Мне даже некому пожаловаться! Боюсь, подруги меня не поймут. Поэтому я назначаю встречу Вадиму. На стоянке у фитнес-клуба. Я полна решимости: после вчерашнего надо что-то делать.

— Он меня изнасиловал, — жалуюсь я. — Причем дважды.

Вадим тяжело вздыхает:

— Расскажите об этом вашим подругам.

— Да вы просто не знаете, что такое заниматься сексом с Воронцовым!

— К счастью нет.

Господи, что я такое говорю! Совсем обезумела!

— Извините, Вадим. Я не в себе.

— Да уж вижу. Что, досталось? — Он смотрит на меня сочувственно. — А о чем на этот раз спросили?

— О любовницах.

— Надо отдать должное вашему мужу. Ответ достойный.

— Вы надо мной издеваетесь?!

— Я не очень вас понимаю, Стефания Алексеевна, но коли уж вы на это решились… Завтра у них свидание. С Людмилой. Поедете?

— Значит, ее зовут Людмилой… Откуда вы узнали о свидании?

— Мне удалось подслушать их разговор. Людмила ему позвонила и назначила встречу. Уверен: после ресторана они поедут к ней на дачу. Погоды стоят хорошие.

Да, сентябрь в этом году на загляденье. Воистину, золотая осень! Давно такой не было. В воздухе ни слезинки, это я о дожде. Небо нынче не плачет, в отличие от меня. Оно все это холодное дождливое лето вынянчивало в колыбели солнце, заботливо укутав его одеялом из облаков. Но младенец подрос и решил порезвиться. Теперь вокруг все сияет, похоже, солнцу нравятся новые игрушки. Оно заставляет цветы распускаться по второму разу, ягодные кусты дают второй урожай, а трава такая зеленая, что порою кажется, будто на дворе лето. Только золотые монетки опавших березовых листьев напоминают о том, что скоро выпадет снег. Над зелеными газонами — почти что голые ветки деревьев.

— Поехали! — говорю я решительно. — Раз Воронцов не отвечает на мои вопросы, я поставлю его перед фактом. А если он не захочет дать мне развод, ну что ж… Тогда займемся его криминальным прошлым. У меня появится повод разъехаться, и меня больше не будут бить и насиловать.

— По-моему, вы преувеличиваете, Стефания Алексеевна. Одна пощечина и дважды исполненный супружеский долг, причем без видимых повреждений. Извините, но вид у вас цветущий. Секс всегда идет женщине на пользу… Послушайте, может быть, вы сыну пожалуетесь?

— Степану Андреевичу?! Да вы с ума сошли! Он такой же, как его отец! — невольно вырывается у меня.

— Тоже бьет и насилует свою жену?

— Я не думаю, но… Он меня не поймет. Отец для него идеал. Образец настоящего мужчины. Они вместе играли в теннис, в футбол, в волейбол, когда Степан Андреевич рос. Да во что только не играли! Отец отдал его в секцию бокса. Он же, отец, и проверил, чему там учат и хорошо ли учат. А когда я расплакалась, делая примочки на распухшее лицо единственного сына, знаете, что он мне сказал, мой Степан Андреевич?

— Что?

— «Не реви, насекомое. Мы мужики, сами разберемся».

— Круто!

— Но Лиана-то водит машину! Так зовут девушку моего сына. И у нее есть собака. То ли левретка, то ли той-терьер.

— А у тебя, малыш, даже собаки нет, — неожиданно смеется Вадим.

А он, оказывается, симпатичный. Я просто никогда раньше не разглядывала чужих мужчин. Мне незачем было на них смотреть, да и за широкой спиной супруга их даже не было видно. До меня наконец дошло: я сижу в машине, с мужчиной, жалуюсь ему на семейные проблемы, рассказываю о сыне. Симметричный ответ, так это называется? У Андрея-то любовница, и не одна. Так вот куда меня занесло!

Я гашу невольную улыбку на лице. «Малыш…» Да, я мелкая.

— Ладно, готовьтесь. — Вадим тоже перестает смеяться. — Завтра я вам позвоню. Думаю, в ресторан, где они встречаются, ехать не имеет смысла. Поедем прямо на место предполагаемого прелюбодеяния. Согласны?

— Да.

До завтра надо еще дожить. Я невольно нервничаю. Да еще и занятия по самообороне сегодня отменены. Только увидев Бориса, я понимаю, в чем причина. Опускаюсь перед ним на колени и начинаю рыдать:

— Прости меня… Пожалуйста, прости…

У него рука в гипсе. «А с Борисом я поговорю…»

— Стеша, не надо, — морщится он. — Встань, пожалуйста.

Я, все еще плача, поднимаюсь с пола, и мы садимся рядышком на скамейку. Причем Борис на почтительном расстоянии. Причина этому само собой гипс.

— Ты все-таки его ударила, — улыбаясь, явно через силу, говорит Борис. По глазам видно, как ему больно. Он только что из больницы. — Ай, молодец.

