Поза воина 2
Узнав, что я раздобыла пистолет, Вадим заметно воодушевляется.
— Это вы правильно сделали, Стефания Алексеевна! Хотя не надо бы об этом по телефону…
— У мужа есть разрешение на оружие. Так Андрей, во всяком случае, говорил.
— А-а-а… Тогда ладно. Вы ведь не собираетесь его применять, это оружие?
— Нет, просто попугать. Если у меня не будет пистолета, Андрей вряд ли станет меня слушать.
— Это точно, — вздыхает Вадим. — Жаль, что у вас машины нет, придется ехать на моей. Она не очень, но, надеюсь, по пути не заглохнет.
— А ехать далеко?
— Километров двадцать от МКАДа. Коттеджный поселок.
— Наша дача в сорока километрах. Понятно теперь, почему они решили ехать к ней.
— У нее не дача, — терпеливо поясняет Вадим. — Она там живет, за городом.
— Когда мы выезжаем?
— Я думаю, часиков в пять вечера. Ведь ваш супруг обещал вернуться сегодня домой?
— Да. Он сказал: приеду очень поздно.
— Значит, у любовницы не заночует. Вы точно готовы, Стефания Алексеевна? — с сомнением спрашивает Вадим.
— Да. Я хочу отомстить ему за Бориса.
— За какого Бориса?
— Это мой тренер. Андрей ему руку вчера сломал.
— Вы меня пугаете!
— Вадим, вы сами в это полезли! Давайте уж пойдем до конца!
— Мне бы вашу решимость. Ладно, ждите. Я подъеду.
Насчет решимости он погорячился. Меня весь день трясет, как в лихорадке. Выслеживать неверного мужа занятие неблагодарное. Это я поняла, оказавшись в машине Вадима. Со стороны все кажется просто. Узнать, где назначено свидание, дождаться подходящего момента и войти. Потом поднять обличающий перст и вынести приговор:
— Развод! И дележ имущества в мою пользу, коварный изменщик!
Классическая сцена. Но на деле… Ведь я его все еще люблю, мужа-то. Что я почувствую, увидев его в постели с другой женщиной? Знать это — одно, а видеть — совсем другое. Главное, его взгляд, как у побитой собаки. Я вовсе не хочу видеть мужа слабым. Униженным. Я никогда его таким не видела и боюсь своей реакции. Вдруг в моем сердце появится жалость? Оно опять остановится, и я Андрея прощу. А он хоть на пару секунд, да потеряет лицо. Эффект неожиданности и позора. Да еще и отсутствие одежды. Голый человек особенно уязвим. А рядом ко всему прочему лежит голая женщина. Потом Андрей, конечно, придет в себя, но эти секунды… Вот что мне не давало покоя!
— О чем задумались, Стефания Алексеевна? — спросил Вадим, заметив мое сосредоточенное лицо.
— О том, как я это сделаю? Смогу ли?
— Может, повернем назад?
— Нет-нет! Я не о том, Вадим. У меня сердце разрывается, простите за банальность. Если бы кто-то все это сделал за меня…
— Вы предлагаете мне войти к ним в спальню?
— Хотя бы постойте у дверей и послушайте. Я не хочу войти именно в тот момент, вы понимаете?
— А в какой?
— Я не знаю.
— Ладно, что-нибудь придумаем. Не переживайте, я вас подстрахую.
— Да-да, не бросайте меня.
Мы едем долго, пробки, и почти все время молчим. Я собираюсь с силами, а Вадим… Я не знаю, о чем он думает, но рада, что в этот момент рядом со мной именно он. Я начинаю относиться к нему с симпатией. Кстати, его фамилия Муркин. Мечтала же я завести кота?
В сентябре темнеет рано. Часов в шесть начинают сгущаться сумерки, а в семь уже совсем темно. Мы подъезжаем к коттеджному поселку еще в сумерках. Охранник на въезде нас почему-то пропускает. Или он просто спит? Вадим без проблем поднимает шлагбаум и проезжает. Вот вам охрана в элитных коттеджных поселках! Вот вам и закрытая зона!
