Глава 2
Подводка

Дебра Салфилд была убита горем. Совсем недавно у нее, профессиональной танцовщицы и учительницы бальных танцев, была работа, о которой можно только мечтать – в отделе маркетинга танцевальной компании на Таймс-сквер. Но в июле 2008 года она в течение двух дней потеряла работу и рассталась с бойфрендом.

Дебра делила свое время между Флоридой и Нью-Йорком. Во Флориде она родилась, там у нее был дом и трое детей, но она надеялась, что Нью-Йорк тоже вскоре станет ей домом. Здесь у нее была работа, а ее бойфренд должен был со дня на день сделать ей предложение. Однако теперь она приехала в Вест-Виллидж для того, чтобы забрать оставшиеся вещи из квартиры своего теперь уже бывшего бойфренда. На следующий день ей предстояло лететь во Флориду.

Ей было нелегко: каждая вещь, которую она упаковывала, напоминала о той жизни, где ей больше не было места. Дебра спустилась по лестнице. Ей нужно было проветриться и привести мысли в порядок. Прогулка пойдет ей на пользу.

Во время прогулки она и увидела его – узкое треугольное здание на углу Седьмой авеню и Бликер-стрит, прекрасно знакомое всем, кто жил по соседству: салон ясновидящей Зены. Темно-синие оконные навесы с золотой буквой Z. Солидная золотая табличка у входа, предлагающая всевозможные услуги, от гадания по руке до составления гороскопов. Багряные с золотом занавеси с густыми кистями, тоже золотыми, словно приглашающие заглянуть в загадочный мир. «Зайди, – будто бы нашептывало все это, – и твои неприятности сразу закончатся». «Добро пожаловать, прохожий!» – приветливо гласила надпись у входа.

Дебра много раз проходила мимо этого места. Ее (бывший) бойфренд предупреждал, чтобы она держалась подальше. Это нехорошее место. Однако теперь она замедлила шаг. Попытка не пытка, верно?

Больше из чувства противоречия – никто не будет указывать ей, что делать! – Дебра открыла дверь. Внутри помещение оказалось убрано еще роскошнее, чем она представляла. Занавески из бусин. Вьющиеся по стенам растения. Красивые декоративные светильники под потолком. Плакат, рекламирующий второй офис Зены в Каннах. Она спросила, может ли Зена ее принять.

Сильвия Митчелл сидела наверху, ожидая своего следующего клиента. Она жила в городе Мистик, штат Коннектикут (ирония, заключенная в названии родного города, была для нее более чем очевидной), и уже более десяти лет работала в сфере мистики. Во многих смыслах салон Зены был ее домом. Дверь открылась. На пороге стояла Дебра. Высокая, худая и элегантная, с длинными рыжевато-золотистыми волосами, струящимися по спине. Она двигалась с непринужденной грацией – возможно, танцовщица? На вид она была старше Сильвии – ясновидящей недавно исполнилось тридцать шесть – и выглядела несколько потерянной.

Дебра, в свою очередь, увидела привлекательную женщину немного старше тридцати, с приятным, дружелюбным лицом. «Очень обаятельная, участливая, симпатичная. Одета со вкусом», – позднее вспоминала она. Дебра сказала, что ей нужно гадание – это была одна из основных услуг Зены, всего 75 долларов.

Сильвия Митчелл бережно взяла ее за руку и начала говорить. Почти сразу же у Дебры возникло впечатление, будто ею овладела какая-то высшая сила. На лице гадалки появилось выражение боли. Она что-то увидела. Какую-то «очень важную информацию, которая может помочь Дебре изменить и улучшить свою жизнь, но это будет стоить 1000 долларов», – рассказывал потом один из детективов.

Тысяча долларов – немалые деньги. Но Сильвия производила впечатление открытого и искреннего человека. И конечно, ее время тоже чего-то стоило. Может быть, именно это и должно было произойти, прежде чем дела пойдут на лад, – потеря работы, разрушенная личная жизнь. «У меня сердце выпрыгивало из груди», – вспоминала позднее Дебра. Она протянула чек.

Внезапно картина, которую увидела Митчелл, стала кристально ясной. В прошлой жизни, сказала она, Дебра была египетской принцессой. Как особа королевской крови она привыкла ни в чем себе не отказывать. «Она сказала, что я принимала участие в управлении городом и делала много добрых дел, но у меня была одна проблема», – позднее рассказывала Салфилд присяжным. Эта проблема – привязанность к материальным ценностям – создавала в ее жизни негативную энергию, и эта энергия, в свою очередь, перетекала в ее личную и профессиональную жизнь. Но, сказала Митчелл, есть решение. «Чтобы снова навести в своей жизни порядок, я должна была кое-что сделать», – рассказывала Дебра. Своего рода упражнение, которое научит ее отпускать все материальное, не привязываться к нему. Она должна была передать Сильвии 27 000 долларов. Та будет хранить эти деньги у себя под замком. Дебра может получить деньги обратно в любой момент, как только пожелает.

Салфилд недавно развелась. Она знала, что ей с тремя детьми наверняка потребуется финансовая подушка безопасности, поэтому она открыла в банке кредитную линию под залог своего дома – на «экстренный случай». Теперь она решила воспользоваться этими деньгами. Случай казался действительно экстренным. «В тот момент мне казалось, что это по-настоящему экстренная ситуация, потому что я была в совершенно расстроенных чувствах», – говорит она. Кроме того, Сильвия обещала, что деньги можно будет вернуть. Дебра выписала Митчелл чек на 27 000 долларов.

«Я отчаянно нуждалась в чьем-то руководстве, а она сказала, что обязательно мне поможет. Не могу утверждать, что до конца ей поверила, но мне просто необходимо было услышать слова поддержки, – сообщила она присяжным. – У меня был эмоциональный срыв. Я потеряла самообладание. Я была не в состоянии держать себя в руках».

Однако на следующее утро она пожалела о своей поспешности. По ее собственным словам, она сделала это в состоянии «помрачения рассудка». Приняв решение, она быстро отправилась в банк. Нельзя ли отозвать чек? Слишком поздно, ответили ей. Чек уже обналичен. Дебра позвонила в салон Зены. «Могу ли я получить возмещение?» – спросила она у Митчелл. Она рассталась со своими деньгами, как ей приказали, но теперь она хотела получить их назад. «Я немедленно позвонила ей и сказала, что совершила ошибку, мне нужны мои деньги», – сказала она. Это невозможно, ответила ей Митчелл. Ей очень жаль, но деньги недоступны.

Салфилд была непреклонна. К тому моменту она уже вернулась во Флориду. Однако потеря была слишком велика. Она не могла себе этого позволить, и уж тем более от этого не должны были пострадать ее дети. Ради такого дела стоило предпринять еще один перелет. Она вернулась в город, крайне обеспокоенная судьбой своих 27 000 долларов. На ее звонки никто не отвечал. Поэтому она решила увидеться с гадалкой лично. Один раз, вспоминает она, ей пришлось добрых полдня простоять перед запертой дверью салона, без устали названивая в звонок. Ей никто не ответил.

Дебра обратилась в полицию и вскоре после этого наняла адвоката и частного детектива. Если она не могла вернуть свои деньги самостоятельно, может быть, они смогут найти более убедительные аргументы.

«В повседневной жизни многие люди ведут себя как интуитивные психологи – они интересуются, почему окружающие думают или поступают тем или иным образом», – говорит Николас Эпли, психолог из Чикагского университета, изучающий, как мы воспринимаем окружающих и почему некоторым удается составить более точные представления. Стоит нам увидеть человека, как мы формируем о нем впечатление: кто он такой, что ему нравится, поладим мы с ним или нет. Этот процесс запускается почти мгновенно: некоторые исследования показывают, что мы выносим определенные суждения, например о том, можно ли доверять этому человеку и какое место он занимает в социальной иерархии, буквально за доли секунды и эти суждения не меняются независимо от того, сколько времени длится наш с ним разговор. Это происходит бессознательно. Иногда мы активно наблюдаем за незнакомцами, пытаясь угадать их историю, как они живут и чего желают (похвальное времяпровождение). Но чаще всего мы делаем это без всякого умысла, просто потому, что такое поведение совершенно естественно. Мы любопытны. Кто знает, где и когда нам могут пригодиться эти крупицы наблюдений. Все мы в той или иной степени интуитивные психологи.

Однако для мошенника интуитивная психология, процесс анализа и оценки личности человека, его характера и его желаний не просто забавный побочный продукт эволюции или веселое времяпровождение. Для него это источник существования. Одно из величайших умений мошенника – разгадывать подробности жизни своей жертвы незаметно для нее самой, так, чтобы она даже не понимала, насколько успела себя выдать, а затем использовать эти подробности, чтобы произвести на жертву впечатление своей проницательностью. Эта способность лежит в основе первого этапа мошенничества – подводки. Этот момент, когда мошенник изучает и выбирает свою добычу – во многих смыслах важнейшая стадия всей операции. Составь о человеке верное представление – и ты сможешь продать ему что угодно. Магический кристалл. Египетское проклятие. Эйфелеву башню. Ошибись в своей оценке – и твой продуманный и хитроумный план его ни капли не заинтересует.

С конца 1990-х годов Эпли изучал основополагающие свойства интуитивных суждений. У нас все время возникают интуитивные объяснения, связанные с внешностью, действиями и словами других людей. Но как на самом деле мы это делаем? И насколько точна наша интуиция? По его утверждению, процесс состоит из двух частей. Есть персональное восприятие – способность в общих чертах определить главные качества человека, или, как называет это психолог Дэниел Гилберт, «обыкновенная персонология». Мы обращаем внимание на основные внешние признаки человека – пол, возраст, рост, черты лица, цвет кожи, язык тела (держится прямо или сутулится? двигается лениво или суетится?) – и, конечно, на одежду. Но кроме этого есть еще ментальное восприятие (этот термин Эпли заимствовал у Дэниела Вегнера) – способность понимать, что другие чувствуют, чего они хотят, что ими движет и мотивирует их. Мы понимаем слова, слушаем голос, интерпретируем жесты и интонации, заглядываем между строк, чтобы получить представление о внутреннем мире собеседника.