— Какая же он сволочь! А ведь я его просила… Но как же так, Борис? Ведь ты сильный, ты все приемы знаешь.

— А толку? Сам не понимаю, как вышло, вроде бы все делал правильно. Но не успел оглянуться, как он захватил мою руку и просто надавил. Результат ты видишь. Видимо, у него практики побольше.

— Он что-нибудь при этом сказал?

— Сказал, что, если я не хочу потерять еще и голову, мне лучше забыть о твоем существовании.

— Значит, я больше не могу к тебе ходить? — Лицо у меня жалкое.

— Почему, можешь. Только эти занятия скоро придется прекратить из-за отсутствия тренера. У твоего мужа, Стеша, слова никогда не расходятся с делом. Если он сказал «оторву голову», значит, оторвет, — спокойно говорит Борис. — Да помирись ты с ним, — он машет здоровой рукой. — Чего вы там не поделили? Мне всегда казалось, что он к тебе неплохо относится. С чего вдруг ты вздумала его лупить?

— Лупить! Видел бы ты, как это выглядело! Еле ноги унесла! И то… — я благоразумно молчу о расплате, которую понесла. — Мне надоело быть вещью.

— Вещью? Но у тебя все есть, и даже сверх того. Женщины тебе завидуют.

— Я слова сказать не смею. А если кто-то берется меня защищать… — я киваю на его загипсованную руку. — Вот результат.

— Помирись с мужем, — повторяет Борис, и я понимаю, что «разговор» с Воронцовым не прошел даром. Видать, Андрей Ильич умеет быть убедительным. Как же! Он ведь тем и занимается, что решает проблемы! Теперь я точно знаю, как!

— Спасибо за совет.

— Удачи!

Теперь я надеюсь, вы поняли, каким образом в тот роковой день в моей руке оказался пистолет. Ну а что еще я могла придумать?

О Борисе, разумеется, мужу ни слова. Воронцов заезжает за мной в клуб, и мы делаем вид, что ничего не случилось. Я одеваюсь, и мы идем на стоянку.

— Куда ты? — говорит мне в спину Воронцов. И хмыкает.

— К машине. Мы ведь домой едем?

— И где, по-твоему, наша машина? — Он догоняет меня и берет за руку.

— Вон она, — я киваю на огромный черный джип, под стать моему супругу.

— Нет, Степка, ты нечто! И ты еще собралась получить права! Да ты свою машину от чужой отличить не можешь! — Это правда. Я всегда направляюсь к другой машине, похожей на нашу, но почему-то не к нашей. Воронцов постоянно над этим подкалывает. А сегодня решил всласть поиздеваться: — Скажи, какой у нее номер?

Я напрягаюсь, вспоминая заветные цифры. Игра называется «Угадай мелодию». Приз — муж на меня не наорет. И не ударит. Возможно, даже не изнасилует.

— «ССС…»

— ССС! Молчи лучше! Вон наша машина! — Он поворачивает меня на девяносто градусов и кивает на точно такой же черный джип.

— Я не вижу разницы.

— Дура! У меня рестайлинговая версия! Молдинги другие! Диски литые!

— Не знаю таких слов.

— Садись в машину, идиотка безмозглая, — шипит он, раскаляясь от злости, словно сковородка на плите. — Ты никогда не получишь права! Потому что ты овца! Ты еще хуже тех овец, которые уже эти права имеют! Они хотя бы могут отличить свою машину от чужой! Я устал тебя воспитывать! Все равно толку нет!

Я благоразумно молчу. Мелодию я не угадала, и заветный приз мне не достался. Теперь Воронцов в дурном настроении. И злость он весь вечер будет срывать на мне. Терпи, Стешенька.

— Вчера в Инете прочитал, что готовят экспедицию на Марс. Инопланетян хотят отыскать. Зачем же так далеко лететь? Вон, сидит одна, явно не с этой планеты, — продолжает глумиться Воронцов. И вдруг орет: — Куда прешь, идиот! Это я на главной! — Он с остервенением давит на клаксон. — Наверняка баба! — И увидев за стеклом черной «Ауди» прическу «конский хвост» с удовлетворением кивает: — Точно! Накупят прав… — муж смачно матерится.

— Какие у тебя планы на завтрашний вечер? — вроде бы невинно интересуюсь я, переждав залп. Выпустив пар, супруг включает радио. Слушает он всегда бизнес-новости, которые каждый час повторяются. Но я же ему не говорю, как меня раздражает эта его привычка? Жене или бабе, как говорит Воронцов, иметь дурных привычек не положено. — Мне к которому часу готовить ужин, Андрей?

— А я разве тебе не говорил? У меня деловая встреча, потом ужин в ресторане. Вернусь поздно, — бурчит Воронцов.

— Как поздно?

— Очень поздно. И давай-ка, Степанида Алексисовна, без самодеятельности. После работы — домой. И баиньки. Я все равно узнаю о твоих фокусах, даже если ты поменяешь клуб и тайком будешь бегать туда. На занятия «по самообороне», — с издевкой говорит супруг. — Предупреждаю: в следующий раз ломать руки твоим защитникам я буду у тебя на глазах. Чтобы ты слышала хруст костей. Может быть, это тебя образумит.

