Книга: Война послезавтра
Назад: Подмосковье, г. Королёв 11 октября, ночь — утро
Дальше: Китай, космодром Вэньчан 13 октября, утро
Москва
12 октября, полдень
Допрос длился больше трёх часов: допрашивали обоих, Афанасия и Марина, по очереди, в одном из офисов контрразведки в Долгом. Сами контрразведчики допросом этот процесс не называли, называли «следственными мероприятиями», но Афанасий понимал их рвение и готовился к худшему. Однако, к удивлению полковника, задерживать его после долгих разбирательств инцидента в Судиславле не стали, да и Дохлого тоже, но, когда Афанасий в холле здания увидел Семёнова и Леонсию Зорич, понял, что старания командиров ВГОР имеют основания. Он был нужен.
Поздоровались сдержанно.
Афанасий изобразил смущённую улыбку.
— Спасибо за поддержку, товарищ полковник. Не думал, что меня так скоро выпустят.
— Не нас надо благодарить, — буркнул Семёнов.
— Командующего? — догадался Афанасий.
— Ситуацию, — усмехнулась женщина. — На Камчатке ЧС — разбился «сто седьмой».
Афанасий согнал с лица улыбку.
— Как?
— В машине поговорим, — сказал Семёнов, направляясь к выходу.
— Я тут задержусь, — осталась в холле Зорич. — Доеду сама.
В «Лексусе» Семёнова сидел Дохлый. Обнять Пахомова он постеснялся, только сильно тряхнул руку, улыбаясь во весь рот.
— Рад видеть, командир! Ещё повоюем?
Афанасий сел рядом, сжав губы. Семёнов с каменным лицом устроился рядом с водителем.
— В Центр.
— Секундочку, товарищ полковник, — сказал Афанасий. — Я бы хотел навестить деда. Мне сказали, что он в госпитале по Дмитровке.
— Нет времени, — сухо отрезал Семёнов.
— На минуту, это важно.
Начальник оперативного Управления помолчал.
— Витя, на Дмитровку.
«Лексус» полковника повернул к третьему транспортному кольцу.
Дохлый начал было рассказывать, как его допрашивали, какие вопросы задавали, но Афанасий прижал палец к губам, посмотрел на затылок Семёнова.
— Что произошло на Камчатке?
— Землетрясение. Кальдеру Узон вздыбило, есть жертвы.
— И вы направили туда «Ил»? Без меня?
— Ты был недоступен. Зернова благодари, он был на приёме у президента, поэтому тебя оставили в покое. «Ил» отправили без тебя, потому что ситуация критическая.
— Климдив?
— Диверсия, но геофизическая. Мы пытались разблокировать линзу над Камчаткой…
— И самолёт разбился?
— Имеется предположение, что его сбили из акустрона. Над тем районом был замечен Х-37, а в Беринговом море — самолёт ДРЛО.
— С самолёта сбить нашу птичку невозможно.
— Мало того, вчера в районе Алеутов американцы совместно с канадцами затеяли военно-морские учения. Понимаешь, что это означает?
Афанасий покосился на красноречиво жестикулировавшего сержанта.
— Они попытаются добраться до самолёта…
— И снять «изделие Д»! — закончил Дохлый.
— «Шершня» на борту «сто седьмого» нет, мы сняли перед вылетом, но «Коршун» не менее важен.
— Но ведь там наши пограничники.
— Во-первых, на Камчатке всего четыре заставы, контингент погранцов ограничен. Во-вторых, неизвестно, на что решатся господа из Пентагона… или из ЦРУ, не суть важно. Им дозарезу хочется завладеть секретами наших мобильных станций. Поэтому принято решение направить вашу группу на Камчатку.
— Какую группу? — не понял Афанасий. — Она же полетела на «сто седьмом». Или я не так вас понял?
— Поисками «сто седьмого» сейчас занимаются пограничники и местный отряд МЧС. У вашей команды… новой команды будет другая задача.
Афанасий и Дохлый переглянулись.
— Какая? — осторожно спросил Пахомов.
— Обговорим.
Машина выехала на Дмитровское шоссе.
— Кажется, я догадываюсь, — почти в ухо Афанасию прошипел Марин. — Нам поручат снять с «Ила» «Коршун».
Афанасий не ответил, набирая номер Дуни. Её тоже допрашивали контрразведчики, но отпустили домой ещё вчера. Очень хотелось её увидеть, обнять, успокоить, но в связи с событиями на Камчатке осуществить это было бы вряд ли возможно. Главное, что она не предъявила мужу ни одной претензии, ни одного упрёка, не обвинила его ни в чём, и он чуть ли не с мальчишеской гордостью и приятным чувством собственника подумал, что его жена — девчонка умненькая.
