Правда ли, что современные юноши менее фертильны, чем им отцы и деды? Последние исследования свидетельствуют, что именно так и обстоит дело. Ричард Шарп, специалист-репро-дуктолог из Эдинбургского университета, сопоставив ряд связанных между собой исследований, пришел к выводу, что каждый пятый молодой житель Северной Европы имеет настолько низкое количество сперматозоидов, что это может грозить бесплодием. Откуда же такие стремительные драматические сдвиги? В Wall Street Journal вышла статья, в которой Шарп и его австралийские коллеги связывают это явление с курением марихуаны мужчинами, курением женщин во время беременности, с малым весом ребенка при рождении, с субтильностью или избыточным весом в детстве²⁵⁸. На низкий уровень сперматозоидов влияет также определенный образ жизни: курение, злоупотребление алкоголем, употребление наркотиков (в том числе анаболических стероидов и кокаина), переедание, стрессы и длительное просиживание перед компьютером²⁵⁹.

Пагубность этих факторов несомненна, но это только часть пазла, который мы пытаемся сложить. Есть и другие причины, находящиеся вне зоны нашего контроля. В последние годы специалисты забили тревогу по поводу наличия в окружающей среде в самых разных видах химикатов, сильно меняющий гормональный фон — речь идет о так называемых эндокринных деструкторах.

Эндокринная (гормональная) система с момента рождения и далее на протяжении жизни регулирует все биологические процессы в нашем организме: развитие и функционирование мозга и нервной системы, работу репродуктивной системы, обмен веществ и уровень сахара в крови. Эндокринная система состоит из желез (женские яичники, мужские семенники, гипофиз, щитовидная железа, надпочечники), которые вырабатывают гормоны, поступающие затем в кровоток, доставляющий их к рецепторам наших органов и внутренних тканей. Гормоны несут в себе определенную химическую информацию: прикрепляясь к рецепторам, они формируют для них функциональные задачи. Некоторые эндокринные деструкторы маскируются под естественные гормоны, обманывая организм, отчего тот начинает вырабатывать слишком большое или слишком малое количество определенных гормонов — таких как гормоны роста, эстрогены, андрогены, инсулин или гормон щитовидной железы. Таким образом, эндокринные деструкторы приводят к разбалансировке нашего организма²⁶⁰.

По данным Национального института здоровья окружающей среды, эндокринные деструкторы — это химикаты, так называемые полиброминированные дифениловые эфиры (ПДЭ), которые присутствуют в различной продукции: в лекарствах, еде, консервных банках, пластиковых бутылках, стиральных порошках, косметике, игрушках и ингибиторах горения. ПДЭ входили в материалы, из которых не так давно делали мебель, ковры, обшивку автомобильных сидений и матрасы. Также эндокринными деструкторами являются диоксин или его составляющие, полихлорированный бифенил, дихлор, пестициды или такие пластификаторы, как фталевый эфир и дифенилпропан (ДФП). Все эти элементы в количествах, пока до конца не выясненных, проникают в эндокринную систему человека, оказывая пагубное воздействие на развитие организма, на иммунную, репродуктивную, нервную систему как животных, так и людей²⁶¹.

«Еще в 1950 г. ученые обнаружили, что пестицид ДДТ блокирует половое развитие петухов, в результате чего происходит так называемая химическая кастрация и наступают другие отрицательные последствия, связанные с репродуктивной функцией», — рассказывают Тео Колборн, Диана Думаноски и Джон Майерс, авторы книги «Наше украденное будущее» (Our Stolen Future). С тех пор по всей Северной Америке и Европе накопилось много тревожной статистики. Птицы и выдры, крокодилы и рыбы страдают от патологических изменений на гормональном и репродуктивном уровне из-за так называемых МХД — многохлористых дифенилов, которые используются в изоляции электронного оборудования и других синтетических материалах²⁶².

В 2002 г. в журнале New Scientist вышла статья Джули Уэйкфилд. В ней она рассказывает, как в 1980 г. Майк Хауэлл, ихтиолог из Сэм-фордского университета, штат Алабама, обнаружил у самок гамбузий, обитающих в реках штата Флорида, подхвостовые (анальные) плавники столь же крупные, как и у самцов (крупные подхвостовые плавники нужны им для оплодотворения). Хауэлл начал разбираться в причинах и обнаружил, что выше по течению находился целлюлозно-бумажный комбинат. За год до появления статьи Хауэлл со своими коллегами исследовал самок рыб, собранных в другой загрязненной реке, на берегу которой также стоял целлюлозно-бумажный комбинат. В теле рыб были обнаружены следы андрогенов, в частности — андростендион, предшественник тестостерона и анаболического стероида — того самого, популярного у культуристов. В данном случае стиролы присутствовали в стоках комбината — древесной пульпе, которая, попадая в воду, входила в реакцию с бактериями. В результате этого река заражалась андростендионом. И тогда Хауэлл с коллегами предположили, что, возможно, схожие биологические процессы (обусловленные техногенной деятельностью человека) могут заражать окружающую среду андрогенами в еще большей концентрации. В своей статье Уэйкфилд развила мысль Хауэлла, отметив, что стоит опасаться не только андрогенов, но и антиандрогенов — то есть химикатов, которые тормозят нормальную активность мужских гормонов. Антиандрогены способны приостановить выработку тестостерона, заблокировав его коммуникацию с клетками, которые запускают работу ключевых генов. Или же антиандрогены могут симулировать выработку тестостерона, внося сумятицу в работу этих генов. «Это очень тревожный сигнал, — продолжает Уйэкфилд, — потому что тестостерон играет важнейшую роль для нормального развития мужских половых органов»²⁶³.