— Лучше оставить машину здесь, — говорит Вадим, и мы тормозим у крайнего дома. — Дальше пойдем пешком. Не стоит привлекать их внимание, да и ворота наверняка закрыты.
Я понимаю, что это он о моем муже и его любовнице, и согласно киваю. Вадим закрывает машину, а я прижимаю к себе сумочку, в которой лежит пистолет. Потом мы идем по улице, вдоль глухих заборов. В поселке тихо. Сегодня будний день, погода хорошая, здесь просто не принято гулять по улицам вечерами, у каждого большой участок и огромный дом. Можно посидеть в качелях, наслаждаясь последними теплыми днями, или разжечь мангал и пожарить шашлыки. Я бы так и сделала, будь у меня все хорошо. Кстати, мы с Андреем планировали поехать в эти выходные на дачу. А теперь не поедем. Мне вдруг становится грустно. Я сейчас похожа на луну в облаках. Повсюду небо ясное, а мое сознание погрузилось в черную тучу.
— Постойте здесь, Стефания Алексеевна, — говорит Вадим, оборачиваясь. — Вон ее дом, — он кивает на двухэтажный кирпичный особняк довольно скромных размеров. Наш с Андреем загородный дом гораздо больше. — Я пойду посмотрю, там ли ваш муж? А вдруг они передумали и, поужинав, разбежались? Если он там, то я вам позвоню.
Я согласно киваю. Чего понапрасну вламываться в чужой дом? Одно дело, если там мой муж, тогда я имею на это право, я пришла за своей собственностью. Другое дело, когда его там нет. Тогда я банальный грабитель и нарушитель покоя. Поэтому я покорно стою под фонарем, ожидая звонка Вадима. Проходит минут пять. Время тянется бесконечно долго.
В начале улицы появляется женщина с собакой. Огромный дог без поводка. Я невольно ежусь. Хоть я и люблю собак, но вовсе не хочу стать объектом их нападения.
— Не бойтесь, он не укусит, — издалека говорит женщина, видя мою напряженную позу. — Он уже старый.
— Да? — Я пытаюсь расслабиться.
— А вы к кому? — Она с интересом принимается меня разглядывать. — Я вас не знаю.
— Я к Людмиле.
— Так вон ее дом, — женщина кивает на особняк, с которого я вот уже минут пять не свожу глаз. — Чего вы здесь-то стоите?
— Я уже иду.
Прижимая к груди сумочку, я начинаю двигаться по направлению к указанному дому. Сердце бьется где-то в горле. Мне не по себе, и отчего-то тошнит. Наконец звонит мой телефон. Голос у Вадима взволнованный.
— Стефания Алексеевна? Он здесь, так что приходите.
— Я уже тут, — при этих словах я неуверенно толкаю калитку.
Первое, что я вижу, это машина мужа. Огромный черный джип. Рядом стоит явно дамская машинка, безумно дорогая, но такая же безумно маленькая. Мой супруг презрительно называет их «косметичка на колесах». Тем не менее к обладательнице такой вот «косметички» он презрения не испытывает, он ее сейчас…
От этой мысли мне становится дурно. Нет, я не смогу!
— Эй, где вы? Стефания Алексеевна?
Вадим берет меня за руку:
— В порядке?
Я молчу. Совсем не в порядке. Сумерки все сгущаются. Еще немного, и будет совсем темно.
— Ну что, идемте в дом? — Вадим слегка подталкивает меня в спину. — Вы же сами этого хотели.
Входная дверь не заперта. В прихожей мужские и женские вещи, вперемешку.
— Откуда столько мужских ботинок? — невольно удивляюсь я.
— Людмила замужем.
— Замужем?!
— Ну да. А что вас удивляет? Ее муж уехал по делам.
— Мой тоже… Уехал по делам.
— Банальный деловой роман.
— Деловой?!
— Говорите тише, — Вадим прикладывает палец к губам. И, понизив голос, говорит: — Поверьте, я в этом специалист. Львиная доля заказов — неверные супруги. Бывают служебные романы, бывают курортные. А бывают деловые, как у вашего мужа. Так ему проще добиться ее подписи в договоре, а ей приятный бонус к полученному откату.
