Понедельник, 17 декабря

Дым был таким плотным, что Люси не видела ничего перед собой. Она чувствовала, что ее легкие горят от недостатка кислорода, но знала, что ей надо терпеть. Откуда-то снизу поднималась жара, ее сопровождало желтоватое свечение в гостиной и треск горящего дерева.

Слева от себя она видела закрытую дверь в комнату Кэтрин Квигг. Женщина заперлась изнутри – это Люси хорошо помнила. Она подбежала к двери и попыталась открыть ее. Заперто. Тогда сержант стала ногой бить чуть пониже дверной ручки, туда, где был изнутри привинчен засов. После третьего удара дверь разлетелась на куски, и она ввалилась в комнату. Там никого не было. Мисс Блэк даже не задумалась, каким образом пустая комната может быть заперта изнутри. Это ее совсем не удивило.

А где же комната Мэри? Впереди, в конце коридора. Люси подняла глаза. Каннингэм привинтил засов к двери Мэри, но только снаружи, так, чтобы он мог запирать девочку и ее брата Джозефа по ночам, когда оставался у их матери. Сержант попыталась отодвинуть засов, но он не пошевелился. Она ощупала его и обнаружила тяжелый висячий замок.

Из-за двери доносился приглушенный плач младенца. Она знала, что Мэри закутала головку малыша полотенцами, чтобы защитить его. Она все полотенца израсходовала на него, ничего не оставив для себя. Люси забарабанила в дверь.

– Мэри? Мэри? Ты слышишь меня?

В ответ она услышала легкое постукивание по двери.

– Мэри? – воскликнула Люси.

Девушка услышала сирену пожарной тревоги. Ну наконец-то, подумала она. Столько дыма, а тревога сработала только что. Может быть, теперь наконец придет помощь…

Стук за дверью стал чаще, но не сильнее.

– Мэри, я здесь, – рыдала Люси, заливаясь слезами.

Неожиданно стук прекратился.

– Помоги мне, – прошептала Мэри прямо ей в ухо.

Люси посмотрела вниз, на руки девочки, в которых та сжимала младенца Джо, с ног до головы запелёнатого в полотенца, черные от сажи.

Тревога зазвучала громче, и девушка отошла от двери.

– Помоги мне, – повторил ребенок…

Люси проснулась как от толчка, чуть не свалившись с дивана, на котором она постелила себе, вернувшись домой около четырех часов утра. Дотронулась до щек – мокрые от слез. Что же, слезы были настоящие.

Девушка села в кровати и посмотрела на часы, стоявшие на камине. Они показывали 6 часов утра. Небо светлело за поволокой дождя на оконном стекле.

В доме стояла тишина, если не считать поскрипывания половиц на втором этаже да урчания в трубах, когда в 6:30 утра включилось водяное отопление. Люси предстояло многое изменить внутри дома, чтобы почувствовать его своим, а не домом отца, где она гостья. Мисс Блэк приняла душ и направилась в кухню, где залила кипятком овсянку, которую и съела, сидя перед телевизором и наблюдая за утренними новостями.

Сержант еще раз мысленно вернулась к тому, о чем говорил Харкин: к Софоклу и тому, что он, отец, виноват в смерти Карен. Все-таки это было маловероятно. Этот человек не играл никакой роли в жизни девочки. Ведь она действительно при первой же возможности отказалась от его фамилии. Люси в свое время сохранила фамилию отца, тогда как мать поменяла свою на девичью – Уилсон. И с того момента, как сержант Блэк впервые встретилась с Карен, а было это несколько месяцев назад, когда девочка все еще была в приемнике, та ни разу не упомянула об отце. Люси не раз приходило в голову, что их с Карен объединяет полное непризнание одного из своих родителей. Может быть, именно поэтому ее так тянуло к девочке. И еще потому, что, как совершенно правильно сказала ее мать, Люси испытывала симпатию ко всем беззащитным, ко всем потерявшимся маленьким девочкам, которых она встречала на своем пути.

И больше всего это относилось к Мэри Квигг, той девочке, которая постоянно являлась к ней во сне, после того как погибла в огне вместе со своей матерью год назад.

Сожителем ее матери был Аллан Каннингэм, мелкий бандит, которого полиция Северной Ирландии однажды ошибочно арестовала по обвинению в похищении ребенка. Люси смогла доказать, что этот человек был невиновен. Однако, выйдя из участка, Каннингэм ударился в бега, ограбив для начала свою сожительницу и забрав из ее дома все сколько-нибудь ценное. После этого он поджег дом, в котором спокойно спали его сожительница и двое ее детей. Единственным выжившим в том пожаре оказался самый младший член семьи – младенец Джо.

В девять часов утра Люси была уже у ворот городского кладбища. Кладбищенский рабочий, одетый в светоотражающий жилет, распахнул перед ней ворота и помахал рукой.

Мисс Блэк по косогору доехала до самой верхней части погоста. Она знала, где находится захоронение, и хорошо представляла, где лучше всего припарковаться. Выбравшись из машины, она посмотрела вниз, на реку и на Прехен на другой стороне реки, где крыши отдельных усадеб виднелись среди вековых лесов, окружавших их. Даже в такое унылое утро вид был просто великолепен.

Заперев машину и пройдя последние сто ярдов пешком, Люси подошла к ряду могил, среди которых находилась и могила Мэри Квигг. Даже еще не приблизившись к ней, сержант поняла: что-то не так. Загородка, которую Люси установила вокруг могилы, исчезла – осталась только узенькая канавка в земле, шириной всего в несколько сантиметров. Сама могильная плита, сделанная из черного полированного мрамора, с именами матери и дочери на ней, не пострадала. А вот букет цветов, который Люси положила здесь всего неделю назад, оказался изломанным и измятым, как будто на него наступили ногой. Маленький плюшевый медвежонок, которого она посадила на могиле для Мэри, теперь валялся грязный, уткнувшись мордочкой в глину. На влажном мехе игрушки Люси увидела четкий отпечаток подошвы.

Когда она подошла к рабочему, открывшему ей ворота, на ее лице было написано такое отчаяние, что он немедленно неловко приобнял ее за плечи.

– Мы не знали, с кем связаться, детка. Мне очень жаль, – проговорил он. – Мы обнаружили это вчера. Они пришли ночью и утащили ограды с нескольких могил.

– А кто это сделал?

– Кто же знает, – пожал плечами рабочий. – В ту же ночь они содрали свинцовое покрытие с купола церкви. Наверное, действовала одна и та же банда. Копы сказали, что в окрестностях орудует одна, которая охотится за цветметом. Цены на металлолом сейчас взлетели до небес. А все из-за этой рецессии… Началось следствие, но вы ведь знаете полицию. Только одному богу известно, поймают ли их когда-нибудь.

Плечи Люси задрожали от гнева и желания остановить слезы, которые текли по ее щекам.

– Послушай, детка. Я приберу для тебя эту могилку, – предложил мужчина, все еще держа девушку за плечо. – Не расстраивайся ты так. Понимаю, что в это трудно поверить, но ничего личного во всем этом нет. Это всегда так.

Люси молча уставилась на него.

– Нет, это как раз очень личное, – произнесла она наконец.