с горечью подумал Учитель. Об их планах знало лишь несколько человек. — Кузнец и его сообщники, кем бы они ни были…» Помнящий почти сразу отбросил эту мысль. Люди Станниса предприняли слишком много трудов, чтобы его спасти. Это сужало круг подозреваемых до двух человек. Вопрос только, кто из братьев продал их этому уроду? Судя по искреннему удивлению на лице Гвоздя и торчащей из его плеча стрелы, предатель — Шуруп…

— Да пошел ты! — крикнул в ответ Учитель, а когда альбинос вновь зашелся в смехе, снова взглянул на сталкера и, понизив голос, спросил: — Где у нас лучшие шансы противостоять этим гадам? Нам нужно хорошее место для обороны или для того, чтобы устроить засаду.

Особо не задумываясь, Гвоздь покачал головой.

— Этот анклав — настоящий лабиринт коридоров и переходов. Если мы отступим за первый перекресток, — он указал здоровой рукой на зев ближайшего бокового коридора, — люди Белого смогут зайти к нам с тыла или даже напасть с двух сторон сразу.

— Здесь тоже нет никакой защиты, — Учитель окинул взглядом пустой туннель, — Если они выдвинутся, мы не спра…

Альбинос оборвал его на полуслове. На этот раз он говорил дольше и казался еще более веселым.

— Я дал бы тебе время на размышление, дружок, — орал он, — но обстоятельства подгоняют! Решай быстрее! Трах-бах! Выходите по-доброму, или мы так вас отделаем, что вы до конца жизни будете помнить! То есть, где-то с четверть часа, если я правильно считаю… — он засмеялся злобно и заразительно. Его люди еще ржали, когда он добавил. — У тебя простой выбор! Сдаешься и погибаешь быстро и в меру безболезненно. Или разыгрываешь крутого и подыхаешь в неимоверных муках вместе с твоим ублюдком. Выбор за тобой.

«Выбор. Ну да».

— Как-то не слишком я тебе верю! — крикнул в ответ Помнящий, пытаясь выиграть время.

Ему было нужно что-то выдумать. Это не могло закончиться так вот.

— Твоя проблема! — коротко ответил Белый. — Решение за вами, господа!

Из-за угла доносились какие-то удары и треск, словно там ломали доски. Когда Учитель вопросительно взглянул на сталкера, тот указал пальцем на раненое плечо и покачал головой. В таком состоянии в качестве разведчика пригодиться он не мог. Немой трясся, словно осина, и в том не было ничего странного: он впервые в сознательной жизни оказался в опасной ситуации.

«Погаси те лампы», — попросил его Учитель, выполнив несколько жестов, после чего указал на ближайшие источники света. В этом не было нужды, в туннеле и так царила тьма, он просто хотел, чтобы парень занялся чем-то конкретным и хотя бы на минуту-другую перестал думать о том, что сейчас произойдет. Пусть верит, что у его отца есть план.

Помнящий встал на колени, потом лег на живот на кирпичный пол у стены и очень медленно пополз к углу. Держа голову пониже, выглянул. Возле сторожки кипела работа. Однако гвардейцы не готовились к фронтальной атаке, как можно было предполагать. В свете фонарей и отблесков из открытой двери Учитель увидел, что они разбирают перегородки, которые окружали огневые ячейки, и устраивают из полученного дерева и тряпок изрядную поленницу посредине коридора. Понимание пришло в долю секунды. Эта сволочь собирается поджечь собранный мусор и задымить весь анклав. Это затянется на какое-то время, но отсроченный приговор все равно будет приведен в исполнение, а обещанная им смерть и вправду окажется болезненной и тяжелой, особенно если они решат сражаться до конца.

Лежа под стеной, Учитель пересчитал врагов. Семеро. Белый взял с собой половину гвардии. С этого расстояния и при таком слабом свете Помнящий не мог разглядеть подробности, но не сомневался, что это должны быть наиболее доверенные и умелые солдаты нового предводителя анклава. Семеро на одного. У него не было шансов. К тому же, чем дольше он будет оттягивать конфронтацию, тем большее страдание навлечет на себя и сына. Сталкер был не в счет — он знал, на что подписывается, когда принимал поручение от кузнеца.

Помнящий отступил к тому месту, где его дожидались Немой и Гвоздь.

— Худо дело, — прошептал он, глядя сталкеру прямо в глаза. Потом, отвернувшись к сыну, показал ему большой палец и широко улыбнулся. Парень спросил жестом, что он собирается делать. «Увидишь», — ответил он, прежде чем снова сосредоточил внимание на сталкере.

— Этот твой Горлум, если я верно понимаю, до войны был копом?

Гвоздь кивнул.

— Антитеррор. Но какое это имеет значение?

— В его боксе я заметил несколько разных мундиров и большую брезентовую сумку. Можешь ее мне принести?

— Я не стану обкрадывать мертвецов, — фыркнул сталкер.