И ещё одна мысль не давала покоя — судьба Олега. Судя по всему, это именно он навёл группу американских наёмников на Судиславль, хотя как они вышли на него самого, оставалось загадкой. С другой стороны, чувства майора к Дуне зашкаливали, и, вполне возможно, он согласился помочь группе захвата из зависти к другу детства, несмотря на всё, что их связывало.
Не по-божески это, покачал головой Афанасий, отвечая сам себе, и не по-человечески, дружище.
Добирались до госпиталя меньше часа.
Дохлый, видя настроение командира, помалкивал. Семёнов молчал тоже, пару раз поговорив с кем-то по телефону.
Геннадий Терентьевич лежал в отдельной палате с видом на лес. Он был бодр и жизнерадостен, несмотря на полученный в Судиславле стресс. Внуку он обрадовался искренне, обняв и ткнувшись ему в колючую небритую щеку носом.
— Афоньша! Вот уж не ждал!
— Уеду скоро на долгое время, вот и решил навестить, — сжал в объятиях сухонькое тело старика Афанасий, осмотрел палату; они сели рядом на кровать. — Как ты себя чувствуешь?
— Да нормально, как у бога за пазухой, и кормят хорошо, и ухаживают. Не хочешь посмотреть?
— Что?
Геннадий Терентьевич кивнул на столик, на котором были разложены какие-то бумаги.
— Я тут такую штуковину придумал, самофокусировка генератора называется.
Афанасий с любопытством переложил с места на место чертёжики, нарисованные от руки карандашом, подтёртые кое-где ластиком, взял в руки листочек с формулами и текстом.
— Ты по-прежнему не пользуешься компьютером?
— Не привык.
— Что такое самофокусировка?
Дед в одну руку взял листок с формулами, в другую рисунок, напоминающий горящую свечу, пламя которой состояло из двух язычков: коротко и широкого, вырывающегося из свечи, и длинного и тонкого, как спица, выходящего из широкого языка.
Рис. 2
— Видишь? Если обжать импульс с трёх сторон добавочными лепестками, в зоне распада начинается процесс сжатия общего полевого пакета. При той же мощности генератора дальность импульса увеличивается на порядок! То есть должна увеличиваться, надо проэкспериментировать.
Афанасий покачал головой:
— Ну ты даёшь, дедуля! Кому-нибудь об этом говорил?
— Нет ещё, выйду — поговорю с начлабом. У самого руки чешутся.
— А мой «маузер» тоже можно настроить?
— Какая разница, какой мощности генератор? У тебя стоит обычный аккумулятор, его надо обложить спиралькой, подсоединить ещё три маленьких аккумулятора, подойдут таблетки для часов, и вперёд. Говорю же — нужно проверить идею.
Афанасий подумал о применении неймса на практике. Если дед был прав, американский беспилотник Х-37 можно было сбить на любых высотах, незаметно, без каких-либо следов, пусть потом эксперты из АНБ разбираются, отчего он замолчал.
— Слушай, дед, — Афанасий оглянулся на дверь палаты, за которой дежурил охранник госпиталя, понизил голос: — Ты не мог бы набросать для меня инструкцию? Как усовершенствовать твоё изделие? Тебя потом снова увезут в министерскую лабораторию, хрен добьёшься соизволения навестить.
— Сам ты вряд ли сделаешь…
— Попрошу наших яйцеголовых, есть у меня знакомый спец по радиоконструированию.
Геннадий Терентьевич критически оглядел свои расчёты, протянул внуку стопку листов.
— Держи, здесь всё, что нужно, я себе ещё нарисую.
— Ты бы всё-таки подсказал, как мне переделать «маузер».
— Вообще-то нет ничего проще, смотри. — Старик нашёл чистый листок, быстро набросал чертёжик. — Вот ствол…
— От фена.
— Сюда сунешь ещё три аккумулятора, да и батарейки сойдут, совсем маленькие, запакуешь стержень генерации в спиральку, соединишь минусы и отдельно плюсы, выведешь на массу. Соображаешь?
— Пока да. Спираль из чего сделать?
— Лучше всего из вольфрамовой проволоки, она долго продержится, а если не найдёшь вольфрама — смастеришь из нержавейки.
Афанасий не удержался, ещё раз обнял старика, спрятал бумаги в карман штанов, отделив последний листок.