У меня на губах горечь. Так вот как мой супруг использует мужскую харизму! Делает дамочек сговорчивыми, ублажая их в постели. Еще один способ решить проблему.
Вадим берет меня за руку и тащит к лестнице на второй этаж.
— Вы слышите?
Да, я слышу. Сверху доносятся стоны. Сомнений нет: мужчина и женщина занимаются любовью. Ноги у меня становятся ватными. Стонет почему-то только она. Когда муж занимается любовью со мной, то кричит. Все правильно: это деловой роман. А со мной… Семейный? А есть такие? Надо спросить у Вадима.
— Знаете что, — говорю я ему, — вы идите пока один. Гляньте — что там?
— А так непонятно? — усмехается он. Но кивает: — Хорошо. Я сейчас поднимусь.
И на цыпочках крадется на второй этаж. Я зажмуриваюсь и приваливаюсь к стенке. Теперь я точно уверена: мне не хочется на это смотреть. Надо подождать, пока все закончится.
И тут я слышу женский голос:
— Ты в душ?
— Угу.
Не очень-то он разговорчив! Не понравилось, что ли? Впрочем, и со мной Андрей после секса немногословен. Приняв душ, отворачивается к стенке и тут же засыпает. Господи, пронеси! Хотя, куда пронеси, непонятно.
Я стою у первой ступеньки и вся дрожу. И тут вдруг Вадим скатывается с лестницы и шипит:
— Вы идете, наконец?
И я иду. Дверь в спальню открыта. На кровати лежит голая женщина. Увидев меня, она вскрикивает:
— Вы кто?
Вадим остался за дверью. Все правильно: это дело семейное. Он меня страхует, но я должна сделать все сама. Я достаю из сумочки пистолет. А вдруг Андрей сейчас войдет? В душе он обычно моется долго, но кто знает? Надо быть во всеоружии, а то он легко решит очередную проблему. Скрутит меня в один момент и вышвырнет из этого дома.
Увидев оружие, женщина принимается визжать:
— Помогите! Убивают!
Кричит она громко, но, видимо, мой муж ничего не слышит из-за шума льющейся воды. На отчаянный женский крик Андрей не реагирует.
— Я его жена, — говорю я, чувствуя, как голос сел от волнения.
— Жена? Господи! Я что-то такое подозревала! Погодите, я оденусь.
Она торопливо начинает одеваться. Натягивает трусы и лифчик, потом джинсы и футболку. Руки у нее слегка дрожат. Но, видимо, муж прав: я действительно дура. Я дала ей время собраться с мыслями. Потому что, одевшись, она кидается к окну, и принимается орать на всю улицу:
— Помогите! Меня убивают! Эдик!
Я кидаюсь к ней:
— Замолчите!
Она хватается за мою руку, ту, в которой пистолет. Я вдруг вспоминаю уроки самообороны. Ну уж нет! Ей со мной не справиться, как бы она ни старалась! Она отчаянно визжит и даже пытается меня укусить. Я, конечно, йог и знаю, куда бить, но я мелкая. Вот так и понимаешь преимущества роста и массы в ближнем бою! Мы пыхтим, сопим, это не драка, а какая-то возня.
Выстрел раздается неожиданно. Я совсем забыла, что у меня в руке пистолет! Кажется, в пылу борьбы я нажала на курок! Людмила оседает на пол с удивленным лицом, а мои пальцы невольно разжимаются. Пистолет с грохотом падает на пол. Я в ужасе. Освободившимися от оружия руками пытаюсь удержать Людмилу, но она валится на пол. На руках у меня кровь.
— Ты меня убила, — удивленно говорит Людмила и вдруг хрипит. На губах кровавая пена. Все. Я тупо стою у тела мертвой женщины, опустив руки. Мне кажется, что прошла вечность, а не какие-то секунды с того момента, как я нажала на курок.
— Что случилось?! — В комнату вбегает Вадим.
— Где мой муж?
— Не знаю. Был в душе. Стеша, что ты наделала!