— Тогда ты скоро к ним присоединишься. — Учитель в нескольких словах передал ему, что готовит Белый.

Картина длительной и болезненной агонии задела воображение Гвоздя. Все еще кривясь, он побежал в темноту, прижимая раненую руку к боку.

«А что я должен делать?» — передал жестами Немой.

«Загляни в ближайшие боксы и принеси все оружие, какое сумеешь найти», — попросил Помнящий. На самом деле ничего такого для реализации своего плана ему не было нужно, но необходимо было чем-то занять обеспокоенного сына.

Когда же он остался один, вернулся на угол.

— Почему ты просто нас не отпустишь? — крикнул он в сторону поста, расстегивая выгоревшее «моро». — Мы бы ушли за Запретную Зону и ты бы никогда нас больше не увидел!

— Может, я и странный, — крикнул в ответ альбинос, — но предпочитаю чистоту! И потому я решил, что не стану придерживаться условий договора! Если уж ты должен исчезнуть из моей жизни, то — навсегда!

— Я никогда не сделал ничего, чтобы тебе навредить!

Пояс с сюрикенами упал на землю, как и упряжь с ножами.

— Это ты так говоришь!

— Нет! Такова правда! Если бы я хотел власти, то получил бы ее давным-давно, а ты бы нюхал себе цветочки из-под земли!

— Это что, одно из твоих довоенных образных обозначений смерти? — веселым тоном прокричал Белый.

— Да. Что-то вроде: приклеился бы как слепой манок к щупальцу сарлака!

— Нюхать цветочки из-под земли! Хорошо! Сильно! И так поэтически! Я должен это запомнить, Учитель! — последнее слово Белый произнес с большим презрением.

— Я знаю еще!

— Очень жаль, что ты не успеешь поделиться с нами своим знанием!

На этот раз рассмеялись уже все. Работы подходили к концу. Около баррикады делалось все тише. Еще пара минут — и гвардейцы бросят на собранные дрова последние куски дерева и пропитанную жиром ветошь. Помнящий обернулся и пожалел, что приказал Немому погасить все лампы. Он видел бы, возвращается ли сталкер, и тому было бы легче волочь мешок.

— Посмотри вокруг! — крикнул он, переводя взгляд на людей альбиноса. — Ты не видишь, что тут случилось?! В этих туннелях, кроме нас, не осталось ни одного живого человека!

— Я не слепой! — уверил его Белый.

— Вместо того чтобы терять людей в схватке со мной, тебе бы разослать их по окрестным анклавам и предупредить всех! Станешь героем! Другие предводители тебя в жопу станут целовать за то, что спас их от такой судьбы!

— Спасибо за добрый совет, Учитель! Отправлюсь на спасение остальных анклавов, как только покончу с вами! Как знать, может, на целовании жопы все не закончится и я добьюсь того, о чем тот старый хер мечтал все эти годы!

— Говоришь о своем отце?

— А ты догадлив!

— Ты ему и до щиколоток не дорос, ублюдок! — Помнящий специально повторил любимое ругательство альбиноса. — А кроме того, ты, похоже, давно не глядел в зеркало! — издевательски крикнул он, еще раз оглянувшись в темноту за спиной. Время заканчивалось, а сталкера все еще не было. «Или он тоже предатель?» — Люди никогда не пойдут за клоуном, который выглядит как труп с выпущенной котокатом кровью! Ты для них — карикатура на человека! Ты бы об этом знал, если бы решался ненадолго высовывать нос из собственной задницы и слушать то, что уцелевшие из других анклавов о тебе говорят!

— Ну, как вижу вот прямо сейчас, это ты теперь в одиночестве, а совсем не я! — засмеялся Белый.

Голос его даже не дрогнул. Альбинос давал вывести себя из равновесия. «Странно», — подумал Помнящий, теряя надежду на то, что насмешками он может заставить врага изменить планы и броситься в глубь туннеля.

— А я и предпочел бы оставаться в одиночестве, а не окружать себя такими пиндюками! Да у Ловкачки яйца были побольше, чем у всех их вместе взятых! — попытался он зайти с другой стороны.

— Слышали, парни? Учитель вас хвалит! — иронизировал Белый, никак не реагируя на упоминание только вчера убитой партнерки. Или было ему все равно, или кто-то хорошенько над ним поработал. — Поблагодарим же его пламенно! Давайте!

Помнящий выругался. «Где этот проклятущий Гвоздь?» Первая лампа разбилась на сложенном топливе. Промасленные тряпки и сухое дерево занялись мгновенно. Языки огня выстрелили вверх, увенчанные клубами черного дыма. Это был последний момент. Отчаявшийся Учитель вынул из кармана фонарь. Закрутил рукоять и направил пучок резкого белого света вглубь туннеля, выдергивая из темноты сгорбленную фигуру, которая волокла что-то продолговатое и черное.