— Когда-нибудь тебе и вправду дадут Нобелевскую премию.
— Да бог с ней, с премией, — простодушно махнул рукой Геннадий Терентьевич. — Других забот нет, чтобы о премиях думать? Как там в песне поётся? Жила бы страна родная, и нету других забот. Как там моя невестка?
— Нормально, привыкла уже к новому жилью. — О том, что Дуню вместе с ним захватили десантники особой диверсионной группы, проплаченной ЦРУ, рассказывать деду Афанасий не решился. — Собирается в следующем году поступать в костромской художественный.
— Это правильно, учиться надо, пока молодая. Ну а этих башибузуков, что за мной пришли, обезвредили?
— Какие могут быть сомнения? — пожал плечами Афанасий, снова подумав об Олеге. — Иначе ты тут не отдыхал бы.
— Кто это был?
— Залётные гуси, разный сброд, что шастает по миру за деньги. — Афанасий заторопился, боясь услышать неприятные вопросы, в то время как правду деду он сообщать не имел права. — Ну, мы пойдём, не бери плохого в голову, тебя теперь будут охранять, как сокровища Гохрана, ни один «гусь» мимо не пролетит.
Ещё раз обнялись.
— Передай Дуняше мой сердечный привет, — сказал Геннадий Терентьевич, поглядывая на стол с бумагой; его мысли уже были не здесь.
Афанасий вышел из палаты, оставляя изобретателя с его поистине гениальными идеями. Семёнов, расхаживающий по коридору с видом бегуна на старте, мельком глянул на часы, повернул к выходу. Афанасий догнал полковника, дождался, когда они покинут ВИП-корпус госпиталя, протянул ему свернутые в трубочку листы бумаги.
— Передайте в лабораторию, где работал дед.
— Что это?
— Идея, которая перевернёт наши представления о защите рубежей России, — серьёзно ответил Афанасий.
— Тут формулы.
— Разберутся. Дед нашёл способ фокусировки импульса неймса. Утверждает, что при той же мощности генератора его игольчатый луч бьёт на порядок дальше.
Семёнов остановился у своей машины, вертя в пальцах листок с чертёжиком и формулами, начертанными Пахомовым-старшим, спрятал во внутренний карман полупальто с меховым воротником.
— Надеюсь, твой дед прав и мы поправим наши дела.
— Что вы имеете в виду?
— Твоя идея с самолётом-ловушкой практически реализована, второй «Ил» готов к вылету.
— С неймсом?
— С «изделием Д». Название «неймс» никому не нравится из начальства. Если идея Геннадия Терентьевича верна, мы доработаем «изделие Д»… или «Шершень» и…
— Объявим пиндосам войну?
— Объявлять ничего не будем, а беспилотник…
— Собьём к чёртовой матери!
— Именно, полковник. — Семёнов открыл дверцу и сел рядом с водителем. — В Центр.
Афанасий устроился на заднем сиденье, потеснив Дохлого.
— Как дедуля? — поинтересовался сержант.
— В порядке, — рассеянно ответил Афанасий, перед глазами которого развернулась картина: самолёт с неймсом на борту поднимается в небо, стреляет, и от космического самолёта Х-37 остаются рожки да ножки.
«Новая» команда, о которой говорил Семёнов, действительно оказалась старой. Афанасий с радостным чувством узнавания обнял четверых оперативников «Альфы», с кем он служил полгода назад: Кота — капитана Котова, Сизого — лейтенанта Сизова, Голубя — лейтенанта Друяна и Лапу — старшего лейтенанта Михеева.
— Четверых хватит? — осведомился Семёнов, присутствующий при встрече.
— Лучше бы всех, — сморщился Дохлый, но, перехватив взгляд Пахомова, сделал равнодушное лицо.
— Как вам удалось?
— Взяли в аренду, — усмехнулся начальник оперативного Управления. — Твоя бывшая контора дала добро, ситуация не должна выйти из-под контроля, а последствия могут быть слишком велики. Вылет через три часа, инструкции получите в самолёте.
— Второй «Ил»? — с надеждой спросил Дохлый.
— До Петропавловска полетите на военном транспортнике, там вас будет ждать «вертушка». Вместе с вами полетит эксперт Центра капитан Новицкий, спец по «Коршуну». Вопросы есть?
— Пока нет.
— Готовьтесь. — Семёнов вышел.
Афанасий оглядел обступивших его бойцов и сказал абсолютно искренне:
— Как же я рад вас видеть, товарищи офицеры!