Когда наш собеседник взмахивает рукой, мы мгновенно расшифровываем этот жест: «Мне все равно», «Я злюсь» или «Я волнуюсь». Когда человек активирует большие скуловые мышцы, расположенные по обе стороны рта и практически не поддающиеся осознанному контролю, мы можем сказать, что он по-настоящему счастлив. Когда движения человека стремительны, размашисты и решительны, мы можем сказать, что он, в зависимости от контекста, рассержен либо сильно взволнован. Если он ведет себя вяло и замкнуто, это может свидетельствовать о скуке. Наше лицо, по оценкам Пола Экмана, способно принимать до трех тысяч выражений. Мы уверенно считываем как минимум семь основных выражений, а также распознаем множество переходных вариантов. Наша поза, манера держать стакан воды и открывать дверь, одежда и прическа, которую мы выбираем, – мы подаем определенные сигналы о себе и своем образе мыслей каждым шагом, каждым движением глаз, каждой выбранной фразой.

Все эти нюансы могут многое поведать тому, кто готов их замечать, – как мошенник, осматривающий комнату в поисках своей добычи. Мы, обычные люди, умеем набрасывать условными штрихами приблизительные схемы, однако расшифровка нюансов удается нам значительно хуже. Мы хорошо понимаем явный язык тела, но гораздо слабее разбираемся в ментальных сигналах. Мы можем выстроить целую систему на одном непроверенном утверждении, вывести из одного поверхностного наблюдения характер и историю, не имеющие почти ничего общего с реальностью. Мы упрощаем, когда следовало бы проявить бдительность, и сглаживаем там, где нужно добавить детали. Встретив нового человека, мы выносим о нем моментальное суждение – Дэниел Канеман называет это эвристикой, – во многом основанное на предрассудках и стереотипах. Вспомните впечатления Салфилд о Митчелл: обаятельная, участливая, симпатичная. Действительно, Митчелл всегда элегантна, безупречно одета, с аккуратной прической и маникюром, с располагающей открытой улыбкой. Эти внешние сигналы вызывают доверие, которое помогает ей заманивать в свои сети искателей счастья и богатства.

Теоретически все мы знаем, что следует быть более внимательными, не терять бдительности, смотреть на мир с другого ракурса, ставить себя на чужое место – и еще множество прописных истин в таком же духе. Но на практике мы остаемся в высшей степени эгоцентричными в своих суждениях. В книге «Человеческое познание, его сферы и границы» философ Бертран Рассел заметил: «Поведение других людей во многом аналогично нашему собственному, поэтому мы предполагаем, что оно вызвано аналогичными причинами». Мы сами являемся для себя прототипом бытия, мотивации и поведения. Однако люди – далеко не однородная масса. Поэтому, делая шаг в сторону и пытаясь изменить угол зрения, мы неизбежно совершаем ошибки, иногда значительные. В ходе серии исследований Эпли с коллегами установили, что люди с трудом видят разницу между своей и чужой перспективой, а в условиях дефицита времени вероятность верной оценки становится еще ниже. Он назвал это «эгоцентрическим закреплением»: мы сами служим для себя ориентиром. Мы предполагаем, что другие знают то же, что знаем мы, верят в то же, во что верим мы, любят то же, что любим мы.

Обычный человек, не задумывающийся о мошенничестве, часто выносит неточные суждения, но это не делает его глупым или недалеким. Зачастую это помогает адаптироваться. Как с безобидной ложью: наше самоощущение и благополучие вряд ли укрепятся, если мы будем верно распознавать все негативные чувства или мерзкие мысли, которые изливают на нас окружающие. Также не принесет пользы понимание, что мнения окружающих кардинально расходятся с нашим собственным, ведь обычно нам нравится тот, кто больше похож на нас, а не тот, кто от нас отличается. Разве не лучше, когда нас окружают друзья, а не враждебные незнакомцы? Психологи Джеффри Симпсон, Уильям Айкс и Минда Орина провели исследование с участием семейных пар. Они записывали на пленку, как мужчины и женщины рассуждают о проблемах в своих отношениях, затем давали просмотреть эту запись их партнерам. Те, в свою очередь, записывали собственные впечатления и пытались расшифровать, что имели в виду их супруги. Как выяснилось, точность интерпретации в этом процессе имела не такую уж большую ценность. Тот, кто лучше умел считывать угрожающие сигналы, к концу исследования был сильнее разочарован в своем партнере и браке. Тот, кто был не так внимателен, вырывался вперед и оставался более удовлетворенным своими отношениями. Мы не стараемся достичь высот в умении разбираться в людях, потому что это умение может замечательным образом обернуться против нас. Зачем формировать верные суждения, если неверные делают нашу жизнь намного проще и приятнее?

Однако для мошенника верное суждение имеет первостепенное значение, намного более важное, чем его самооценка. Более того, его самооценка неразрывно связана с умением успешно подмечать социальные нюансы и личные черточки окружающих. Есть еще один весомый фактор, который способен во много раз повысить нашу наблюдательность и помочь нам точнее определить, что за человек перед нами и как он устроен, – мотивация. Люди, которым необходима наблюдательность и точность для решения финансовых или личных вопросов, внезапно начинают с таким же успехом читать мимику, язык тела и угадывать мысли окружающих. В серии исследований было установлено, что люди, занимающие высокие властные позиции, обыкновенно не слишком хорошо разбираются в людях. Но когда исследователи Дженнифер Овербек и Бернадетт Парк дали участникам исследования подходящую мотивацию – сделайте так, чтобы ваши подчиненные были заинтересованы в работе и чувствовали себя частью команды, – они внезапно начали справляться намного лучше, чем до этого. Они более точно судили о личности работника и его способностях, чем их коллеги, получившие задание обращать внимание только на продуктивность и эффективность.

Мошенники всегда мотивированы. Они внимательны, как мы сами в лучшие моменты, но при этом у них за плечами стоят годы практики. Они прекрасно умеют готовить почву и могут определить, как мы живем, во что верим, что чувствуем, и даже отгадать наши тайные желания, которые мы считали глубоко спрятанными. Когда Салфилд вошла в салон Зены, еще до того, как она произнесла первое слово, Митчелл уже знала, что эта женщина находится в эмоционально уязвимом состоянии. Она улавливала каждый жест, подмечая, как она двигается, как пожимает руку. Митчелл даже не нужно было спрашивать, какое несчастье произошло у Дебры на работе или в личной жизни, – у той все было написано на лице, достаточно лишь внимательно посмотреть.

Однажды зимним вечером я сама решила посетить эзотерический салон, чтобы мне погадали на картах Таро. Я знала все о холодном чтении – наборе приемов, которые гадатели используют, чтобы создать видимость, будто они знают о внутреннем мире, прошлом и будущем человека намного больше, чем на самом деле. Я мучительно раздумывала, что оставить на виду, а что спрятать. Может быть, снять обручальное кольцо? Прийти без сумочки? Что мне надеть? В конце концов я решила, что останусь собой (за исключением своего имени) – это придаст эксперименту впечатление достоверности. Гадатель спросил, есть ли у меня вопрос, на котором я хотела бы сосредоточиться. Я решила спросить о своей карьере. Вскоре этот человек рассказывал мне о трудностях издательской индустрии, о нестабильности, карьерной неуверенности, переменах, которые принесло с собой развитие цифровых технологий. Он говорил о том, что я не уверена в своей работе, но не забывал подбавить немного оптимизма: каким-то образом, несмотря на все трудности, все должно было закончиться хорошо. Ему даже было известно, что в моменты глубокой паники я подумывала вообще бросить писательство. Если индустрия идет под откос, удастся ли мне вовремя спрыгнуть?

Конечно, на самом деле мистер Таро говорил не об издательском бизнесе. Он понятия не имел, что я писательница. Его слова одинаково подходили для любой сферы деятельности и для любых дилемм, с которыми наверняка сталкивается каждая молодая женщина на ранних этапах своей карьеры. Кто из нас не беспокоится о своем профессиональном росте? Кто в эти дни не думает о том, что его отрасль переживает постоянные изменения? Кто не задумывался о том, чтобы все бросить и заняться чем-то новым? Каждое его утверждение могло с тем же успехом относиться к другой профессии, но мне казалось, что он действительно каким-то образом узнал, чем я занимаюсь. На прощание он ободрил меня. Все устроится. Я не должна паниковать и думать, что не смогу зарабатывать себе на жизнь. Нельзя позволять сомнениям взять над собой верх – сомнение в себе мой злейший враг, из-за него я могу в любой момент испортить собственный успех. Я должна перестать подпитывать этот разрушительный образ мыслей и начать думать позитивно и конструктивно. Тогда передо мной откроется весь мир. Что ж, неплохой совет. Я покивала сама себе, выходя на улицу. Может быть, в этом действительно что-то есть.

Эзотерик – и мошенник в более широком смысле – не просто специалист по холодному чтению и психолог. Он обладает огромным опытом и огромной мотивацией, он знает, как сделать все правильно и как избежать грубых ошибок. Ошибка на стадии подводки действительно может дорого ему обойтись, полностью разрушив эффективность продуманной схемы. Мы вполне способны быть внимательными и делать об окружающих почти невероятно точные выводы. В 1988 году психолог Линда Олбрайт и ее коллеги из Университета Коннектикута провели три исследования, чтобы определить, насколько успешно мотивированные индивидуумы способны разобраться друг в друге при условии, как она это назвала, «нулевого знакомства» – то есть встретившись впервые в жизни. Она обнаружила, что люди судят друг о друге со значительной степенью точности: с вынесенными оценками согласились не только наблюдатели, но и те, кто был предметом обсуждения. В другой серии исследований мотивированные участники смогли более точно интерпретировать мимику и тон голоса незнакомца. Они также более корректно определяли внутреннее эмоциональное состояние незнакомца.

В 2010 году Николас Эпли и его коллега Тал Эйял из Университета Бен-Гуриона опубликовали результаты серии экспериментов, направленных на улучшение навыков персонального и ментального восприятия. Их работа называлась «Как притвориться телепатом». Исследователи обнаружили, что многие наши ошибки берут начало в глубинном несоответствии между тем, как мы анализируем себя, и тем, как мы анализируем окружающих. Самих себя мы рассматриваем в мельчайших подробностях, с учетом актуального контекста. Но когда дело касается остальных, мы оперируем на более обобщенном, абстрактном уровне. Например, отвечая на один и тот же вопрос – насколько вы привлекательны? – для себя и для других, мы опираемся на очень разные данные. Обдумывая собственную внешность, мы вспоминаем, как сегодня утром выглядели наши волосы, хорошо ли мы выспались, идет ли нам эта рубашка. Для других мы ограничиваемся обобщенным поверхностным суждением. Таким образом, существует два несовпадения: мы не вполне уверены, как нас видят другие, и мы некорректно судим о том, как они видят себя.