От волнения он зовет меня Стешей и без всякого отчества. Какое уж тут отчество! Вадим бросается к Людмиле, а я все также тупо смотрю, как он пытается реанимировать труп. Потом невольно отворачиваюсь к двери. Где же Андрей? В минуту опасности я невольно взываю к мужу:
— Андрей!
И кидаюсь в ванную комнату. Там никого нет. Я бегу на первый этаж, но там тоже никого. Распахиваю дверь на улицу. Машины мужа во дворе нет. Уехал?! Бросил меня?!
Я возвращаюсь в дом и неверными шагами поднимаюсь на второй этаж. У меня еще есть тайная надежда: а вдруг? В спальне живая Людмила, черт с ней, пусть она спала с моим мужем, лишь бы была жива! Я ей все прощу, лишь бы она дышала!
Но в спальне все то же: пол залит кровью, а на полу, в темной луже лежит женский труп.
— Умерла, — севшим от волнения голосом говорит Вадим. — Стеша, подними пистолет, надо его куда-то деть.
Я послушно поднимаю с пола оружие. Из дула пахнет порохом, мне кажется, пистолет еще теплый. Господи, что я наделала?! Трясущимися руками я поднимаю с пола и сумочку, которую в разгар драки с Людмилой выронила из рук.
— Вадим, я не хотела!
— Понятно, не хотела, — он поднимается с колен.
— Представляешь: Андрей уехал!
— Ему не хочется встречаться сейчас с полицией, — хмуро говорит Вадим.
— Почему?
— Есть причина. Я тебе потом скажу. С темным прошлым Воронцова в убийстве вполне могут обвинить его. Он прекрасно это знает. Вот и сбежал.
— С каким еще прошлым?
— Стеша, давай не сейчас. Надо сматываться.
Я запихиваю пистолет обратно в сумочку. Черт меня дернул стянуть его из сейфа!
— Все, уходим, — Вадим за руку тянет меня к двери.
— А как же она? — Я киваю на лежащую в темной луже женщину.
— Чем ты ей поможешь? — сердится он.
— Она точно умерла? — Я все еще пытаюсь цепляться за соломинку.
— Да.
— Откуда ты знаешь?
— Я раньше в милиции работал.
Понятно: насмотрелся.
— Тогда надо стереть отпечатки!
— Отпечатки?
— Ну да.
— Что ж… — он протягивает мне носовой платок: — Стирай.
Я усиленно принимаюсь тереть дверную ручку. Вадим смотрит на меня с грустью:
— Стеша, а ты до нее дотрагивалась?
— Нет.
— Идем отсюда. И не смотри плохие детективы.
Он тянет меня к двери.
— Тебя кто-нибудь видел? — спрашивает Вадим, когда мы выходим на крыльцо.
— Да. Женщина с собакой. Я с ней даже разговаривала. Не с собакой, с ее хозяйкой.
— Плохо. А вот для убийцы ты держишься неплохо, — неожиданно усмехается он.
— Я еще просто не поняла, что сделала.
— Ты ее убила, Стешенька. Любовницу Воронцова. Это плохо. Да что там! Хуже некуда! Преднамеренное убийство, ведь ты пришла в дом с оружием. Десятка, даже учитывая смягчающие обстоятельства. Это я тебе как бывший мент говорю. Нам надо бы отсюда выйти незаметно, — озабоченно говорит Вадим. — Не на главную улицу… Черт? Ты слышишь?
Он хватает меня за руку и притягивает к себе. Я слышу, как гулко бьется его сердце. Нет, это в калитку кто-то барабанит и женским голосом кричит:
— Людмила! Что там у вас случилось?! Где Эдик?
— Кто такой Эдик? — еле слышно спрашиваю я у Вадима. — Она его тоже звала.
— Охранник. Нам повезло, что его не было.
— А где он?
— У подружки. Хозяева баиньки легли, и цепной пес решил, что может наведаться к своей сучке, — неожиданно грубо говорит Вадим.
— Людмила! — продолжает надрываться женщина за забором.
— Да все у них в порядке, — говорит ей грубый мужской голос.
— Нет, она кричала!
— Трахалась, вот и кричала.
— Сережа, она кричала «Убивают!» — Голос у Людмилиной соседки взволнованный. — Давай все-таки посмотрим?