Взлетели из Раменского ровно в два часа пополудни: военным транспортником оказался «Ил-76» с новыми двигателями, развивавший вполне приличную скорость под девятьсот километров в час.
Ещё будучи на базе, Афанасий смог переделать «маузер» по чертежу деда, и хотя на испытания «мини-неймса» времени не хватило, он был почти на сто процентов уверен, что обладает оружием, равного которому просто нет. Если «маузер» бил на полтысячи метров, проделывая дыры в любом материале, то усовершенствованный «дыробой» должен был стрелять по меньшей мере на пять километров.
С Дуней повидаться не удалось, что огорчало. Он лишь позвонил ей и сообщил о срочной командировке на Камчатку.
— Буду ждать, Фаня, — жалобно ответила не менее огорчённая девушка. — Береги себя.
С экспертом из Центра капитаном Новицким Афанасий уже встречался, хотя и мельком. Это был долговязый блондин лет сорока, с пушистыми белыми ресницами альбиноса и сонным лицом. Он забился в уголок грузового отсека самолёта, часть которого была приспособлена для перевозки личного состава, и в разговорах бойцов группы не участвовал, уткнувшись в экран планшета. Он должен был, по словам Семёнова, определить степень повреждений «Коршуна» и помочь демонтировать генератор, чтобы его можно было доставить на Большую землю.
В Петропавловске-Камчатском сели в четыре часа утра по местному времени. Встречал группу представитель камчатского отделения ФСБ майор Рябинин, неулыбчивый толстяк с опущенными уголками губ, выражающими если и не мировую, то житейскую скорбь. Говорил он тихим насморочным голосом, лаконично и сообщил, что будет сопровождать группу к месту падения самолёта «Ил-96».
— Нашли? — спросил его Котов.
— Нашли, — подтвердил Рябинин.
— Где?
— Камчатский полуостров, мыс Африка.
— Африка? — удивился Друян. — Здесь так жарко?
— Как и везде на полуострове. Сейчас там почти по всей территории снег лежит.
— Кто ж так мыс назвал не по-человечески?
Рябинин промолчал, посчитав вопрос лишним.
Позавтракали в том же терминале аэропорта, Рябинин доставил группу к вертолёту и забрался вместе с остальными на борт старичка «Ми-8», принадлежащего камчатскому погранотряду: выкрашен вертолёт был в зелёный цвет.
В кабину вертолёта уже были погружены большие чёрные сумки и пакеты, внутри которых оказались комплекты костюмов «Север-милитари», предназначенные для работы в сложных метеоусловиях и при температуре до минус сорока градусов.
— Переодевайтесь, — показал на сумки Рябинин, начиная первым выбирать себе костюм. — Размеры есть все, тут написаны рост и полнота, к тому же они подгоняются по комплекции. В пакетах ботинки.
Дохлый было заартачился: «Мне и в моём лапсердаке хорошо», — но Афанасий смерил его нехорошим взглядом, и сержант со вздохом принялся переодеваться. Помахал руками, поприседал, сказал озадаченно:
— Глянь-ка — не стесняет!
Рябинин кивнул, укладывая свой гражданский костюм и ботинки в освободившийся пакет.
— Спецзаказ, в них теперь все погранцы на Севере служат. А вам ещё одна штуковина положена.
— Мне?
— Вам. — Рябинин достал из груды сумок чёрный плоский чемоданчик, подал Марину.
Тот раскрыл чемоданчик, присвистнул:
— Снайперка!
Это и в самом деле была разобранная снайперская винтовка «Озирис», точно такая же, какая была на борту «Ила-96».
— Вооружайтесь, — кивнул Рябинин на три ящика в хвосте салона.
Из оружия группе были предложены пистолеты «Волк» и десантные автоматы «Печенег» с укороченным стволом и откидывающимся прикладом, плюс ножи «Валькирия», способные перерубать кости.
— Ещё бы парочку НК, — мечтательно проговорил Сизов, профессионально проверяя обойму пистолета и магазин автомата; он имел в виду нанитные коммандеры, стреляющие «зарядами» нанороботов с парализующими веществами.
— Как мёд, так и ложкой, — проворчал Котов. — Кстати, командир, что нам предстоит делать? С кем будем воевать? Этот ваш полковник ничего не объяснил.
— Хорошо, если бы ни с кем не пришлось, — сказал Афанасий, пристраивая в захват на поясе свой «маузер». — Предполагается, что америкосы пошлют к месту падения самолёта свой спецназ, чтобы завладеть секретными разработками — «Коршуном» и неймсом. Но я действительно предпочёл бы ни с кем не воевать.