Однако, если нам удается усовершенствовать свои аналитические методы, мы неожиданно оказываемся намного более наблюдательными и интуитивно точными. Участники одного исследования смогли более точно оценить, как их видят другие, после того, как им сообщили, что их фотография подвергнется оценке не сегодня, а через несколько месяцев. В другом исследовании тот же сдвиг произошел, когда участники думали, что запись, на которой они описывали себя, будет прослушана только через несколько месяцев. Они начинали видеть самих себя так же обобщенно и размыто, как на нас обыкновенно смотрят другие, и поэтому лучше понимали, какое впечатление производят в реальности, а не только в своем воображении.

Для предприимчивого чтеца мыслей – то есть для мошенника, находящегося на стадии подводки, – этот навык имеет важнейшее значение. Вы должны знать, по каким намекам и подсказкам другие составляют мнение о вас и чего они не замечают. Если вы думаете, что у вас сегодня усталый вид, ваша уверенность в себе падает, а вместе с ней и ваша способность к убеждению. Но если вы понимаете, что никто не обращает на это внимания и намного больше впечатления на людей производит ваша манера держаться в целом, вы сможете сосредоточиться на общей картине и ваша уверенность ни капли не пострадает.

Во второй серии исследований Эпли и Эйял изучали противоположный эффект: начинаем ли мы лучше разбираться в людях, когда рассматриваем их так же внимательно и детально, как обычно рассматриваем себя? На этот раз они раздали участникам фотографии других студентов, но одним сообщили, что фотография была сделана сегодня утром, а другим – что фотографии уже несколько месяцев. Как нетрудно догадаться, те, кто думал, что фотография сделана сегодня, составляли об изображенном на ней человеке более подробное мнение, чем те, кто думал, что это старая фотография. Они рассматривали других с той же пристальностью, что и себя. Этот сравнительно простой сдвиг в образе мыслей способен, однако, многое изменить. Мошенник внимательнейшим образом рассматривает всех без исключения. Когда он готовит почву для своего мошенничества, наблюдательность имеет большое значение: мошенники не просто хотят знать, как другие их воспринимают, они хотят создать в глазах других определенный образ.

Более того, мошенники могут использовать угаданные подробности нашей жизни для того, чтобы вытянуть из нас еще больше информации. Мы больше доверяем людям, которые кажутся в чем-то знакомыми и похожими на нас самих, и гораздо охотнее раскрываемся перед ними, чем перед другими незнакомцами: ведь человек, похожий на нас или на кого-нибудь из наших знакомых, вряд ли причинит нам какой-то вред. К тому же он гораздо лучше сможет нас понять. Если ваш новый знакомый разделяет ваш интерес к комедийным клубам и так же одевается, велика вероятность, что вы с ним совпадете и во многих других отношениях. В конце концов, вкусы, привычки и образ жизни должны на чем-то основываться. Люди, которые слишком от нас отличаются, могут оказаться совсем не такими дружелюбными. В самом начале нашего сеанса эзотерик, к которому я ходила, уронил как будто невзначай: «Вы родом не из Нью-Йорка?» Нет, сказала я ему. «И я тоже нет, – отозвался он. – Но я не хотел бы жить в другом месте». Я кивнула соглашаясь. В ходе сеанса на свет выплыло еще множество подобных «совпадений» – он тоже испытывал сомнения по поводу своей карьеры, он хотел что-то изменить, он хотел посвятить себя творчеству и иногда чувствовал, что впустую растрачивает свой дар, но, увы, ему тоже нужно было оплачивать счета. Под конец я уже считала его родственной душой (как, я уверена, считает большинство выходящих от него клиентов, так же как клиенты Сильвии Митчелл видели в ней друга, человека, похожего на них, со сходными трудностями и надеждами).

В ходе своего исследования психолог Лиза Дебрюн просила участников сыграть в игру в доверие, где образ ваших действий зависит от того, каких действий вы ожидаете от партнера. (Самый знаменитый пример в этом жанре – дилемма заключенных: все однозначно выиграют, если будут молчать, но, если кто-то все же начнет говорить, остальным будет очень плохо.) Однако никакого партнера в этой игре на самом деле не существовало. Виртуальным партнером была отредактированная фотография: в одном случае ее изменили так, чтобы человек на ней напоминал игрока, в другом – сделали его совершенно непохожим. Чем больше фотография была похожа на игрока, тем более надежным игрок считал своего виртуального партнера. Посмотрите на это лицо: как можно не доверять этому человеку или не уважать его? Дополнительные совпадения, такие как общая дата рождения (или хотя бы общий месяц) или одно имя, еще больше укрепляют симпатию – а вместе с ней и желание помогать и соглашаться.

Но сходство и ощущение узнавания легко подделать – это подтвердит любой мошенник, – и чем успешнее вы их подделаете, тем больше реальной информации получите. Изобразить сходство достаточно просто. Когда человек нам нравится или мы чувствуем к нему симпатию, мы начинаем неосознанно копировать его поведение, выражение лица и жесты – этот феномен известен как «эффект хамелеона». Причем этот эффект работает и в обратную сторону. Если мы подражаем человеку, то он ощущает себя более похожим на нас. Мы прекрасно умеем изображать симпатию. Этот небольшой обман сопровождает нас изо дня в день, хотя мы часто даже не осознаем его. В других случаях мы, напротив, отлично осознаем, что делаем, когда зеркально отражаем чьи-то слова или интересы: притворяемся, что болеем за ту же спортивную команду, или терпеть не можем тот же бренд. Сигналы, которые мы воспринимаем как надежные, легко подтасовать, особенно на короткий срок, – а хорошему мошеннику большего и не нужно.

«Попробуйте честно посмотреть на вещи глазами другого человека», – советовал Дейл Карнеги в своем манифесте о том, как завоевывать друзей и влиять на людей, своеобразной непреднамеренной Библии начинающих мошенников. А если вы попали в неприятности? «Говорите об этом с точки зрения интересов другого человека». Кто-то о чем-то бегло упомянул? Хватайтесь за это и зеркально отражайте много раз. Например, вы верно интерпретировали какой-то один намек – флоридский адрес или загар не по сезону. Ловите открывшуюся возможность. Делайте это с умом, и вы сможете понравиться собеседнику и показаться более интересным. Защита ослабнет, и вы получите доступ к его интересам и убеждениям, с которыми можно будет работать дальше. После этого осуществить подводку к своей схеме будет проще простого.

Ощущение узнавания тоже можно имитировать. За ним обыкновенно следуют доверие и симпатия, а за ними успешно разворачивается мошенничество. В апреле 2005 года Том Джагатик с коллегами из Университета штата Индиана поставили перед собой задачу: определить круг потенциальных жертв фишинговых атак и хищения конфиденциальной личной информации лицами, представляющимися легитимной третьей стороной, например банком или телефонной компанией. Таргет-группой стали студенты того же университета. Целью исследователей было выяснить, что требуется, чтобы вызывать у человека доверие и заставить его выдать свои личные данные.

Прежде всего они собрали информацию, находившуюся в открытом доступе в социальных сетях: Facebook, LinkedIn, MySpace, Friendster (напомню, дело происходило в 2005 году) и проекте LiveJournal «Друг моего друга». Затем они разослали своим жертвам электронные письма будто бы от университетских друзей. Когда получатель щелкал по прикрепленной к письму ссылке, он попадал на сайт, явно не имеющий никакого отношения к Университету штата Индиана, где, однако, его просили ввести университетские реквизиты доступа.

Атака признавалась «успешной», если человек кликал на ссылку, полученную в письме, а затем вводил в предложенную форму свой университетский логин и пароль. Около 70 % студентов ввели свои реквизиты. Ведь письмо пришло от друга. Иными словами, безопасно и… знакомо.

Так ведут себя не только студенты колледжа. В ходе проведенного еще раньше исследования четверо из пяти курсантов военной академии Вест-Пойнт переходили по фиктивной вложенной ссылке, полученной от несуществующего «полковника», чтобы посмотреть свой табель успеваемости.

Одним из любимых приемов Фреда Демары в его многочисленных приключениях было, как он сам это называл, «подстелить бумажку». Прежде чем присвоить чьи-нибудь документы вместе с личностью их настоящего владельца, он выстилал для себя путь «бумажками» – письмами, звонками и разговорами, выступая в роли разных людей, которые ссылались на его предполагаемую новую личность, обращались в одну организацию с запросами и как будто спонтанными рекомендациями. Таким образом, к тому времени, когда он приходил устраиваться на работу, он уже был заочно знакомым. Его ожидали, он казался более благонадежным и, таким образом, имел больше шансов получить ту должность, которая была ему нужна. Его «друзья» были только рады ему помочь.

Со временем он начал привлекать к делу «статистов», которые еще больше упрощали ему задачу: это были люди, встречавшие его раньше, но сохранившие к нему положительное отношение и готовые поручиться за него, уверенные, что на этот раз он будет вести себя по-другому, честно и порядочно. Он много раз убеждал Роберта Кричтона, что вернулся к честному образу жизни – на этот раз по-настоящему, – заставляя того невольно играть роль подставного лица в своей «бумажной» игре. «Я действительно пытался устроиться на работу!» – писал он в одном письме в ноябре 1960 года. И конечно, поскольку их связывали очень близкие отношения, он ссылался на Кричтона, когда ему нужны были рекомендации. Не окажет ли ему Кричтон эту услугу? «Если они напишут вам, пожалуйста, дайте мне по-настоящему хорошую рекомендацию и подпишитесь любым именем, какое придет в голову… конечно, на солидном бланке».

В мире науки или бизнеса, виртуальном или реальном, самый эффективный способ создать иллюзию знакомства, усыпить бдительность своей мишени, чтобы она рассказала о себе как можно больше, и тем самым успешно осуществить подводку для своей аферы остается неизменным: персональный контакт. Моран Серф, ныне нейробиолог, раньше работал кем-то вроде хакера. Он был членом команды, которая помогала компаниям находить дефекты в своей системе безопасности. Самой важной частью работы, рассказывал он мне, был сбор агентурных данных. Для этого не нужны технические навыки как таковые – только умение разбираться в людях и впитывать информацию, которой они добровольно, хотя порой и неосознанно, делятся. Чем специфичнее информация, тем она полезнее и достовернее.