— А давай Эдику позвоним.
Пока они вызванивают охранника, Вадим тащит меня к забору.
— Надо влезть, — говорит он и толкает меня в спину.
— Я не могу, — ноги у меня ватные. До меня начинает доходить весь ужас содеянного мною.
— Стеша, надо. Ты же сильная. Ну! Давай!
С помощью Вадима я кое-как влезаю на забор. Потом шлепаюсь в траву по ту сторону. Вадим приземляется рядом. Слава богу, за забором трава, а не строительный мусор или какой-нибудь садовый инвентарь. Не хватало еще на грабли наступить!
— Где мы? — шепчу я.
— На соседнем участке.
— И что теперь?
— Соседи барабанят в калитку Людмилы. Поэтому мы можем выйти на улицу через их собственную калитку. За деревьями нас не будет видно. К тому же уже темно.
Что бы я делала, если бы рядом не было Вадима! Вот уж не знаешь, где найдешь, а где потеряешь! Крутой Воронцов оказался трусом! Это тебе не кости людям ломать! Тут отвечать надо по всей строгости закона! А Вадим сказал, что за Воронцовым грехов — полно. Правильно я думала, что мой супруг — сам дьявол. Зато Вадим оказался героем.
С его помощью я незаметно выбираюсь на улицу. Мы торопливо идем, почти бежим к машине. Небольшая заминка у шлагбаума. Вадиму приходится вылезти, чтобы поднять его. В будке охранника, похоже, опять никого нет. Не это ли пост Эдика, который сейчас у своей подружки? Хотя нет. Эдик отсутствует, потому что его вызвонили соседи Людмилы. Они сейчас разбираются с ее трупом. Хоть бы с полицией не столкнуться! Наверняка они уже едут!
Когда Вадим садится в машину, меня начинает трясти.
— Что дальше? — спрашиваю я, клацнув зубами.
— Надо избавиться от пистолета.
— Как?
— По классической схеме надо выбросить его в реку.
— Здесь нет реки, — жалобно говорю я.
— Есть пруд. Он достаточно большой и глубокий.
— Да-да, — как болванчик киваю я. — Останови у пруда.
Мы тормозим на берегу. Слава богу, осень сухая, и даже лысая резина на машине Вадима справляется с небольшим подъемом. Мы идем к воде, и я дрожащими руками достаю пистолет из сумочки.
— Бросай, — говорит Вадим, и я, размахнувшись, швыряю оружие в воду. Пистолет мне кажется неимоверно тяжелым, словно бы он набрал вес, когда выстрелил в женщину и убил ее. Всплеск недалеко от берега. Я пугаюсь, но Вадим говорит:
— Сойдет.
— Как я завтра объясню мужу отсутствие в сейфе одного из пистолетов?
— Только это? — Он издает что-то похожее на смешок. — Тебе много чего придется ему объяснить, и, поверь, пистолет — это пустяк.
Я понимаю, что он прав. Как мы с Андреем завтра посмотрим в глаза друг другу? После всего того, что случилось?
— Я даже не знаю, как тебя отпустить домой в таком состоянии, — вздыхает Вадим.
— Я не хочу домой!
— Стеша, когда-нибудь вам придется объясниться.
Мы едем в Москву. На Кольце я жалобно говорю:
— Муж сказал, что вернется поздно. Можно я у тебя пару часиков посижу? Или твоя жена меня прогонит?
— Я не женат.
— А как же ипотека?
— Потому и ипотека. Мою квартиру жена отобрала при разводе.
— И как ты, бывший мент, такое допустил?
— Потому и допустил, что бывший. А она до сих пор там работает. В полиции.
— В полиции? Кем?
— В пресс-службе, не нервничай так.
— Значит, ты сможешь узнать, как идет расследование? Господи, да меня же посадят! — вдруг доходит до меня. — Я убила человека!
— Мы постараемся сделать все, чтобы этого не случилось, — вздыхает Вадим. — Но шансы, честно скажу, невелики. Пистолет мы утопили, но есть свидетель. Тебя видели, Стеша. Ума не приложу, что теперь делать?
— А я тем более.