— Что такое «Коршун? И неймс?
Афанасий понял, что проговорился. Бывшие сослуживцы понятия не имели, о чём зашла речь.
— «Коршун» — высокочастотный генератор электромагнитных полей, неймс… ещё один генератор. Правда, на борту упавшего «Ила» его нет, но американцы об этом не знают.
— Почему?
— Потому что неймс сняли с самолёта аккурат перед его отправкой на Камчатку.
— А это что у тебя за пушка? — кивнул на «маузер» старлей Михеев.
Дохлый поймал взгляд Афанасия, поспешил ему на выручку:
— Это электроразрядник.
— Не бреши, что я, шокеров не видел?
— Бьёт на километр.
— Да ладно!
— Сам видел. Да, командир?
— Это дырокол, — веско сказал Афанасий, ничуть не кривя душой. — Прилетим на место — продемонстрирую.
— А здесь нельзя?
— Нельзя.
В половине девятого вертолёт взлетел и взял курс на северо-восток, к мысу Африка, располагавшемуся между мысами Камчатский и Столбовой. Афанасий подсел к блондину-эксперту, попросил его найти в Интернете информацию о мысе Африка и вообще о Камчатке. Новицкий противиться не стал, через вай-фай вышел в Сеть, нашёл требуемый материал, и Афанасий прочитал о месте действия всё, что выдал компьютер.
Оказалось, что своё название — Африка мыс получил ещё в тысяча восемьсот восемьдесят втором году, когда его открыли на камчатском побережье офицеры русского крейсера «Африка», и с тех пор это название за ним и сохранилось официально. Всё остальное в этих местах — флора, фауна, климат, горы — не отличалось от рельефа и климата самой Камчатки. А поскольку мыс довольно глубоко вдавался в море, на его берегу ещё в начале века установили маяк и метеостанцию, которые обслуживались жителями маленького поселения в количестве десяти человек. Кроме того, на мысу располагались посёлки Крутоберегово и Усть-Камчатск, в который в начале двадцать первого века заселились пограничники, контролирующие побережье. Они же и сообщили, в каком именно районе побережья приземлился «Ил».
Во время полёта внезапно позвонил Семёнов. Связь держалась неустойчиво, однако Афанасий успел коротко рассказать полковнику о ситуации, выслушал сообщение, что Камчатку всё ещё трясет, хотя и слабее, чем двое суток назад.
— Ваша задача остаётся прежней, — добавил начальник оперативного Управления, — попытаться снять с борта всё секретное оборудование и доставить в Петропавловск. Особое внимание уделить «Коршуну», он не должен попасть в чужие руки.
— У самолёта кто-нибудь есть?
— Экипаж не отзывается, самолёт с виду цел, спутник следит за ним, но никакого движения не отмечено. Готовьтесь к худшему.
— Понятно.
Связь прекратилась.
— Его сбили? — спросил Котов, подсевший к Пахомову.
Афанасий спрятал айком, нехотя кивнул.
— Судя по всему.
— Чем?
— Из акустрона, — вмешался в разговор Дохлый. — Не выдержали ребята. Либо мощность импульса была больше, чем когда нас пытались сбить.
— Вы о чём? — посмотрел на него Котов.
— У америкосов появилось новое оружие — акустрон, генератор инфразвука, стреляет звуковыми солитонами.
— Чем?
— Звуковыми пакетами большой мощности, от них трудно защищаться. Нас они дважды пытались грохнуть, да не удалось, а вот ребятам повезло меньше.
— Первый раз слышу о таком оружии.
— Я тоже много чего услышал в первый раз.
Под вертолётом распахнулось серо-свинцовое пространство с белыми барашками волн.
— Океан? — кивнул на него Сизов.
— Камчатский залив, — равнодушно ответил Рябинин, не поворачивая головы. Его реакция была понятна: он жил на Камчатке давно, исколесил полуостров из конца в конец по служебной надобности и привык к его диким вулканическим ландшафтам.
— Отдыхаем, — объявил Афанасий.
Бойцы расселись вдоль иллюминаторов вертолёта, переговариваясь, потом говорить на повышенных тонах надоело даже говорливому Друяну, и разговоры прекратились.
Ещё через час на горизонте показались размытые очертания береговой линии Камчатского мыса.
Назад: Подмосковье, г. Королёв 11 октября, ночь — утро
Дальше: Китай, космодром Вэньчан 13 октября, утро