Несмотря на то что сама атака зависела от техники, подводка к ней оставалась делом исключительно человеческих рук. Одна женщина из их команды не имела никаких технических навыков, однако играла в проекте уникальную роль, которая заключалась в координации усилий агентов. Она заводила знакомства. Сверяла расписания. Исследовала локации. Завоевывала доверие. После этого команда могла приступать к взлому. Все, что для этого было нужно, говорит Серф, – одна-единственная точка входа.

Получить одну точку входа совсем несложно, если вы знаете, что делаете. Например, простого короткого разговора – или просто обмена приветствиями – уже достаточно, чтобы позднее человек отнесся к вам с доверием. Человек, с которым вы разговаривали, вам уже немного знаком, а значит, вы отнесетесь к нему более дружелюбно и, вероятнее всего, будете больше доверять ему позднее. В одном исследовании было установлено, что люди с большей степенью вероятности соглашаются выполнить просьбу человека, которого раньше уже видели, пусть даже всего один раз и совсем недолго. Именно на это рассчитывала команда Серфа. Вы больше не незнакомец – вы та девушка, которая пила кофе в моей любимой кофейне неподалеку от офиса. Какое совпадение! Конечно, я вам помогу.

Сообщница Серфа была исследовательницей, и эти данные были нужны ей для научной статьи, а не для дальнейшего использования в неблаговидных целях, однако она делала именно то, что делает мошенник на этапе подводки: составляла портрет потенциальной мишени, затем, ориентируясь на этот портрет, пыталась войти в доверие и наконец обращалась к нему с просьбой. Легкость, с которой ей удавалось добиться успеха, по-настоящему пугает.

Иногда для достижения нужного эффекта требуется даже меньше, чем случайный разговор за чашкой кофе. Зимой 1967 года Роберт Зайонц, социальный психолог из Стэнфордского университета, обнаружил интригующую историю в газете, изданной в городе Корваллис, Орегон. В заметке говорилось о таинственной фигуре, которая в течение двух месяцев посещала в университете штата Орегон курс под названием «Речь 113: основы убеждения». Фигура странно выглядела: она была с ног до головы закутана в черный мешок. На виду оставались только его – или ее? – ступни. Босые. Приходя на занятие, закутанная фигура молча усаживалась за дальнюю парту. Единственным человеком, знавшим, кто это на самом деле, был профессор Чарльз Гетцингер. Студенты называли загадочного посетителя лекций Черным Мешком.

Однако больше всего Зайонца заинтриговала не сама эта странная история. Наиболее любопытным ему показалось то, как Гетцингер описывал отношение студентов к Черному Мешку. По словам профессора, оно изменилось «от враждебности к любопытству и, наконец, дружелюбию». Черный Мешок ничего не делал, не произносил ни слова и не обращался ни к кому из студентов. Но их мнение о нем все же изменилось. Могло ли быть так, спрашивал себя Зайонц, что они привыкли к его присутствию (это все-таки был «он»), и только лишь этот факт каким-то образом сделал их отношение к нему более дружелюбным?

Идея была не нова. В 1903 году Макс Мейер регулярно давал своим студентам слушать восточную музыку (от 12 до 15 раз), и чем больше они слушали, тем больше она им нравилась. Позднее этого же эффекта удалось добиться с классической музыкой, необычными сочетаниями цветов в живописи и даже распределением мест в классе. (Вы когда-нибудь задавались вопросом, почему люди стараются сесть на одно и то же место, даже если садиться можно куда угодно?) Дело в том, что мы постепенно «втягиваемся» в регулярно повторяющиеся действия или обстоятельства. Однако в эксперименте Мейера привыкание происходило осознанно. Зайонца заинтересовали в статье слова «только лишь»: могло ли простое присутствие рядом, без сознательного осмысления, привести к тому же результату?

В 1968 году Зайонц опубликовал результаты своего исследования, дающие, возможно, один из важнейших инсайтов о человеческом восприятии, который накрепко усвоили многочисленные маркетологи, специалисты по рекламе, а также их менее порядочные коллеги – мошенники. В ходе исследования Зайонц показывал участникам наборы изображений – бессмысленные турецкие слова, иероглифы наподобие китайских или фотографии. Затем он проверял, насколько людям понравилось увиденное. Как выяснилось, чем чаще участники исследования видели то или иное изображение, тем приятнее оно им казалось. Позднее он повторил эксперимент с абстрактными фигурами, которые появлялись и исчезали на экране так быстро, что было трудно сказать, что именно там изображено, а главное, сколько раз оно появлялось. Результат оказался таким же. Раз за разом люди отмечали фигуры, которые уже видели раньше, как более приятные, хотя осознанной памяти о том, что они их видели, у них не было и отделить старое от нового они могли лишь по чистой случайности. Зайонц назвал это эффектом простого присутствия: знакомый образ вызывает симпатию. А симпатия – это источник личной информации, жизненно необходимой для успешной подводки в мошенничестве.

Концепция простого присутствия имеет по-настоящему революционное значение. Если мы видели что-то раньше и это нас не убило, значит, у нас с ним есть какие-то шансы на взаимопонимание. Так сказать, знакомый черт лучше незнакомого. Конрад Лоренц, этолог и лауреат Нобелевской премии, доказал, что любой новый предмет, будь то камера, плюшевая игрушка и т. п., вызывает у ворона немедленную реакцию – держаться подальше. Но через несколько часов, когда объект появляется в очередной раз, птица начинает приближаться к нему. То же самое происходит с маленькими детьми. Впервые услышав новый звук, младенцы начинают плакать. Но к четвертому разу они уже испытывают любопытство. Увы, как многие естественные адаптивные тенденции, нашу реакцию на простое присутствие слишком просто использовать в корыстных целях.

Разумеется, еще удобнее, если знакомство переходит от простого присутствия к разговору – при этом важно не только поговорить, но и вспомнить подробности разговора при следующей встрече, тем самым сделав очередной шаг к доверительному контакту. Нам приятно чувствовать, что кто-то знает нас «по-настоящему». Казалось бы, нет ничего сложного в том, чтобы запомнить имя человека, но эта простая вещь может мгновенно превратить мошенника из персоны нон грата в человека, который вызывает у нас симпатию и даже восхищение и которому мы, разумеется, готовы помочь. В серии экспериментов было установлено, что люди чаще покупают товар у малознакомого человека, если тот может вспомнить их имя. Мы воспринимаем даже такую малость как комплимент: очевидно, я достаточно важная персона, чтобы запомнить мое имя, и, если этот человек так думает, значит, он действительно очень проницательный человек. Как сказал мастер манипуляции Дейл Карнеги: «Помните, в любом языке самый приятный звук для человека – это его имя». Ощущение узнавания – хлеб с маслом любого мошенника.

Некоторые мошеннические схемы целиком и полностью основаны на мнимом узнавании. Проверенный временем прием: притвориться чьим-нибудь родственником и сказать, что вы встречались на свадьбе. Все, что для этого нужно, – знать имена новобрачных. Чтобы не показаться невежливыми, мы предпочтем сделать вид, что узнали этого человека. Герман Мелвилл описал силу такого мнимого знакомства в сатирической повести «Мошенник». На борту парохода мошенник, меняя образы, подходит к разным пассажирам. Разговаривая с одним, он узнает что-то о другом, затем он наблюдает и использует полученные сведения в следующем разговоре, притворяясь старым деловым или светским знакомым. Это всегда срабатывает безотказно.

В феврале 1960 года мистер и миссис Алан Джеймс Блау из Питтсфилда, Массачусетс, поместили в газете New York Times официальное объявление о помолвке своего сына Эндрю с девушкой из Калифорнии, мисс Келли Смит Хайнс. Бракосочетание было назначено на июнь. Семью засыпали поздравлениями и пожеланиями всего наилучшего – как же, такое счастливое событие. Спустя несколько дней миссис Блау получила еще один телефонный звонок. Это была тетя невесты – Нэнси. Она проезжала через Питтсфилд и хотела увидеться с родителями Эндрю. Миссис Блау была несколько раздосадована – почему ее никто не предупредил? – но все же рада угодить. Она встретила тетю Нэнси на автобусной остановке, повела ее на ланч, и они прекрасно пообщались. Тетя Нэнси рассказала ей о своем доме в Кармеле и пригласила останавливаться у нее, когда они приедут на свадьбу. Они обсудили свадебные подарки. Фарфоровый сервиз фабрики Споуда, предложила тетя Нэнси. Чудесный выбор, согласилась миссис Блау. День склонялся к вечеру, настало время отвезти гостью обратно на автобусную остановку. Увы, тетя Нэнси оказалась довольно рассеянной дамой. С собой у нее были только дорожные чеки. Не будет ли миссис Блау так любезна одолжить ей пятьдесят долларов на дорогу? Ну конечно. Ведь они почти семья.

Тем же вечером миссис Блау позвонила своему сыну в Нью-Йорк. «Почему ты ничего не сказал мне о тете Нэнси?» – слегка раздраженно поинтересовалась она. Эндрю очень удивился. Какая еще тетя? Он позвонил Келли. Келли понимала не больше его. Келли позвонила своей матери. Ее мать была озадачена. Миссис Хайнс позвонила своей матери, бабушке Келли. Дело становилось все более запутанным. Выяснилось, что тетя Нэнси была профессиональной свадебной аферисткой. Она читала объявления в газетах, наносила визиты родителям новобрачных, пользовалась их гостеприимством и бесплатным угощением и уезжала, одолжив на дорогу небольшую сумму денег. Таким образом она поддерживала свое скромное существование. (Сегодня Келли отзывается об этом случае более снисходительно: «Бедная женщина, ей было одиноко и скучно, и она просто хотела ненадолго поучаствовать в жизни других людей».)

Тетя Нэнси – великолепный образец мнимого знакомства: выполните небольшую домашнюю работу – и стадия подводки пройдет легко и быстро. Не нужно тратить много усилий на предварительные наработки, составляющие основу реального знакомства, – вы можете получить те же психологические преимущества, просто притворившись, будто знаете человека лучше, чем на самом деле.