Я невольно вздрагиваю. Хруст костей! Воронцов знает, как меня вразумить! Поистине! Но не знает, что я способна залезть в его сейф, тем более что тот не заперт. Андрею и в голову не придет, что бунт на корабле, он бессмысленный и беспощадный, если попытаться утопить его в крови. Что и «насекомому» хватит мозгов понять: да, против лома нет приема, но против него есть огнестрельное оружие.

Чтобы скрыть свои мысли, я улыбаюсь.

— Вот так-то лучше, — бурчит Воронцов. И после паузы: — Степан Андреевич не звонил? Лиана, часом, не беременна?

— Не думаю.

— А почему? Она здорова? Я имею в виду, по-женски. Ты ведь ее об этом спрашивала?

— Я не вижу у нее признаков нездоровья. Тем более что медицина сейчас творит чудеса, а у Лианы полно денег. Просто у нее нет желания становиться матерью.

— А пора. Пусть займется тем, для чего ее, собственно, и содержат в шоколаде. Да еще в бархатной коробочке. Рожает детей. Хватит ногти красить и тыкать пальцем в айфон.

— А может быть, это у Степана Андреевича проблемы со здоровьем?

— Шутишь? Ведь это же мой сын!

— А не надо было его в детстве бить!

— Я его туда не бил!

— А нос у него почему сломан?

— Это не я, клянусь! Степка, ты чего? Неужели ты думаешь, что я способен сломать нос родному сыну! Это он без меня где-то словил. А был бы батя рядом, и нос остался бы на месте. Мораль: не шатайся ночью по улицам в одиночестве, — Воронцов бросает на меня выразительный взгляд.

— Может, он ее просто не хочет, Лиану? Она ведь дура, — в сердцах вырывается у меня. Ну не люблю я сноху!

— Мне что, самому постараться? Я могу.

Папа может.

— Не понимаю, почему они не женятся? — вздыхаю я. — Может быть, в этом причина?

— А ты сама-то подумай. — Издевательства продолжаются.

— Чтобы имущество не делить? Велика вероятность, что Степан Андреевич и Лиана разбегутся.

— Нет, Степанида, Ты нечто! Какая же ты тупая! — Воронцов крутит пальцем у виска. — И ты еще меня бьешь! Теперь я абсолютно уверен, что от недостатка мозгов. Да тебе молиться на меня надо! Каждый день бить земные поклоны и говорить: «Спасибо, Андрей Ильич, что вы учите меня уму-разуму! Поите и кормите! Заботитесь обо мне!» Господи, как бы ты жила без меня? — Муж смотрит на меня с притворным ужасом. — Соображай! Ее отец сидит в правлении банка, Степан Андреевич работает в том же банке. Пока они не родственники, отца Лианы никто не обвинит в том, что он семейственность разводит. Двигает родню на ключевые посты. Вот когда у него будет достаточно власти и откроется какой-нибудь смачный филиал… — Он так и сказал: «смачный филиал», — то Степан Андреевич сядет туда директором. А потом официально женится на Лиане. И никакой коррупции.

— А-а-а…

— То-то.

Вправив мне мозги, Воронцов смягчается. Это для него вид спорта: постоянно доказывать мне, что я тупая. Одержав очередную победу, Андрей Ильич снисходительно улыбается поверженному противнику и даже покупает бутылку вина, отметить.

Вечер проходит мирно: Воронцов предвкушает завтрашний загул, а я строю планы мести. Домой и баиньки! Как же! Когда муж засыпает, я крадусь в его рабочий кабинет и лезу в сейф. Беспечность супруга поразительная! А еще меня в этом обвиняет! А сам почти никогда не запирает сейф! А ведь там лежат три пистолета и одно ружье! Или это винтовка? В оружии я разбираюсь точно так же, как и в машинах, но даже мне, тупой овце, понятно, что отсутствие винтовки бросится в глаза, потому что она большая. А вот пропажу одного из пистолетов мой супруг какое-то время не заметит. Завтра утром он поедет на работу, и в сейф вряд ли заглянет. А вечером у Воронцова свидание. Вряд ли он туда отправится с пистолетом за пазухой. Муж ведь ясно сказал: в ресторан.

Я выбираю тот, что поменьше, и кладу его в свою сумочку. Вот так. На душе спокойнее. Понятно, что, увидев меня в спальне у любовницы, Андрей придет в ярость. И попытается выяснить отношения по-своему: ударить меня, заорав:

— Вон отсюда! Домой!

Но не думаю, что он настолько не благоразумен, чтобы проорать мне это, когда я наведу на него пистолет. Таким образом, я наконец заставлю себя выслушать! И муж не станет отрицать факт измены. А дальше…

Дальше я еще не придумала, но уверена: моя жизнь изменится. Я узнаю если не правду, то часть правды. Аминь!