Науке не известно о пагубных последствиях накопления в организме эндокринных деструкторов. Майкл Скиннер, заведующий лабораторией при Вашингтонском университете, смог выяснить в общих чертах, каким образом биологические команды передаются последующим поколениям. Для этого в 2005 г. он провел специальный эксперимент над беременными крысами. Суть эксперимента состояла в следующем: предстояло выяснить, как отразится на половой принадлежности зародыша введение фунгицида матери. И хотя у мужского потомства был отмечен пониженный уровень сперматозоидов и фертильности, никаких изменений в половой принадлежности зародышей не произошло. Потом, совершенно случайно, когда одна из сотрудниц лаборатории скрестила «внуков и внучек» подопытных крыс, на свет появилось четвертое поколение. Скиннер предложил обследовать и их тоже. Результаты оказались ошеломляющими. У третьего поколения самцов, как и у их «дедушек», наблюдалось пониженное количество сперматозоидов, но на четвертом поколении ученые обнаружили нечто новое.

Как поясняет Дженин Интерланди в Smithsonian Magazine, введение в организм «прапрабабушки» токсинов меняет строение молекул так называемых метальных групп, которые покрывают собой ДНК клеток генеративной линии, определяющих, будет ли рожденное потомство обладать яйцеклетками или семенем. Метильные группы, «налипая на ДНК, словно репей на свитер», как выразилась Дженин, нарушили ее функционирование, что отразилось и на следующем потомстве. Скиннер высказал предположение, что в будущем можно будет проводить исследование паттернов метилирования, чтобы определить, не является ли та или иная болезнь пациентов следствием токсикации их родственников в предыдущих поколениях. В Агентстве по охране окружающей среды посчитали данное исследование не актуальным при оценке рисков для здоровья человека, подверженного вредному воздействию большого количества токсинов, хотя работа, несомненно, интересная. Мы не сомневаемся, что дальнейшие исследования помогут приоткрыть завесу тайны над генетической наследственностью, связанной с токсинами²⁶⁴.

Подводя черту под вышесказанным, хочется еще раз подчеркнуть: необходимо, чтобы независимые исследовательские группы продолжали изучать как краткосрочные, так и долговременные последствия от выбрасываемых в окружающую среду токсичных химикатов, которые, возможно, накапливаются в организме. На фоне отсутствия серьезных научных исследований этого вопроса возросший уровень хронических заболеваний и фатальных исходов вызывает большое беспокойство. Например, по сравнению с 1960 г. количество больных раком яичек возросло в два раза²⁶⁵, и все больше мальчиков рождается с дефектом гипоспадия — неправильное развитие полового члена, когда внешнее отверстие уретры открывается не на головке полового органа, а на его стволе.

В Дании число больных раком яичек за период 1940-1980 гг. увеличилось в три раза²⁶⁶. Датский ученый Нильс Скаккебак обнаружил, что проблемы с репродуктивной системой мужчин (рак яичек, патологии развития гениталий и низкое количество сперматозоидов) усугубляются синхронно. Вместе со своими коллегами ученый предполагает, что патология яичек напрямую связана с синдромом тестикулярной дисгенезии, развивающейся у ребенка, когда он еще находится в утробе матери. Если гормональные деструкторы нарушили нормальную работу клеток, отвечающих за семя, в дальнейшем у человека может появиться предрасположенность к бесплодию и раку²⁶⁷. Научно доказано, что ребенок в утробе матери особенно подвержен вредному воздействию химикатов, потому что как раз в этот период формируются половой орган и нейронные системы²⁶⁸.

Мехран Алаи, ученый при Министерстве окружающей среды Канады, пишет, что в Северной Америке уровень ПБДЭ (полибромистого дифенилэфира) в организме удваивается с периодичностью в два-пять лет. У кормящих женщин Америки и Канады уровень ПБДЭ в молоке в 40 раз выше, чем у шведских, потому что там правительство вплотную взялось за проблему эндокринных деструкторов²⁶⁹. В Великобритании концентрация ПБДЭ в домашнем помещении (в воздухе и пылевых частицах) за последние годы увеличилась, но воздействие этого явления на организм человека еще недостаточно изучено²⁷⁰. Брюс Ланпиер и его коллеги из Университета Саймона Фрейзера обнаружили, что подверженность сильному воздействию ПБДЭ в утробе матери значительно снижает уровень IQ — по своей пагубности это сравнимо с интоксикацией свинцом²⁷¹.

Настоящая эпидемия ожирения осложняет проблему: тучный человек быстрее накапливает токсины. Как объясняет Уэйкфилд в своей статье, большинство этих вредных веществ не выводятся организмом, а, напротив, встраиваются в жировые клетки. Если происходит разрыв жировой ткани, токсины попадают в кровь. «Никто не знает, как подействует на человека этот “коктейль” из химикатов, которые начнут взаимодействовать друг с другом», — продолжает Уэйкфилд²⁷². Все это — очень тревожный сигнал как для потребителей, которые могут отказаться от покупки подозрительной продукции, так и для чиновников от здравоохранения, которые должны заботиться о своих гражданах.