Серф оставил хакерский бизнес более десяти лет назад. Но он рассказал, что недавно снова вышел на связь со старыми товарищами по команде. Наверное, теперь, когда люди и компании сделались гораздо более продвинутыми в техническом отношении, их работа стала труднее? Совсем наоборот. Она стала даже легче. Теперь их разведчикам даже не приходится столько заниматься «полевой» работой, как раньше. Все, что нужно, – это подружиться с кем-нибудь на Facebook или в другой социальной сети, и, если вам удастся войти в доверие к этому человеку, достаточно будет, чтобы он щелкнул всего по одной ссылке или скачал всего один файл, – и вся система в конечном итоге будет вашей. Одна точка входа – все, что вам требуется.

Мы многое раскрываем о себе, не всегда это осознавая. И все, что мы раскрываем, становится идеальной почвой для подводки мошенника и будет затем использовано для завоевания нашего доверия. Даже новичок сможет найти нашу историю торгов и покупательские предпочтения на eBay, а любой находящийся в открытом доступе вишлист, будь то перечень запланированных покупок на Amazon или список подарков к свадьбе или рождению ребенка, расскажет не только о наших желаниях, но и о том, что происходит в нашей жизни. Ответ на контрольный вопрос, такой как девичья фамилия матери, несложно отыскать с помощью быстрого поиска в общественных архивах. Все, что нужно мошеннику, – сделать свою домашнюю работу.

Для мошенника хлопоты неизменно окупаются, не важно, каким бы трудоемким и запутанным ни был этот процесс. В конце концов, подводка – это основа его благосостояния. 14 июля 1975 года Сандип Мадан потерял своего младшего брата Гуниша. Ему было всего тринадцать лет, и его гибель стала для всех огромным ударом. Мать была раздавлена горем. «Долгие годы после этого она была безутешна, – рассказывал мне Мадан, – и искала духовного утешения». Весной 1978 года среди бесконечной депрессии для нее мелькнул луч надежды. Близкий друг семьи рассказал им, что в Нью-Дели приезжает знаменитый садху, индуистский аскет, по слухам обладающий божественной благодатью. Его звали Бхутнат. И он мог привести всю семью на встречу с ним.

Семья Мадана прибыла во временную резиденцию Бхутната. Комната ожидания была заполнена почитателями и просителями. Напряжение буквально висело в воздухе. Одни рассказывали о том, какую помощь надеются получить от святого, другие превозносили его былые деяния. Это был действительно необыкновенный человек.

После недолгого ожидания их провели к самому Бхутнату. «Мы встретились как незнакомцы, он ничего о нас не знал», – говорит Мадан. Но вскоре он начал рассказывать такие вещи, которые ему неоткуда было узнать. «Невероятно, но он знал, что моя мать потеряла ребенка и что это терзает ее». Он сказал, что видел душу мальчика. Тот в загробном мире и счастлив. И он хочет, чтобы его мать тоже была счастлива. По крайней мере, чтобы она смогла утешиться. Она была поражена – и кто на ее месте не был бы? Она никому об этом не рассказывала. Но одновременно она испытала облегчение. Может быть, они действительно нашли святого человека.

Неожиданно Бхутнат посмотрел прямо на Сандипа. Он только что заглянул в его будущее, сказал он. Он поступит на государственную службу. Сандип был потрясен. Он действительно очень на это надеялся. Но откуда садху об этом узнал?

Аудиенция была окончена. Бхутнат поднял руки, и, откуда ни возьмись, перед ним появился прасад – святая пища, орехи и изюм. Он благословил семью Мадана и отпустил их.

Неужели они действительно стали свидетелями Божественного промысла? Однако кое-что все же вызывало сомнения. В последнюю минуту к ним решили присоединиться Анита, новоиспеченная жена Сандипа, и его тетка Ранжит, младшая сестра матери. Об этих женщинах Бхутнат не мог сказать ничего определенного и даже несколько раз ошибался. Как он мог быть настолько точен в одном случае и так глупо попасть впросак в другом?

Ответ не имел ничего общего со святостью и благодатью. Тот же друг семьи, который устроил их визит, сообщил Бхутнату нужную информацию, чтобы подготовить его к встрече. А подробности, которых он не мог знать? Об этом позаботились почитатели в передней, которые тоже были не теми, кем казались. Это были сообщники, притворявшиеся бесхитростными прихлебателями: они внимательно слушали, что рассказывают приходящие к святому просители, и извлекали из их историй важные сведения.

По словам Мадана, несколько месяцев кряду Бхутнат оставался достопримечательностью Нью-Дели. Все были от него без ума. Журналы и газеты наперебой писали о нем. К нему рекой стекались щедрые жертвователи. Но после очередной ошибки, которая оказалась лишней, он был забыт так же стремительно, как вознесся. Вскоре его место занял следующий чудотворец.

Даже при отсутствии Facebook и готового помочь друга мошенники бывают весьма предприимчивы. Любая информация кажется им достойной внимания, любые усилия, чтобы ее раздобыть ее, – оправданными. В 1898 году Молли Бернс, школьная учительница и машинистка, почувствовала себя дурно в трамвае на окраине Манхэттена. К счастью, мир не без добрых людей: Элизабет Фицджеральд пожалела бедную девушку и проводила ее до отеля. «Вы родом не из города?» – спросила она, поддерживая ее под локоть на тротуаре. Бернс сказала, что давно живет здесь, но недавно поссорилась с матерью, поэтому на время ушла из дома. Этим и объясняется, почему она живет в отеле. Фицджеральд искренне посочувствовала ей – с матерями и впрямь бывает очень сложно – и, убедившись, что Молли больше не требуется помощь, отправилась по своим делам: сегодня ей еще многое нужно успеть.

Однако все ее дела в этот день почему-то крутились вокруг случайной новой знакомой. В Гарлеме, где жила Фицджеральд, она была известна как мадам Зингара, знаменитая ясновидящая. И она просто не могла позволить себе упустить эту прекрасную возможность. Такой бывалой мошеннице, как она, ничего не стоило выяснить, где живет мать Молли Бернс. Заглянув к ней, она в доверительной беседе за чашкой чая выяснила, что причиной ссоры с дочерью послужил роман Молли с женатым мужчиной – неким Э. Т. Харлоу.

Мадам Зингара быстро связалась с Молли Бернс. У нее было видение, сказала она. И в этом видении ей открылись «шокирующие подробности» ее личной жизни, которые она за умеренную плату согласится и впредь держать при себе. Бернс, страстно желая уберечь свою репутацию, рассталась с несколькими сотнями долларов, отдав почти все, что у нее было.

Через неделю мадам Зингара появилась снова. Теперь ей стало известно, что имя Бернс обязательно будет упомянуто в бракоразводном иске. Но за небольшую плату она снова может устроить так, чтобы этого не случилось. Бернс без промедления отдала ей остатки своих сбережений. И она была не единственной. Ясновидящая хорошо знала свое дело. Она сумела убедить всю семью, что скандальный развод оставит неизгладимое пятно на их добром имени. Впрочем, им повезло. За 1000 долларов она сможет предотвратить крах семьи. Но затем она слишком увлеклась и выследила самого Харлоу. Ей было откровение, сказала она ему. Она знает о его романе с Молли Бернс и о том, что против него ополчились «злые духи». Стоимость экзорцизма (по особым расценкам) – 500 долларов. В отличие от Бернсов Харлоу не стал слушать ее и отправился в полицию. А мадам Зингара отправилась в тюрьму.

Впрочем, ненадолго. Один из ее клиентов, Генри Штраус, которого она убедила в том, что поможет ему найти золото, внес за нее залог, и она, не теряя времени, бежала в Чикаго. Зимой 1899 года ее снова арестовали, но она снова бежала. Наконец, в 1900 году ее окончательно поймали и осудили за мошенничество.

В руках мошенника-виртуоза игра в чтение мыслей совершает полный круг. Чем более знакомым и похожим на вас кажется мошенник, тем больше он вам нравится, тем больше вы делитесь с ним подробностями своей жизни, тем больше информации он получает и тем больше может скормить вам, чтобы прочнее привязать вас к себе. Круг выходит на новый виток.

Но боже упаси того, кто стал мишенью, использовать этот подход, чтобы разгадать самого мошенника и игру, которую он ведет. Чтобы этого не произошло, мошенник старается вывести нас из равновесия – в этом он достиг совершенства. Тщательно подготавливая почву для собственного следующего хода, он знает, как отбить нам чутье, сделать так, чтобы мы улавливали социальные сигналы на порядок хуже, чем обычно. Назовите это антиподводкой: мошенник должен заморочить голову своей мишени, одновременно следя за тем, чтобы она не заморочила голову ему самому. К вещам, которые выводят нас из равновесия, относятся, как выяснил Эпли, давление – временное, эмоциональное, ситуационное – и ощущение собственной силы и власти. Находясь под давлением, мы теряем способность рассуждать трезво и логично. Ощущая свою силу и власть, мы, наоборот, преисполняемся уверенности, что нам совершенно не нужна ничья поддержка, поэтому способность читать сигналы, которые подают окружающие, нас подводит. Адам Галински с коллегами провели свою версию самопроверки (нарисовать на лбу букву Q) – они просили участников нарисовать у себя на лбу букву E. Если вы сейчас подумали о том случае, когда находились в позиции силы, вы нарисовали Е так, как смотрите на нее сами (зубцами вправо). Однако если вы вспомнили про те времена, когда у вас было сравнительно мало власти, ваша буква нарисована так, чтобы ее мог прочитать человек, который стоит перед вами. Перевернутая буква сигнализирует о более выраженном желании принимать во внимание чужую точку зрения и о способности точнее улавливать социальные сигналы. Мошенник просто обожает делать так, чтобы мы чувствовали свою власть и думали, будто держим все под контролем. Это мы отдаем распоряжения, делаем выбор, все обдумываем – а он просто исполняет нашу волю. И мы, давая ему все больше подсказок, становимся совершенно слепы к подсказкам и сигналам, которые подают другие.

Возьмите аферу Демары на канадском военном корабле. Отчасти его успех – то есть причина, почему его сразу же не разоблачили и почему ему удавалось какое-то время изображать врача при полном отсутствии медицинского опыта, – обусловлен тем, что он прекрасно разбирался в динамике власти и с удовольствием внушал окружающим чувство компетентности и превосходства. Для того чтобы его коллега-врач составил «полевой справочник», якобы предназначенный для солдат, оставшихся без медицинского обслуживания, он польстил его опыту. Он настолько опытнее, сказал Демара, что сам он по сравнению с ним чувствует себя зеленым новичком. Замысел сработал безотказно, и Демара получил все медицинские советы, о которых только мог мечтать. Позднее на корабле он разыграл практически ту же партию с капитаном и старшими офицерами. Он неизменно уважительно относился к их власти и старшинству, хотя в силу своего положения тоже мог претендовать на высокий статус. Таким образом он мог добиться от них чего угодно, а они, в свою очередь, были слишком польщены, чтобы придирчиво следить за ним.