У раненого Гвоздя уже не было сил тянуть тяжелый мешок. Учитель сорвался с места и, схватив пояс с оружием, подбежал к задыхающемуся сталкеру, подсвечивая себе фонарем. Немой, увидав свет в туннеле, тоже вернулся с поисков. Принес целую охапку мачете, топоров и даже несколько луков и спортивный арбалет.

— Кинь это, — попросил отец, светя себе прямо в лицо, чтобы парень прочитал с его губ, что он говорит, — и подержи фонарь.

Когда Немой выполнил приказ, Учитель быстро подтянул тяжелый, словно кирпичами набитый, мешок, одним движением раскрыл его и принялся выбрасывать уложенное там оружие. На кирпичный пол полетели: темный полицейский шлем с забралом, завернутый в промасленную тряпку «калаш», несколько пистолетов, черный, словно смола, «моссберг», несколько больших мешков гильз и пласты свинца. Помнящий прервал работу только на миг, чтобы глянуть на встающее над завалом зарево. Под овальным потолком туннеля уже собиралось толстое облако черного дыма. Время бежало неумолимо а вместе с ним — уходил кислород.

Он нашел то, что хотел, на самом дне мешка, под всем этим арсеналом, которому в первые годы после Атаки позавидовал бы не один из анклавов. Он поспешно вытащил сложенный в плоский сверток «броник». Черный, как и мешок, в котором его хранили, темнее наполняющего туннель мрака.

— Часы у тебя есть? — Учитель схватил Гвоздя за здоровое плечо и, когда тот кивнул, добавил: — Возьмите лучшее оружие, какое найдете, и лягте вот здесь, лицом к земле. Чем ниже, тем меньше будет дыма. — Потом, надевая тесноватый броник, он проинструктировал должным образом и сына, повторяя то, что уже сказал сталкеру. Потом потянулся за шлемом. Тот, в свою очередь, был чуть великоват, но достаточно было положить внутрь мокрый платок, чтобы тяжелая защита головы перестала съезжать на глаза. Концом мокрой тряпки Помнящий заслонил стекло маски. Намоченная арафатка плотно легла на поверхность плексигласа. Потом он склонился над кучей принесенного оружия, поднял два топорика и, оглянувшись через плечо, процедил: — Ждите ровно минуту, а потом хватайте оружие и бегите в сторону выхода. Режьте каждого, кто встанет у вас на дороге.

И, прежде чем те успели отреагировать, он обернулся и исчез в густеющем облаке дыма.

Низко склонившись, Учитель быстро миновал угол стены и, прибавив скорости, побежал прямо на костер, пылающий с такой силой, что стоящие за ним гвардейцы ничего не могли слышать. В нескольких шагах от костра он широко размахнулся, посылая сквозь пламя сперва один, а сразу после — второй топорик. Те исчезли в дыму, прежде чем он успел выхватить из ножен два самых длинных ножа. Помнящий сильно оттолкнулся, заслонив лицо руками. Жар моментально усилился, кожу под толстой одеждой запекло, словно кто-то ободрал ее и посыпал при том солью. Тряпка, заслоняющая стекло, быстро отдавала влагу, шипя змеей. Время замедлилось, сдерживаемое очередными порциями адреналина. Что-то ударило его на высоте живота, второй удар он почувствовал чуть выше. Третий, самый болезненный, около стопы. Однако он не успел крикнуть.

Мигом позже Учитель был по другую сторону огненной стены. Падая, сорвал ненужную уже арафатку с маски. Он летел прямо на тянущихся за новыми стрелами гвардейцев. Четверо стояли по бокам перед бойницами, двоих в середине строя — как он и хотел — выбили топорики. Один лежал на земле с разбитой головой, второй стоял на коленях, тупо глядя на широкое острие, воткнувшееся ему в живот.

Белый стоял в трех шагах за своими миньонами. Стоял там с раззявленным ртом, словно не мог поверить собственным глазам. Черная, словно смола, дымящаяся фигура внезапно вынырнула из огня и в классическом развороте выросла сразу перед ним. Коричневые пеньки зубов клацнули с громким стуком, когда широкий нож напавшего пробил кожу под нижней челюстью Белого, входя глубоко в нёбо и втыкаясь в мозг. Тело альбиноса мгновенно расслабилось. Прежде чем оно бессильно рухнуло на труп Рубин, Учитель успел выдернуть клинок, крутануться на пятке и метнуть оба ножа. С такого расстояния промазать он не мог. Едва-едва разворачивающиеся Декстер и Дрого отлетели назад. Первому повезло больше. Тяжелая финка вошла под углом ему в глаз, а потому он погиб на месте. Голубоглазый же верзила получил в шею. Давясь собственной кровью, он попятился и рухнул на спину, прямо в огонь. Его нечеловеческий визг сбил с толку двух оставшихся гвардейцев. Прежде чем они успели отбросить только мешающие им в этой ситуации луки, безоружный уже Учитель подскочил к первому и быстрым движением сорвал маску с его лица. Второго, то есть Бендера собственной персоной, ничто уже не могло спасти.