Еще одна вещь, начисто лишающая нас способности разбираться в мотивах окружающих, – деньги. В частности, мысли о деньгах. В ходе серии из девяти исследований психолог Кэтлин Вос, глава отделения маркетинга Школы менеджмента Карлсона при Университете Миннесоты, обнаружила, что люди, получившие хотя бы мимолетное напоминание о деньгах, в итоге уделяли меньше внимания окружающим и существенно увеличивали дистанцию между собой и другими. Мошенники прекрасно знают об этой особенности. Поэтому в начале и в конце своей подводки они упоминают о финансовых затруднениях (или, наоборот, сулят золотые горы). Так поступала со своими жертвами Сильвия Митчелл: она сразу же переводила разговор на финансовые темы, утверждая, будто ее клиенты слишком привязаны к деньгам, они находятся в эмоциональном затруднении, потому что у них нездоровые отношения с материальными ценностями, и так далее. Пока они были заняты осмыслением возможных последствий, она пристально наблюдала за ними.

Ли Чунг была родом из Сингапура. Она получила диплом Университета Нью-Йорка и работала по специальности в крупном инвестиционном банке. Однако в ее жизни как будто чего-то не хватало. В карьере наступило затишье. Был 2007 год. Она работала по 80–100 часов в неделю. У нее была хорошая работа и вполне достойная зарплата. Множество людей в это время вообще не имели работы, поэтому ей стоило радоваться тому, что у нее есть. Но ей почему-то казалось, что она тратит все эти часы впустую. Она скучала по своей семье, особенно по матери, которая болела и нуждалась в заботе. В личной жизни у Чунг все тоже было не слишком радужно: она питала нежные чувства к коллеге. Конечно, она знала, что заводить служебный роман – плохая идея, но ничего не могла с собой поделать. Коллеге, как водится, было невдомек, что происходит. Кроме того, имелась еще одна сложность: коллега тоже была женщиной. Чунг пыталась свыкнуться со своей новой сексуальностью, оказавшейся к тому же такого свойства, которое в ее родной культуре не слишком одобряли. Она чувствовала себя одинокой, потерянной, уязвимой и беззащитной.

И однажды она наткнулась на удивительное место. Приветливый теплый свет декоративных светильников. Занавеска из бусин. Доброжелательная ободряющая улыбка, как будто говорившая, что здесь рады приходу Чунг, более того, здесь она в безопасности.

Сильвия Митчелл сразу же почувствовала, что энергетическое поле Чунг в ужасном состоянии. Негативная энергия, сказала она, пропитывает всю ее жизнь. Но надежда все-таки есть. Сильвия может изгнать эту негативную энергию – если только Чунг согласится положить 18 000 долларов в сосуд, который будет храниться у Сильвии. Это просто упражнение. Жест доверия, который поможет развеять темные силы, собравшиеся вокруг нее.

Затем Митчелл пошла еще дальше. В прошлой жизни, сказала она, семья Чунг очень жестоко поступила с предметом ее страсти, поэтому в нынешней жизни она испытывает муки безответной любви. Но счастливое совместное будущее все же возможно, заверила она. Она это чувствует. Однако, чтобы воплотить эту возможность в жизнь, потребуется много работы. Настоящей работы. Такую работу нельзя проделать за один визит – и даже за несколько.

В течение следующих двух лет женщины медитировали вместе, чтобы совместно сфокусировать энергию на ожидающем Чунг в будущем любовном блаженстве. Со своей стороны, Митчелл сказала, что проведет некоторые ритуалы, чтобы помочь процессу. На это потребуется время, предупредила она. Обида, нанесенная в прошлой жизни, была очень серьезной. Поэтому нужно время – и 128 000 долларов, которые Чунг постепенно, по частям передавала своей новой наперснице.

Их отношения становились все ближе, но, как ни удивительно, проблемы Чунг оставались так же далеки от разрешения. Даже наоборот, они стали еще серьезнее. Сотрудница, в которую Чунг была влюблена, пожаловалась на сексуальные домогательства, и вскоре после этого Чунг уволили.

Мать Чунг по-прежнему болела. Женщина осталась без любви, без работы, с тающими на глазах сбережениями. Митчелл забрала почти все, что у нее было.

Ни Салфилд, ни Чунг не были наивными и легковерными. Они были профессионально состоятельными, умными, успешными женщинами. И, как они позднее публично заявили, Сильвия Митчелл отнюдь не вызывала у них безусловного доверия. Но вместе с тем они обе находились в эмоционально уязвимом состоянии – и Митчелл оказалась именно той, кто был им нужен, и появилась в их жизни именно в тот момент, когда это было нужно. Она очень хорошо делала свое дело. «Я интеллигентная и образованная женщина, и для меня это происшествие было одним из самых унизительных в жизни», – призналась позднее Салфилд.

В каком-то смысле роль эзотерика значительно упрощает подводку к выполнению мошеннической схемы: мишень приходит уже подготовленной. Приходя в эзотерический салон, вы показываете, что готовы верить и открыты для предложений. Кроме того, вы, очевидно, ищете простое решение для своей проблемы или трудной ситуации. То же относится и к другим видам мошенничества. В эпоху интернета осуществить подводку проще, чем когда-либо: вам нужны те люди, которые отвечают на фальшивую рекламу, «письма счастья» и другие фишинговые схемы. Больше не нужно быть психологом и уметь разбираться в людях с первого взгляда. Все, что вам требуется, – создать достаточно убедительную витрину интернет-магазина или сочинить послание, которое заинтересует вашу потенциальную добычу. (Грамматические ошибки, как и явно подозрительное содержание подобных писем, допускаются отнюдь не по глупости. На самом деле это хорошо обдуманный прием. Мошенники на собственном горьком опыте убедились, что чересчур солидные с виду послания привлекают слишком много рыбы, что делает процесс отсева подходящих кандидатов слишком трудоемким. Наживку попроще заглатывают только простаки, с которыми легче иметь дело.)

И все же потребность в интуитивной психологии на этапе подводки – быть хорошим человеком и хорошо разбираться в людях – никогда не теряет актуальности. Как бы искусно вы ни расставили ловушку, вам все равно следует быть мастером холодного чтения, чтобы подцепить крупную рыбу. Человек может, как Дебра Салфилд, зайти в эзотерический салон из сиюминутной прихоти или чувства противоречия. Не будь Митчелл такой искусной актрисой, Дебра оставила бы в салоне всего 75 долларов. Не маленькие деньги, но и не конец света. Но благодаря правильному подходу Митчелл ее клиентка Дебра Салфилд, несмотря на весь свой скептицизм, потеряла намного больше – не просто больше денег, а денег, которых у нее на самом деле не было.

Тщательная подводка очень важна для мошенника. Выбирать свою жертву нужно осмотрительно. Один неверный шаг – и вся карьера может рухнуть, как это произошло с мадам Зингарой. Демара не просто позволил Роберту Кричтону написать свою биографию. Сначала он все о нем разузнал, навел справки, прежде чем ответить на первое письмо, а после этого много раз назначал ему в Нью-Йорке встречи, на которые не являлся. Пока Кричтон ждал прихода Демары, обманщик незаметно наблюдал за ним из надежного укрытия и замечал, как тот себя ведет. Он хотел убедиться, что ему достанется не просто первый попавшийся писатель. Он хотел заполучить писателя, который напишет историю так, как ему было нужно. Он хотел получить не только биографа, но мишень.

В конце концов он получил именно то, чего хотел. Кричтон переписывал свою книгу дважды. Первая рукопись была более четкой и публицистичной. В ней рассказывалось о человеке, который причинил много вреда и был, возможно, не только обманщиком, но и имел более темную сторону: многочисленные иски и жалобы явно давали понять, что он склонен к жестокости и непристойному поведению в отношении мальчиков. Этот черновик отклонили. Слишком мрачно и пессимистично, сказали в редакции. Об аферисте нужно писать легко – больше фарса и дерзких проделок, меньше разбитых сердец. Кричтон хорошенько все обдумал. Он был серьезным писателем и хотел рассказать серьезную историю. Он не хотел приукрашивать действительность.

Но затем он вспомнил время, проведенное с Фредом. Возможно, мрачная версия выглядела более публицистичной и правдивой, но лично он чувствовал, что история Фреда совсем не об этом. Позднее в частной переписке Кричтон отмечал, что по его ощущению Демара действительно пытался «отвернуться от греха». Да, он был мятущейся душой, но был способен на впечатляющие проявления силы и доброты. Многие его неблаговидные поступки были совершены под действием алкоголя – он страдал от серьезных затяжных проблем с пьянством. Но он преодолел эти проблемы «на чистой силе воли» и был совершенно не похож ни на одного алкоголика, которого встречал Кричтон. «Он никогда не позволял себе окончательно утратить чувство гордости и достоинства. Хотя считается, что со всеми алкоголиками это рано или поздно происходит, – замечал писатель. – Это изумляло и меня, и опытных докторов из госпиталя Бельвью». (Демару на короткий срок приняли в госпиталь в качестве пациента, при этом привилегия навещать его была предоставлена только Кричтону. Оглядываясь назад, нельзя не задаться вопросом, не было ли это еще одним элементом продуманного плана с целью укрепления личной симпатии.)«Как бы плох он ни был, он совершал титанические усилия, порой трагические и жалкие, пытаясь сохранить достоинство, гордость, высокую самооценку. Можно сказать, он был действительно жертвой химии, властвовавшей над его истинной натурой».

И эта истинная натура, доказывал Кричтон, была в сущности доброй, несмотря ни на какие выходки. «Я быстро перестал опасаться, что он в том или ином смысле воспользуется моим доверием, – говорил он. – Он был порядочным, честным, щедрым, добрым… Глядя в те времена на так называемого «злодея», я лишь приходил к выводу, что мог бы доверять его слову и ему самому больше, чем кому-либо из своих знакомых». Демара был просто жертвой несчастливых обстоятельств, которые не позволяли разглядеть его глубинную порядочность и даже талант. «Я чувствовал, что у него есть искреннее призвание [к религии], но он просто не знает, как ему с ним быть. Мне доподлинно известно, что люди тянутся к Демаре. Из него вышел бы хороший политик: это слово для меня не такое дурное, как, к сожалению, для многих американцев. Я чувствую, что он мог бы стать хорошим проповедником, ведь он по-настоящему любит людей, наслаждается их обществом, понимает их, любит слушать, – заключал Кричтон. – Он весьма примечательный человек и, что особенно важно, он замечательно работает, когда ему доверяют, когда окружающие его поддерживают. Тогда он принимается за дело с подлинным рвением».

Мрачное жизнеописание Демары, решил Кричтон, не отражает истинного положения вещей. Этот человек готов исправиться и переродиться. Он причинял другим вред помимо своей воли. И Кричтон написал новую книгу о Фреде – ту, которая в итоге попала в списки бестселлеров. Фред стал героем. Демара, по-видимому, предчувствовал такой исход. Он был непревзойденным знатоком человеческой природы и мог манипулировать практически любым человеком, которого встречал на своем пути. Демара выбрал писателя, который согласится с тем, что мошенник готов встать на путь исправления, – человека оптимистичного и готового поверить, что бедный старина Фред еще не забыл, что такое добро.

Долгие годы Кричтон продолжал верить. После публикации «Великого самозванца» Фред время от времени просил у своего биографа деньги, каждый раз под вполне благовидным предлогом. 29 мая 1961 года: «Я здесь без денег и одежды. Если книга будет иметь хоть какой-нибудь успех, вы знаете, где меня найти». 23 февраля 1961 года: «Если у вас есть такая возможность, мне очень пригодились бы деньги, чтобы вернуться в Калифорнию; на дорогу сюда я занял деньги, обещав вернуть их после зарплаты». Без даты: «Я ужасно не люблю просить, но, верите или нет, я готов воспользоваться вашим предложением о денежной помощи. Я в отчаянном положении». Без даты: «Я совершенно без денег, моя одежда и проч. до сих пор в Миссури (надеюсь, мне их все-таки доставят). Есть предложения?» Каждый раз это был его «последний шанс» исправиться. Каждый раз ему не хватало самой малости.

В конце концов Кричтон купил ему новую машину и заплатил за его обучение в духовной академии. В конце 1960-х годов, обеспечив благоприятные отзывы в прессе, он даже попытался устроить его в Кэлвари-Ранч, новое благотворительное заведение для мальчиков из неблагополучных семей. Демара клялся, что это будет его последним, и окончательным, местом работы. (В итоге он скрылся с деньгами, бросив ранчо и своих воспитанников. Позднее ему был предъявлен очередной иск о растлении, который его адвокат успешно отклонил.) Даже тогда Кричтон продолжал верить в его исправление. «Старая трагедия Демары снова набирает обороты, – писал он о его работе на ранчо. – Он, как обычно, блестяще делает свою работу, но ее никто не ценит лишь потому, что у него нет нужных документов. Все добро, которое он сделал, сброшено со счетов, потому что он пренебрегает юридическими формальностями и бюрократическими процедурами».

Нет, Кричтон не был слабоумным. Просто Демара действительно оказывал на людей такое воздействие: он был непревзойденным мастером интуитивной психологии, умел досконально разбираться в душевных движениях своих мишеней и знал, как подать любое событие, чтобы каждому оно казалось убедительной историей возвращения на путь истинный. «Мы с моим мужем считаем, что вас послал Господь», – писала ему одна женщина из Детройта после происшествия с корейскими солдатами. Она хотела, чтобы Демара сделал их дочери операцию на легком. В феврале 1974 года Мюриел фон Вайсс, президент гильдии писателей Лонг-Айленда, написала, что Демара в очередной раз исчез и что его мнимое возвращение к законной деятельности оказалось всего лишь уловкой. Несмотря на это, она отзывалась о нем благожелательно и не могла не «согласиться… что он сделал немало добра». «Все его мошеннические выходки, – полагала она, – ограничивались присвоением чужих документов. Он руководствовался отнюдь не жаждой денег или власти и в некоторых профессиональных сферах проявлял себя даже лучше, чем его дипломированные коллеги». Однако она благополучно забыла упомянуть о тех случаях, когда Демара, использовав появившуюся возможность, причинял людям вред.

Однажды вечером Кричтон осознал, что его в очередной раз обвели вокруг пальца. В тот раз он невольно ввел в заблуждение одного репортера относительно местонахождения Фреда. «В тот же вечер репортер перезвонил мне и спросил, чем я могу объяснить тот факт, что преподобный Хансон отрицает свое знакомство с Демарой? – писал он как раз Роберту Хансону. – Я по собственному обширному и горькому опыту прекрасно представлял, как это могло случиться. Первое: Демары действительно там не было – в этот момент или вообще никогда. Второе: кто-то из коллег или начальников Демары покрывал его (это плохое слово, следует читать – «защищал»). И третье: Демара сам ответил на телефонный звонок, представившись вашим именем, и отрицал, что он когда-либо появлялся здесь». Кричтон прекрасно знал, чем занимается Демара, но по-прежнему продолжал верить ему.

Однажды чаша его терпения все же переполнилась. Демара дважды подавал против него судебные иски. И наконец настал тот день, когда Кричтон, в очередной раз оказавшийся в дураках из-за того, что полагался на честность Демары, не выдержал. Он сделал Фреда героем, но в конечном итоге Фред этого совершенно не заслуживал. «Ваша репутация, как вам прекрасно известно, действительно во многом превосходит ваши реальные поступки», – писал он в одном письме. И в другом: «Я сделал героя из кучи отбросов. Если вы думаете, что я в случае необходимости не разрушу этот образ, то вы ошибаетесь».

В своих примечаниях к «Великому самозванцу» Кричтон подытожил приемы, которыми пользовался Фред, и причины его успеха – другими словами, рассказал о сущности подводки устами самого мошенника: «Американцам важнее быть популярными, чем правыми. (Это позволяет вам продолжать действовать даже после того, как возникнут закономерные подозрения.) Американцы обладают удивительной готовностью простить сбившегося с пути грешника. (Везде, где вы побывали, вас готовы принять снова.) Американцы – самые доверчивые люди в мире. Они с готовностью поверят вам на слово и будут считать вас честным человеком, пока вы не докажете обратное. (Они не присматриваются к вам, не задают вопросов – они ждут, когда вы сами им все расскажете. Это настоящий клад для обманщиков.) Настоящее испытание свободы этой страны. Где еще, кроме Америки, мог бы развернуться такой человек, как я?» О способности знаменитого самозванца вращаться в обществе: «Если они вас не ищут, значит, они вас не видят». Кричтон не осознавал, что эти слова в равной мере относятся к его собственному опыту знакомства с Демарой. Его психологический портрет пополнил длинную галерею портретов жертв Фреда. Демара разыгрывал именно ту драму, которую Кричтон хотел и ожидал увидеть, – идеальная подводка, скроенная точно по мерке. И поскольку в этой истории Кричтон был не автором, а персонажем, он не мог оценить уловок Великого Самозванца с той же объективностью, которую проявлял, рассказывая о других мишенях.

Подводка почти целиком основана на умении разбираться в людях, извлекать личное из, казалось бы, безличного, вызвать свою мишень на откровенность так, чтобы она об этом не догадалась. Поэтому неудивительно, что настоящие специалисты по «чтению мыслей» нередко становятся самыми опасными мошенниками: их приемы настолько отточены, что против них редко кому удается устоять. Это вызывает серьезное беспокойство, и на некоторых территориях действуют нормативные акты, направленные против подобной деятельности, дабы исключить мошенничество. В штате Нью-Йорк прорицания, демонстрация «оккультных» способностей и все, связанное с «экзорцизмом, воздействием злых духов или наложением проклятий» классифицируется как правонарушение, за исключением случаев, когда все это делается «в развлекательных целях», о чем ведущий должен четко и недвусмысленно предупредить. (Как язвительно заметила одна колдунья: «Я называю это “Прикрой свою ауру”».) Хотя официально статья 165.35 «Прорицание» для подобных правонарушений была зарегистрирована в 1967 году (карается 90 сутками заключения или штрафом 500 долларов), на деле ее применяют редко. В 2010 году, по данным газеты New York Times, по этой статье были осуждены десять человек. Однако кое-где местные власти пошли еще дальше. В Уоррене, пригороде Детройта, от гадателей и ясновидящих требуют, чтобы они подтверждали отсутствие криминального прошлого и регистрировали отпечатки пальцев в полицейской базе данных, прежде чем начать заниматься своим ремеслом.

Это попытка защититься от мастеров подводки – людей, которые умеют читать нас словно раскрытую книгу и убеждать, будто они видят наше «настоящее» лицо под маской условностей. Но какие бы юридические барьеры мы ни воздвигали на пути бродячих эзотериков, у нас нет защиты против принципов, лежащих в основе их деятельности, – основополагающих принципов любого успешного мошенничества. Каждая подводка скроена по вашей мерке, и даже если вы в общих чертах понимаете, как она работает, в своем конкретном случае вы вряд ли разгадаете приближающуюся опасность.

Именно поэтому всевозможные маги и гадалки представляют такую опасность: несмотря ни на что, люди отказываются верить, что они не настоящие. Однажды я общалась с одной бывшей менталисткой: она устраивала шоу иллюзий, во время которых вместо традиционных фокусов показывала трюки с чтением мыслей. В конце концов дама ушла из этого бизнеса. Она постоянно сообщала зрителям, что все это просто фокусы, но чем больше отрицала свои сверхспособности, тем больше публика убеждалась, что менталистка действительно читает их мысли. По ее словам, совесть не позволяла ей и дальше заниматься этим ремеслом.

Гарри Гудини посвятил много лет своей жизни борьбе с мистиками и эзотериками. Он тоже считал, что они намного опаснее обычных преступников. В начале карьеры он и сам пробовал свои силы в области мистики. «Я тоже пережил стадию увлечения мистическими шоу, свел в это время немало знакомств с медиумами и, присоединившись к их рядам, проводил независимые спиритические сеансы, чтобы лично разобраться, сколько во всем этом правды», – писал он в 1924 году в своей книге «Волшебник среди духов». – В то время мне нравилось потрясать своих клиентов. Однако, прекрасно осознавая, что я обманываю их, я не предвидел и не понимал, чем может обернуться беспечность в отношении священных человеческих чувств, сколь губительные последствия это неизбежно повлечет за собой. Для меня это была забава. Я был мистификатором и удовлетворял таким путем свои амбиции, насыщал свою страсть к сенсациям». Но когда он увидел, какую реакцию вызывают его спиритические сеансы и дал себе труд всерьез задуматься об этом, то осознал, что это не просто забава. «С приходом зрелости и опыта я начал понимать, сколь неуместны любые шутки там, где царит священное благоговение перед усопшими, а пережив, в свою очередь, подобную утрату, я горько пожалел о своем прежнем легкомыслии и осознал, что оно граничило с преступлением». Отказавшись от своего развлекательного спиритизма, он более двадцати лет своей жизни посвятил разоблачению этой практики.

Мистицизм, убеждал он, крайне могущественная и опасная игра. «Не буду отрицать, меня тоже можно раз или два ввести в заблуждение с помощью новой иллюзии, – писал он. – Но если даже мой разум, за годы практического изобретения всевозможных таинственных эффектов приобретший особую остроту, можно затуманить, что же говорить о куда более впечатлительном обывателе?»

В 1923 году Гудини входил в состав комиссии, похожей на современный Комитет по научному расследованию паранормальных явлений под руководством Джеймса Рэнди (или Великого Рэнди): эта комиссия предлагала приз любому человеку, который сможет на деле доказать, что обладает сверхъестественными способностями. Приз так никому и не достался. Гудини учредил еще один приз в размере 10 000 долларов. Получить его можно было на любом представлении иллюзиониста: если вам удастся продемонстрировать сверхъестественный феномен, который Гудини не сможет воспроизвести, – деньги ваши. Но никто не сумел.

Однако, несмотря на его упорную борьбу, людей, веривших в сверхъестественное, не становилось меньше, и Гудини порой сталкивался с верой в самое неожиданное. Однажды он давал в Бостоне представление, на которое была приглашена Сара Бернар. Она тоже играла в те дни в Бостоне. После представления они уехали в одной машине. Сара Бернар была не только одной из самых прославленных актрис своего времени – она была инвалидом.

– Гудини, вы творите настоящие чудеса, – сказала она ему. – Не могли бы вы… не могли бы вы вернуть мне ногу?

Гудини был потрясен.

– Надеюсь, вы это не серьезно? – сказал он. – Вы знаете, что мои возможности совсем небезграничны, а то, о чем вы просите, просто невозможно.

– Но ведь вы творите невозможное, – ответила она.

Эзотерики, мистики, ясновидящие, медиумы. В каком-то смысле они – средоточие игры на доверии. Подводка – их основной строительный материал. Они не просто играют с убеждениями человека, а основательно вмешиваются в эти самые убеждения.

И даже самые образованные из нас легко попадаются на эту удочку. Психолог Дэрил Бем произвел в 2011 году сенсацию, заявив, что парапсихологические явления – в частности предвидение – существуют на самом деле. И он был далеко не первым ученым, запутавшимся в таинственных сетях паранормального. В 1970-х годах Джон Мак уверовал в существование НЛО. Глава отделения психиатрии Гарвардской медицинской школы и лауреат Пулитцеровской премии, он постепенно все больше убеждался в том, что вторжения инопланетян вполне реальны и что в настоящее время пришельцы действительно находятся среди нас. В 1989 году он впервые встретился с Баддом Хопкинсом, которого похищали инопланетяне. Позднее в интервью журналу «Психология сегодня» (Psychology Today) он сообщал: «Ничто в моей сорокалетней психиатрической практике не могло подготовить меня к тому, о чем он рассказывал. Меня поразила его искренность, глубокие познания и подлинная забота о других похищенных. Но что повлияло на меня еще сильнее, – продолжал он, – это внутренняя логичность и очевидное сходство подробных отчетов [о похищении], оставленных разными людьми, у которых не было никакой возможности общаться друг с другом».

Мы все время испытываем нечто похожее на более приземленном уровне. Даже если вы не религиозны, вы все равно имеете довольно высокие шансы поддаться суеверию. В разгаре плей-офф НФЛ 2014 года Общественный институт изучения религии провел исследование, чтобы определить, много ли фанатов усматривают в исходе игры руку провидения или иной силы (но не самих футболистов). Как выяснилось, таких было около половины – приблизительно 50 миллионов американцев. Около 25 % были уверены, что их команду в тот или иной момент сглазили. Еще 25 % обращались к Богу с молитвами о победе своей команды, 20 % считали, что от их действий зависит, выиграет команда или проиграет.

Кроме того, есть и мелкие бытовые приметы. 21 % фанатов исполняли перед каждой игрой особый ритуал: вставали в круг и танцевали, или садились на те же места, или произносили зажигательную речь перед экраном телевизора. Если этого не сделать, кто знает, может быть, именно ты и навлечешь на команду несчастье.

«Если бы мне удалось хоть раз увидеть подлинное доказательство сверхъестественных способностей, доказательство, от которого не несло бы за версту откровенным мошенничеством, доказательство, которое невозможно было бы воспроизвести известными мне способами, – заключал Гудини, – оно могло бы стать основанием для настоящей веры. Но до сегодняшнего дня я видел лишь плоды заблуждений тех людей, которые слепо и упорно хотели верить». В этом нет ничьей вины: такова сила мошеннической подводки. Если вы хорошо разбираетесь в людях и прилежно изучаете их скрытые желания, надежды, страхи и мечты, вы можете заставить их поверить практически во что угодно.

В 2011 году Дебра Салфилд и Ли Чунг объединились, чтобы предъявить иск Сильвии Митчелл. В июле того же года она была арестована по обвинению в незаконном присвоении имущества в особо крупных размерах.

Салфилд явилась в суд, одетая в элегантную полосатую юбку, черную рубашку и бежевый жакет, с простой ниткой жемчуга на шее. Она пришла, чтобы убедиться, что никто больше не пострадает от лжи Митчелл.

По мере рассмотрения дела обнаружились новые подробности и новые жертвы. Роберт Миллет одолжил у своего отца 7000 долларов, чтобы добавить их к собственным трем тысячам и оплатить услуги Митчелл. Что она предложила ему взамен? Красный шнурок с узелками, символизирующими «кармические блоки» в его жизни. Нужно прийти домой, сказала она ему, крепко сжать шнурок в руках и молиться, чтобы узлы исчезли. Когда он разжал кулак, сказал он присяжным, узлы действительно как будто исчезли.

Еще одна женщина, пожелавшая сохранить анонимность, пришла в салон, чтобы увидеть свою судьбу в хрустальном шаре (60 долларов). У нее тоже обнаружились некие «блоки». Но, если она будет в течение недели надевать на ночь все белое и держать под подушкой специальный сосуд, блоки исчезнут. Внутри специального сосуда находился список целей – «молитвенный лист», как его называла Митчелл, – завернутый в 900 долларов наличными, немного воды и слюны. Через неделю женщина, на этот раз одетая во все черное, должна была вернуться к Митчелл с этим сосудом в руках.

Когда женщина вернулась, Митчелл забрала сосуд и попросила ее подождать в приемной. Потом она позвала ее обратно; вода в сосуде стала красной. Митчелл сказала, что это символизирует «скверну» в ее жизни.

Игра Митчелл разваливалась на части. Адам Браун, юрист, выступавший на стороне истцов, назвал открывшуюся картину «организованным эзотерическим преступлением». Один из присяжных, пожелавший сохранить анонимность, позднее сказал в интервью New York Times: «Она открыто и совершенно беззастенчиво обирала этих людей». По словам помощника окружного прокурора Джеймса Бергамо, «ее бизнес заключался не в чистке кармы, а в чистке банковских счетов; она отыскивала слабости людей и эксплуатировала их ради собственной выгоды». Другими словами, она была мастером подводки: просчитывала уязвимые места и втиралась в доверие к своим жертвам. «Вы имеете дело с мошеннической схемой, – сказал Боб Найгард. – Вам становится ясно, по какому сценарию работают эти опытные психологи».

Когда суд подходил к концу, присяжные заслушали два письменных заявления – одно от Чунг, другое от Салфилд.

«Я всегда верила в сочувствие, но Сильвия Митчелл украла у меня эту веру, – написала в своем заявлении Чунг. – Я испытываю чувство вины и горя каждый раз, когда думаю об этом. И не перестаю жалеть о том, что не сделала большего для своей матери». Салфилд в своем заявлении написала: «Она безвозвратно уничтожила какую-то часть моей личности. Она забрала у меня чувство собственного достоинства. Нанесла ущерб моему здоровью, моим семейным отношениям и моей чести».

В свою защиту Митчелл сказала, что просто пыталась помочь. Кто знает, может быть, если бы она не вмешалась, все было бы еще хуже.

Судебное разбирательство подошло к концу. Присяжные совещались 2 дня и 6 часов. В пятницу 11 октября 2013 года Сильвия Митчелл была признана виновной в десяти случаях незаконного присвоения имущества в особо крупных размерах и одной неудачной попытке мошеннического хищения средств. Когда приговор огласили, Митчелл поморщилась.

Однако в ноябре она уже вела себя по-другому. После месяца в тюрьме она стала выглядеть подавленной и неряшливой – непричесаная, с отросшими темными корнями волос. В четверг 14 ноября ей зачитали приговор: от пяти до пятнадцати лет тюремного заключения и возмещение Салфилд и Чунг убытков в размере 110 000 долларов. Судья Грегори Карро высказался предельно ясно. Митчелл охотилась на людей, переживавших «тяжелый стресс», и забирала все, что у них было. Из всех плохих мошенников она была, пожалуй, самой плохой.

В отличие от многих жертв мошенников для Дебры Салфилд конец этой истории оказался счастливым. Спустя два года после того, как она потеряла по вине Митчелл 27 000 долларов, и за год до того, как отдала ее под суд, она принимала участие в чемпионате мира по бальным танцам в американском стиле среди профессионалов и любителей. На Звездном балу в Огайо собрались все, кто хоть что-то представлял собой в мире танцев. Дебра Ролкин (ее сценический псевдоним) танцевала всю ночь со своим давним партнером и тренером Томашем Мельницки: они работали вместе уже семь лет. По окончании вечера она отправилась домой с наградой «Восходящая звезда» в своей возрастной категории. Они завоевали первое место, обогнав еще тридцать две пары. В сентябре 2011 года, через два месяца после ареста Митчелл, она вышла замуж.